Маяк Ноль

Эра Цветения. Три года после первой вспышки Цветочной Весны. Попытки человечества вернуться к цивилизации и не допустить голод. 2038 год.

Новая лаборантка Лиза мне не понравилась сразу. Слишком она… тихая что ли. Я сам не особо люблю балаболов, но здесь другое. В самый первый день она пришла и ясно продемонстрировала статус серой мышки. В сегодняшнем мире так не принято.

После сметающей все на своем пути патогенной инфекции, имеющей в народе красивое название — «Цветущая весна», количество людей в мире поубавилось, пути сообщения между городами нарушились, и каждый новый человек в социальной группе воспринимался как… волшебный единорог из другого мира!

А тут Лиза. Прибыла на наш «Оргхимпром» из центра подготовки Ционис, и молчок. Кто она, что она… Хорошо, у меня небольшое досье на нее, но и там ничего интересного. Доставлена из северного поселка под названием Заревница. Поселок находился в изоляции в зимнее время, а как весна и оттепель начались, и туда добралось смертоносное цветение, превращающее людей сначала в безумных людоедов, а затем в компост для паразитического плюща.

Нашли Лизу вроде бы с сестрой, но сестра пропала, то ли погибла. Лиза, выдержав карантин, отправилась в центр подготовки, а затем ее распределили к нам. В целом, девушку можно было понять. Она пережила стресс. И все же, что-то в ней мне не нравилось. Может быть цвет глаз. Такой как у зараженных цветочной пыльцой…

Я помню их лица, обращенные к небу. Десятки, сотни мертвых людей, из которых прорастали красивейшие гнилостные цветы. На месте скопления цветочных инкубов образовались невероятные фантастические поляны. Смертельная, убийственная красота с миллиардами зараженных спор и пыльцы в воздухе!

Раздалось жужжание, которое вывело меня из размышлений. Алина на новой кофемашине «Гелиократ» делала цикор – кофейный напиток, созданный из аналогов плодов кофейного дерева. К сожалению, кофе в нынешнем мире был практически недостижимым напитком, но прогресс не останавливался даже в условиях апокалипсиса.

Кофемашина работала на микро солнечных компрессорах вместо электричества, стоимость которых была баснословно дорогой, но благодаря спонсору нашего заводика — Аркаше — и это было возможно.

Кстати, я Кирилл Алексеевич Волгин, — начальник отдела лаборатории на заводе «Оргхимпром». Тут у нас изготавливались органические пестициды и гербициды, да и прочие средства против паразитической флоры.

— Кир, привет! — Ох, уж эта хитрая улыбка Алины. Кинула и прошла дальше, виляя бедрами. — Тебе «Утреннюю Бодрость» или «Черноземье»? — спросила она, подразумевая названия напитков.

Услышав это, Булкин не смог сдержать лыбу. Алина — моя коллега. Стерва классическая. Ночь мы провели вместе, а на работу шли порознь. Никто не был против служебных романов, но мы с ней спали не по любви. Для таких девушек как Алина — я был всегда запасным вариантом. По крайней мере, до конца света. А после конца света — вариантов поубавилось, поэтому даже я для нее стал теперь лакомым кусочком.

— На твое усмотрение, — бросил я, внедряясь в отчеты и планы.

Моими зарплатными жетонами она пользовалась весьма бессовестно. Мне не было их особо куда тратить, а вот для нее применение находилось. На барахолках Алина загребала все женские штучки, до которых могла дотянуться, начиная от лаков для ногтей и заканчивая красивым нижним бельем.

— Тогда пусть это будет секретом! — подмигнула Алина и поставила фарфоровую чашечку на поднос, с которым отправилась ко мне. — Знаешь, Кир, мне было бы приятно, если бы ты пригласил меня на «кофе» как-нибудь вечером.

Булкин тут же встрял:

— Алина, сейчас цикор можно попить только в Общественном месте один раз в неделю, и то — по пропуску.

— А я бы не отказалась и от красивого ночного вида с гостиницы «Беларусь», — обиженно надула губки Алина.

«Беларусь» — высокая гостиница в черте нашего города, давно заброшена по причине большого пространства и невозможности обеспечить его генераторами. Таких зданий в городе было очень много, самые отчаянные забирались по ночам, чтобы полюбоваться на ночные виды без единого огонька внизу. Правда в весенне-летний период возле таких высоток устанавливались дополнительные патрули. В период цветения ветра могли приносить зараженные семена и пыльцу в черту городу.

— Не знал, что ты такая романтичная, — заметил Булкин. — И отчаянная! — добавил я.

— Везучая! К маме ездила в отпуск, как видишь — пока жива, — обиженно ответила девушка.

— Ты была у мамы в агломерации? Как там дела?

Алина приподняла бровь, мол, «я же тебе рассказывала», но я решил ее подколоть. Это было взаимно.

Девушка прошла к столу, на котором высились целые кипы документов и отчётов, сдвинула бумажки, села, положила ногу за ногу. Несмотря на белый защитный костюм, похожий скорее на мешок, изгибы её фигуры всё равно вырисовывались довольно четко.

Я отвёл взгляд. Она всегда делала это специально, словно для нее это была игра.

Алина заметила и немного усмехнулась.

— Всё неплохо. У них поставили две большие теплицы для выращивания фруктов и овощей с новыми мембранными фильтрами УМФ56.

— УМФ56? Но они еще не прошли тестирование.

Алина отвела взгляд. Говорить об этом ей явно не хотелось.

— Сам понимаешь, Кир, сейчас время на вес золота. Пайки и так урезаны во всех агломерациях, кроме центральных. А мамин сожитель имеет неплохие связи с некоторыми главарями.

Ясно. Власти, как обычно, хотели экономить. HEPA-фильтры отлично зарекомендовали себя в работе, но они были дорогостоящими, поэтому их не стали запускать в массовое производство, предпочтя выпустить новую облегчённую модель, которая легко чинилась, но и легко ломалась, к тому же пропускала мельчайшие частицы спор.

Теперь фильтры УМФ56 находились на стадии доработки и тестирования в Моспино, но кое-кто уже наладил продажи.

— Интересно. Что еще говорят? — любопытный Булкин никогда не стеснялся подкатить к Алине лишний раз.

— Ну, — Алина обращалась больше ко мне. — Говорят, мутации вышли на новый уровень. В некоторых селах паразиты превратили людей в настоящих тварей.

— Вот как? Тоже слышал об этом, — заинтересованно спросил я. — Может, одну из них как раз доставили в лабораторию.

— Уф-уф, можете мне накидать в панамку, но я уверен, они увлекаются там опытами. Типа отряда 731, — добавил Булкин таинственно, имея ввиду новую лабораторию при заводе.

— На людях? — испуганно вскрикнула Алина, даже немного притворно. — Может быть они привозят инкубов и вкалывают им всякое, чтобы посмотреть реакцию? Ищут способ для вакцины.

Лиза в этот момент странно и холодно взглянула на Алину. Кажется, этого никто не заметил, кроме меня.

— Все может быть. Они же сняли видеонаблюдение, — задумчиво проговорил Булкин. — Точно и директор был в курсе, не зря ведь пропал несколько дней назад. Думаю, Аркаша тоже может быть замешан. Никто не знает, куда делся директор, наверное, его тоже… того, — Булкин провел ребром ладони по горлу, на что Алина затьфукала.

Ситуация с этой биолабораторией немного беспокоила.

В современном мире мест для создания таких лаб было немного, но почему они решили поставить ее поближе к месту, где производят именно химические удобрения? Значит, и правда что-то испытывали. А может и Аркаша что-то намудрил.

Аркаша представлял собой новоявленную мафию. Как только зараженных извели, повсюду установили фильтры, стали использовать солнечную энергию, всплыли другие проблемы — централизованная власть как понятие перестала существовать, теперь каждая агломерация превратилась в небольшой мирок со своими руководителями. И чаще всего это были те, кто сумел собрать вокруг себя вооруженных людей.

Склады с необходимыми вещами охранялись такими ребятами. Это сохранило множество полезных вещей от мародеров, но с другой стороны, если тебе что-то было нужно — возможен был только полноценный обмен. Но был еще вариант — можно было наняться на работу. Так почти все выжившие и поступили. Те, кто жил в агломерациях, стали приносить общественную пользу, работать на фабриках, производить фильтры, проводить опыты, открывать новые способы для продолжения жизни на земле. Казалось, будто люди работают на благо себя. Отчасти так оно и было, но почти все контролировали местные лидеры, державшие власть и социальные бонусы в своих руках.

Если в лаборатории проводили опыты, то на ком? Привозили инкубов (зараженных) или же живых людей? Пару раз, задержавшись на работе, я слышал неопределенные звуки, иногда выстрелы.

Возле лаборатории постоянно дежурили несколько военных, так что подойти туда было нельзя. Да я особо и не лез. Не мое это дело. Но аммиачная селитра, нитратные смеси и катализаторы постоянно запрашивались, и в больших объемах.

— Если сказали что-то дать им, то сделайте это. Лезть не будем. У нас сейчас есть дела поважнее.

Лиза нервно покусывала карандаш.

Алина вновь прошла мимо меня, шепнув на ухо:

— Может ночью повторим?

Вновь сделала это специально, зная, что остальные видят. Кажется, пора выключать доброго парня. Я отвернулся и пошёл к своему рабочему месту, чтобы открыть журнал приходов. Так-так, посмотрим. Вчера доставили пять бочек щёлочи, нужно было произвести раствор для опыления пасек.

В Трибрино на подсолнечных фермах из карантина вывели пять пчелиных маток, скоро их подсадят к семьям и наладится производство мёда. Пчёлы крайне чувствительными к заражённым спорам. Если хоть одно заражённое семя попадало в улей, то результаты становились видны буквально через пару дней. Все насекомые превращались в увядшие тушки, покрытые плесенью, а мёд приобретал чёрный цвет и становился зловонным.

Наша задача состояла в том, чтобы составить качественный раствор для воздушных фильтров. Конечно, пчелиного мёда не хватило бы на всех, да и человечество ещё не успело перестроиться. У нас не было таких мощностей, чтобы обеспечивать гигантские теплицы и закрытые фермы.

Энергии от солнечных батарей едва хватало на местах. Восстановление атомных станций давало большую надежду на производство промышленных масштабов, однако, передвижение между агломерациями затрудняло этот процесс — линии высоковольтной передачи, трансформаторы, подстанции, по большей части, оставались в сложном доступе.

Поэтому промышленность пошла по сценарию дробления, в каждой агломерации пытались выходить из ситуации своими силами, иногда обмениваясь наработками между городами. В центральной части, — бывшей столице, двинулись в другом направлении — выработке искусственной еды. Для производства того же мёда требовалась небольшая часть натурального, его добавляли в глюкозно-фруктозный сироп, регулировали влажность и текстуру. Получалась почти стопроцентная имитация настоящего меда.

Более того — некоторые продукты производились и вовсе без использования натурального сырья, правда и вкус у них был соответствующий.

— Кир Алексеевич, можно спросить вас? — из собственных мыслей меня бессовестно вывел голос новой лаборантки.

— Что ты хотела?

— Я слышала о том, что новые формы паразитов мутируют… Верите в то, что человечеству конец?

Я взглянул на нее. С чего бы это она решила спрашивать такое. Человечество висело на волоске — это было очевидно. Уничтожить 30% природы (а именно столько навскидку занимали опасные растения и грибы) было не под силу. Построить закрытые бункеры таким образом, чтобы жить в них на постоянной основе — тоже, для этого просто не было ресурсов.

— Ты задаёшь вопросы слишком общего характера. Никто тебе не ответит. Наверное, когда уничтожим всю флору, несущую заразу. Есть вопросы по существу?

— Нет, — отрывисто ответила Лиза.

— Если ты беспокоишься о будущем, всегда может держаться меня, — подмигнул сально Булкин.

— Булкин, отвали от девчонки, — сделал я ему замечание и он поднял ладони вверх, как бы показывая, что это всего лишь шутка.

Лиза сказала каким-то особым твердым голосом:

— Скоро человечеству конец, выживут лишь сильнейшие.

А затем жутко улыбнулась. Только сейчас я заметил ее неестественно длинные пальцы.

Наступила краткая неловкая пауза. Почему-то по спине пробежал холодок, словно что-то важное и страшное должно было вскоре случиться, и новая лаборантка об этом знала.

— Что-то ты сегодня, Лиза, необычно себя ведешь, — приподняла бровь Алина.

— Сегодня особенный день, — сказала Лиза без всякого выражения.

— Какой же? У тебя день Рождения? — поинтересовался Булкин.

Я хлопнул ладонями по столу. Пора начинать работать.А вот к Лизе надо бы приглядеться.

— Сегодня сканирование, — завершил я планёрку. — Если у кого-то плохое самочувствие, прошу сообщить заранее, согласно уставу. Не скрывайте даже обычный насморк.

— А я не против личного осмотра, — пошутила Алина, глядя мне в глаза.

— Что ж, с тебя и начнем, — без тени улыбки сказал я.

Немного смутившись и задержавшись на мгновение, она подошла ко мне.

Я надел респиратор — всё по уставу. Провёл сенсорным тестером BioScan 778 вдоль ушей, глаз и носа — как правило, первые симптомы проявлялись именно в этих местах. Если заражённые клетки грибка или пыльцы закреплялись в носовых пазухах или ушных раковинах, органы почти сразу начинали выделять характерную слизь.

Прозвучал протяжный писк. Зелёная лампочка.

— Каждый раз волнуюсь, — сказала Алина.

Я ничего не ответил. В последний раз, когда тестер загорелся красным, я был вынужден уничтожить Михалыча — начальника отдела снабжения. Тогда сотовые вышки не работали, и связываться с агломерациями приходилось лично. В одну из поездок Михалыч заболел. Слава богу, никого не успел заразить.

В человеческом теле грибок развивался медленно: прежде чем паразит окончательно оплетал мозг, проходило не менее недели, а вот выделять споры для заражения инкуб начинал уже через сутки-вторые от момента заражения. Сейчас, согласно процедуре, заражённых изолировали и перевозили в специальный бокс при центральной карантинной лаборатории. На тот момент решение и приказ казались жестокими, но логичными — заражённых уничтожали на месте.

— Кир, могу идти?

— Конечно. В Новоселовке попросили уменьшить плотность антисептического раствора — несколько кур чем-то заболели. Для человека не опасно, грешат на раствор.

— Ой, да опять сублимированным зерном перекормили… — усмехнулась Алина. — Желудки у них ещё не адаптировались для такой пищи.

— Это определят ветеринары, а наше дело — проверить соответствие раствора стандартам. Образцы в лаборатории.

Я совмещал что-то вроде двух должностей. Количество населения существенно сократилось, так что прошлые профессии остались в прошлом.

Теперь моя должность называлась: начальник лабораторно-производственного отдела с функциями охраны труда. Осмотр сотрудников занял не более пятнадцати минут. Осталась только новая лаборантка. Она стояла, опустив глаза, я заметил лёгкую сыпь на лице.

— У тебя аллергия?

— Что?..

— Сыпь, — кивнул я на щеки.

— Да, на некоторые биодобавки в пище.

Я ощупал лимфоузлы. Слегка увеличены. Под светлыми волосами виднелись корочки, как от перхоти. Поспешно направил тестер — зелёная лампочка на единичке. Перепроверил. Всё было хорошо: она не была заражена, дело действительно в аллергии и чувствительной коже.

— Значит, ты из Заревницы? Далековато отсюда.

— Родители не хотели, чтобы я оставалась там.

Я удивился:

— Правда? Я думал, ты единственная, кто спаслась.

— Нет, они просто ушли в глубь. Наше поселение находилось очень далеко от остальных городов, и нас спасали пещеры. В них укрывались во время споровых облаков. Внутри почти не было опасных растений. Разве что скальный болотник, но мы научились избавляться от него. Еще в нескольких километрах был заброшенный городок Трояновский… Там мы брали много чего полезного для нас.

— Понятно. Значит, твоя семья все еще там? — с участием спросил я. Должно быть нелегко ей приходилось. Что-то заставляло вглядываться в эту девушку, она вела себя странно, но в чем дело, я пока не мог понять.

Лиза замолчала. Стало понятно, как выжило их поселение — путём мародёрства. Но непонятно было, почему только они, ведь вокруг было множество мелких посёлков, все считались вымершими.

Она подняла глаза.

— Да, но мы никогда не увидимся, потому что я была выбрана для особой миссии.

Еще этого не хватало. Наверное, ее семейка до жути религиозна, особенно с учетом их длительной изоляции. Религиозные секты сейчас процветали пышным цветом. Даже в Общественных местах некоторые люди уже начали собираться в отдельные группки-секты. Некоторые из них были определенно религиозного, я бы сказал секстансткого, наклона.

— Надеюсь, твоя миссия пройдет успешно.

— Уже, — ответила она тихо и положила на стол передо мной пропуск класса Б. — Вы неплохой человек, Кир Алексеевич, но человечеству пора дать возможность развиваться дальше.

Такой пропуск был только у директора «Оргхимпрома», значит, она выкрала его. Пропуск открывал все цеха и лаборатории на территории завода, кроме одной — биолаборатории. Пропуск руководителя был однажды скомпрометирован, да и не особо он погружался в детали, поскольку это был проект исключительно спонсора — Аркаши, но нападавшие (а именно к ним, судя по всему, принадлежала Лиза) об этом не знали. Был еще один вид пропуска, о котором в свое время я не сообщил никому и правильно сделал.

Один раз мне довелось там побывать, и я видел изнутри это стериально чистое, белое помещение со множеством механизмов неясной конструкции. После того случая допуск так и не убрали.

Лиза заговорила быстрым, тихим голосом, не поднимая взгляда:

— Я пришла сюда, чтобы забрать ее. Вы не причем, я не питаю к оставшимся в живых людях ненависти, просто мы с вами другие теперь. Вы пытаетесь выжить, но это бесполезно, люди — всего лишь остатки цивилизации и скоро природа сотрет их с лица земли. На протерейцев же возложена высшая миссия — продолжить путь человеческого вида на земле. Лиза отодвинула свои волосы за уши, так что теперь стали видны наросты. Они были белые, почти невидимые, но отрицать их наличие было глупо.