Mass Effect: Wake up call

Первое, что я ощутил в момент, когда объятья Морфея отпускали меня в реальный мир из царства сновидений, это привкус. Кисловатый, едкий прощальный поцелуй алкоголя, который всю прошлую ночь нещадно вливался в меня «прошлым мной», которого я настоящий готов проклясть всей душой.

Все тело словно сделано из чугуна. Как минимум, веки. Хотя, и голова сама та ещё кастрюля, только в неё ещё и стучали чем-то очень тяжёлым и очень долго, чтобы мне это могло понравится.

Ох, не то чтобы мне было куда торопиться. Кровать была такоо-о-о-й мягкой. Гораздо мягче чем была у меня – это первое, что я отметил.

Чтож, проснуться на утро после бурной ночи и не у себя в родной постельке – это классика. Но вернёмся к кровати – у неё что, что-то типа «эффекта памяти»? Матрас был чудесен, а одеяло таким приятным, что это казалось почти святотатством – подниматься с неё и куда-то там идти… даже если хотелось дойти до уборной или принять перорально парочку… или пачку аспирина. А подушка? Такая, в меру мягкая, большая, что хочется обниматься с ней всё время, соединиться с ней и оставаться так вечность, что было вполне возможным вариантом будущего, если верить головной боли…

— Проснись и пой, салага. Большой мир ждёт. — Вдруг раздался довольно жёсткий женский голос с требовательной интонацией.

— И кого тут нелёгкая принесла… — Последнюю гласную протянул я в большущем зевке.

Потирая веки ладонью, я медленно раскрывал глаза, только чтобы увидеть, как на меня несётся огромная волна, готовая похоронить под своей ярко синей толщей так, чтобы лишь пена и пузыри воздуха над океаном напоминали о том, что моя борьба с водной стихией была тщетной.

Я с диким криком подскочил с кровати, метнувшись в правую от неё сторону. Сильно стукнувшись коленями, после я мгновенно перевернулся на спину и мои ноги проволокли мой зад по тёмному паркету ещё добрых пару метров, прежде чем зрение вернулось ко мне, и я, потирая ушибы и шипя от боли, сумел узреть то, что предстало передо мной.

Не было никакой воды. Была лишь иллюзия, мираж. Голограмма.

Крайне правдоподобная голограмма картины.

Репродукция японской «Большой волны» или как-то так она называлась. Но, это был явно не оригинал. Не думаю, что во времена, когда она была написана, мастера могли оживлять свои творения.

Она двигалась, словно живая, а вода с неё словно стремилась затопить здесь всё! Но, при этом, была явно не способна сделать это. Характерные черты японского художественного стиля хрен знает какого века в точности отображались на ней. Плетёные лодочки, не борющиеся с природой, но зависящие от её милости, поднимались то вверх, то вниз и всё это было чертовски залипательно. Я будто смотрел, как без всякого экрана, в воздухе показывают фильм о той самой могучей волне.

— Что за херня?.. — только и сумел я пробормотать, медленно поднимаясь с пола, подбирая на руки свалившееся одеяло и прикрываясь им от прохладного воздуха комнаты.

Нет, не комнаты… если только в комнатах вдруг не стало модным устанавливать мини-кухни…

— Эй… есть тут кто? — Спросил я у абсолютно пустого пространства, озираясь в поисках хоть кого-нибудь.

Никого.

На самом деле, по виду, здесь никогда не было никого кроме меня. По крайней мере, если судить по тому, как перед кроватью валяются мои носки — признаюсь, грешен. Но даже если не брать в расчёт этих брошенных близняшек, всё остальное здесь точно не моё! Здесь вообще нет моей одежды! Что, в общем-то, является проблемой, ведь я стою тут в одних только трусах.

Впрочем, неподалёку от носков лежит какая-то одежда, но она, вновь-таки, не моя. А надевать одежду незнакомого человека, которая, скорее всего, не была предварительно постирана… что ж, достаточно будет сказать, что у меня не особенно много желания делать это.

Но, вернёмся к нашим баранам. Не мог же мне тот голос почудиться сквозь сон… или всё-таки да?

Я оглянулся: вокруг меня было множество деталей и вещей, которые мне не принадлежали, как и само это место. На глаз, 35 с лишним квадратных метров обставлены слишком футуристично и дорого, чтобы быть моими. Квартиру-студию можно условно разделить на четыре зоны: спальная, рабочая, кухонная и прихожая. Ближе к прихожей виднелся почти квадратный «выступ», куда вела ещё одна дверь — вероятно, в ванную комнату.

Центром спальной зоны была большая кровать с шикарным матрасом и подушкой. Всё было помятое и неаккуратное, так как я держал в руках одеяло и у меня были другие дела помимо наведения порядка. Рядом с кроватью стояла тумбочка с парой выдвижных ящиков. Также здесь находился большой шкаф, который казался массивной чёрной глыбой.

Рабочая зона была расположена у японской движущейся картины, почти в углу квартиры. Массивный стол был покрыт проводами, ведущими от системного блока к незнакомым высокотехнологичным коробкам с мигающими индикаторами. На столе было два ультра-мега плоских монитора, подвешенных на регулируемых металлических кронштейнах.

Если взгляд скользнет от рабочей зоны вдоль стены, можно увидеть небольшую кухню. Несколько кухонных тумб, микроволновка, тостер, мини-холодильник и навесные шкафы. Центром внимания на кухне была дорогая, с виду, кофемашина, облицованная хромированным металлом, с множеством светящихся сенсорных панелей и кнопок.

Кухня была отделена от прихожей перегородкой, за которой располагались ящики для хранения обуви и стойка-вешалка для верхней одежды. Напротив была стена уборной комнаты — почти квадратное помещение, вход в которое находился недалеко от большого шкафа.

Основными материалами мебели были тёмное дерево, металл и стекло. Дизайн отдавал минимализмом, но бледно-жёлтые окантовочные линии на границах объектов придавали завершённости.

Всё здесь мне нравилось, выглядело со вкусом и так, как мне бы точно понравилось.

Что беспокоило меня ещё сильнее.

…

Да, возможно, из меня получился бы неплохой риелтор, это разглядывание интерьера меня даже как-то отвлекло, но, тем не менее, я помнил о том, что моему глазу приглянулось здесь в первую очередь (после ожившей, до ужаса реалистичной, картины, конечно же).

Источаемый японским художеством мягкий синий свет бликовал от металлического экрана, вмонтированного в стену.

Казалось бы, что в этом такого? Человеческий сверхразум ещё в стародавние времена научился прикреплять телевизоры к стене, но… этот дисплей точно был не телевизором! Единственная причина, почему я не посчитал эту херню рамкой для пропавшей картины, было наличие у неё ряда клавиш у её правой нижней части, подсвеченных изнутри тусклым оранжевым светом.

Что я, человек, чья жизнь переплетена со всем электронным, мог ещё сделать в момент, когда вокруг столько всего непонятного и который заметил хоть что-то, отдалённо напоминающее ему об одном из его любимейших увлечений? Эта штука сочетала в себе что-то очень знакомое, но достаточно непонятно устроенное, чтобы не знать что это и зачем это вообще придумано, чтобы я мог просто проигнорировать эту штуковину в силу своего любопытства… ну, это, и ещё у меня было странное чувство, такое, что ближе всего его описать будет, пожалуй, к «потребности» в приближении к ней.

Ступая босыми ногами по прохладному полу, я прошёл к противоположной от кровати стене между рабочим местом и кухней и оказался прямо перед большой прямоугольной рамкой в 32 дюйма. Под ней расположилась полка, покрывающая всю длину этой загадочной штуки, на которой аккуратно разместились личные вещи того, кому эта квартира принадлежит: несколько книг, пара папок и какой-то журнал с машинами, которым я решил, что займусь позже – уж больно интересно и футуристично выглядели концепты представленной техники. Прикольно. Значит, они ещё не отошли от идеи создания полноценных летающих автомобилей. Мечтатели.

К моменту, когда мой палец уже почти коснулся первой попавшейся кнопки, я уже немножко поуспокоился – из-за прохлады вокруг или просто оттого, что мозг осознал, что ему ничего не угрожает и дал отбой инстинктам «бей-беги».

— Ты визжал как баба. — Вновь прорезал тишину прежний голос. Сильный французский акцент девушки не уменьшил мой испуг и желание обделаться от того, как неожиданно заговорила «пустота».

Я резко дёрнулся, в шоке оборачиваясь и чувствуя, как мой палец всё-таки коснулся одной из кнопок на этом странном «мониторе».

Мгновенно всё вокруг словно ожило: изображение японского художества исчезло, обнажив за собой отъезжающие куда-то вверх с характерным звуком металлические ставни, покрывающие три окна, разделённых квадратными бетонными колоннами; на смену синему свету картины, раннее главному источнику освещения, пришёл светло-зелёный, как цвет той ткани бильярдного стала, только чуть холоднее, источаемый длинными лампами, вмонтированными в потолок прямоугольным рисунком по периметру всей комнаты; и наконец, словно отовсюду, раздался голос.

— Доброе утро, мистер Сэндмен. — Это был приятный женский голос.

Я в шоке озирался вокруг, пытаясь смотреть во все стороны, силясь разглядеть все возникающие перемены в окружении, более не демонстрируя никаких признаков запоздалого пробуждения. Лишь этот гадкий привкус во рту, напоминающий о прошедшей ночи, оставался константой этого «приятного» утра.

— Кто тут?! — Пытаясь вернуть самообладание, обратился я в пустое пространство более храбрым голосом, чем, должно быть, себя чувствовал… прикольно, значит, так чувствуют себя герои хорроров, запертых в старинном особняке, в котором кто-то кого-то чем-то нехорошим убил, и теперь все гости начинают слышать голоса и шорохи, доносящиеся из стен.

— Мистер Сэндмен, — … чтобы в этот раз получить ответ на свой вопрос, — как Вы себя чувствуете? — Кем бы ни был этот голос, он был, видимо, более обеспокоен моим состоянием, чем тот, что мне чудился раннее.

— Не так уж плохо… если считать за нормальность признаки слуховых галлюцинаций после пьянки.

То ли мой мозг уже начал привыкать ко всё множащемуся безумию, то ли он решил, что уже нечего терять. Так или иначе, сарказм возвращался.

— Провожу осмотр. — Продолжал заботливый голос из динамиков. — Результаты анализа воздуха из лёгких, сердечного ритма и наблюдение непроизвольных сокращений отдельных пучков мышечных волокон, позволяют сделать вывод о том, что вероятность появления галлюцинаций, причиной которых служит интоксикации организма значительным количеством напитков, в основе которых содержится спирт, иные горючие или наркотические вещества, минимальна. Собранные данные о поведении, скорости реакции и активности зрачков, с 76% вероятностью говорят о нервном перенапряжении и пребывании Вас в непродолжительном состоянии стресса. Тем не менее, слуховые галлюцинации, о которых Вы сообщаете, являются признаком более серьёзных проблем психологического характера, особенно принимая во внимание, что у Вас не установлено имплантов, влияющих на ЦНС или слух, сбои в которых могли бы вызывать подобные реакции. Не могли бы Вы уточнить, что именно «говорят голоса»?

Моя пасть и глаза открывались всё шире по мере зачитывания этого голоса результатов несанкционированного медицинского осмотра.

Я будто к терапевту сходил!

Только при условии, что терапевта не было в комнате и весь анамнез зачитывался через динамики комнаты… а это уже слишком напоминает, в моём представлении, дурку.

— Мистер Сэндмен, — будто заметив мою неторопливость в ответе, вновь начал голос, казалось, ещё более заботливым голосом, — Вы ощущаете невозможность закрыть рот? Следует ли мне вызвать скорую помощь? Кивните, если да. В таком случае, по анализу имеющихся данных о текущем движении на улице, медработники ближайшей больницы прибудут в течении 10 минут.

Я уже чуть на автомате не кивнул, но успел вовремя включить мозг, прежде чем сделать что-то необдуманное.

— Нет! — Прикрикнул я, но затем заговорил, насколько смог, спокойнее, — ничего такого не нужно, спасибо за заботу… просто после сна причудилось, ха-ха…

— Вас поняла, мистер Сэндмен. — Если таинственная девушка и не поверила в мой неубедительный смех и слова, то виду всё равно не подала. — Желаете ли начать день по обычной программе?

А вот тут меня уже подловили. По какой ещё программе?

— Ах, да, программа обычная. Конечно же, что может быть лучше обычной программы, по которой я уже столько раз начинал день. — Надо перестать быть психом перед этой девушкой и начать казаться нормальным.

— Вас поняла.

Вместе с её словами, из динамиков, которые, как оказалось, были размещены не только в одном месте этой квартиры, полилась ненавязчивая лоу-фай музыка, со стороны кухоньки послышался звук начала работы какой-то электроники, а из стены напротив «моей» двуспальной кровати, раздвигая фальшстену (обладатель этой квартиры кто, Джеймс Бонд?), выскочил из стены телевизор, который решил не только включиться самостоятельно, но и поставив на минимальную громкость какой-то канал, по бегущей внизу строке которого я понял, что это передача новостей.

Что за чёрт тут творится? Эта девушка что, имеет доступ вообще ко всей электронике в этой квартире? Это какой-то новый сюжет триллера в далёком будущем, где какие-то люди, управляя техникой во всём доме, проверяют психологическую устойчивость человека?

Только я успел усмехнуться своей шутке, я только сейчас бросил взгляд на «рамку» и она словно отреагировала на это.

Там, где раньше была пустота, сейчас быстро проявлялся рисунок… или, скорее, свет, будто осязаемый. Очень похожий на тот, что шёл от той движущейся картины.

— Как работает эта штука?.. — сказал я вслух, но, всё же, не настолько уверенным тоном.

Этот экран передо мной, эта картина волны. Очевидно, что это были голограммы, но… настолько чёткие? Без… без всех этих вентиляторов или как эта херня называлась? Без прожектора, который светит на вращающиеся лопасти и появляется эффект «движения»?

…

Это охренительно!

…

Почему это здесь?!

Эта штука, пришедшая прямиком из фантастики, сейчас была передо мной и, мало того, она была явно работоспособной, если верить на проецируемое на этой «рамке» изображение… кстати о нём. Кто она?

Излучая мягкий оранжевый свет, из рамки будто бы «выпадает» лицо девушки. В отличии от экранов, просто создающих оптическую иллюзию, это… устройство, точно передаёт объём объекта. И, не менее важно не только, что это, но и кого виртуального эта чудо-техника переносит в реальный мир.

Её волосы короткие, доходят до подбородка и имеют слегка волнистую текстуру. Цвет волос светлый, ближе к платиновому блонду, но с легким оттенком пастельно-зелёного, который мягко переливается на свету. Кожа девушки выглядит гладкой и безупречной, имеет нежный, почти фарфоровый оттенок, который подчёркивает её утончённые черты лица и мягкость её полных губ. А глаза, большие и выразительные, с легким мерцанием, совершенно не реальны – фиолетовый, лазурный и золотистый постоянно сменяют друг друга и, будто, обычно, с интересом изучают мир за пределами дисплея, однако, сейчас, устремлены только на меня. На голове у неё тонкий, но сложный высокотехнологичный металлический обруч. На шее видны высокотехнологичные узлы и соединения, которые плавно уходят куда-то вниз, за пределы изображения голограммы.

«Она не реальна» — сразу подумал я, когда увидел её. Как бы это по своему звучанию не было похоже на романтический бред из фильмов про сопли и любовь, существуй эта девушка в реальности, сама луна и солнце сдохли бы от зависти, задохнувшись от её красоты.

В таком случае, будут ли меня осуждать люди, когда узнают, что я просто пялился на неё на протяжении ровно 3 минут? Ведь, да ладно, я просто обычный парень, который недавно драматично и громко расстался со своей девушкой, с которой встречался слишком долго, отчего мои навыки общения с другими симпатичными дамами успели зачерстветь. Так иногда случается, когда человек выпадает из привычной зоны комфорта.

… и всё же она не реальна. Не может таковой быть…

Мои руки сами собой протянулись к моему лицу, накрывая глаза ладонями и слегка из растирая, словно пытаясь прогнать весь этот… этот круговорот бреда.

— Ты не реальна… всё вокруг не может быть реальным…

— Ха, ты тупой или как, салага? — И вновь этот блядский голос, продолжающий капать мне на нервы, раздающийся в этот раз гораздо ближе, чем раньше. — Хватит изображать всё-отрицающего дебила – не то я начну верить в это.

Я резко озираюсь, силясь заметить хоть что-то или кого-то, говорящего эти слова таким уничижительным тоном.

Мне надоело пугаться, надоело шарахаться каждого звука, каждого шороха и каждого… голоса. Если это какой-то пранк, то он явно уже начал заходить куда-то за пределы комедии – по крайне мере для меня. Возможно, со стороны это выглядит пиздец как смешно. И я бы, может, и сам посмеялся, не чувствуй я, как всё вокруг начинает действовать мне на нервы, уводя мои эмоции в прямо противоположный спектр.

Когда уходит страх, приходит гнев.

— А не пошла бы ты нахуй, сука!

Дикий крик разносится в пространстве комнаты, отражаясь от стен и возвращая волну ко мне и, будто резонируя с моими костями– настолько это было громко.

— Кто ты и где я, пизда ты тупая!? Думаешь, это смешно? — Продолжал я уже тише, отчего к концу это уже было ближе к ворчанию просто чтобы выговориться, нежели получить реальные ответы.

Но вновь, как и в прошлый раз, я получил ответ, хотя и не с той стороны, с какой хотел бы.

— Я, разработанная концерном «Зенит», Виртуальная платформа про-активной поддержки 7 поколения. После приобретения и установки, Вы, мистер Сэндмен, не проинструктировали меня относительно имени, на которое я должна была бы отзываться. Желаете ли Вы, чтобы с настоящего момента и далее, я отзывалась на имя «тупая пизда»? Что касается другого Вашего запроса, ответ – Вы дома.

Это был тот же самый голос, что я слышал из динамиков, но только сейчас, до меня, такого тугодума, дошло, кто, или, скорее, что, произносит слова. Эта девушка, точнее, её голова, парящая перед этой злосчастной «рамкой», двигала ртом в такт издаваемых звуков.

Ахуеть.

…

Подумал тут, что есть что-то странно больное в том, что самая красивая девушка, пришедшая из самых приятных снов, спрашивала тебя, должна ли она отзываться на имя «тупая пизда». Что-то на языке Маркиза де Сада, не меньше.

…

— Нет! — поспешил я заверить девушку… компьютер… изображение девушки, почти что криком и, замахав руками, продолжил потом тише. — С именем мы разберёмся позже. Скажи лучше, что ты имела ввиду, когда говорила про мой дом? При всём уважении к твоим компьютерным мозгам и идеальной памяти, но… это точно не мой дом.

— …

Мне кажется, или я сумел застать её врасплох?

— …

Ой-ёй, надеюсь, я её не сломал или что-то типа того.

Она просто… зависла.

Чёрт, не думаю, что смогу расплатиться с хозяевами.

— Это ваш дом. — Просто ответила она, но при этом в её интонации было что-то такое словно она… озадачена? Тем не менее…

Теперь пора бы мне ничего не понимать (будто бы с момента пробуждения я занимался хоть чем-нибудь иным).

— Кто сказал, что это мой дом? — Делаем ситуацию ещё более странной и для этого спросим в лоб.

— Это ваш дом.

…

А, окей, без проблем. Ультрасовременная красотка-говорящая-парящая-картинка говорит, что это мой дом, значит так тому и быть. Правильно, да? Какие тут ещё могут быть…

— Что ты такое несёшь?! Я первый раз вижу это место!

Указывая руками на всё пространство, я не забываю прикрываться от холода одеялом. Чёрт возьми, что у них тут с отоплением?

Чувствую вместе с тем, что мне срочно нужно присесть.

Раздосадованный полным непониманием этой ситуации, я плюхаюсь на край двуспальной кровати, накидывая одеяло на плечи и смыкаю ладони перед собой, что положить на них голову. Возможно, это сможет помочь мне собраться и построить хоть какую-то логику во всём происходящем.

— Вы живёте здесь уже полтора года, мистер Сэндмен. — Её голос становился уверенней. Если бы я мог трезво тогда соображать, то понял бы, что она подсмотрела, как ведут себя с людьми, страдающими деменцией, и стала подражать им – говорить уверенно, простыми словами, давая больше описания, чтобы воспоминания больных с большей вероятностью вернулись к ним. — Я была приобретена Вами в качестве Вашего личного помощника несколько месяцев назад. Примерно в то же время, мне был предоставлен доступ ко всем внутренним системам дома для управления и поддержания его в надлежащем состоянии.

В этом никакого нахуй смысла нет… проклятье. Я будто во сне, который не заканчивается.

Я мотаю головой в разные стороны, потирая веки руками, пытаясь прогнать внутреннюю панику и разные нехорошие мысли. Сейчас нужно собраться… и собрать как можно больше информации. Нужно сконцентрироваться… охладить рассудок, успокоиться.

Я вдыхаю воздух 4 секунды, 4 секунды удерживаю его внутри, 4 секунды выдыхаю его обратно, 4 секунды держу лёгкие пустыми, а затем повторяю весь процесс заново. Дыхание по квадрату – до этого никогда не подводило.

— Вижу, ты наконец-то подсобрал то, что ты называешь мозгами и начал успокаиваться, салага. — В этот раз в этом другом, раздражающем, голосе было немного меньше желчи. — Возможно, из тебя ещё выйдет толк. — Хотя усмешка отчётливо слышалась в её поганенькой речи.

— Просто заткнись. — Сказал я, всё ещё закрывая лицо руками.

Я уже просто устал и нихуя не понимаю. Не осталось даже сил на то, чтобы остро реагировать на этот голос, который, судя по всему, слышим только мной… или нет? Надо бы выяснить.

— Скажи-ка мне, — начал я, кладя руки на колени и встречаясь взглядом с искусственной красоткой, — я ведь в этой… своей… квартире, нахожусь один?

— Да. — Ну конечно же её ответ будет таким. — Иных способных к речи видам в квартире нет, кроме вас. — Стоп, что?

А вот это меня позабавило. Видимо, роботам тоже знаком юмор.

— Ты имеешь ввиду, что где-то там могут у меня быть насекомые? — Моя улыбка стала чуть горче. — Или ты про моих тараканов в голове?

Искусственные глаза парящей головы хлопнули, что-то, может, для себя там отметив про тараканов в голове, возможно, поняв это буквально. На заметку – не использовать выражения и пословицы моей бабушки при разговоре с людьми и… роботами, что могут воспринять их буквально.

— Я подразумевала, что под понятием «находится ли мистер Сэндмен в своей квартире один» входит вопрос о наличии любых форм жизни – включая инопланетные…

Окей, у современных роботов чувство юмора… так сказать, футуристичное.

— … например, асари…

Погоди-погоди.

— … турианцев…

Погоди-погоди-погоди!

— … или любых других рас, описанных в Галактическом Кодексе, включая тех, что не имеют своего представительства на Цитадели.

— ЧТО НАХУЙ ТЫ ТУТ НЕСЁШЬ?!

Как же меня достал этот дурдом. Какой во всём этом смысл?! Выяснить, как скоро человек может сойти с ума? Я думал эксперименты без прямого согласия людей, на которых они проводятся, были запрещены, но, сука, глядите что тут! Какой-то кружок любителей творчества Менгеле по проверке прочности человеческих нервов!

Накопительный это был эффект или меня поразила так крепко именно эта «шутка» я не знаю, но я вскочил с кровати, и принялся наворачивать круги, будто бы это могло мне помочь успокоиться или не слететь с катушек ещё больше – я не знаю. Все прежние мысли о необходимости быть спокойным полетели в бездну, как и мысли о том, чтобы ещё раз применить хоть какую-нибудь дыхательную технику.

Мне более не нужно спокойствие. Мне нужно чтобы всё это просто закончилось.

— Какие нахуй турианцы и асари? Тебе тут что, «Mass Effect»? Получше ничего не могли придумать, а!? — Я действительно негодовал по поводу того, что в качестве «легенды» для газлайтинга эти… люди, стоящие за этим экспериментом, выбрали сеттинг вселенной этой игры.

Пока я наворачивал круги по центру квартиры-студии, девушка-голограмма не спускала с меня глаз, будто бы не торопясь с ответом, взвешивая верные слова.

И правильно делала, потому что я был на пороге того, чтобы попытаться вырвать её дисплей из стены и разбить нахуй.

— Мистер Сэндмен, — спустя полминуты начала она своим спокойным, приятным голосом, — прошу Вас, выгляните в окно.

Не говоря более ни слова, она выключила телевизор, снизила мощность освещения в комнате почти до минимума. Лампы теперь по уровню освещения ближе, скорее, к тем «светящимся» в темноте кольцам, что были у меня в огромном количестве в детстве.

Я было повернулся в сторону голограммы девушки, чтобы вновь сказать что-то резкое, но обнаружил там лишь пустоту. Теперь это была всё та же обычная рамка для картины без самой картины, без намёка на то, что всего минуту назад из неё торчала голова девушки… звучало крипово.

Но что я должен был такого увидеть в окне… о, реклама, интересно, почему у модели такой синий…

Боже мой…

…

Босые ноги ведут меня через всю комнату. Освещения почти нет, но я всё вижу — из трёх окон сюда проникает много света. Пускай и пасмурно, а солнце где-то там, прячется за густыми, серыми тучами, которые вот-вот накроют город будущего огромным количеством дождевых капель. Но, как бы ни была сильна природа, ей не похоронить своей дикой, грубой силой доказательство упорства человеческих рук. Не погубить то, что человек сумел добиться, когда более не был скован рамками одной планеты… да что там, рамками одной лишь Солнечной системы. Нулевой элемент и технологии протеан — плечи гигантов, на которых человечество стремительно росло. Росло и стремилось ввысь, навстречу своей судьбе и гибели в пасти древнего ужаса.

Я стоял там, в «своей» квартире, на «своей» кровати, уперевшись ногами в матрас, и что-то глубоко внутри меня стремительно покрывалось трещинами. Их количество росло по экспоненте с момента моего пробуждения. Это не могло остаться без последствий. Что-то внутри меня сломалось. Разрушилось, когда моё подсознание представило моему разуму картины жестокого, кровавого будущего. Представило то, какая роль будет уготована мне — обычному парню — в грядущей войне. Войне не за ресурсы или сферы влияния, а за само существование. И ведь конца её я точно не увижу, так говорил мне мой разум. Моя участь — быть переработанным в биомассу, закачанную в огромную братскую могилу с такими же несчастными, как я, ублюдками. И я, клянусь, почувствовал, как этот процесс будет происходить. Как будет гореть моя плоть, мышцы, сосуды и нервные окончания, как будут ломаться кости, сминаемые клешнями Жнецов, превращающих всё, чем я когда-либо был и чем мог бы стать, в безжизненную массу.

Если прошлые мои крики соседи проигнорировали, то этот вопль банши заставил вздрогнуть каждого, кто его слышал.