Майор, стажёры и пропавший гусь

Моя старенькая «Нива» издавала звуки, похожие на предсмертный хрип умирающего динозавра. Она дребезжала, скрипела, стонала, но, как и я, упрямо продолжала делать своё дело — ползти вперёд. Мы тащились в вечерней пробке, и я в который раз подумала, что мы с ней похожи. Обе потрёпанные жизнью, обе давно вышли из моды, но всё ещё на ходу. Двадцать лет в МВД — это не шутки. Это горы бумаг, тупые начальники и бесконечный поток человеческой глупости. Я в этом всём плавала, как одинокий и очень уставший пельмень в супе.

За окном мелькали унылые декорации спального района. Серые коробки домов, продуктовые ларьки, тусклые фонари. Под их светом мокрый асфальт блестел, как змеиная кожа. Хотелось или выть в голос, или выпить чего-нибудь покрепче. Я обычно выбирала второе, но только дома. Там меня ждал единственный собеседник, который не выводил меня из себя, — моя умная колонка.

Телефон, который я бросила на пассажирское сиденье, вдруг ожил, завибрировал и засветился. Номер был незнакомый. Ну вот, началось. Вечерний сеанс развода на деньги. Сейчас какой-нибудь мальчик с приятным голосом начнёт втирать мне про службу безопасности банка и подозрительные операции по моему счёту. Ха! Если бы они знали, что на том счету уже лет пять не было больше десяти тысяч, они бы сами мне денег предложили.

Я со вздохом взяла телефон. Ну что ж, развлекусь хоть немного. День всё равно не задался.

— Слушаю, — буркнула я в трубку.

— Светлана Игоревна? — спросил мужской голос. Голос был приятный, бархатный, но какой-то неуверенный.

Ага, значит, не просто так звонят. Уже и имя-отчество моё знают. Где-то базу данных слили. Молодцы, работают, не покладая рук.

— Она самая, — протянула я, изображая любезность. — А кто это её спрашивает? Неужели сам капитан Задорин из отдела по борьбе с кибер-мошенниками?

На том конце провода замолчали. Кажется, я сломала ему весь сценарий. Бедняга.

— Эм… нет, — наконец промямлил он. — Я по другому вопросу.

— Да что вы говорите? — мой голос был сладким, как мёд с перцем. — Неужели мой любимый дядюшка из Зимбабве оставил мне наследство? Или вы из Пенсионного фонда звоните, обрадовать, что моя пенсия будет целых пять тысяч рублей? Не стесняйтесь, говорите уже.

— Светлана Игоревна, я…

Но меня уже было не остановить. Настроение паршивое, начальник — кретин, а впереди светит разбор очередного дела о краже садового гнома у какой-то бабки. Нужно было срочно выпустить пар.

— Так, слушай меня внимательно, милый человек, — я переключилась на свой рабочий тон. Тот самый, от которого у подозреваемых начинают дрожать коленки. — Я понятия не имею, кто ты такой и откуда у тебя мой номер. Но даю тебе дружеский совет. Если ты сейчас же не нажмёшь на красную кнопку и не забудешь о моём существовании, я тебя по айпи вычислю. И когда я тебя найду, а я тебя найду, будь уверен, я заставлю тебя съесть твою сим-карту. Медленно. И без запивки. Ты меня понял, мамкин менеджер?

В трубке послышалось какое-то сдавленное мычание.

— Я даю тебе три секунды, — отчеканила я. — Раз. Два…

На том конце провода кто-то испуганно пискнул, и звонок прервался.

Я с чувством выполненного долга бросила телефон на сиденье и заблокировала номер. Настроение сразу немного улучшилось. Хоть какая-то польза от этих мошенников — на них можно отлично срывать злость.

Дома было тихо и пахло пылью. На кухне меня встретил синий огонёк умной колонки.

— Привет, Света. Твой путь домой занял на семнадцать минут дольше обычного. Рекомендую принять контрастный душ и выпить травяной чай для снятия стресса, — произнёс ровный синтезированный голос.

— Привет, Митяй, — я разулась и прошла на кухню. — Душ — это хорошо. А чай будет обычный, чёрный. Твой тровяной меня еще больше бесит.

Я щёлкнула кнопкой чайника и устало села на табуретку.

— Митя, вопрос на засыпку. Проанализируй, пожалуйста, эффективность моего последнего телефонного разговора.

— Анализирую. Для анализа требуются входные данные.

— Данные такие, — я закинула ногу на ногу. — Мне звонит неизвестный. Называет меня по имени-отчеству. Явно мошенник. Я ему в вежливой, но доступной форме объясняю, что он не прав. В красках рисую ему его печальное будущее, которое включает в себя поедание несъедобных предметов. Для убедительности сравниваю его с представителем сомнительной профессии. Результат — оппонент в панике бросает трубку. Твой вердикт?

Митя помолчал, видимо, переваривая информацию. Его синий огонёк задумчиво мигал.

— Вердикт: эффективность твоего вербального воздействия составляет восемьдесят семь процентов, — наконец сообщил он. — Уровень агрессии в твоей речи был высоким. Использованы жаргонизмы и угрозы, которые могли быть восприняты как реальные.

— А почему не сто? — хмыкнула я, наливая себе кипяток в кружку. — Что я сделала не так?

— Для достижения стопроцентной эффективности я бы рекомендовал добавить в твою речь ссылки на конкретные статьи Уголовного кодекса. Например, статья 159 «Мошенничество» и статья 119 «Угроза убийством». Это повысило бы убедительность твоих слов до девяноста двух процентов. Оставшиеся восемь процентов можно было бы достичь, если бы ты говорила на три децибела громче и добавила фоновый шум, имитирующий звуки полицейского участка.

— Всё, Митя, хватит, — я махнула рукой. — Поняла, принимаю к сведению. В следующий раз буду угрожать по науке. Спасибо за консультацию.

Я сделала большой глоток горячего чая. На душе стало спокойнее. Завтра снова на работу. Снова бумаги, дурацкие приказы и мелкие преступления. Такой же день, как и сегодня. Я тогда ещё не знала, как сильно ошибаюсь.

***

Утро встретило меня привычным запахом дешёвого растворимого кофе и противным скрипом старых стульев. В нашем отделе полиции редко пахло чем-то другим, разве что безнадёгой и бумажной пылью. Я сидела в своём кабинете, который давно превратился в склад забытых вещей и нераскрытых дел, и пыталась заставить себя открыть очередную папку с «висяком». Настроение было где-то на уровне плинтуса. Даже Митяй, мой умный ассистент, сегодня молчал, видимо, уловил по голосу моё состояние и решил не нарываться.

— Митя, включи что-нибудь бодрящее, а то я сейчас усну прямо на этом деле, — попросила я, откидываясь на скрипучую спинку кресла.

— Включаю «Похоронный марш» Фредерика Шопена. Это достаточно бодряще для вашего утра, Светлана Игоревна? — без тени иронии уточнил синтезированный голос из колонки.

— Остроумно. Ты становишься всё больше похож на человека, Митяй. И это не комплимент. Давай лучше тишину, от неё хотя бы голова не болит.

Не успела я насладиться тишиной, как зазвонил внутренний телефон. Его дребезжание всегда действовало мне на нервы. Я нехотя сняла трубку.

— Истомина, слушаю.

— Светлана Игоревна, вас полковник Сидорчук к себе вызывает. Срочно, — пропищала в трубке наша секретарша Леночка, которая, кажется, боялась всех и вся.

— Иду, — я с грохотом бросила трубку на рычаг.

Вызов на ковёр с самого утра не предвещал ничего хорошего. Наверняка опять какая-нибудь идиотская инициатива сверху спустилась, вроде «месячника по борьбе с неправильной парковкой». Или отчёт по раскрываемости ему не понравился. Я поправила свой бесформенный чёрный свитер, который ласково называла «бронежилетом от чужого мнения», и поплелась по длинному унылому коридору в логово зверя.

Полковник Сидорчук сидел за своим огромным дубовым столом, который занимал половину кабинета. Лицо его было цвета перезрелого помидора, что говорило о крайней степени недовольства. Он даже не предложил мне сесть. Очень плохой знак.

— Истомина! — рявкнул он так, что у меня в ушах зазвенело. — Докладывайте, как прошёл вчерашний вечер.

— Штатно, товарищ полковник, — отрапортовала я, уставившись в точку на стене за его спиной. — Без особых происшествий.

— Без происшествий? — он медленно поднялся, опираясь на стол костяшками пальцев. Его массивное тело нависло надо мной. — А мне вот кажется, одно происшествие всё-таки было. Очень, очень неприятное происшествие.

Я молчала. Что ещё за цирк с конями?

— Вам вчера звонили с незнакомого номера, майор? — вкрадчиво, почти шёпотом спросил он, и от этого тона у меня по спине побежали мурашки.

Внутри у меня всё похолодело. Не может быть. Это было бы слишком глупо даже для моей богатой на абсурдные ситуации жизни.

— Возможно, товарищ полковник. Мне часто звонят всякие мошенники, пытаются кредиты впарить.

— Мошенники? — полковник обошёл свой стол и приблизился ко мне вплотную. От него несло дорогим одеколоном и праведным гневом. — Значит, советовать своему непосредственному начальнику съесть собственную сим-карту — это у вас теперь называется «борьба с мошенничеством»?

Я вцепилась взглядом в его пухлое, побагровевшее лицо и поняла, что это провал. Полный и безоговорочный. Бархатный, неуверенный голос в трубке… Это был он.

— Я звонил с телефона жены, Светлана Игоревна, — продолжал чеканить он, наслаждаясь моим ступором. — У меня сел мой. Хотел задать вам личный, подчёркиваю, личный вопрос по поводу охраны дачного кооператива «Зарница». А вместо этого выслушал о себе много нового. И о перспективах моего ужина с несъедобными предметами.

Я стояла и хлопала глазами. В голове проносились варианты: притвориться мёртвой, симулировать амнезию, срочно уволиться и уехать в тот самый заказник на своём стареньком УАЗе, о котором я мечтала, как только пришла сюда работать.

— Товарищ полковник, я… это… вышло ужасное недоразумение…

— Недоразумение?! — взвизгнул он так тонко, что я удивилась. — Вы меня, своего руководителя, смешали с грязью! Оскорбили! Унизили! Я этого так не оставлю! Мне казалось, что по телефону у меня такой же голос, как и в жизни. Нет?!

Он снова заходил по кабинету, размахивая пухлыми руками. Я молча следила за его перемещениями, чувствуя себя зрителем в театре одного очень, очень плохого актёра.

— Я решил, Истомина, что вам не хватает ответственности, — наконец остановился он, тяжело дыша. — Вы засиделись на своей должности. Забыли, что такое работа с людьми. Поэтому я решил вас наказать.

Он сделал драматическую паузу, явно наслаждаясь моментом.

— С сегодняшнего дня к вам прикрепляются двое стажёров. Выпускники академии. Будете их наставником.

Я замерла. Стажёры. Мне. Худшего наказания и придумать было нельзя. Это же маленькие, глупые, восторженные существа, которые задают идиотские вопросы, путаются под ногами и верят в справедливость.

— От них все отказались, — с садистским удовольствием добавил полковник. — Один — разгильдяй и хам, вторая — просто дура восторженная. Но вы же у нас опытный сотрудник, потомственный «милиционер». Вот и покажете класс. Сделаете из них людей. Или хотя бы научите не хамить старшим по званию по телефону.

Он плюхнулся в своё огромное кресло, довольный собой. План мести был приведён в исполнение.

Я сделала глубокий вдох, собирая остатки самообладания в кулак.

— Благодарю за оказанное доверие, товарищ полковник, — произнесла я ровным, почти безжизненным монотонным голосом. — Всегда мечтала о возможности передать свой бесценный опыт молодому поколению. Непременно оправдаю ваше высокое доверие.

— Можете идти, майор, — он махнул рукой, даже не глядя на меня. — Ваши «подопечные» уже ждут вас в вашем кабинете.

Я развернулась и вышла, аккуратно прикрыв за собой тяжёлую дверь. Только в коридоре я позволила себе на секунду прислониться к холодной стене и закрыть глаза. Стажёры. В моём кабинете. Это хуже, чем выговор с занесением в личное дело. Это была изощрённая, медленная пытка. И я знала, кто её придумал. Что ж, война так война, товарищ полковник.