Меч Рюрика

…Он вошел в кабинет неуверенно и также неуверенно протянул руку.

— Александр.

Мужчина лет сорока пяти. Дорогой пиджак, под которым не слишком тщательно пряталась кобура, очки в золотой оправе, итальянские ботинки, профессиональный, цепкий взгляд… и эта робость, которая показалась Андрею даже несколько наигранной.

— Можно и Александр Сергеевич, учитывая, что от родителей досталась фамилия Пушкин. Папа, Сергей, узнав, что родился мальчик, ни секунды не сомневался, каким именем меня наградить.

— С таким именем и фамилией вас в любом издательстве расцелуют, только предупреждаю: мы стихи не печатаем. Разве что вы и впрямь Пушкин.

— Свой единственный стих я написал лет двадцать пять назад своей невесте.

— Попытка была неудачна?

— Потому и стала единственной. Но я и прозу не пишу. Я не поэт и не писатель. У меня скромный бизнес. Знаете, такой «свечной заводик» по изготовлению дверей любой конструкции. Ваше издательство рекомендовал мне друг. Дело в том… да, простите, прежде спрошу вас — помните ли вы историю, которая прогремела несколько лет назад на всю страну? «Кривич в огне»? Кривич — маленький псковский городишко. Банда головорезов устроила там кровавую бойню.

— Конечно, помню. Погибло, если не ошибаюсь, около пятидесяти человек. В основном простые горожане. Террористов было шестеро? Точно не помню. Все ликвидированы. Цели теракта неизвестны.

— Почти все верно. Так вот, мой друг, о котором я уже упомянул, был… — Пушкин запнулся.

— Свидетелем?

— Участником.

Воцарилось классическое молчание, о котором пишут писатели, когда нужно сделать передышку.

За долгую карьеру издателя детективных романов Андрей видел разных чудаков, особенно среди любителей фантастического жанра. Но их выдавала изношенная одежда и запах немытого тела, а также мутные глаза, которые видели то, что простым смертным было недоступно. Пушкин был явно другого круга человек, и Андрей бы не удивился, если б увидел, как тот вылезает на стоянке из хромированного «Ягуара».

— Позвольте, но их же всех убили, Я имею в виду террористов.

— Не всех. Один остался.

— Он решил сесть в тюрьму? Спрятаться за Полярным кругом в бронированной камере?

— Он действительно спрятался. Насколько я понимаю, в Южном полушарии под чужим именем. Недавно он позвонил мне и сообщил координаты тайника, в котором хранилось вот это.

Пушкин перегнулся через стол и протянул папку и флешку.

— Шпионская инфа? Явки, пароли, имена? Секретные документы? Папа Римский тайно принял православие? Кривич — древняя столица Руси?

— Ни то, ни другое, ни третье. Роман.

— В смысле?!

— В смысле художественное произведение. Мой приятель решил исповедаться. В художественной форме. Уверяет, что не мог иначе. У него были проблемы с психикой в свое время, но я не мог догадываться о причинах. Знаете, что-то вроде вьетнамского синдрома. Вспышки ярости, немотивированная агрессия, депрессия… Мне тоже прилетало. Я доставал ему дорогие психотропные лекарства… Кончилось тем, что он уехал в монастырь. Вернулся другим человеком. Реально другим. Я таким его не видел. Каким-то собранным стал, немногословным. Словно принялся за какую-то важную работу. Скорее — миссию. Тогда он и заговорил, что собирается написать что-то вроде исповеди. И таки написал! Хотя никому и не показывал до поры до времени. Я, как вы понимаете, первый читатель. Вы будете вторым. Я уже думал — пронесло. А потом опять случился срыв. Покалечил своего сотрудника за мелкую оплошность. Еле отмазался, я сам искал ему адвоката. Я в этом не очень-то разбираюсь, но, по-моему, у него началась паранойя. Собирался опять в монастырь, к какому-то отшельнику, который изгоняет злых духов… как его…

— Экзорцизм?

— Во-во! Я в этом ни бум-бум. Боюсь лезть. Но просьбу друга надо уважить, верно ведь? Андрей Дмитриевич, я навел о вас справки, и о вашем агентстве многое узнал. Если кто и возьмется, то только вы. Про себя сразу хочу сказать: вы меня видите первый и последний раз. Я чист. Но уезжаю, потом что хочу умереть в кругу семьи, дома, а не в лесу, привязанным веревкой к дереву. Замучили пираньи в последние месяцы. Все им мало. Придется отдать за бесценок все, что не успел продать вовремя.

— Читали? — Андрей поднял папку.

— А як же, — Пушкин улыбнулся, но как-то тревожно.

— И?

— Сами увидите. Временами за гранью. Стивен Кинг отдыхает. Вы в чертовщину верите?

— С ней и имею дело постоянно.

— Не дай вам Бог столкнуться с настоящей. Я, честно говоря, прочитав, так и не поверил до конца. Только я Артура прекрасно знаю. Его в чем угодно можно упрекнуть, только не в склонности к фантазиям. Абсолютно трезвый человек. Грешник — да. Особенно по женской части. Был… Вместе по молодости блудили. Но даже в этой теме не преувеличивал и не хвастался. Вы же знаете, мужики не могут не соврать, если речь идет о бабах или рыбалке…

— Так что вы хотите от нас?

— А это вам решать. Можете напечатать, можете выбросить на помойку. Копии, конечно, есть. Договор не нужен. Деньги тоже… На флешке — кой-какие документы, фотографии. Текст распечатан на принтере, но на флешке тоже есть… Знаете, я, кажется, понимаю Артура. Прет человека. Не может в себе держать то, что увидел. Пусть и другие знают, в каком мире мы живем. Помните? «В полночь, когда силы зла властвуют безраздельно, нельзя выходить на болота».

— Вас и правда зовут Пушкин?

— А вот это не имеет никакого значения.

— Иногда имеет. Особенно, если речь идет о щекотливом деле.

— Согласен. Но я и так уже исчерпал лимит откровенности. Нет никакого желания вас в чем-то убеждать. Решайте сами. Больше мне нечего вам сказать. Извините, не хочу показаться вам грубым…, но я рад расстаться со всем этим.

— Боитесь стать свидетелем?

— Просто боюсь. В последнее время что-то не спится. Вчера ночью навалилась такая тоска, что выпил почти бутылку виски на кухне. Оно мне надо? А вам может быть и пригодится. Много слышал про ваше агентство. Даже комитетские вас уважают.

— Уважают и сажают, — пробормотал Андрей, поежившись. — Извините, это я так… в рифму. Никого не посадили. Пока.

— А кому сейчас легко?

Посетитель встал, манерно поклонился и вышел из кабинета, хотя у Андрея Максимова оставалась к нему еще тысяча вопросов. Надо ли говорить, что он, отложив все дела, открыл папку… Когда Андрей кончил читать, в его чистой пепельнице лежала гора окурков.

Вот эта рукопись.

---------------------

От автора

«Лестница в небеса» — предельно откровенная исповедь представителя поколения «пацанов», мужавших на грани эпох. Тоска застоя, хаос перестройки, дружба, любовь, секс. https://author.today/work/322892