Мастер Трав II

Грэм медленно поднялся с земли, опираясь на свою палку, и выпрямился насколько позволяло его измученное болезнью тело.

— По мне похоже, что появились? — ответил он, и даже больной голос не мог скрыть сарказма.

— Согласен, не похоже. Выглядишь так, будто не доживешь до момента, когда придется отдавать дом, — сказал он прямо.

Я почувствовал, как внутри всё неприятно сжалось. Да, Грэм был болен, да, черная хворь прогрессировала. Но я почему-то был уверен, что сумею справиться и найти и ответ на эту болезнь, и деньги. А вот слышать подобное из уст постороннего было неприятно, потому что я не услышал в голосе сочувствия к этому старому охотнику.

— Не стоит хоронить меня раньше времени, — ответил Грэм.

Джарл покачал головой, и на мгновение мне показалось, что в его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление.

— Ты еле дышишь, Грэм. — Он указал рукой на шею старика. — Я же вижу, как сильно пошла по твоему телу черная хворь. Слишком быстро. Такие темпы…это значит, что счет идет на недели.

Я понял, что Джарл не раз уже сталкивался с черной хворью — слишком уверенно он говорил о сроках.

— Не верю, что это тебя волнует, — огрызнулся Грэм.

Джарл пожал широкими плечами.

— Действительно не волнует. У всех свое время. И твое пришло. — Он помолчал, глядя куда-то поверх наших голов, на темнеющую стену леса. — Но я с удовольствием развею твой прах над Зеленым Морем.

Грэм стиснул кулак на рукоятке палки так сильно, что костяшки побелели.

Память Элиаса подсказала мне смысл этих слов. Развеивание праха над Зеленым Морем было высшей честью для уважаемого охотника. Не каждого удостаивали такого прощания. Большинство простых жителей просто сжигали на поляне у Кромки, а пепел развеивали по ветру. Но лучших, самых опытных и заслуженных охотников и одаренных поднимали на вершину одного из деревьев на границе Кромки и оттуда их прах разносился ветром по всему лесу, становясь частью великого круговорота жизни.

Это была честь…, но из уст Джарла она звучала как насмешка.

Джарл громко рассмеялся низким, раскатистым смехом, который эхом отозвался между деревьями.

— Что, бывший ученик не достоин развеять твой прах? — в его голосе не было ни капли уважения, только едкая ирония.

Грэм медленно поднял голову, встречаясь взглядом со своим бывшим учеником. В его глазах горел тихий, но неугасимый огонь.

— Этим займется мой внук, — сказал он четко, веско.

И тут взгляд Джарла впервые с момента встречи упал на меня. Тяжелый и…презрительный?

В этом взгляде было что-то личное, — вдруг понял я, — и это был не взгляд на воришку.

Что Элиас мог сделать главному охотнику поселка? Я лихорадочно перебирал в памяти всё, что помнил об Элиасе, каждую мелочь, каждый эпизод… Ничего. Абсолютно ничего, что могло бы объяснить такой взгляд. Элиас воровал мелочи у торговцев, лавочников, изредка у сборщиков трав. Но у главного охотника? Нет, даже такой идиот как Элиас понимал, что это самоубийство.

Более того, по воспоминаниям, они почти не пересекались.

Мне это не нравилось. Совсем не нравилось. Я снова чего-то не знал, снова оказался в положении человека, который играет в карты, не видя половины колоды.

— Он? — в голосе Джарла звучало нескрываемое презрение. — Это будет оскорбление для тебя, Грэм. Ты достоин того, чтобы твой прах развеял сильный одаренный.

— Сам решу. — коротко отрезал Грэм.

— Если ты надеешься на него, — взгляд снова остановился на мне, — То видно тебе черная хворь хорошо в голову ударила.

— Зачем про деньги спросил? — перевел тему Грэм, — Сам же дал мне времени три недели.

— Дал.

— И что, теперь забираешь свое слово? — хмыкнул Грэм, — Достойный Охотник, ничего не скажешь. Может сам придешь меня выселять?

— Ты до этого срока не доживешь. — констатировал очевидно Джарл, — Кроме того, мое слово нерушимо. Если я сказал три недели, то так тому и быть.

Он шагнул ближе к Грэму, нависая над ним всей своей огромной тушей.

— Но не думай, что мне тебя жалко, старик. Ты сам виноват в том, что довел себя до такого состояния. И в том, что не выпнул этого бесполезного пустышку подальше, когда было время.

— Ты лезешь туда, куда не стоит, Джарл, — сказал Грэм тихо.

Джарл зло посмотрел на него, а потом на меня:

— Будь у тебя хоть капля совести, — выплюнул он, глядя мне прямо в глаза, — ты бы давно уехал и не мозолил глаза деду. — Он помолчал, и в его взгляде было столько яда, что я почувствовал, как по спине побежали мурашки. — Удивляюсь, почему Грэм до сих пор не прибил такого бесполезного родственничка. Уж точно бы жилось легче.

Повисла пауза. Сказать что-то только усугубить ситуацию.

— Знаешь, Джарл, когда я был здоров, не припомню таких наглых слов, за которые тебе бы пришлось ответить. Теперь когда я стар и слаб ты показываешь свою силу? В момент, когда я даже топор поднять не могу?

Грэм посмотрел на него с таким бесконечным осуждением в глазах, от которого Джарл вздрогнул.

— Да я…я не это имел в виду. — быстро ответил охотник.

Он умолк, а потом сказал:

— Да, не было таких слов. Ты прав.

Грэм тяжело опустился обратно на землю.

— Тогда иди и разделай добычу, а не мешай старику впитывать последние крохи живы. — говорил Грэм устало, — И да, некоторые вещи стоит забыть и жить дальше. Настоящий Охотник не позволяет эмоциям одерживать верх над собой. Уж этому я тебя учил.

— Настоящий Охотник только тот, кто приносит добычу, старик, — вдруг взорвался Джарл, — Не твои ли слова? И тут сейчас только один настоящий Охотник — я.

Грэм покачал головой.

Ну а Джарл развернулся и зашагал прочь, не оглядываясь.

Мы с Грэмом молча смотрели ему вслед, пока его огромная фигура не скрылась за поворотом тропы.

Я не знал, что Джарл был учеником Грэма. Это немного объясняло их отношения, но всё остальное…

Я всё равно не понимал, к чему была сказана эта последняя фраза Грэма. О каких эмоциях он говорил? О каких вещах, которые нужно забыть?

Очевидно, что речь шла о каких-то старых обидах. Но в чем они заключались, я не знал. И это меня раздражало.

Грэм закрыл глаза и начал дышать размеренно и глубоко, поглощая живу.

Я сел рядом, но не мог сосредоточиться. Мысли крутились вокруг того, что произошло. Однако ни одного объяснения я не находил. Это были дела, в которые Элиас не был посвящен.

Пришлось заставить себя закрыть глаза и сосредоточиться на накоплении живы.

Процесс пошел медленнее, чем обычно. Эмоции мешали концентрации.

Но постепенно я успокоился, и жива начала течь в мой духовный корень ровной струйкой.

Когда я почувствовал, что накопил достаточно, протянул руку к Грэму и коснулся его плеча, отдавая часть энергии. Старик принял ее без слов, даже не открывая глаз. Когда отдал почти все что было во мне, то прервал связь и продолжил медитацию.

Сам я от такой стремительной потери живы ощутил легкое головокружение.

Так мы провели около часа. Я накапливал живу, делился с Грэмом, снова накапливал. Цикл повторялся снова и снова.

С каждым разом ему становилось немного лучше — выравнивалось дыхание, расправлялись плечи, исчезла болезненная бледность. Я понимал, что это временный эффект, но лучше так, чем никак.

Когда солнце начало клониться к горизонту, окрашивая небо в красноватые тона Грэм наконец открыл глаза.

— Достаточно, — сказал он хрипло. — Пора возвращаться.

Обратный путь прошел в молчании. Грэм шел увереннее, чем утром, но по-прежнему опираясь на палку. Моя помощь не понадобилась.

Я нес топор и корзину, так и не собрав ни одного растения — было не до того.

Только когда мы подошли к дому, я не выдержал и спросил.

— Дед, — сказал я, остановившись у калитки. — Почему Джарл смотрел на меня с такой ненавистью? Мы ведь практически не пересекались.

Грэм хмыкнул, не оборачиваясь.

— Тебе показалось, — буркнул он. — Джарлу на тебя всё равно.

Я остановился.

— Дед, не ври мне. Я видел его взгляд. Это было… личное.

Грэм остановился тоже. Он стоял спиной ко мне, опираясь на палку.

— Оставь, Элиас, — сказал он устало. — Это… старые дела. Не твоё дело.

— Но они касаются меня! — возразил я. — И касаются нашего дома, нашего долга!

— Касаются, — согласился Грэм. — Но не так, как ты думаешь. — Он вздохнул. — Джарл… он был моим лучшим учеником. Я вложил в него всё, что знал. Сделал из него того охотника, которым он стал.

Он помолчал, а потом добавил тише:

— А потом… потом произошло то, что произошло. И он решил, что я предал его. Может, так оно и было. Не знаю уже.

Я ждал продолжения, но его не последовало.

— И что это было? — спросил я.

— Не твоё дело, — повторил Грэм, и в его голосе прозвучала такая твердость, что я понял — продолжать бесполезно.

Мы дошли до дома в полной тишине.

Старик скрылся в доме.

Я вздохнул и задержался снаружи. Посмотрел на наш пустой сад, на ограду, на дом и понял, что это действительно скоро может оказаться в руках Джарла. Но меня волновало не это. Не важно, Джарл или кто-то другой, я просто не хотел отдавать этот дом никому. Я ощущал его…своим. Кроме того я понимал, насколько Грэм, как старик цепляется за этот дом. Мог ведь он уйти жить в кромку? Жить как Морна? Но не сделал этого. Значит, этот дом для него важен. Это я вижу его просто как дом, а он видит воспоминания, видит годы проведенные в нем с семьей. Для него это совсем другое. Личное.

Я вошел в дом и понял, что нужно накормить Грэма иначе он так и ляжет ни съев ничего. Воды хватало, поэтому приготовление супа не заняло много времени. Прошлый мы съели весь. Хлеб уже не был так свеж, но по прежнему вкусно пах.

Грэм ел молча. Встреча с Джарлом разбередила его воспоминания.

Я убрал миски, вымыл всё, а после заварил простенький чай из остатков уже высохшей мяты и лесной незабудки, в свойствах которой было написано, что она успокаивает и улучшает сон. Думаю Грэму не помешает. Он с подозрением посмотрел на заваренные травы, понюхал, довольно кивнул и выпил.

Я выпил то же самое, а потом еще заварил ягодницу для ясности ума. Не помешает. Никаких «побочных» эффектов я не ощутил.

Мне было рано спать — нужно было успеть сделать еще дела. Жива во мне была, и ее хватит на мои маленькие «эксперименты».

Вышел наружу и, вдохнув ночной, прохладный воздух прислушался к ночным звукам, доносящимся от поселка: Какие-то крики, ругань, где-то играла музыка и кто-то пел — наверное это молодежь у реки. Жизнь текла своим чередом, пока Грэм боролся за жизнь.

Несколько минут — и я встрепенулся.

Хватит. За работу.

Я занес обе кадочки с солнечными ромашками внутрь. Одна заметно подросла, а вторая даже зазеленела в некоторых местах — уже прогресс. Именно ромашки покроют наши первые долги.

Я осторожно коснулся её тонкого стебелька и активировал Дар.

Связь установилась мгновенно. Растение откликнулось слабо, но с готовностью. Оно было голодным — ему нужна была жива. Той, что она получала на улице под лучами солнца было недостаточно.

Я вновь не стал вливать энергию силой и просто «открыл кран», позволяя ромашке взять столько, сколько ей нужно. Она тянула осторожно, маленькими порциями, а я наблюдал, как её стебель крепнет, листочки наливаются соком и приобретают более насыщенный зелёный цвет.

Когда растение насытилось, я разорвал связь и перешёл ко второй ромашке. Поставил в уме себе зарубку, с первыми лучами солнца вынести их наружу. На ночь оставлять боялся, потому что насекомые могут повредить такие «деликатные» растения.

После подпитал женьшень, ночную фиалку и лунник. Думаю через пару дней такой подкормки цветы начнут формировать бутоны. После достал те семена, которые за день так и не взошли — увы, они сгнили. Тут даже мой Дар не поможет. Но попытаться стоило.

Я отошёл от подоконника и сел за стол.

На нём лежала горсть семян сорняков, которые я собрал днём: ползучая горечь, подорожник, луговая трава, лопух и одуванчики.

Материал для экспериментов.

Буду тренироваться в дозировках.

Из соседней комнаты донесся храп Грэма. Надо завтра наконец-то выпытать у него точную цифру его долгов. Я должен знать, сколько и кому мне отдавать. Скоро эта возможность у меня появится, главное, чтобы с солнечными ромашками ничего не случилось.

***

Джарл стоял на сторожевой вышке и смотрел на тропу, по которой должны были выйти Грэм с внуком. Он стоял тут уже целый час, хотя мог бы давно уйти по своим делам.

Но он не мог. Не мог уйти, не дождавшись их возвращения.

Он знал, что это глупо и что ему нечего здесь делать. Он должен забыть об этой встрече и жить дальше. Но когда он закрывал глаза, то видел это лицо… И старая боль вспыхивала в груди с новой силой.

Джарл сжал кулаки до хруста костяшек.

Охотники высшего ранга, каким он стал, чувствовали эмоции в несколько раз сильнее обычных людей. Это была плата за силу — все переживания становились острее, глубже и мучительнее. Радость превращалась в экстаз, а гнев — в неконтролируемую ярость.

Но хуже всего была боль. Душевная боль становилась почти физической. Особенно старая боль.

И когда он смотрел на Элиаса… черт побери, когда он смотрел на этого мальчишку, то видел не его — он видел его отца. Того человека, который увел у него дочь Грэма, — Лилею.

Джарл закрыл глаза, и в памяти всплыло лицо девушки — молодое, смеющееся, с длинными каштановыми волосами и зелеными глазами.Она была… всем. Смыслом его существования, причиной каждого его поступка, целью каждой охоты в глубинах леса.

Он любил ее с тех пор, как они были детьми. Он был лучшим учеником Грэма, самым сильным, самым перспективным охотником своего поколения. Он думал… нет, он знал, что однажды Грэм благословит их союз. Что отдаст ему руку единственной дочери.

Это казалось логичным и правильным.

Но потом пришел он. Приезжий торговец из города. Мягкий, образованный, с гладкими руками, которые не держали оружия, с изысканными манерами и красивыми речами. Человек, который не мог отличить ядовитое растение от съедобного и испугался бы любой твари из Зеленого Моря. Трус!

И всего за неделю… всего за одну проклятую неделю он сумел покорить сердце Лилеи! Как? Чем? Что он мог дать ей такого, чего не мог Джарл? Защиту? Джарл был сильнейшим охотником своего поколения. Богатство? У Джарла были деньги от успешных походов.

Джарл сжал зубы так сильно, что они заскрипели.

Она выбрала обычного человека, без Дара, без силы. Слабака! И уехала с ним в город. Навсегда.

Это убило что-то внутри него.

А Грэм… Грэм только покачал головой и сказал: «Выбор за ней, Джарл. Я не могу принуждать дочь выходить замуж за того, кого она не любит.»

И Джарл не мог простить этого Грэму. Не мог простить, что тот не стал препятствием. Что не сказал: «Ты выходишь за Джарла. Он мой лучший ученик, мой преемник. Он достоин тебя.»

Нет.

Грэм просто… отпустил её.

Ладно бы дочь Грэма выбрала сильного охотника — силу, которую он мог бы признать, уважать. С которым мог бы сразиться и принять поражение, если бы проиграл. Это было по-мужски, по-настоящему.

Но нет.

И это было для него унижением. Потому что это означало, что Джарл, со всей своей силой, со всеми своими достижениями и бесстрашием был просто ей не нужен.

Джарл сделал глубокий вдох.

Скоро всё закончится, — напомнил он себе. — Грэм умрёт. Его век подошёл. Чёрная хворь сожрёт его изнутри — это только вопрос времени.

И хоть Джарлу было его жаль, хоть часть его всё ещё уважала старого наставника, но ничего нельзя было изменить.

Дом отойдет ему — долги, которые Грэм никак в своем состоянии не сможет выплатить, гарантируют это. Правда…этот дом ему вообще не нужен. Он просто решил помочь старику, когда тот не знал, где достать деньги. И помог. Но прощать долг не собирался.

А Элиас после этого всего убежит в город, к более легкой жизни. И если бы не этот упрямый Грэм, он уже сбежал бы с концами. Ну а если и после этого он не убежит…у него, Джарла, есть способы заставить этого воришку покинуть это место.

Наконец на тропе показались две фигуры — Грэм, медленно бредущий с палкой в руке, и Элиас рядом с ним. Джарл несколько минут наблюдал за ними, анализируя.

Он не понимал одного: как так вышло, что внук, который ненавидел деда, и дед, который терпел внука только из чувства долга, вдруг сблизились? Стали… семьей?

Когда это произошло? Как?

Элиас всегда был паразитом. Вором. Лжецом. Человеком, который не принёс Грэму ничего, кроме проблем и позора. Джарл это знал. Все в поселке это знали. Он позорил имя Грэма и имя своей матери.

И вдруг — раз, и всё изменилось. Они вместе ходят в лес. Внук поддерживает деда. Заботится о нём. Это было похоже на бред, но это было так. Он сейчас сам это видел.

Джарл не понимал причин этих перемен и это его бесило.

Он повернулся и медленно спустился с вышки.


Вот и второй том. Спасибо всем кто остался и читает эту историю. Если она все еще вам нравится не забывайте жать лайки и добавлять в библиотеки новый том. Все это сильно мотивирует автора)

P.S. Доп. глава за 4 к лайков выйдет попозже. Сообщу когда.

От автора

Киллер из 90-х в теле подростка. Метка бога и таймер смерти: каждая убитая тварь даёт часы жизни. Инквизиция на хвосте. Система, ещё голос в башке достаёт. Читать: https://author.today/reader/522850