Мечтать не вредно, или попаданка по желанию

— Привет, я уже вышла. Ты где? — спросила Алина, прижимая телефон к уху рукой в тонкой перчатке.

— Алин, прости, у нас тут форс-мажор. Придется задержаться часа на три. Ты ужин приготовишь? Есть хочу — умираю, я сегодня даже на обед не пошел.

Голос Сергея был ровным. Не извиняющимся, а констатирующим факт. «Форс-мажор». «Проект». «Придется задержаться». Одно и то же уже второй месяц. Нет, она не будет думать об этом сейчас. Только не в предпраздничный вечер.

— Хорошо, — таким же ровным голосом ответила Алина. — Постарайся вернуться не слишком поздно.

Муж буркнул что-то невразумительное, и в трубке запищали короткие гудки. Алина сунула телефон в карман и, подняв воротник пальто повыше, влилась в ручеек торопящихся по домам людей.

День был серый и сумрачный, к пяти часам превратившийся в такой же неуютный вечер. Над городом висели тучи, посыпающие улицы колючей снежной крупой. Под ногами хлюпало грязное месиво, в которое превратился выпавший ночью пушистый белый снежок. Холодный, порывистый ветер пробирался под пальто, щипал щеки, заставлял глаза слезиться, и швырял в лицо сорванные с карнизов капли ледяной воды. Тридцатое декабря. Предпраздничная суета и всеобщее ожидание чуда, а у нее — тягостное предчувствие.

Елку они так и не купили. Сергей обещал, но у него все время находились какие-то отговорки. То он поздно приехал, то забыл, то не успел, то на елочном базаре не было ничего подходящего, одни лысые палки.

И теперь она вынуждена возвращаться в темную, пустую, совсем не праздничную квартиру, становиться к плите, готовить ужин, который безнадежно остынет к приезду мужа... А потом он приедет уставший, быстро поест и уткнется в ноутбук — доделывать то, что «не успел». В квартире снова повиснет гнетущая тишина, нарушаемая только щелчками мыши.

Раньше Алину это не раздражало. Сергей утыкался в ноутбук, а она в телефон, стремясь дочитать очередную книгу о попаданке, нашедшей свое счастье в другом мире. Легкое, необременительное чтиво, заставляющее то вздыхать, то улыбаться, позволяющее отдохнуть и отрешиться от повседневных забот. Они не разговаривали, лишь изредка переглядывались, и этого было достаточно, чтобы ощутить надежное, спокойное присутствие другого. И тишина между ними была не пустой, а полной тепла и уюта.

Теперь же тишина стала тяжелой и липкой, словно она оказалась заперта в купе поезда с неприятным попутчиком. Сергей постоянно хмурился, отводил взгляд — как чужой человек, который боится, что его втянут в неприятную бессмысленную беседу. И Алина все чаще мечтала о том, чтобы оказаться на месте одной из тех героинь, приключениями которых она зачитывалась.

Витрины магазинов сияли. Гирлянды, намотанные на голые ветви каштанов, перемигивались красными и золотыми лампочками. Огромная елка перед торговым центром сверкала разноцветьем гирлянд и шаров, и ее верхушка с алой звездой терялась где-то в низком, снежном небе. Алина вытерла глаза и вдруг почувствовала острый приступ злости. Не хочет — и не надо. Она и сама способна устроить себе праздник.

«Приду домой, быстренько сварю макароны с сосисками, — прикинула она. — Возьму большую кружку какао, коробку с печеньем, и сяду читать. Зря, что ли, столько книг накупила в последнюю распродажу. А утром, как высплюсь, позвоню кузине. Она три раза приглашала встречать Новый год у нее, вот и съезжу. А Сергей пусть делает, что хочет. Только надо купить гирлянду. Раз елки нет, хоть чем-то комнату украсить».

За гирляндой она решила зайти в торговый центр. Сквозь высокие витрины лился теплый медовый свет. Блистали елки, украшенные золотыми шарами, переливались гирляндами стойки с одеждой. Из раздвижных дверей веяло густым, сладковатым запахом корицы, цитрусов и дорогого парфюма, и неслась бодрая новогодняя мелодия.

Алина нырнула внутрь и резко остановилась, прижавшись к обмотанной гирляндой колонне. Совсем рядом, в двух шагах, за столиком кофейни сидела ее злейшая подруга Светка со своим мужем.

Внутри у Алины что-то сжалось. Желание купить гирлянду и устроить себе уютный вечер исчезло, а вместо него накатила волна отчаяния. Сейчас Светка повернет голову, увидит знакомую фигуру, и, конечно же, оценит слегка помятое пальто Алины и отсутствие праздничного макияжа. Процокает каблуками к колонне, возьмет ее под руку и потянет к столику со словами:

—Присоединяйся к нам! Андрюша, подвинься. Алиночка, ты опять одна? А где Сергей?

И тогда Алине придется произнести эти унизительные слова:

— На работе. Задерживается.

Светка сделает свое знаменитое сочувствующее лицо. Наклонит голову набок, губы сложит бантиком:

—Ой, бедная ты моя! Даже в канун Нового года? Ну что это такое!

А завтра, а может быть даже и сегодня, насплетничает всем общим знакомым:

—Представляешь, встретила Алину. Одна, в полном расстройстве по ТЦ шатается. Заплаканная. Говорит, муж опять на работе. Ну, знаешь, я всегда думала, что у них что-то не то... Да в общем, жалко ее, конечно, но она сама виновата — надо было думать, за кого замуж выходишь.

Все это представилось Алине так ярко, что она скрипнула зубами от злости. А все Сергей виноват с его форс-мажорами.

«А вот у попаданок не бывает таких мужей, — ядовито подумала она, протискиваясь на улицу мимо семьи с огромными подарочными пакетами. — У них бывают лорды-драконы, которые бросают все дела при первом же сигнале артефакта связи. Или влюбленные маги, появляющиеся ровно в тот момент, когда ты в них нуждаешься. Или верные командиры королевской стражи, которые никогда не говорят «форс-мажор», потому что их долг — быть рядом».

За те три минуты, которые она провела в помещении, на улице почему-то ужасно похолодало. Ледяной ветер бросил ей в лицо горсть мокрого снега, и Алина завозила рукой по лицу, пытаясь протереть глаза.

— Да ты никак плачешь, красавица? — спросил у нее кто-то добродушным басом. — Нехорошо это. Праздник завтра, а ты в слезах вся.

— Ничего я не плачу, — буркнула Алина, снова вытирая с лица холодные капли, перемешанные с горячими слезами. — Снежинка в глаз попала.

— Снежинка, говоришь, — усмехнулся Дед Мороз. С окладистой бородой, в длиннополой, подбитой белым мехом красной шубе и с тяжелым посохом. — Случается такое, а только все равно негоже грустить, когда все кругом радуются. Ты, вроде, за гирляндой шла, потому что елки нет? На-ка вот тебе.

Покопавшись в мешке, Дед Мороз выудил из него завернутую в золотую бумагу коробку с пышным бантом и протянул Алине. Из мешка, вслед за коробкой, взметнулся рой снежинок — не тех колючих, которые падали с неба, а больших, мягких и очень-очень холодных.

— Откуда вы знаете, что у нас... у меня нет елки? — растерялась Алина, машинально прижимая к себе коробку. Почему-то у нее не возникло и мысли отказаться, прервать разговор и уйти.

— Я много чего знаю, — отмахнулся Дед Мороз. — Только мне все это уже неинтересно. За столько-то веков надоедает, сама понимаешь. Я и из дому поэтому редко выбираюсь, даже не каждый год. Но коли уж выбрался, так подарки раздаю обязательно. Чтоб навыков не терять, а то так понадобится чудо сотворить, а я и разучился. Вот ты, например, чего хотела бы?

— Вы же мне уже подарили, — растерялась Алина, оглядываясь по сторонам. Вместо торгового центра справа от них возвышались огромные деревья, укутанные снежным покрывалом. В черном небе перемигивались разноцветные звезды, а неподалеку фыркали, переминаясь с ноги на ногу, три белые лошади, запряженные в резные сани. — Это что... как это?

— Это чтоб нам не мешали, — добродушно усмехнулся в усы Дед Мороз. — А то Светка твоя с мужем кофе уже допили и к двери пошли, а я не люблю, когда меня перебивают. Это вот, в коробке — это хорошее настроение. А подарок можно просить любой. Или мечту могу какую исполнить. Одну, зато с гарантией. Так что рассказывай, чего желаешь?

— Хочу попасть в другой мир! — выпалила Алина. — Вот как в книгах, которые я читала.

— Ага. И в кого попадать станем? — ничуть не удивился Дед Мороз. — В графиню, в барыню, в прекрасную эльфийку, или, может, желаешь ведьмой быть? Молодой и красивой, разумеется, тут все без обмана. Праздник же.

Алина растерянно захлопала глазами. Дед Мороз снова усмехнулся, зачерпнул из воздуха горсть снежинок и протянул ей:

— Держи, красна девица. Как надумаешь, подбрось снежинку в воздух, и попадешь ровно туда, куда решила. Восемь часов в том мире проведешь, а после надо будет громко вслух сказать, согласна ты там оставаться, али нет. Ежели нет, так назад перенесешься, и еще раз попробовать сможешь. Пока снежинки не закончатся. Глядишь, и поймешь, где твое настоящее счастье. Все запомнила?

— Да, но... — Алина ошеломленно заморгала, глядя на возникшую перед носом дверь подъезда. Ни торгового центра, ни леса и саней, ни Деда Мороза. Только тяжесть коробки, которую она так и прижимала к себе, и горсть снежинок на ладони убеждали в том, что ей все это не померещилось.

Поднявшись в квартиру, она переоделась, поставила на плиту кастрюльку с водой и тихо прокралась в комнату. Снежинки никуда не делись. Лежали на журнальном столике, поблескивали отраженным светом далекого северного сияния и явно не собирались таять.

Алина осторожно потрогала одну снежинку кончиком пальца. Холодная. Подержала в руке, любуясь сложным узором снежных иголочек, покосилась в сторону кухни. Окинула взглядом темную мрачную комнату без единого украшения. Вспомнила последнюю прочитанную книгу, которая ей так понравилась. А потом, не давая себе времени засомневаться, подбросила снежинку в воздух.