Маршрутка

Едва только Иван Лукич проснулся, как почувствовал, что день не задался. Неприятный сон, мучивший его всю ночь, утром был в руку: опять разболелся зуб, который он больше недели подлечивал народными средствами. Когда после утренних хозяйственных работ все семейство расселось завтракать, жена, Полина Петровна, подавая полную, до краев, тарелку с горячим перловым супом, хлюпнула, не удержав равновесие, жирную жижу ему прямо на колени. Горячий бульон, нагло проникая сквозь тонкую ткань летних штанов, добрался до нужного места и липкой, неприятной влагой беспокойно растекался по ногам. Дочка с сыном, увидев большое жирное пятно на отцовских штанах, несмотря на предупреждающий взгляд матери, рассмеялись, за что получили по подзатыльнику. Настроение Ивана Лукича еще больше испортилось. Зубная боль опять напомнила о себе.

— Ну что ты маешься с этим зубом? – немного осмелев, ворчливо спросила жена. – Поезжай в райцентр к зубному, пусть посмотрит. Сам мучишься и нас изводишь.

— Да ты меня скорее изведешь. Ошпарила-то как. Давай чистые портки, поеду в город, нет мочи терпеть.

Переодевшись в праздничную одежду, Иван Лукич, громко хлопнув дверью, вышел из дома. Напротив, как обычно, поджидая жертву для душевного разговора, висел на заборе уже хмельной с утра сосед Петька.

— Приветствую, сосед! И куда это ты такой празднично нарядный собрался?

— Да зуб, зараза, болит уже неделю, еду в рйцентр к зубному.

Петька, скучающий у покосившегося забора, продолжал:

— А че это, Иван Лукич, уезжая в город, ты калитку не закрыл? Гляди, скотина-то убежит.

Ускорив шаг, Иван на ходу ответил:

— Степка закроет, он сегодня дома на хозяйстве.

— Да нет, Иван Лукич, Степка твою калитку не закроет, – ухмыльнулся Петро.

Тут до Ивана дошло, что впопыхах он допустил маленькую оплошность и штаны не заправил как следует. Проворчав что-то невразумительное, Лукич махнул в сторону соседа рукой, прошелся шершавыми пальцами по непослушным мелким пуговкам и быстро пошел к остановке. Там местные шофера подбирали односельчан, решивших по необходимости съездить в город. В их деревню уже лет пять не ходили автобусы, но остановка не теряла даже теперь своей значимости. Ивану Лукичу посчастливилось сесть в машину местного балагура Пашки. Тот присматривался к Тане, дочери Лукича, поэтому среди томившихся в ожидании на удачу односельчан выбрал человека нужного.

Всю дорогу он веселил Лукича байками да анекдотами. Когда подъезжали к городу, объяснил, как добраться к районной больнице.

— Жди, дядь Ваня, маршрутку 65, она без пересадок довезет тебя прямо к больнице.

Устав от тряской езды по пыльному бездорожью и пашкиной болтовни, Лукич, соблюдая политес, пожал в знак благодарности парню руку и договорился, что обратно тот его на этом же месте заберет.

Нарядно одетый Иван Лукич почему-то в толпе стоящих на остановке городских жителей чувствовал себя неловко. Неуверенный взгляд бегающих глаз, излишняя нервозность и суетливость,– все это выдавало в нем сельского жителя. Наконец подошла ядовито-зеленая маршрутка, на лобовом стекле которой красовалось от руки написанное 65. Лукич, оплатив проезд, сел на переднее сидение. Автобус тронулся. Иван рассматривал яркие витрины, большие дома, людей, которые бесконечным потоком шли по тротуару. "Это сколько же бездельников тыняется по городу! Эх, их бы да в поле," – думал он, но громкая музыка прервала его размышления.

Повернувшись к водителю, опешил: то, что тот творил за рулем, не поддавалось никаким объяснениям. Водитель одной рукой щелкал семечки, выплевывая шелуху через открытое окно. Другая рука в свободное от обилечивания время переключала кнопки прикрученного к боковому стеклу телефона, который выполнял роль телевизора. Левым ухом он держал другой телефон и что-то весело рассказывал на непонятном языке своему единоверцу. Не сбавляя скорости, он коленями зажимал руль. Полученные за проезд деньги водитель, не спеша, по ранжиру, втискивал в сомнительного цвета большую губку-мочалку. Когда же удавалось взять руль обеими руками, он, маневрируя между машинами, периодически заскакивая на слошную, виртуозно обгонял другие автобусы. Пассажиров во время этих гонок кидало, подбрасывало, мотало из стороны в сторону. Они, привыкшие к таким поездкам, ни на что не обращали внимания, молча уставившись в свои телефоны. Иван Лукич хотел образумить водителя, но побоялся, что если вступит с ним в переговоры, тот вообще не будет смотреть на дорогу. Он только робко, словно извиняясь, пожелал:

— Ты бы, милок, того, не гнал так шибко.

— Эй, дарагой, ты пэшком нэ хочэш пайти, ай? – а потом, видно, вспомнив когда-то услышанное, добавил, – какой жэ русскый нэ любит быстрай езды?

От таких цирковых пируэтов по перегруженной транспортом дороге переполненная маршрутка вызывала немыслимый ужас в глазах несчастного Ивана Лукича. Путая слова молитвы, он уже трижды прочитал Отче наш. Видя, что водитель частенько посматривает на него, Иван решил выскочить на первой попавшейся остановке. Обрадовался, что до больницы, как ему объяснили, нужно пройти еще метров двести.

Отсидев положенную очередь, Иван Лукич наконец-то попал к врачу. После беглого осмотра тот предложил лечение, объяснив, что качественный, но дорогой материал поможет сохранить расшалившийся зуб на несколько лет. Узнав цену этого сохранения, Лукич поинтересовался:

— А что-нибудь подешевле есть? Ну чтоб совсем бесплатно....

— Есть, — равнодушно ответил стоматолог. – Удаление. Без анестезии.

— Эх, гулять так гулять, – подумал страдалец и тут же объявил, – рви, только с укольчиком!

Когда Иван Лукич увидел в чеке сумму за удаление, ноющая боль моментально отступила. "Можно было потерпеть. Такие деньги отдал за маленький укольчик. Эх, живут же люди, – подумал он. – За пару минут работы получают столько, как я за полмесяца."

Узнав у прохожих, как пройти на Кутузова, где он должен встретиться с Пашкой, Иван Лукич пешком пошел по городу. Не прельщали больше его пролетающие мимо маршрутки. Уставший, он почти вовремя пришел к месту встречи.

— Иван Лукич, а я вас всего-то минут десять жду. Как зуб, вылечили?

— Вырвал, некогда мне лечить, ездить туда-сюда. Деньги только впустую выбрасывать.

— А чего вы без городских гостинцев?

Тут Иван вспомнил, что жена вложила ему в карман пиджака список покупок. Вытащив исписанный мелким почерком листок, пробежался по нему глазами и выбросил. Баба-дура, ишь чего назаказывала! Обойдется!

— Поехали, Пашка, домой. Работа стоит. И так целый день угробил на этот зуб.

Ехали молча. Видя настроение Лукича, Пашка не решался развлекать того разговорами. По родному бездорожью, громко урча, летела машина. Желая угодить будущему тестю, мчался Пашка что есть мочи. Машину бросало в разные стороны, отчего шофер и пассажир периодически дружески сталкивались плечами. Ивану Лукичу на миг показалось, что едет он домой на той же 65 маршрутке. Когда Пашка брал на авось очередную яму, машину так сильно встряхнуло, что она буквально вылетела на обочину. В это время Лукич, лаская языком то место, где еще утром был зуб, подскочил, прикусил язык да еще и лбом треснулся в лобовое стекло. Чертыхаясь и ругая Пашку за быструю езду, в ответ опять услышал знакомое "какой же русский не любит быстрой езды". Парень повернулся на этой фразе к Лукичу. И опаньки! Машина прочно улеглась в кювете. Стали ждать, когда появится в безлюдном поле хоть кто-то, кто сможет их вытащить. Только к вечеру услышали они громкую музыку, которая вырывалась из трактора соседа Лукича Петьки. Под громкое "Вот кто-то с горочки спустился" машину вытащили на дорогу.

Смеркалось. Показались огоньки родной деревеньки. Без зуба, с шишкой на морщинистом лбу, в перепачканном выходном костюме Лукич заходил в свой двор.