Майлз

Майлз сидел перед иллюминатором жилого модуля и с тоской смотрел вслед изредка пролетающим космическим кораблям. Корабли были видны далеко не всегда. Вблизи астероида, да еще и на небольшой относительной скорости, они проходили лишь тогда, когда летающая на более низкой орбите главная станция Юпитера в очередной раз догоняла дядин астероид. Именно в такие дни, но не чаще пары раз в год кто-то из каботажников, пользуясь минимальным расходом топлива на сей маневр, заскакивал к дяде забрать добытые минералы и оставить припасы.

К сожалению, брать с собой не сильно здорового ребенка, потихоньку превращающегося в подростка, но не выглядевшего от этого здоровее, никто из них не хотел. Тем более бесплатно. Из того, что дядя Миша зарабатывал за год, почти половина уходила на налоги, ибо астероид был немелким и даже обладал заметной микрогравитацией – подвешенный в воздухе предмет с высоты в метр опускался на пол минут за двадцать. К сожалению, микрогравитация, хотя и облегчала работу с оранжереей, богатств не приносила. Собственно, именно крайне малое содержание более-менее редких полезных ископаемых и позволило дяде Мише в свое время выкупить этот камушек за гроши. У него тогда была интересная идея на предмет ошибочности оценки строения этого и еще нескольких подобных астероидов…

А еще были младший брат и его жена, молодые космогеологи, вместе с которыми можно было перетрясти здесь все за несколько месяцев. Но в то самое время на Ио нашли суперферриты. То, чего в представлении современной науки не могло быть. Кристаллы сложной структуры на основе железа не только оказались сверхпроводниками, что само по себе не лезло ни в какие ворота – при работе с обычными сверхпроводниками металлы часто используют в качестве изолятора. Эти кристаллы сохраняли свои свойства при температуре до нескольких сотен градусов, преспокойно игнорируя даже жару на поверхности Венеры, и в сильнейшем магнитном поле…

Довольно быстро выяснилось, что из этих невзрачных кристаллов можно делать не только миниатютные супермагниты, буквально преобразившие линии маглева на всех планетах, но и сверхнадежные процессоры для космической и иной особо требовательной техники. Цены взлетели выше небес и родители Майлза решили попытать счастья. Сначала им повезло – на арендованном участке обнаружилось богатое месторождение, но через пару дней Ио показала себя. Взрыв вулкана, не предусмотренный никакими прогнозами. Сначала лагерь геологов посекло разлетающимися обломками базальта и серы, повредив космолет, а потом затопило лавой. Родителям удалось частично починить космолет и запустить один двигатель, но на взлет не хватило считанных секунд. Поток накрыл корабль в тот самый момент, когда опоры уже оторвались от поверхности. Связь работала до последнего…Так Майлз осиротел. Ему тогда было семь лет.

Нет, взрыв вулкана никто не подстраивал специально, но «безхозную» разведанную площадку как-то очень быстро и по непонятной схеме выкупила одна из корпораций. И неплохо на этом заработала. Немногим позже работа живых геологов на Ио вообще была запрещена в целях обеспечения их же безопасности. Несложно догадаться, что и без того недешевые добывающие комплексы, способные работать в автономном режиме, незамедлительно подорожали, полностью отсекая небогатых частников. В результате сейчас на Ио добычей суперферритов занималось с полдюжины корпораций, руководство которых сложившаяся ситуация более чем устраивала.

С тех пор дядя Миша делал все возможное, чтобы вырастить племянника хорошим и грамотным человеком. Образовательный центр для удаленного обучения был лучшим, какой они могли себе позволить. Дядя оплачивал все местные подписки, которые интересовали Майлза. В итоге осиротевший ребенок, нашедший себя в учебе, сам того не замечая, становился настоящим энциклопедистом, саму возможность существования которых, между прочим, современная наука отвергала. Впрочем, некоторые материалы, расположенные, например, на земных серверах, приходилось ждать. Межпланетная передача данных стоила недешево, но, после загрузки по чьему-то заказу, рачительные сетевики оставляли себе копию и она становилась доступной за небольшие деньги или вообще бесплатно.

Но никакие знания не могли заменить тоску по родителям. И тогда Майлз, проводив взглядом очередной корабль, в слезах забивался в самый дальний угол с единственной уцелевшей после гибели родителей книгой. Маленький томик в мягкой обложке, на которой нарисован коллаж на тему боевых действий в космосе, как их себе представляли столетия назад. А еще кричащий кому-то мужчина и что-то сосредоточенно делающая за его спиной женщина. Наверное, экипаж одного из воюющих звездолетов. Мужчина не был похож ни на кого из знакомых, а вот женщина немного была похожа на маму, когда та что-то рассчитывала за компьютером. Папа с мамой встретились и поженились еще во время обучения в Геологическом институте на Марсе, а потом вместе отрабатывали положенную барщину в самых дальних уголках Системы. И всегда всё делали вместе, нонимая друг друга с полуслова.

Эта книжка была одной из последних материальных ниточек, тянущихся от родителей. Мама безумно любила старую земную литературу и исправно забивала ею все доступные хранилища данных. Было у нее и несколько добытых по случаю старинных бумажных книжек, прошедших современную реставрацию, благодаря которой страницы избавлялись от риска рассыпаться в труху при малейшем движении.

Собственно, и сам Майлз был назван в честь главного героя той книжки, что держал в руках. В то время, когда мама была беременной, произошла авария с выбросом всякой химической пакости. Маме пришлось пару месяцев приводить в порядок легкие, но прерывать беременность она отказалась. Майлз, как и его древний тезка, родился маленьким и с хрупкими костями, лишь через несколько лет ему удалось догнать ровесников, но неравномерно растущие кости красоты ему не добавляли. От обзаведения кучей комплексов его избавили лишь социальная изоляция и любящие глаза родителей.

Второй ниточной был старый отцовский скафандр, с надписью «Иван Стригунцов» на груди и жутко деловитым гномом, так и норовящим тюкнуть своей киркой по звезде на шевроне левой руки. Такой же, как был у мамы. Только на ее скафандре было написано «Юлия Стригунцова». Еще немногим раньше на отцовский скафандр можно было только смотреть, но сейчас, на пятнадцатом году жизни Майлз дорос до минимальных регулировок и смог его примерить. Скафандр нуждался в небольшом техобслуживании и замене некоторых уплотнителей, но в целом работал нормально. Раньше, отплакавшись, Майлз сжимал в объятьях скафандр, как будто в нем был папа. Сейчас он предпочитал залезть внутрь и попытаться унюхать давно выветрившийся родной запах. Обычно не удавалось, но представить себе, что удалось, никто не запрещает! Из скафандра его обычно извлекал вернувшийся к ужину дядя…

В этот раз Майлз засиделся в скафандре и не заметил, сколько прошло времени. Он выбрался и вызвал дядю по коммуникатору. Ответа не было. Несколько повторных попыток вызова тоже ни к чему не привели. Майлз проверил разные каналы связи с дядиным добывающим комбайном – телеметрия шла, комбайн стоял в режиме сна, дядя Миша не отвечал. Ему не оставалось ничего другого, как влезть в свой собственный скафандр (дешевую туристическую модель с запасом кислорода на несколько часов) и самому отправиться разбираться с ситуацией.

Майлз зацепил фал скафандра за лежащий между жилым модулем и местом добычи трос и, быстро перебирая по тросу руками, двинулся к комбайну. Центробежная сила незамедлительно подняла его над поверхностью астероида и вскоре он уже своими глазами видел, что комбайн стоит без движения.

Добывающий комбайн был интересным гибридом одноместного космического кораблика (если точнее, то буксира), огромного металлического жука и собственно геологического комбайна со всеми необходимыми для добычи, первичного обогащения и подготовки всего добытого и отбракованного к транспортировке. Майлз помнил, как родители привезли этот самый комбайн в трюме своего корабля. Все маневровые и маршевые двигатели были с него сняты, но собственно геологическая часть и манипуляторы анкерной системы крепления были в порядке. В таком виде устаревший комбайн совершенно не интересовал владевшую им корпорацию и она с удовольствием рассталась с ним по цене металлолома, здорово сэкономив на транспортировке. Помнится, чтобы зафиксировать первый анкер, родителям с дядей пришлось прижимать комбайн к астероиду движками скафандров. Майлз тогда очень обижался, что его не позвали на помощь…

Майлз влез в шлюз комбайна и, еле дождавшись выравнивания давления, влетел в кабину. Дядя сидел в своем кресле и левой рукой пытался дотянуться до кнопки аварийного вызова на панели справа. Кнопка аварийной остановки, расположенная в центре панели управления, чтобы можно было нажать любой свободной рукой, была нажата. Правая рука бессильно свисала вниз. Уже давно. Исходя из того, что телеметрия показывала режим сна, инсульт у дяди произошел минимум тремя часами раньше. Именно столько система ждала новых команд оператора, прежде чем перейти в режим сна. Ну а, судя по гримасе боли, навечно застывшей на лице дяди, произошло очень массивное кровоизлияние в мозг. Даже успей дядя Миша нажать заветную кнопку, не факт, что старенький киберцелитель, неоднократно спасавший самого Майлза, смог бы справиться.

Полный сирота… У Майлза не осталось никого из родных. Мама вообще была из детского дома, а папа и дядя давно потеряли родителей. Его последней опорой был дядя Миша и сейчас эта опора внезапно рухнула. Майлз стоял перед телом дяди и не понимал, что ему делать. Вдруг он вспомнил, как плачующий дядя Миша заполняет какие-то формы в компьютере, вводя в базу данных сведения о гибели родителей. Там, кстати, указывалось место захоронения… Майлз взял плазменный резак, сделал могилу рядом с комбайном, перенес туда тело дяди, закрытое в найденный здесь же пластиковый мешок на застежке, а потом старательно завалил камнями, тщательно сваривая их друг с другом. А потом написал на корме навсегда остановившегося комбайна имя, личный номер, даты рождения и смерти дяди. Дяде повезло, у него хотя бы могила есть…

Майлз вернулся в жилой модуль, без труда наколотил необходимое сообщение, получил подтверждение приема и следующие сутки прорыдал без перерыва. А потом стал размышлять о своих дальнейших действиях. Вызов спасателей его не вдохновил, он прекрасно помнил, что именно их дикие расценки побудили родителей попытаться выбраться из ловушки самостоятельно Им не хватило секунды, но астероид взрываться не собирался и никакой внешней опасности не прогнозировалось. Припасов хватало на несколько месяцев, а без дяди – вообще на год. Майлз вспомнил, сколько и какого старого хлама есть в мастерской за жилым модулем, и решил спасаться самостоятельно. Время было ограничено – в момент гибели дяди станция только приближалась к самой удобной точке для перелета, а затем лишь удалялась от нее, впрочем, не выходя пока за рамки досягаемого. Через месяц непрекращающихся расчетов и потогонной работы Майлз вывел из мастерской самое сумасшедшее транспортное для перелетов в космическом пространстве, которое когда-либо видел создавал человек. Это была примерно пятиметровая металлическая рама, сваренная из чего попало, но весьма прочная, на краях которой были установлены разнокалиберные движки от чего попало, которые в свое время и папа и дядя хозяйственно тащили со всех помоек. Часть из них уже были отремонтированы, а часть удалось в той или иной степени оживить Майлзу. Центр платформы был забит всякого рода аккумуляторами, топливными баками, кислородными баллонами, аварийным оборудованием и всем, что только могло понадобиться больше, чем затрачиваемое на разгон и торможение всего этого добра топливо. Посередине стояли кресло пилота и оригинальная панель управления Сваять автоматическую систему управления имеющимся зоопарком двигателей у Майлза так и не получилось, так что управлять придется вручную, ориентируясь на данные акселерометра в защищенном геологическом ноутбуке и положение звезд. Кабины у этого чуда техники не имелось, лишь спереди панель управления была символически защищена куском металла, да перед лицом красовался прозрачный щиток из бронестекла неведомого происхождения.

После окончательного тестирования всех систем Майлз ввел в ноутбук курс и взлетел. Первые сутки полет проходил сравнительно нормально, даже поспать удалось. А вот ближе к середине вторых возникла большая проблема в виде маленького метеоритного потока, не обозначенного ни на каких картах. Майлзу досталось аж два маленьких камушка, летящих рядом по безбрежному космосу. Судя по тому, под каким углом они ударили, эти камни прилетели откуда-то их межзвездного пространства и в Солнечной системе останавливаться не собирались. Каким-то чудом относительная скорость их оказалась небольшой. Один камень в хлам разбил ноутбук, а вот второй ударил Майлза в бок. К счастью, именно в тот, где в наружном кармане скафандра лежала книжка про его боевитого галактического тезку. Полимер, которым реставраторы старательно пропитали рассыпающиеся страницы, показал себя с наилучшей стороны, превратив когда-то дешевое карманное издание в настоящую броню. Прилетевший из неведомых далей камень пробил книгу, почти весь скафандр и таки застрял в его подкладке. У Майлза было такое впечатление, что от удара он сейчас согнется пополам и выплюнет собственную печень. Но обошлось.

Правда, маленько отдышавшись, он понял, что проблемы с дыханием связаны еще и с серьезной утечкой воздуха из скафандра. Внутренние слои выполняли скорее гигиенические задачи, чем отвечали за герметичность и структурную целостность. К счастью, рулоны герметизирующей ленты лежали на своих местах, положенные еще отцом много лет назад (и проверенные перед вылетом) и Майлзу удалось успешно заклеить дыру.

Дальнейший полет был осложнен отсутствием точной навигации, а модуль радиосвязи, который Майлз рассчитывал использовать для пеленгации и собственно связи, скончался вместе с ноутбуком. Выявить причину так и не удалось. Майлз продолжал практически вслепую лететь в направлении станции, надеясь не влепиться в нее на полном ходу. При этом запас воздуха, изрядно растраченный при аварии, начал вызывать некоторые опасения. Чуть подумав, Майлз активировал аварийный маячок на скафандре.

Спустя несколько часов возвращающийся транспортный буксир засек какое-то небольшое небесное тело, летящее на границе зоны обнаружения по безопасной траектории. Его искин методично зафиксировал параметры движения, прослушал эфир на положенных диапазонах и дисциплинированно передал информацию центральному контролю. Майлз этого даже не заметил. Еще через пару часов выяснилось, что траектория неведомого космического мусора пересекается с траекторией готовящегося к вылету крупного транспорта. Менять траекторию тяжеловоза из-за какой-то летучей ерунды было неинтересно, проще послать кого-то из пролетающих мимо убрать помеху.

Ближайшим оказался тяжелый буксир под управлением пилота Надежды Петрачковой и радиста (а по совместительству - оператора погрузочных работ и противометеоритных установок) Наума Смолича. Они сошли с парковочной орбиты и направились к неизвестному объекту. К удивлению, искин не смог опознать радарную сигнатуру, зато отметил небольшое отклонение объекта от расчетной траектории. Это означало только одно – объект маневрирует. Пришлось подойти поближе. В какой-то момент Наум удивленно вскрикнул.

- Маяк! У него работает, только очень слабо. Только я не понимаю, что это такое…

- Я тоже, подходим ближе, наведи на него прожектор. – ответила Надежда и взялась за штурвал.

Буксир продолжил сближение. Наконец, то, что не смог опознать искин, предстало перед их глазами. Какая-то безумная почти квадратная конструкция, топорщащаяся во все стороны разнокалиберными движками, с сиденьем посередине одной из плоских сторон. На сиденье находился человек в старом геологоразведочном скафандре, отстающем от нынешних минимум на пару поколений. Он взмахнул левой рукой и на шевроне стало видно гнома с киркой и звездой. Космический геолог. Но кто?

Надежда сдвинула буксир чуть вперед, чтобы осветить имя на груди скафандра. И не поверила своим глазам. «Иван Стригунцов» - гласила шильда. Во всем космофлоте был лишь один Иван Стригунцов, легендарный геолог, открывший богатейшее месторождение суперферритов на Ио и погибший там вместе с женой во время внезапного взрыва вулкана.

В космосе хватает своих сказок про всякого рода «Летучих голландцев», так что на свою находку Надежда смотрела откровенно круглыми глазами. Хорошо, что трансляция ведется, иначе никто е поверит. Неизвестный пилот явно пытался маневрировать, чтобы приблизиться к буксиру, но получалось у него не очень. Попытки Наума связаться на всех стандартных частотах ни к чему не привели, наводя на мысли об отсутствии радиосвязи у «пришельца» и тут Надежда вспомнила про древнюю морзянку. Она открыла самый большой шлюз как раз абсолютно пустого трюма, развернулась этим бортом к гостю и просигналила ходовыми огнями: «Не двигайтесь, принимаю в трюм». Непонятная и неудачная дерготня прекратилась и странный аппарат лег в дрейф. Надежда аккуратно «натянула» на него буксир, так, чтобы гость оказался в шлюзе и закрыла внешние створки. И, пока грузовой шлюз выравнивал давление, успела отстегнуться и полететь встречать гостя.

Наум задержался на несколько секунд. В корпорациях было много подонков, кровопийц, забравшихся на вершину пищевой пирамиды по трупам конкурентов, а также прочих акул капитализма. А вот кого там не было, так это дураков. И, будучи умными, руководители корпораций хорошо понимали ценность и цену информации, а посему старались быть в курсе всех важных событий. Шпионов они вербовали в самых разных слоях общества, профессиональных сообществах и вообще везде, где могли. И Наум по случайному стечению обстоятельств оказался осведомителем как раз той корпорации, которая на совсем законно выкупила тот самый рудник. Копия записи ушла заказчику.

В корпорации умные люди прекрасно поняли, что единственным человеком, прилетевшим в скафандре давно погибшего геолога может быть только его сын. Когда-то давно было принято решение не тратиться на полуживого наследника, тем более, что и старший брат зарылся в свой астероид и на контакт не рвался. Ждать больше полутора лет до конца действия лицензии Стригунцовых было чревато, новый взрыв и лавовый потоп могли уничтожить месторождение, а выплачивать мелкому засранцу приличные деньги не слишком хотелось. Принятое тогда решение оказалось неверным и его срочно нужно было исправлять.

Надо сказать, что на пиар корпорация тратила деньги щедро, хотя и расчётливо. Когда был не совсем законно захвачен рудник Стригунцовых, до сих пор приносящий баснословные барыши, корпорация учла горький опыт гибели первооткрывателей рудника, которые не могли себе позволить спасательную операцию. С максимальной оглаской корпорация обязалась оплачивать спасение в космосе во всех подобных ситуациях. Да, это несколько раз стоило приличных денег, зато не только полностью отвлекло внимание общества от темной истории с рудником, но и позволяло хорошо экономить на технике безопасности.

- Какой нам смысл экономить на безопасности, если потом нам же оплачивать спасение? – этот вопрос уже многие годы великолепно охлаждал дискуссии на эту непростую тему. И экономил денег минимум вдесятеро больше, чем тратилось на неизбежные спасательные операции, где бы они не проходили.

Так что… Ликвидация объекта вызвала бы больше проблем, чем принесла пользы, а посему не имела смысла. Проще было заплатить немного денег за пиар. Очень жаль, что малолетний недоросль не удосужился узнать о возможности бесплатного спасения с их дурацкого семейного астероида. Что само по себе указывает на необходимость более активной просветительской работы в этой области. Зато теперь можно просто оплатить ему обучение без отработки по выбору в любом университете. На этом можно сделать много шума и красиво показать себя благородными и великодушными. Таким образом, судьба Майлза была решена еще до его официального опознания.

Майлз, который уже задыхался от недостатка кислорода, из последних сил пытался заставить свое рассыпающееся после метеоритной атаки изобретение приблизиться к буксиру, но ничего не получалось. Вдруг он увидел, что ходовые огни буксира заморгали, передавая сообщение древней азбукой Морзе, изобретенной еще в те давние времена, когда люди про космос и не мечтали. «Не двигайтесь, принимаю в трюм». Майл понял, что его спасут, выключил все оборудование и расслабился. Последнее, что он увидел, прежде, чем потерять сознание, были смыкающиеся створки шлюза. Шипение заполняющего шлюзовую камеру воздуха он уже не слышал.

Надежда еле дождалась включения зеленого сигнала, указывающего на то, что давление выровнено и внутренние створки шлюза можно открывать. За ней прилетел Наум и сразу профессионально расчалил новообретенный груз, пока Надежда подлетела к сидящему человеку и открыла забрало скафандра. За ним оказалось лицо худого и болезненного подростка с запавшими глазами и выдающимися скулами. Его нужно было срочно помещать в камеру киберцелителя…

Через неделю экипаж буксира, неожиданно оказавшийся спасателями, и спасенного парня приветствовали на Главной орбитальной станции Юпитера. Солидные премии за спасение экипажу, именные стипендии и оплата любой желаемой учебы без отработки всем троим… Все были рады счастливому завершению столь тяжелой истории, а корпорация в очередной раз возглавила все возможные топ-листы ведущих благотворителей.

Еще через четверть века Майлз Стригунцов стоял на кафедре знакомого с юношества Технологического университета в Москве Марсианской и готовился докладывать результаты своей научной работы. Надежда и Наум сидели на почетных местах в первых рядах бок о бок с парой каких-то типов из корпорации. Рядом стояли фотографии его родителей и дяди. Кстати, полюбовавшись на успехи Майлза, корпораты соорудили еще один благотворительный фонд имени его родителей для поддержки талантливой молодежи. Стипендия и оплата всего курса обучения точно так же не подразумевали обязательной отработки. Но зачем заставлять человека делать то, что он куда лучше сделает совершенно добровольно? Чувство благодарности, если правильно подойти к вопросу, монетизируется не хуже, чем суперферриты…

Майлз излагал математические выкладки, которые в зале, да и во всей Солнечной системе могли понять от силы человек десять. Но завершающую фразу поняли все.

- Таким образом перед кораблем в течение кратчайшего периода времени проецируется искусственная «черная дыра» которая притягивает к себе корабль, а потом исчезает, сменяясь новой, генерируемой чуть дальше вперед по курсу. Данный способ движения позволяет избавиться от необходимости использовать реактивную массу, расходуя только энергию. Также разворот части применяемых формул в определенных плоскостях потенциально позволяет мгновенно перенести корабль вперед, хотя и на строго определенное расстояние, но эта возможность требует дальнейшей проработки.

Несложно догадаться, какой была тема доклада, прозвучавшего еще через двадцать пять лет…