Майор ФСБ в магическом мире

Холод проникал костей. Не тот, что обжигает щеки на зимнем ветру, а влажный, пробирающийся под бронежилет, цепкий холод подземелья. Я провела ладонью по шершавой стене, чувствуя под пальцами вековую влагу и острые выступы породы. В свете наших фонарей вода в подземном озере у ног казалась черной и неподвижной, как расплавленный обсидиан.

— Показания зашкаливают, — голос Лыкова, молодого техника из НИИ, прозвучал громко в гнетущей тишине и выдал его страх с головой. — Энергетический фон на три порядка выше нормы. Это... это не похоже ни на что из виденного мною.

Я молча кивнула, не отрывая взгляда от воды. Моя группа — пятеро проверенных оперативников «Сигмы» и двое этих «ученых» — замерла в ожидании. Я читала их напряжение, как открытую книгу: учащенное дыхание Иванова, бегающий взгляд Петровой, сжатые кулаки Сидорова. Здоровый, профессиональный страх перед неизвестным. Я сама его испытывала, но давно научилась запирать поглубже. За маской милого личика должна быть сталь. Всегда.

«Обманчивая оболочка», — с долей привычного сарказма подумала я. Вот уж что не раз спасало мне жизнь. Кто станет всерьез бояться девушку, которая выглядит на двадцать два и ростом с подростка?

— Стабилизируйте оборудование, Лыков, — сказала я спокойно, не повышая голоса. Мой тон действовал на них лучше любой команды «успокоиться». — Петрова, Сидоров, осмотрите периметр еще раз. Остальные — на позициях.

Они бросились выполнять приказы, и напряжение чуть спало. Рутина возвращала ощущение контроля. Я сделала шаг к самой кромке воды, стараясь разглядеть в черной глади хоть что-то. Аномалия. Паранормальное явление. Потенциальный портал. Для мира — безумие. Для моего отдела — рутина. Почти.

Именно в этот момент все и пошло наперекосяк.

Раздался оглушительный, низкочастотный гул, исходящий, казалось, из самой толщи скал. Свет фонарей померк, затрепетал. С потолка посыпались камни и пыль.

— Обвал!

Это был голос Иванова. Я резко обернулась, оценивая ситуацию за доли секунды. Часть свода позади нас действительно оседала, заваливая единственный выход из грота. Хаос. Крики. Мигающий свет.

И тут я увидела Лыкова. Ученый, ослепленный паникой, отступил слишком далеко и оступился на скользком камне. Его ноги подкосились, и он с криком полетел в ледяную черную воду.

Мыслей не было. Была только мышечная память, выдрессированная сотнями тренировок. Я рванулась вперед, сбросив тяжелый тактический рюкзак.

— Стефания, нет! — кто-то крикнул мне вслед.

Но я уже была в воздухе. Ледяной удар парализовал дыхание. Темнота сомкнулась над головой. Вода была не просто холодной, она была... густой. И живой. Она не просто обволакивала, а тянула вниз, к центру озера, где пульсировал тусклый, призрачный свет.

Я изо всех сил потянула к себе барахтающуюся фигуру Лыкова, толкая его к условному берегу. Руки товарищей уже тянулись к нему, вытаскивая на камни.

В этот момент я почувствовала, как дно под ногами исчезло. Не ушло, а именно исчезло. Не было больше ни толчка, ни водоворота. Просто пространство подо мной перестало существовать.

Я не утонула. Я провалилась.

Последнее, что я успела подумать, прежде чем сознание поплыло, было с горькой иронией: «Отличная работа, Смирнова. Теперь ты и вправду «упала с неба»...»

***

Сознание возвращалось волнами. Сначала — боль. Головная, тупая и навязчивая. Потом — холод. Но уже другой. Не сырой уральский холод, а сухой, пронизывающий, пахнущий камнем и пылью. И тишина. Не та, что была в пещере, напряженная и звенящая от работы приборов. А абсолютная, гробовая, давящая тишина.

Я лежала на мокром камне, и вода с моей одежды медленно стекала, образуя темную лужу. Я заставила себя открыть глаза.

Я была в пещере. Но это была не та пещера.

Свод над головой уходил ввысь на сотни метров, теряясь в темноте. Стены были не грубыми гранитными глыбами, а... высеченными. Огромные, идеально подогнанные каменные блоки образовывали арки, колонны, сложные геометрические узоры. Это была не природная полость, а архитектура. Грандиозная, циклопическая, явно созданная разумными существами.

Я медленно поднялась, зажимая рану на голове. Все тело ныло. Стандартный тактический костюм ФСБ промок насквозь. Пульс учащенный, но ровный. Паники не было. Ее место заняла острая, почти хищная концентрация.

«Где я?»

Логика отказывалась работать. Никакой известный мне объект, даже самый секретный, не мог выглядеть так. Это было что-то иное. Чужое.

Именно в этот момент я услышала шаги. Тяжелые, мерные, гулко отдающиеся в каменном зале. Не человеческие. Слишком грузные и синхронные.

Я метнулась взглядом в поисках укрытия, но было уже поздно. Из-за угла монументальной колонны вышли... они.

Невысокие, коренастые фигуры, одетые в кольчуги и кожу. Их лица были скрыты в тени, но я четко видела длинные, ухоженные, огненно-рыжие бороды и мощные руки, сжимавшие топоры, размером с мою голову.

Гномы. Слово само всплыло в сознании, абсурдное и невероятное. Я стояла, обливаясь ледяной водой, с пистолетом в затворанном подсумке, и на меня смотрели самые настоящие гномы.

Один из них, чья борода была особенно длинной и заплетенной в сложные косы с металлическими кольцами, шагнул вперед. Его глаза, маленькие и пронзительно-умные, изучали меня с нескрываемым изумлением. Он что-то сказал. Его голос был низким, похожим на скрежет камня, а язык — гортанным и абсолютно незнакомым.

Я не понимала ни слова. Но я понимала язык тела. Они не были враждебны. Озадачены — да. Шокированы — еще как. Я была для них такой же аномалией, как они для меня.

Я медленно подняла руки, показывая, что безоружна. Мои пальцы дрожали от холода, но голос, когда я наконец заговорила, прозвучал на удивление твердо и спокойно.

— Меня зовут Стефания Смирнова. Майор ФСБ России. Я, кажется, заблудилась.

Они, конечно, не поняли ни слова. Но мой тон, моя поза — не агрессивная, но и не подобострастная — видимо, произвели на них впечатление. Гном с длинной бородой что-то бросил своим товарищам, и те чуть расслабили хватку на топорах.

Он снова посмотрел на меня, на мою мокрую, нелепую одежду, на молодое, по их меркам, вероятно, детское лицо. И вдруг... ухмыльнулся. В его глазах мелькнул не страх, а живой, неподдельный интерес.

Я ответила ему той же ухмылкой, язвительной и уставшей.

«Ну что ж, Стефания, — подумала я, чувствуя, как в голове уже выстраиваются первые, робкие планы. — Похоже, командировка затянется».

***

Гном с длинной бородой — я мысленно окрестила его Бородач — что-то негромко бросил своим спутникам. Те переглянулись, убрали топоры за широкие пояса, но их взгляды, полные сурового любопытства, не отрывались от меня. Понял он меня или нет, но мой тон и жесты, видимо, сочли достаточно безобидными. Или достаточно странными, чтобы не убивать на месте.

Бородач сделал несколько шагов вперед, остановился и обернулся. Он не тронул меня, не попытался схватить. Вместо этого он протянул руду, ладонью вверх, по направлению к арке, из которой они появились, а затем посмотрел на меня и кивнул.

Язык жестов универсален. «Иди за мной».

Что мне оставалось? Стоять мокрой курицей в незнакомой пещере и пытаться объяснить им статьи Уголовного кодекса о незаконном лишении свободы? Я медленно кивнула в ответ, давая понять, что поняла.

— Хорошо, — сказала я тихо, больше для себя. — Ведете — иду. Только бы не съели. Хотя, с моей-то фигурой...

Я сделала шаг, потом другой. Ноги подкашивались, но держали. Гномы тут же окружили меня живым коридором, несясь с удивительной для их комплекции легкостью. Бородач шел впереди, его борода колыхалась в такт шагам.

Мы двинулись вглубь арки, и оказалось, что это — начало тоннеля. Широкого, высокого, высеченного с тем же невероятным мастерством. Воздух здесь был суше, пахнул остывшим металлом, камнем и чем-то пряным, чего я не могла опознать.

И тут началось волшебство.

Стоило Бородачу поднять руку, как на стенах, в специальных нишах, вспыхнули огоньки. Но это не было пламя в привычном понимании. Это были сферы мягкого, золотистого света, висящие в воздухе. Они не мерцали, не коптили, а просто излучали ровный, уютный свет, разгоняя мрак. Магия. Самая настоящая. Мой внутренний скептик схватился за голову с воплем, но я его заткнула. Наблюдай, Смирнова. Анализируй.

Тоннель вел вниз, по пологому спуску. Стены покрывали фрески — не картины красками, а выбитые в камне барельефы. Сцены горных вершин, кузнечных горнов, битв с какими-то тварями, похожими на троллей, и пиров с кружками, размером с мой таз. История целого народа, высеченная в камне.

Потом мы вышли в галерею, такую огромную, что противоположный конец тонул в дымке. Мост, ажурный и казавшийся невесомым, перекинулся через черную, бездонную пропасть. И по нему, вдалеке, я увидела стадо... нет, не стадо. Табун? Группу? Существ, похожих на горных козлов, но размером с крупную лошадь. Их шерсть отливала медью, а мощные рога были закручены в причудливые спирали. Они лениво щипали какой-то мох, растущий прямо на каменных парапетах, и с любопытством повернули головы в нашу сторону. Никакой агрессии. Просто дежурный интерес, как у коровы к проходящему мимо трактору.

Гномы мои проводили по ним равнодушным взглядом и двинулись по мосту. Я последовала, стараясь не смотреть вниз. Сердце колотилось где-то в горле. Это был не сон. Слишком ярко, слишком... материально.

Через некоторое время мы свернули в боковой зал, поменьше. Посередине него в пол был вделан плоский камень с вырезанными концентрическими кругами. Бородач что-то сказал, и один из младших гномов — его борода едва доходила до груди — провел рукой над камнем.

В центре камня вспыхнул огонь. Я отшатнулась по привычке, ожидая дыма. Но его не было. Совсем. Пламя было почти белым, горячим и чистым. Оно плясало над камнем, освещая зал ровным, теплым светом, но не давало ни малейшей копоти, ни запаха гари. Просто тепло и свет, рожденные из ничего.

Гномы уселись вокруг этого магического очага на низкие каменные скамьи, сняли с поясов не то фляги, не то котелки. Бородач вытащил что-то вроде лепешки, отломил кусок и протянул мне.

Я замерла. Голод давал о себе знать слабостью в коленях. Но еда в другом мире? От существ, чью биохимию я не знаю?

Я посмотрела на Бородача. Он смотрел на меня, и в его глазах не было ни насмешки, ни злого умысла. Было то же суровое, но доброжелательное любопытство. Он что-то буркнул и отломил кусок от той же лепешки, засунул в рот и стал жевать, демонстративно.

«Ну, либо отравлюсь, либо нет», — с привычной долей фатализма подумала я. Рисковать приходилось. Я взяла лепешку. Она была тяжелой, зернистой, пахла орехом и жженым солодом.

— Спасибо, — сказала я и откусила.

На вкус она оказалась... неплохой. Плотной, сытной, чуть сладковатой. Я села на свободный камень у огня, чувствуя, как благодатное тепло разливается по промерзшему телу. Гномы что-то негромко обсуждали, поглядывая на меня. Я сидела среди них, чужая, мокрая, вооруженная лишь пистолетом и язвительным умом, у магического огня в подземном городе гномов.

Я отломила еще кусок лепешки, запивая его из своей фляги с водой. Вода была ледяной, но чистой.

«Ладно, Смирнова, — сказала я сама себе, глядя на чистое пламя. — Первый контакт установлен. Местные, вроде, не людоеды. Есть и пить дают. Следующий шаг... выучить язык. И выяснить, где, черт возьми, я оказалась, и есть ли отсюда билет домой».

Пока что билетом домой пахло куда меньше, чем жареным мхом и каменной пылью. Но я была жива. А где жизнь, там и возможность для маневра. Всегда.