МарксРайШтрассе

Из автоцикла Прогулки с Пеликанами

Вот что, брат Карл, нонче я тебе расскажу…

Долго выслуживал Маркс, Карл, путёвку в рай – туристическую, бессрочную: случилось наконец. Дали ему кентавровым копытом под зад – летит, довольный. По дороге тридэ кино смотрит, о трудностях переходного периода: посреди океана вспучивается гора, из горы валит дым, льётся лава, океан бурлит, закипает, живой бульон превращается в тарелку супа – сюжет первый; посреди джунглей вспучивается нора, из норы валит дым, из дыма – запахи подгорелой резины; джунгли бурлят, загораются, истлевают, из живого копошения – смрадные пережарки, воскурения неведомым богам – сюжет второй. Сквозной темой – парадный выход призрака, чернобархатный взгляд изо лба, язычки огня из пустых глазниц, реклама зубной пасты против серного запаха (бонус – эффект отбеливания), пентаграмма, логотип производителя, etc...

- Хрень какая! – злится Маркс, Карл, на вывеску «Marks and Spencer, Oxford Street, London», – но какой капитал сколотили…

А тридэ кинопоказ ему в ответ картинку выхода шейховых гаремов из «Marks and Spencer», с катимыми евнухами громоздкими телегами скупленного барахла, с погрузкой: гаремов в роллс-ройсы, барахла с евнухами в мерины-минивэны.

Туш ибн трэш.

***

Долетел Маркс, Карл, в рай, а там детская неожиданность – сад: листва зелень-золото, цветы беж-перламутр, пунец чешуйчатой коры Древа Познания Добра и Зла, трещиноватый агат ствола Древа Жизни, главные достопримечательности, но симулякры. На стволе часы-кукушка, без стрелок, из окошка древний Гераклит на пружинке:

- Отец всех вещей – война, мать, мать её так, – гармония, без которой ничто не родится и ничто не прибывает: диалектика, какой ты, варвар, не постиг, и дружок твой Гегель псам войны шелудивым скормил!

Птички-желтогорлики, хором – чвирк-чварк по ветке, ящерка-гекончик опаловая в траве – швильк-смей! И дождь алмазом, и солнца во всю синь, и звезда Сириус сквозь листву из лиловá сочно подмаргивает:

Лой-она-ва тебе, вечно живой, страдалец-путешественник!

Щурится Маркс, Карл, хохочет из жестяной, с грязцою бороды, выступает аллеей – в тунике, в сандалиях и в котелке мышьей масти набекрень. А трость пуделем-рукоятью второпях дома оставил, во аде: отделение XIX, электромагнитный разряд 1/137, группа «ноль», от главного входа 1848-й провал направо, стучать лбом, и побойчей.

Выходит Маркс, Карл, по аллее на круг, в средине круга дверь без стены, летняя цепочка звонка на сгущённом эфире, поверху круга и поперёк – тряпишная вывеска-лента, вьётся, по ней буковками вязевато:

To feel me in the solitude of kings,

Without the power that makes them bear a crown.

- Я одинок подобно королям, не обладая венценосной властью, – вслух переводит про себя Маркс, Карл, догадывается: – Ага, Байрон! Pfui!..

На слоге «Бай», с рифмовкой на «pfui», пред дверьми из ничего материализуются оракул Калхас и царственный военачальник Агамемнон – один в хламиде, босиком, другой в доспехе меднозвонком, мнутся друг за дружкой в очереди, гóрлят шепотком: «Что минуло, что есть и что будет?»

- Как это, – дивится Маркс, Карл, – разве время не прешло?

В двери безстенной выхлопывается окошко, из окошка, порх – ласточка, во фраке и в манишке накрахмаленной, и в лапоточках с ноготок – христь-хрусть:

- Ещё как прешло, да эти древнейшие греки дебилы политические, никак им втемяшить не удаётся, что вечность это вечность, а не «что минуло, что есть и что будет».

- Несчастные! – качает головой Маркс, Карл. – Жертвы исторического материализма...

Полез привычным движеньем в карман жилетки – за часами-луковкой, а жилетки нет и часов нет, на раскрытой ладони – догорающая турпутёвка, язычки – фиолето-синий вперегонки с кармазиновым, приплясывают, нетерпеливые:

- Что минуло, что есть и что будет...