Мастер Стэн Соболь

ПРОЛОГ

Это очень женская книга, несмотря на то, что почти все ее персонажи – мужчины. И это человеческая книга, потому что она о жестокости и любви. Книга о том, как люди уродуют и спасают друг друга. Это правдивая книга.

Я люблю бояться. Чувствовать себя маленькой, глупой, беззащитной. Страх позволяет полнее ощутить жизнь. Как пульсирует кровь, как бешено колотится сердце, как внезапно не хватает воздуха…

Если люди догадаются, что я состою из одного лишь золотого света, они разорвут меня на части. Потому что каждый захочет иметь для себя хотя бы маленький кусочек моего сердца. Вот почему я сторонюсь людей и прячу свой свет.

ГЛАВА 1

Ментовская

Полковник Карданов ворвался в кабинет Стаса, горя праведным гневом. Сергей Петрович вообще отличался грозным характером.

– Твою мать! Капитан Соболевский, опять прошляпили бандитов! А РУБОП за вами подчищать обязан? Работнички, мать вашу! Что у вас за убойный отдел? Горе сплошное! Одни амуры на уме, а мне вашими делами заниматься? Где Шустов? Почему его никогда нет на месте?

Стас медленно оторвал глаза от лежавших прямо перед ним бумаг, глубоко вздохнул и закрыл папку с красноречивым названием «Дело №1325/10». И абсолютно спокойно ответил:

– Здравствуйте, Сергей Петрович. У меня тоже все хорошо. Шустов будет с минуты на минуту. За пирожками в буфет спустился. Может, чайку?

– Ты меня не сбивай с настроения! – Возмутился сначала Карданов, а потом внезапно «остыл». Добавил более миролюбиво: «Ты мне лучше кофе налей, а то голова болит еще с утра».

– Заметно, – осторожно улыбнулся Станислав Соболевский. – Так что там с бандитами?

Но тут подошел майор Шустов, начальник убойного отдела, и глава рубоповцев обрушил весь свой праведный гнев на него.

Стас прекрасно понимал причину головной боли Сергея Петровича. Все из–за Тани. Две недели назад она бросила полковника Карданова, а вчера переехала в квартиру капитана Соболевского. Они собираются пожениться. А перед 56–летним начальником РУБОПа отчетливо встала перспектива одинокой старости. Тут не только голова заболит.

Конечно, у Сергея Петровича есть еще сын от первой жены, ныне покойной. Но всем известно, что у отца с Павлом плохие отношения.

«Ради чего я всю жизнь боролся с преступниками?» – Именно этот вопрос мучил сейчас Карданова. И так отчетливо, что был практически осязаем.

– Ты знаешь, а мне его жалко, – вечером сказала Таня, наливая Стасу наваристый борщ. – Он звонил недавно, просил меня вернуться к нему.

– Милая, у тебя тяжело на сердце? – встревожился Соболевский.

– Да нет, все хорошо. Просто привыкла я к Сергею, а сейчас ему плохо одному.

– Хочешь, давай пригласим его к нам на ужин. Борща ведь хватит. – Предложил Стас, сделав над собой некое усилие.

– И ты согласен терпеть здесь его присутствие? Другого мужчины? – удивилась Таня.

– А почему бы нет? Я не сомневаюсь в тебе и в нашей любви. И если ты нуждаешься в Карданове, как в старом друге, то пусть он заходит к нам время от времени.

– Спасибо, Стасечка! – Она жарко поцеловала Соболевского в губы. – Так я звоню Сергею?

– Звони.

Бывший муж примчался чуть ли не за десять минут. С букетом роскошных алых роз. Вручил их Татьяне и бросил какой–то просительно–виноватый взгляд в сторону Стаса.

– Здравствуйте, Станислав Алексеевич, – сказал он на удивление тихо. – Вы – счастливый человек, вас любит замечательная женщина.

– Я знаю, – коротко ответил хозяин квартиры и жестом пригласил Сергея Петровича пройти на кухню.

Соболевский был изрядно удивлен переменой, произошедшей с Кардановым с утра до вечера. Надменный, резкий, громкий, строгий милицейский начальник уступил место неловкому, заискивающему и испуганному человеку. Он называл капитана, которого прежде считал мальчишкой, по имени–отчеству. Постоянно говорил «спасибо» и чуть ли не кланялся.

Прошло несколько месяцев. Станислав и Татьяна поженились, она ждала ребенка. А полковник Карданов все не отставал. Он каждый день торчал у них дома, помогал по хозяйству и всячески подчеркивал свое уважение к Соболевскому. Дошло до смешного. Начальник РУБОПа кормил простого опера из убойного отдела горячими обедами, которые во время перерыва приносил лично в кабинет Стаса.

Видя эту идиллическую картинку (А вот, еще съешьте яблоко. Салфетку? Пожалуйста!), Шустов присвистывал не то насмешливо, не то с долей зависти.

– Ты что, Стас, женился не только на Татьяне? – язвительно спросил майор в курилке, когда они были там одни.

– Нет, конечно, – решительно отмахнулся капитан. – Но, согласись, я неплохо устроился, он даже зарплату мне свою отдает.

– Вот–вот. Как будто ветер такой голубенький пронесся по отделам. Сначала все удивились, потом возмутились, а потом и призадумались. Мало ли одиноких людей в ментовке, – рассеянно произнес Роман Шустов.

– Но ведь ничего не было! – Неожиданно громко даже для себя воскликнул Соболевский.

– А ты им этого не объяснишь. Живете вы с Кардановым вместе, ведете совместное хозяйство, что еще надо? И все видят, как он перед тобой на задних лапках прыгает. Полковник перед капитаном. Слушай, раскрой секрет, как у тебя получилось его приручить?

– Да иди ты! – отмахнулся Станислав от насмешливых расспросов друга, выбросил окурок и ушел бандитов ловить.

Следующий день выдался выходным, и Стас наметил на послеобеденное время серьезный разговор с Сергеем. И когда Татьяна ушла в женскую консультацию, Соболевский усадил Карданова в кресло, сам сел напротив и сказал только одно слово: «Говори».

Полковник молчал довольно долго. Прошло целых десять минут, прежде чем он собрался с духом.

– Станислав Алексеевич, пожалуйста, не принимайте решения сразу. Вы, наверное, уже убедились в том, как я вас уважаю. Ради всего святого, не прогоняйте меня. Как я теперь вернусь в свое одинокое жилище? Поверьте, мне тяжело признать, но я согласен с тем, что вы здесь хозяин. Я готов всегда и во всем вам подчиняться. Когда родится ребенок, я буду присматривать за ним. Да, мало ли для чего я пригожусь. Ведь не стар еще. Можете приказывать мне, Станислав Алексеевич, я готов абсолютно на все. Если хотите, бейте меня. Если я в чем–то провинюсь или просто так, ради развлечения. Конечно, я уже не молод. Но я еще могу быть полезен. Умоляю вас. Умоляю…

Карданов сполз с кресла и обхватил руками ступни ног Соболевского, сотрясаясь всем телом от беззвучных рыданий.

– Не прогоняйте меня, Станислав Алексеевич, пожалуйста.

Стас не знал, что ему делать. Мельком он взглянул на собственное отражение в зеркале, висевшем напротив. И ужаснулся. Нет, все было в порядке. Его черные кудри лежали ровно, и голубые глаза остались на месте. Тогда откуда взялось это зверское выражение лица? Соболевский зажмурился и покачал головой. Наваждение исчезло.

Карданов почти перестал дышать, когда его подхватили и подняли сильные руки. Станислав Алексеевич усадил полковника рядом с собой.

– Ну, что ты плачешь, зайка? – спросил он, обнимая Сергея одной рукой, а другой вытирая слезы, которые все катились и катились из его глаз.

– А почему зайка? – всхлипывал Карданов.

– Потому что Сергей – это серый. А серенький у нас – зайка. – Нараспев, почти как ребенку объяснял Соболевский.

– Хорошо. Так я остаюсь?

Слезы мгновенно высохли.

– Да, Сергей, ты остаешься. Посмотрим, что получится. Но, понимаешь, я тебе пока ничего не обещаю. Вдруг ты сам захочешь уйти.

– Нет, Станислав Алексеевич, я никогда вас не оставлю. У меня же кроме вас и Тани никого нет.

– А как же твой сын, Павел Карданов?

– Наверное, он уже и забыл, что я существую. – Печально вздохнул Сергей.

– Мне очень жаль, – искренне посочувствовал ему Стас. – Ну, что расселся? Скоро Таня вернется. Она блинчики любит. И сок ей свежий сделай.

Сергей Петрович ринулся на кухню.

– Слышь, зайка, а тебя не напрягают насмешки на работе? – прокричал ему вслед хозяин.

– Да пошли они. Завидуют.

Таня вернулась из консультации счастливая. И гордо заявила:

– Все замечательно, через два месяца встречай своего наследника, Стасечка. Как мы назовем нашего мальчика?

– Я хочу Алексеем, в честь отца.

– Так я тоже, моего папашу так же звали.

Она была весела и необычайно хороша собой. И все время зачем–то поправляла свои короткие каштановые волосы. Смеялась, поглощая блинчики с большим аппетитом.

А потом она умерла при родах. Похоронили. Помянули. Все честь по чести. Стас не раз поблагодарил Бога за то, что два месяца назад сумел принять правильное решение. Без помощи и поддержки Сергея он бы не справился с горем. А тут еще разные хлопоты, да и грудной ребенок. Общее горе сближает быстро. И вот двое мужчин уже спят в одной постели.

В–общем, когда в квартиру Соболевского ворвался Павел Карданов и обвинительным тоном заорал:

– Что вы делаете с моим отцом? Мне про вас двоих такого наговорили!

Ни Стас, ни Сергей уже не могли ничего отрицать. Да и не захотели.

Оказывается, Паша все это время работал в Москве участковым. И вот однажды один заезжий питерский мент под всеобщий гогот рассказал о «сладкой парочке».

– Когда я услышал твою фамилию, папа, мне чуть плохо не сделалось. Пришлось соврать, что мы просто однофамильцы. Как такое, вообще, могло случиться? Что с тобой произошло?

– Не надо было бросать его одного. И, пожалуйста, тише, молодой человек, ребенка разбудите. Это все–таки мой дом, – заметил Стас.

– А ты не встревай не в свое дело, извращенец! – Рявкнул Павел, удостоив Соболевского гневным взглядом.

Маленький Леша проснулся в соседней комнате и заплакал. Детский крик заставил Карданова–младшего слегка умерить свой пыл.

– Сергей, иди, успокой малыша. – Демонстративно приказал Стас.

– Да, Станислав Алексеевич, бегу.

Но прежде Сергей Петрович бросил в Павла недовольный взгляд. Вскоре за стенкой послышалось: «Гули–гули–гули». Плач прекратился.

– Извините, – неловко сказал Карданов–младший. – Я просто сбит с толку. Так все, что про вас говорят, это правда?

– Да, правда. – Не стал отпираться Стас.

– Но это же не хорошо, – замялся Паша.

Его смущали спокойствие и доброжелательность этого странного человека. И против воли: «Молодой какой. А глаза. А волосы. Красавец».

– Вы сначала разберитесь, а потом судите. – Предложил ему Соболевский.

– Разберусь. Ох, разберусь! Теперь я отца не оставлю. Его больше никто не обидит.

– Вот и хорошо, Павел. Вы с дороги, наверное, проголодались. Кстати, меня зовут Станислав Алексеевич.

Так и Карданов–сын поселился у Соболевского. Хорошо, хоть квартира была трехкомнатная. Досталась в свое время Стасу в наследство.

Поначалу, что и говорить, Паша явно не одобрял новую личную жизнь отца. Но затем пообвыкся. Примирился. И перестал возмущаться.

Карданов–старший устроил сына в свой отдел оперативником. Новое дело, новые друзья, увлекли и отвлекли парня.

А потом появилась Сашенька, бывшая жена Павла. Надолго не задержалась. Вручила ему коляску с младенцем:

– Это твой сын. Забирай. А я выхожу замуж за немца и уезжаю в Германию. Прощай.

И больше ее не видели. Карданова–внука назвали в честь матери. Александром. Он был на три месяца моложе Леши.

– Мы словно персонажи комедии, – усмехался время от времени Паша. – Трое мужчин и два младенца. Цирк Отдыхает!

Они перекраивали график дежурства на работе так, чтобы кто–то из них сидел с детьми. Когда Сергей Петрович не мог покормить Станислава обедом на работе, за него это делал Павел.

– Ты не только отца, ты и сына приручил. – Язвительно зубоскалил Рома Шустов.

– А вот это не смешно, друг! – Возмущался Соболевский.

– Ладно, я же пошутил, – примирительным тоном замечал майор.

– Дурак ты.

Время от времени выпадали вечера, когда все трое были дома. Отчуждение, которое возникло между Пашей и Стасом поначалу, таяло на глазах. В основном, благодаря Карданову–старшему. Он старался подчеркнуть их общие интересы.

На работе тоже все постепенно успокоилось. И никого больше не шокировало, когда рубоповец Павел, не говоря ни слова, забирал из кармана куртки капитана Соболевского купюру в сто рублей. А тот кричал ему вслед:

– Только кефир бери пятипроцентный!

Чем-то домашним и теплым веяло от них.