Меченый. Том 6. Огонь наших сердец

14 июля 1988 года; Москва, СССР

ИЗВЕСТИЯ: Утверждён грандиозный план развития Московского метрополитена!

Пленум Московского Городского Комитета КПСС и Исполком Моссовета утвердили План развития Московского метрополитена на 13-ю пятилетку (1991-1996 гг.). Документ, одобренный Центральным Комитетом КПСС, знаменует новый этап в борьбе за повышение благосостояния советского народа и выполнения решений XXVII съезда партии.

Советским метростроевцам предстоит выполнить поистине всенародную задачу – ввести в строй 34 новые станции на шести действующих линиях, а также завершить строительство и открыть для пассажиров принципиально новую, Люблинско-Дмировскую линию, которая соединит новые жилые массивы на юго-востоке и севере столицы.

Темпы строительства метро, этого мощного символа социалистической эпохи, неуклонно растут! Если в уходящей 12-й пятилетке москвичи уже получили 9 новых станций, то до конца 1990 года планируется сдать ещё 10. Это наглядное доказательство эффективности плановой социалистической экономики и неустанной заботы партии о нуждах трудящихся.

Значительным подспорьем в этом важном деле стало создание Столичного административного округа и объединение Москвы с ближайшими районами Подмосковья под единое партийное и хозяйственное руководство. Это в корне упростило и ускорило процесс согласования трассировки новых линий метрополитена, которые отныне прокладываются с учётом комплексного развития всего столичного региона.

Потребность в надёжном и скоростном транспорте возрастает с каждым днём. Это связано не только с естественным ростом численности населения столицы, которое вместе с присоединёнными территориями к концу тысячелетия достигнет 16-17 миллионов человек, но и с успешным выполнением постановления о выводе крупных промышленных предприятий и организаций из центра города за МКАД. Метро становится ключевым звеном, которое будет доставлять трудящихся от места жительства в новых микрорайонах к месту работы.

План развития транспорта столицы на ближайшие годы носит комплексный характер. Помимо метрополитена, предусмотрена коренная реформация движения по железнодорожным веткам, соединяющим центр с окраинами. Впервые в истории будет запущено пассажирское движение по Московскому железнодорожному кольцу, что резко разгрузит центральные пересадочные узлы метро. Также намечен запуск новых автобусных и троллейбусных маршрутов и дальнейшее развитие трамвайной сети.

Новый план – это уверенная поступь советского народа к светлому коммунистическому будущему! Вперёд, к новым трудовым победам во славу нашей великой Родины!

Из Европейского турне вернуться обратно домой пришлось раньше времени. Начало пригорать на востоке — как бы двусмысленно это ни звучало.

— Итак, товарищи, кто-то может вообще мне объяснить, что происходит?

— Ким, кажется, окончательно поехал крышей, товарищ Генеральный секретарь. Выпустил на прошлой неделе предупреждение всем туристам, планирующим посетить Сеул в дни планируемой Олимпиады. Мол, приезжать не нужно, иначе вы можете стать случайными жертвами конфликта. Южные корейцы в панике, иностранцы начали массово отменять резервации на сентябрь, вся экономика мероприятия таким образом идет по одному месту, — это наш глава МИДа взял слово, и, судя по его несколько ошарашенному лицу, корейские события стали для него неожиданностью. Плохо. Плохо то, что они и для меня стали неожиданностью — не было такого в моей истории, точно не было.

— А с военной точки зрения?

— Разрешите?

— Да, Валентин Иванович, вам слово, — генерал армии поднялся со своего места, подошел к укрытому до времени тканью стенду, сдернул покрывало, одним движением разложил указку и принялся докладывать с «опорой на наглядный материал».

Генерал Огарков давно просил освободить его от работы министром обороны и вернуть на должность в Генштаб. Аргументировал тем, что здоровья тащить всю махину Вооружённых Сил СССР уже нет. Ну и в итоге я согласился, и вместо маршала на министерство поставили генерала Варенникова, известного по решительным действиям во время развала СССР в той истории. Ну, правда, вот сватали мне Ахромеева — всем хорош Сергей Фёдорович, но как можно ставить самым главным военным человека, который вместо того, чтобы защищать свою Родину до конца, кончает жизнь самоубийством? Нет уж, спасибо, мне как-то люди действия ближе.

— Кхм-кхм. Я начну, с вашего позволения, с самого начала. Ещё осенью КНДР — судя по всему, это были они — взорвали южнокорейский самолёт. Это привело к резкому охлаждению переговоров по возможной нормализации отношений, на линии разграничения участились разные мелкие стычки, — я долго не мог понять, зачем Ким лезет в бутылку и провоцирует своих южных соседей. А всё просто: противостояние двух Корей — это едва ли не единственный способ легитимизации власти в Северной Корее. Не будет противостояния с южанами, вот этого постоянного ощущения осаждённой крепости — не будет и власти Кимов. Самое смешное, что на юге происходит то же самое: там ведь в эти времена такая же военная диктатура, и условно демократическое правительство пришло к власти только уже после развала СССР. Так что это фактически двойная взаимозависимая система, вращающаяся вокруг общего центра масс. Если астрономическими терминами описывать ситуацию.

— Давайте всё же ближе к делу, товарищ генерал.

— Есть ближе к делу! Острая фаза конфронтации началась с марта этого года. Как обычно, южные корейцы вместе с американцами проводили большие учения. Пхеньян достаточно нервно реагирует на них каждый раз. В этом году было объявлено, что это подготовка к вторжению, вооружённые силы КНДР были приведены в повышенную боевую готовность. 21 марта в районе Пханмунджома, — с заметной запинкой прочитал корейский топоним Варенников, мне память тут же подсказала, что это деревня на линии разграничения, где всякие официальные контакты стороны совершают между собой, — произошла перестрелка. Были погибшие с обеих сторон; что именно произошло — как обычно, непонятно, стороны обвиняют друг друга.

— Дальше.

— В начале апреля произошло столкновение на море. КНДР потеряли два быстроходных катера, и один малый сторожевик у них выбросился на берег; южане едва не потеряли корвет — только чудом он дошёл до своего порта. Хотя его, видимо, в итоге спишут, потому что работы по нему так и не начались. Опять с жертвами с обеих сторон и опять с примерно ничейным исходом. Уже второго мая Пхеньян запустил по Сеулу две ракеты Р-17, южнокорейское ПВО их успешно прохлопало — реактивные подарки упали в городе с разрушениями и жертвами. Американцы в ответ нанесли удар по приграничной зоне, вроде как что-то там уничтожив, ну и АУГ с тех пор в Японском море болтается.

И здесь без «Скадов» не обошлось — вот ведь какая вездесущая ракета, во всех уголках земного шара успела отметиться. Даже жалко её было снимать с производства.

— Я так понимаю, что за последний месяц ситуация только ещё сильнее накалилась?

— Так точно, — кивнул министр обороны. — Было ещё несколько инцидентов с взаимными обстрелами, в середине мая военные КНДР смогли сбить южнокорейский вертолёт, залетевший за линию разграничения. Что это было — провокация или просто при плохой видимости заблудились южане — точно неизвестно, но в ответ на нарушение границы Пхеньян ещё несколько раз обстрелял Сеул ракетами и из РСЗО.

— Ваши прогнозы?

— К сожалению, мы не можем предсказывать действия Пхеньяна, — было видно, что данная ситуация министра обороны изрядно смущает и одновременно раздражает. — Корейцы для нас всегда были «чёрным ящиком». Если судить по косвенным признакам, останавливаться северяне не собираются, вовсю идёт переброска артиллерии и ракетных частей к границе.

— Виктор Фёдорович, что по вашей линии? — После прошлогодней попытки переворота в СССР происходили часто невидимые, но при этом титанические сдвиги. Вот, например, раньше контактами со «странами народной демократии» занимался иностранный отдел ЦК, и, если быть честным, качество его работы было… неудовлетворительным. Теперь этот участок работы перекинули на МИД, оставив ЦК чисто контролирующую и идеологическую функцию.

— Ничего практически, товарищ Генеральный секретарь. Пхеньян в ответ на наши запросы заявляет, что лишь защищает свою территорию.

— Ага, обстреливая Сеул, — хохотнул Лигачёв. Однако по его серьёзным глазам было понятно, что ему совсем не смешно.

— А вообще у нас есть рычаги влияния на Кима?

— Можем перекрыть ему поставки нефти, продовольствия, оружия, — пожал плечами Рыжков. — Что мы, правда, будем делать тогда с корейцами, которые у нас работают?

— А что Пекин? Как наши китайские друзья на всё это дело смотрят?

— Ограничились формальной нотой, призывающей стороны к мирному решению конфликта. Китайцам не до того. Они власть делят…

Летом 1988 года в Китае наконец прорвало тот нарыв, который образовался ещё зимой 1987 года после смерти Дэн Сяопина. Тогда ни консерваторы, ни реформаторы взять власть то ли не смогли, то ли не рискнули, а главой ЦВС назначили «компромиссную фигуру» — мэра Шанхая Цзян Цзэминя.

(Цзян Цземинь)

Тут нужно сделать небольшое отступление и дать пояснение насчёт структуры органов государственной власти в КНР. Там был Генеральный секретарь — Ху Яобан, глава Совета министров — Чжао Цзыян, и, казалось бы, имея в руках две основные должности, реформаторы могли претендовать на полноту власти. Однако в Китае военная, идеологическая и кадровая ветви власти во времена Дэн Сяопина были, можно сказать, выделены в отдельные направления. Идеологию и кадры курировали «консерваторы», а должность председателя Центральной военной комиссии, которая, например, Дэн Сяопину позволяла при необходимости снимать китайских генсеков, оказалась отдана условно нейтральному кандидату. Условно — потому что Цзян Цзэминь, будучи в некотором роде протеже Дэн Сяопина, стоял скорее на консервативных позициях, чем на реформистских. Но без массивного личного авторитета пост председателя ЦВС уже становился не столь ультимативно решающим.

Короче говоря, всё сложно было в Пекине даже для находящегося внутри участника, а если говорить про внешнего наблюдателя — то ещё сложнее. Мы фактически никак отслеживать политические перестановки в КНР не могли, оставаясь пассивными наблюдателями и реагируя уже на свершившиеся факты.

Ну и в общем шаткое равновесие во власти, продержавшееся чуть больше года, как раз летом 1988 года и начало рушиться. Катализатором стали экономические «успехи» реформаторов. В первую очередь речь идёт об инфляции, которая в первой половине 1988 года пробила «мастерский уровень» в 30%. Надо понимать, что Китай в эти годы во многом походил на перестроечный СССР. Ху Яобан «топил» за свободные цены и при этом накачивал экономику необеспеченными ничем юанями. В нашей истории количество денег в обращении — и это после снятия с должности главного реформатора и перехода к более консервативной стратегии — выросло на 46,7%! Тут этот показатель вплотную приблизился к 60% по причине сверхнормативного финансирования военки и других дополнительных расходов.

Фактически в Китае происходило то же самое, что в СССР: государство выдавало дешёвые кредиты, которые на местах вместо вложения в производство тупо проедались. Ну и разворовывались, естественно, куда без этого. Очевидно, в такой ситуации просто не могло не произойти разбалансировки цен и дефицита самых неожиданных товаров на местах.

Плюс сидящие на кадрах «консерваторы» всячески мешали построению «реформаторской» властной вертикали, что тоже не облегчало управление экономическими преобразованиями, а на идеологическом фронте по линии КПК начала продвигаться идея об ошибочности выбранного курса.

В той истории именно этот комплекс проблем в итоге привёл к событиям на площади Тяньаньмэнь, а в этой стал поводом перехода драки за власть из фазы тайных интриг в фазу открытого мордобоя. Пока было непонятно, чья возьмёт, мы, конечно, с гораздо большей теплотой восприняли бы победу «консерваторов» и разворот обратно к закрытости и ликвидации всех этих рыночных игр с капиталистами, но… Посмотрим.

— Товарищи, я вам задам один вопрос, вы только не удивляйтесь. А нам вообще Кима тормозить нужно? Может, нам выгодна эскалация? Пускай постреляют друг друга, сорвут Олимпиаду, заставят США нервничать — там военные бюджеты собираются на следующий год резать, ну вот не нужно, пускай вкладываются в железяки. Отправим Киму ещё Р-17, у нас же остались «керосинки»?

— Найдём, товарищ Генеральный секретарь, — кивнул министр обороны.

— Ну вот. Нужно только красные линии очертить. Чтобы там химическое оружие или какую ещё другую дрянь не использовали северяне, а то, зная Кима, с него станется. Что скажете, товарищи?

— Я против! — вскинулся молчавший до этого Рыжков, который как глава Совета министров тоже присутствовал на заседании. — Что мы выиграем от обострения конфликта, кроме морального удовлетворения? Ничего. А у нас, я вам напомню, с южнокорейцами договор подписан на строительство автозавода на территории дальневосточной СЭЗ. Там уже фундаменты залили, стены начали возводить, скоро оборудование поедет. Товарищи, мы последние годы успешно в своей политике делали ставку на прагматизм, так скажите мне, пожалуйста, с прагматической точки зрения — зачем нам ввязываться в этот конфликт?

— Автозавод — это не повод предавать северокорейских боевых товарищей…

Мнения, как водится, разделились. С одной стороны, устроить небольшую войнушку чужими руками было всегда приятно. Опять же — поддержать напряжённость на мировых рынках, а то вон нефть уже второй год демонстрирует устойчивый тренд на снижение стоимости.

С другой стороны — страшно. А ну как бахнут американцы ядеркой — все моральные стопоры фактически на использование оружия массового поражения-то сняты. Во-первых, просто не хотелось бы получать зону радиоактивного поражения вблизи своих границ, а во-вторых, как к этому отнесутся союзники по «красной коалиции»? Использовать ЯО в ответ мы, конечно же, не будем — это очевидно, но при этом можно оказаться в стане морально проигравших. США, конечно, тоже будут выглядеть не красавцами, но лучше иметь репутацию больного на голову ублюдка, чем слабака. В геополитике — так точно.

В итоге приняли половинчатое решение: оружие дать в ограниченном количестве и в максимально секретной обстановке, строго предупредить насчёт использования химии и вообще пределов эскалации конфликта. Официально выпустить дипломатический пресс-релиз, что мы, мол, против возобновления Корейской войны и призываем стороны к мирному урегулированию, предложить Владивосток как площадку, где можно спокойно встретиться и поговорить. И даже в Совбезе ООН можно попытаться резолюцию протолкнуть — её, что смешно, в итоге Лондон ветировал: британцам любой конфликт на дальних от них рубежах за счастье — насчёт осуждения эскалации. Неофициально — заранее обсудить ситуацию с союзниками, чтобы потом крайними не остаться. Хочет Пхеньян по морде получить от американцев — кто мы такие, чтобы этому мешать. Смены режима в КНДР мы, конечно, не допустим, но если их немного побомбят, то в целом интересы СССР от этого пострадать не должны.

Кульминацией же кризиса стало 18 июля. В этот день Пхеньян нанёс массированный удар с применением баллистики и своих 170-мм САУ «Коксан» по Сеулу. Всего было выпущено около сотни ракет, подавляющее большинство которых сумело прорваться сквозь южнокорейское ПВО и причинить достаточно серьёзные разрушения многомиллионному городу. Самый «удачный» прилёт получился по торговому центру, где по вечернему времени было много народу и который после попадания в него тонны взрывчатки с кучей ко всему прочему не успевшего выгореть ракетного топлива вспыхнул подобно спичке. Только в этом торговом центре погибло больше ста пятидесяти гражданских, а общее количество жертв вместе с ранеными приблизилось к отметке в тысячу человек.

После этого всякие стопоры были уже сняты, и бои вспыхнули по всей разделительной линии вдоль 38-й параллели. Естественно, очень быстро подключились США, нанеся несколько массированных авиаударов по стянутым к протянувшейся через весь полуостров границе войскам.

От автора