Мечты и реальность

Мы брели сквозь мертвенные чащи бессчетное количество времени, и взору нашему представали лишь иссохшие ветви да тернистые заросли, что цеплялись за полы наших мантий, словно костлявые руки утопленников. Ни единого проблеска надежды, ни единого намека на древние руины. И в этой гнетущей тишине, нарушаемой лишь хрустом сухих веток под нашими лапами, прозвучал донельзя предсказуемый и оттого еще более раздражающий вопрос.

— Карр! Ну долго нам ещё петлять по этому погосту, а? — прокаркал Арра, сей ворон в белом, чьё существование, казалось, было посвящено лишь извержению бесконечного потока глупых вопросов.

— Близко, — сквозь сжатый клюв процедил я, одним яростным взмахом своего изогнутого клинка рассекая очередной венец из шипов и мертвой лозы.

— Ты полчаса назад верещал, что "близко"! И где же твои хваленые руины, о великий Каррмен? А? Мы уже облетели всю эту проклятую округу, и не сыскали ни черта! А ты все копошишься внизу, будто червь навозный! Признай уже, что сбился с пути, как слепой птенец, и теперь, снедаемый гордыней, продолжаешь эти бесцельные поиски, лишь бы не признавать свое жалкое поражение!

Слова его, острые и ядовитые, вонзились в меня, словно отравленные стрелы. Праведный гнев вскипел в моей груди, заставляя кровь стучать в висках.

«Да что это ничтожество себе позволяет?!» — пронеслось в моей голове, и я замер на месте, а затем медленно, с достоинством, коего он был лишен, развернулся к нему. Мой взор, полный презрения, окинул его самодовольную, горделивую физиономию, что выглядывала из-под белого капюшона.

— Во-первых, — начал я ледяным тоном, делая к нему шаг, — руины Каррарума сокрыты под сенью этих мертвых древес. Потому их и не узреть с высоты птичьего полета, ибо они укрыты от взоров таких самонадеянных глупцов, как ты. — Я приблизился еще на шаг, почти вплотную. — Во-вторых, я не сбился с пути. Мы именно там, где и должны быть, ибо древние карты не лгут. — Мой коготь с силой ткнул его в грудь, отчего тот пошатнулся. — И в-третьих, запомни, ты сам увязался за мной! Тебя никто не тащил сюда силой! Я изначально был против твоего присутствия! Но ты настоял! Прицепился, как репей к хвосту! Так что, ежели тебе это не по нраву, лети обратно в свое гнездо, суетись там с прочими воробьями дворовыми!

Я оттолкнул его своим черным, как сама ночь, крылом, и он, возмущенно каркая, отступил на несколько шагов.

— Ах так?! Воробей, значит?! Ну и ищи свой Каррарум треклятый в гордом одиночестве! — взвизгнул он, и, расправив свои белоснежные крылья, приготовился взмыть в серое небо.

«Стой. Что я наделал? Тьма меня побери!»

В тот же миг меня пронзила холодная мысль — для грядущего ритуала мне может потребоваться второй чародей. Проклятая гордость едва не лишила меня необходимого инструмента.

— Стой! — крикнул я ему в спину, бросившись вперед и протягивая к нему крыло в умоляющем жесте.

— Чего тебе еще?! Я же тебе не надобен, великий магистр! — прошипел он в ответ, полный раздражения, но взмахи крыльев все же прекратил.

— Ты мне нужен… — сдавленно прохрипел я, стыдливо опустив клюв. Взглянуть в его полные праведного гнева голубые глаза не было никаких сил.

— Да?! И для чего же, интересно?! Для своего проклятого ритуала, так?! Чтобы использовать меня?! — Арра наступал, его белая фигура в полумраке леса казалась зловещей тенью, грозовой тучей, готовой вот-вот разразиться бурей.

— Ч-что? Кто тебе такое наплел?! Ты нужен мне для… Э-э-э… — я запнулся. Слова застряли в горле. Как, во имя всей Тьмы, он мог догадаться? Мой безупречный план…

Моя нервозность была красноречивее любых слов. Арра все понял. Он шагнул ко мне вплотную и с силой толкнул в грудь. Я отшатнулся, но он вновь неумолимо сократил дистанцию.

— Думаешь, я совсем кретин, да?! Думаешь, я не ведаю, что для входа в Каррарум требуется свежая кровь двух могущественных колдунов?! За кого ты меня держишь, а?! Ты, ничтожество!

«Откуда?! Откуда он мог узнать?! Неужели этому безмозглому голубю хватило серого вещества прочесть ТУ книгу? Если так... все мои планы, все мои труды... все пойдет прахом!»

ВНЕЗАПНО! Его белый деревянный посох, доселе бывший лишь безобидной тростью, взметнулся, нацелившись мне в грудь. Мощная волна чистой магической энергии сорвалась с его навершия! Лишь в последнее мгновение я успел выставить левое крыло, соткав из тьмы защитный барьер, принявший на себя удар.

— Я не желаю с тобой биться! Но если ты не прекратишь, мне придется! — в отчаянии выкрикнул я, распушив перья в тщетной попытке казаться более грозным. Но его это, похоже, ничуть не впечатлило.

— А обманывать меня желаешь?! А использовать меня желаешь?! Я никогда не был для тебя другом! Всего лишь инструмент, расходный материал для твоих нечестивых ритуалов! Я ненавижу тебя! НЕНАВИЖУ! — вопил Арра, и каждое его слово было пропитано годами скопившейся обиды.

Внезапно его посох вспыхнул ослепительным светом! Я инстинктивно прикрылся крылом от обжигающих лучей, и в этот самый миг концентрация, поддерживающая мой щит, ослабла. Арра не упустил свой шанс. Вложив в удар всю свою ненависть и ярость, он обрушил на меня новый, еще более мощный магический импульс. На этот раз я не устоял. Меня сорвало с лап, с чудовищной силой отбросило назад. Тело проламывало сухие ветви и колючие заросли, пока я, наконец, не вылетел из лесной чащи на небольшую, погруженную в сумерки поляну.

— Ауч… — только и успел я прохрипеть, прежде чем из леса вырвалась белая молния. Арра, пикируя с небес, несся прямо на меня.

В последнюю секунду я сумел перекатиться на спину. Его когти с хищным скрежетом вспороли мертвую землю там, где только что была моя грудь. Не теряя ни мгновения, он занес свой посох для сокрушительного удара! Но я был готов. Мой изогнутый клинок со звоном встретил его оружие. Сталь и зачарованное дерево сцепились в смертельном клинче.

— Просто признайся, что я тебе никогда не был другом! Что ты меня просто использовал все это время! — кричал мне прямо в лицо Арра, с яростью напирая своим посохом.

Давление посоха становилось все сильнее, но куда сильнее давила на меня эта невыносимая, клокочущая в груди неприязнь к этому болвану, возомнившему себя моим судьей! В конце концов, мое терпение лопнуло. Я скажу ему то, что он так жаждет услышать.

— Мхм! Хочешь правды?! Изволь! Ты мне никто! Я и вправду водил с тобой дружбу лишь потому, что ты хоть что-то смыслишь в светлой магии и алхимии! — прорычал я в ответ, вкладывая в напор своего меча всю свою накопившуюся злость.

Каждое мое слово било его, словно удар хлыста. Его хватка ослабла, и я, упиваясь этим моментом, продолжил давить на него, теперь уже не только мечом, но и словами.

— Мне ненавистна твоя трескучая болтливость! Я терпеть не могу твою неуемную гиперактивность и суетливость! С тобой невозможно вести беседы, требующие хоть капли интеллекта, ибо для твоего скудного ума это скучно и неинтересно! Я ненавижу твою детскую наивность, беспросветную глупость и твои постоянные, мелочные истерики!

Арра обмяк. Я никогда прежде не упрекал его в этом, предпочитая молча сносить его выходки. Увидев его слабость и растерянность, я надавил еще сильнее, и вот, с лязгом выбив посох из его лап, я приставил холодную сталь своего клинка к его трепещущей шее.

— И тем не менее… Несмотря на все это, ты мне нравишься.

Я опустил меч. На лице Арры изумление сменилось робкой надеждой, особенно когда до него, наконец, дошел смысл моих слов.

— Нравлюсь?.. Как парень, что ли?.. Ты меня любишь, Каррмен? — с придыханием вымолвил он, прижимая крыло к сердцу и делая ко мне неуверенный шаг.

— Что? Нет! — вспыхнул я, — Ты мне нравишься как друг, идиот! Ты мой единственный собеседник! Развлекаешь меня своей непроходимой тупостью! Вечно находишь приключения на ровном месте! Вот это мне в тебе и нравится, а не цвет твоих перьев! В конце концов, мы живем вместе и прошли через многое. Потерять тебя было бы для меня трагедией.

— Ахх… Каррмен, это самое приятное, что ты мне когда-либо говорил… Я… Я даже не знаю, что и… — он внезапно замолчал, его взгляд был устремлен куда-то за мою спину.

— Что? — недоуменно переспросил я и обернулся.

То, что предстало моему взору, повергло меня в такой же немой шок. Посреди поляны, устланной ковром из мертвой травы, возвышался гигантский, поросший мхом зиккурат. Его ступени уходили в серое, затянутое облаками небо. Костлявые ветви засохших деревьев, словно ребра гигантского зверя, обрамляли поляну, создавая причудливый купол. Сквозь эту мертвую листву пробивались редкие, тусклые лучи солнца, заливая все вокруг мистическим, неземным светом. Мы нашли его. Каррарум.

— Каррарум… — вырвалось у нас с Аррой одновременно, благоговейным шепотом, что потонул в мертвой тишине поляны.

Зиккурат был колоссален. Истинное дитя древней, забытой эпохи. Его ступенчатые террасы, сложенные из огромных, замшелых зелено-серых блоков, устремлялись ввысь, пронзая саван из переплетенных мертвых ветвей. Ветер веков и цепкие объятия природы оставили на его камнях свой след: стены были увиты плющом и неизвестными ползучими растениями, что змеями обвивали выцветшие золотые украшения и безмолвные статуи древних богов-воронов. Их пустые глазницы, казалось, взирали на нас с немым укором. Таинственные руны, вырезанные с невероятной точностью, покрывали каждый камень, каждый уступ, пульсируя едва заметным, потусторонним светом. Но более всего в этом величественном сооружении впечатляли врата. Огромные, выкованные из черного, как сама бездна, металла, они были главным входом в это святилище. Сложный, витиеватый узор покрывал их поверхность, переплетаясь в жуткие и одновременно прекрасные картины жертвоприношений и мистических ритуалов. Внезапно спазм сдавил мою грудь. Резкий, приступообразный кашель вырвался наружу, и я, прикрыв клюв крылом, почувствовал на перьях знакомый, теплый и липкий вкус крови.

«Опять... Проклятье становится сильнее... Если бы этот идиот не вздумал тогда плутовать с демоном, все могло бы быть иначе...»

Арра тут же обернулся. В его глазах промелькнула неподдельная тревога. Он по-дружески хлопнул меня по спине, отчего я едва не поперхнулся.

— Ты как?

Я резким движением сбросил его крыло и холодно процедил:

— Могло быть и лучше, если бы кое-кто не пытался обыграть в кости владыку Девяти Гнёзд.

— Ой-ой-ой, будто у тебя тогда был план получше, — фыркнул он в ответ.

— Все, хватит препирательств. Пора идти, — я кивнул в сторону врат.

Демонстративно вздохнув и закатив глаза так, что видны были одни белки, Арра протяжно прокаркал:

— Ну пошлииии.

И мы, наконец, сдвинулись с места. Наши шаги гулко отдавались в тишине, пока мы шли к вратам, что скрывали за собой тайны древнего храма.

«Не могу поверить... Мы нашли его! Теперь я не только избавлюсь от этой проклятой хвори, но и исполню свои самые сокровенные желания. Бессмертие... Вечная молодость... Всемогущество! Совсем скоро я стану богом! Поэтому мы просто обязаны дойти до конца. Обязаны.»

Подойдя вплотную, мы замерли, разглядывая сложную вязь металлических узоров и символов на вратах.

— Ну и как же их открыть? — нарушил тишину Арра, с любопытством проводя когтем по холодному металлу.

Я потянулся к своей сумке и извлек из нее ветхий, потрепанный фолиант в кожаном переплете. «Сказки и легенды Корвиксии». Пролистав с десяток пожелтевших страниц, я нашел то, что искал — легенду о Карраруме. Пробежавшись взглядом по строкам, я отыскал нужный отрывок и зачитал его вслух:

— «Двое мастеров, один школы Тьмы, другой — Света, должны встать на пентаграмму, друг напротив друга. И, зачитав заклинание, пролить свою кровь на алтарный камень. Тогда врата распахнутся, но лишь на один день, после чего закроются вновь, до следующего солнцестояния», — я захлопнул книгу и убрал ее обратно в сумку, висевшую у меня на поясе.

— Ну и где же эта пентаграмма? Что-то я её не вижу, — спросил Арра, с любопытством озираясь по сторонам, словно турист на ярмарке.

Я лишь молча опустил взгляд себе под ноги. Там, под плотным ковром из мертвой травы, мха и сорняков, угадывались очертания древнего символа — остроконечной звезды, высеченной в камне.

— Прямо под нами, — ответил я, сгребая лапой толстый слой прелой листвы и мха с одного из лучей пентаграммы. Затем, не говоря ни слова, я опустился на колени и принялся выдирать цепкие сорняки, освобождая древние камни. — Помоги.

— Ты не говорил, что нам придётся заниматься садоводством, а потом ещё и вены себе вскрывать! — возмущенно прокаркал Арра, и его нытье вызвало у меня очередной приступ раздражения.

Вместо ответа я лишь снова закашлялся, сгорбившись и прикрывая клюв крылом. Горький, металлический привкус наполнил рот. Когда приступ, наконец, отступил, я вытер кровь с клюва тыльной стороной крыла и устало посмотрел на своего спутника.

— Арра… У нас нет на это времени. Пожалуйста, помоги мне, — в моем голосе не было ни капли прежней властности, лишь глухая, всепоглощающая усталость. Мой больной, измученный взгляд был направлен на него.

— Ха! У тебя, может, и нет, а у меня — вагон и маленькая тележка! — попытался сострить он, но, увидев мое состояние, тут же сменил тон на более серьезный. — Ладно-ладно, не кипятись. Давай полоть твою грядку…

Закатав рукава своих белоснежных одеяний, он неохотно присоединился ко мне. Мы принялись за работу. Это было нудное, медитативное занятие. Сухая трава и мелкие сорняки поддавались легко, но время от времени нам попадались особо упрямые колючие кустарники с глубокими корнями. Тогда приходилось либо изловчаться, пытаясь вырвать их, не уколовшись, либо прибегать к магии, испепеляя их короткими вспышками энергии. Спустя некоторое время мы, наконец, закончили. Пентаграмма, очищенная от многовековой грязи и растительности, предстала перед нами во всей своей зловещей красоте. Казалось бы, все готово для ритуала. Но, разумеется, без очередного представления не обошлось.

— Ай! Каррмен, я лапу до крови колючкой порвал! — жалобно заскулил Арра, демонстрируя мне свою ладонь, на которой и впрямь виднелась неглубокая, но кровоточащая царапина.

Я даже не удостоил его рану взглядом. Поднявшись с колен, я отряхнул с себя пыль и землю.

— Что ж, это замечательно. Значит, резать руку не придется. А если серьезно, кончай придуриваться. Ты же маг школы Восстановления, в целительстве смыслишь куда больше моего.

— Бу-бу-бу, хоть бы для приличия побеспокоился, черствый ты сухарь! — пробурчал он себе под нос.

Я проигнорировал его выпад, молча подошел к одному из лучей звезды и указал на противоположный.

— Встань напротив меня.

Нехотя, но он подчинился, заняв свое место на пентаграмме.

— И что дальше? — спросил он, скрестив крылья на груди.

Я вновь достал из сумки свою книгу, чтобы свериться с иллюстрациями на ее страницах. Убедившись, что мы стоим в точном соответствии с древней схемой, я вновь извлек из ножен свой кривой кинжал, богато украшенный рунами. Его лезвие холодно блеснуло в тусклом свете.

— Повторяй за мной, — властно приказал я Арре, и начал читать заклинание на древнем наречии:

— «O, magna porta ducens ad Karrarum! Nos, desiderantes votum facere, te in nomine Karri obsecramus: aperi et nos intromitte, ut probationes subire et nos votis dignos probare possimus. Sanguinem nostrum pro munere accipe et portas tuas resera!»

Арра, запинаясь, но с должным усердием, повторял за мной каждое слово. Мы закончили почти одновременно. Переглянувшись, мы, не сговариваясь, пролили свою кровь. Я сделал неглубокий надрез на ладони, и темная, почти черная кровь выступила на коже. Арра просто сжал свою уже кровоточащую лапу, и алые капли упали на камень.

Едва первые капли коснулись замшелой пентаграммы и стекли в едва заметные желобки, как высеченные на ней руны вспыхнули зловещим багровым светом. Кровь, словно живая, потекла по специальным каналам, сплетаясь в сложный, пульсирующий узор. Воздух вокруг нас резко похолодел, температура упала, казалось, градусов на десять. Затем раздался оглушительный скрежет и грохот. Мы одновременно перевели взгляды на врата. Створки, казавшиеся неподъемными, медленно, с протестующим стоном, начали расходиться.

— Получилось… Дар принят, — прошептал я, завороженно глядя в открывающийся проем. Из зиккурата хлынул поток спертого, застойного воздуха, пахнущего пылью, тленом и чем-то еще, неопределенно-древним. Он взъерошил наши перья, неся с собой холод гробницы.

— Ну, и что дальше? Мы типа реально туда войдем? А если там будут загадки, ловушки, испытания и какие-нибудь монстры? Мы вообще готовы к этому? — затараторил Арра, и в его голосе слышались нотки страха, смешанного с детским любопытством.

Я лишь отмахнулся от его вопросов и, не раздумывая, шагнул за порог, в манящую тьму.

— Конечно, там все это будет! Это же древние руины! — я обернулся, посмотрев на него через плечо. — Но разве ты сюда не за этим пришел?

— А ведь и правда, чего это я такие глупые вопросы задаю? Пойдем, надерем гузна мумиям и расхитим эти гробницы! Этот Карр нам еще три желания исполнит! — с внезапным энтузиазмом воскликнул Арра и поспешил за мной.

Мы вошли внутрь. Огромные врата остались за нашими спинами, отрезая путь к отступлению. Мы оказались в длинном, уходящем вглубь коридоре. Стены были сложены из тех же массивных каменных блоков, что и снаружи, и сплошь покрыты искусной настенной живописью. Освещал наш путь призрачный синий огонь, что без дыма и копоти плясал в высоких чашах, установленных вдоль стен. Его мертвенный свет выхватывал из темноты сцены из жизни и деяний того, кому был посвящен этот храм.

— Узри… — выдохнул я с благоговением, которое мог бы испытать лишь археолог, узревший древнюю гробницу. — Здесь же запечатлены сказания о Великом Карре, от первых его шагов на пути приключений до погружения в сон вечности.

Смахнув крылом вековую пыль с фрески, что украшала стену древнего склепа, я ощутил, как по телу моему пробегает дрожь. Не страх, но предвкушение великого открытия.

— Каждое изображение, каждый символ… все это надлежит скрупулезно записать. Мы заполним зияющие пустоты в истории Великого Карра! Наше деяние прославит нас не только как могущественных чародеев, но и как мужей ученых!

— Да-да, все это, без сомнения, крайне любопытно, — раздался писклявый голос Арры, грубо вырвав меня из объятий трепета, — НО ЧТО СИЕ ТАКОЕ?!

Раздраженно каркнув, я обернулся. Мой спутник стоял в конце туннеля и яростно жестикулировал, указывая на глухую стену.

— Неужто мы проделали весь этот тернистый путь, дабы упереться в вульгарный тупик? Чума на оба ваших дома, это просто невероятно!

Я оторвал взор от бесценных фресок и, презрительно скривив клюв, направился к Арре. Подойдя к преграде, я окинул ее скептическим взглядом и тотчас заметил едва различимые руны, начертанные на древнем вороньем языке.

— Умолкни, пустомеля. Здесь похоже, загадка. Надобно ее перевести. Окажи любезность, не мешай.

Порывшись в своей сумке, я извлек фолиант под названием «Алфавит мертвых языков» и принялся за расшифровку, в то время как Арра, присев на корточки, начал врачевать свою ушибленную лапу, не переставая при этом брюзжать.

— О, сколь дивное и захватывающее приключение ты для меня уготовил, Каррмен! — его голос сочился едким сарказмом. — Я-то, наивный, и впрямь полагал, что нас ждут битвы с чудовищами, поиски несметных сокровищ и смертоносные ловушки, а взамен получил… ВОТ ЭТО!

— Захлопни клюв, — прошипел я, не отрываясь от книги, — ты мешаешь мне сосредоточиться! В твоих же, интересах, чтобы эта тягомотина завершилась как можно скорее!

Но Арра, казалось, лишь раззадорился.

— Ну да, ну да! Арра, умолкни! Арра, сделай то, се! Ты никогда не интересуешься моими желаниями! Вечно поступаешь так, как считаешь нужным, никого не спрашивая! А я, между прочим, жажду приключений! Схваток! А не этой нудной писанины, которой ты тут занимаешься! Давай просто взорвем эту стену к едрене фене, а? К чему играть по их правилам и разгадывать идиотские ребусы?!

Закончив свои врачевальные манипуляции, он вытащил из рюкзака ступку и принялся смешивать различные реагенты, явно намереваясь изготовить взрывчатку.

— Мы не будем ничего взрывать, ибо я понял, как это перевести, — холодно отрезал я, найдя, наконец, нужную страницу. Сосредоточившись, я стал переводить выцветшие символы в слова, складывающиеся в загадку: — Что дружбу и мир разрушает, подобно огню во тьме ночной пылает, и не стихает, даже когда все вокруг умолкает? Сей враг вызывает лишь смуту и страх.

— Ответ: Большой БАДА-БУМ! — радостно провозгласил Арра, заливая готовую гремучую смесь в пустой флакон.

Не успел я и каркнуть, как безумец швырнул свое творение в стену.

— Что?! НЕТ! — вырвалось из моей гортани.

Но было уже поздно. Грохот взрыва был подобен гласу разгневанного божества. Каменные стены древнего склепа содрогнулись, словно в агонии, с потолка посыпалась крошка, а воздух наполнился удушливой пылью. Ударная волна, невидимая, но сокрушительная, швырнула нас назад, и мы, сплетясь в неуклюжий ком из перьев и роб, рухнули на холодный пол. Мой клюв болезненно ткнулся во что-то мягкое – плечо Арры. Прошли мгновения, показавшиеся вечностью, прежде чем завеса из каменной пыли начала рассеиваться, открывая нашему взору картину разрушения. В стене, где прежде были высечены древние руны, теперь зияла огромная, уродливая дыра с рваными краями, сквозь которую сочилась тьма следующего зала. Звон в ушах медленно утихал, уступая место кипящей в моей груди ярости. Она поднималась из самых глубин души, подобно лаве, готовая выплеснуться и испепелить все на своем пути.

— Что это сейчас было? ЧТО ЭТО, ТВОЮ МАТЬ, СЕЙЧАС БЫЛО?! — мой голос, сорвавшийся на хриплый крик, разорвал гнетущую тишину.

Я вскочил на ноги, одним движением схватил Арру за ворот его белоснежной робы и с силой встряхнул. Белые перья, испачканные пылью, взметнулись вокруг его головы, но на глупом лице не было и тени раскаяния. Лишь безумный, самодовольный смех.

— Это был… Большой БАДА-БУМ! Ха-ха! — он заливисто рассмеялся, глядя на меня сверкающими глазами. — А на что это, по-твоему, было похоже, недоумок?

Кровь ударила мне в голову. Мир сузился до его насмешливой физиономии.

— Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО БЫЛ ВЗРЫВ, ИДИОТ! — проревел я, чувствуя, как когти впиваются в ткань его одеяния. — ТЫ ЗАЧЕМ ЭТО СОТВОРИЛ?! ЗАЧЕМ ТЫ, ПАДЛА, ЭТО СДЕЛАЛ?!

Я тряс его, как тряпичную куклу, не в силах сдержать свою ярость, и несколько раз с силой приложил его головой о каменный пол, на котором мы только что валялись. Каждый удар отдавался глухим стуком и моим собственным тяжелым дыханием.

— Аййй… Может, довольно уже? — проскулил он, наконец, и его смех сменился жалкой гримасой. — Я сделал это, потому что мне стало скучно! Не хотел я разгадывать твои дурацкие загадки!

Слова эти стали последней каплей.

— Ах, ты загадки решать не хотел, да?! — я встряхнул его с новой силой. — А что ты давеча мне выговаривал? Что я, дескать, не прислушиваюсь к чужому мнению, что поступаю, как вздумается, ни с кем не считаясь?! ТАК ВОТ, СЕЙЧАС ТЫ ПОСТУПИЛ ИМЕННО ТАК! ИМЕННО ТО, В ЧЕМ ПЫТАЛСЯ УЛИЧИТЬ МЕНЯ! ТЫ, БЕСТОЛКОВЫЙ КУСОК ПОМЕТА!

Я задыхался от гнева, слова вылетали из моего клюва, словно раскаленные угли.

— А ЕСЛИ БЫ ИЗ-ЗА ТВОЕГО ИДИОТСКОГО ВЗРЫВА ХРАМ ОБРУШИЛСЯ?! ИЛИ ТУННЕЛЬ ЗАВАЛИЛО?! ТЫ ОБ ЭТОМ ПОДУМАЛ, ОЛУХ ЦАРЯ НЕБЕСНОГО?! А ЧТО, ЕСЛИ ТВОЯ ВЫХОДКА ЧТО-ТО ПОВРЕДИЛА, И ЗИККУРАТ ТЕПЕРЬ НЕ БУДЕТ ФУНКЦИОНИРОВАТЬ ДОЛЖНЫМ ОБРАЗОМ?! А ЧТО, ЕСЛИ ПОСЛЕ ЭТОГО ДУХ-ХРАНИТЕЛЬ СОЧТЕТ НАС ЖУЛИКАМИ И НЕ ПРОПУСТИТ ДАЛЬШЕ?!

— Погоди, погоди… — попытался он вставить слово, но это лишь подлило масла в огонь.

— ЧТО НА ЭТОТ РАЗ, АРРА?! ЧТО ЕЩЕ ТЫ ВЫКИНЕШЬ?!

— Я, кажется, знаю ответ на загадку.

Эти слова прозвучали так неуместно, так абсурдно в этом хаосе, что я на миг опешил. Моя хватка ослабла. Я уставился на него, пытаясь понять, не сошел ли он с ума окончательно.

— Знаешь ответ на загадку… — я горько усмехнулся, отпуская его. Он, потирая ушибленный затылок, неуклюже поднялся. — Ха-ха… Сперва все здесь разнес к чертовой матери, а теперь собрался ребусы решать.

Я отвернулся, проведя лапой по клюву, пытаясь унять дрожь во всем теле.

— Оххх, какой же это сюрреализм… Ну давай. УДИВИ МЕНЯ.

Арра откашлялся, принял нарочито важный вид и произнес:

— Ответ: скандал.

Я вскинул на него бровь.

— И почему же скандал?

— Потому что скандал разрушает дружбу и мир, — начал он, на удивление, рассудительно, — вспыхивает неожиданно, как огонь в ночи, и продолжает вызывать волнение и страх, даже когда все замолкают. Его последствия остаются в памяти и влияют на отношения еще долгое время. То, что только что произошло между нами, — это самый настоящий скандал. Он вспыхнул внезапно и едва не разрушил нашу дружбу.

Едва Арра закончил свое, на удивление, складное умозаключение, как раздался низкий, вибрирующий гул. Осколки стены, разбросанные взрывом, задрожали, а затем, повинуясь неведомой силе, стали медленно подниматься, собираясь воедино, словно время потекло вспять. Скрежет камня о камень наполнил воздух. Рваная дыра, проделанная взрывчаткой Арры, затягивалась на глазах, пока не исчезла вовсе. А затем вся стена, целая и невредимая, с тихим шорохом поднялась вверх, скрываясь в потолочной нише и открывая нам широкий, залитый тусклым светом проход. Хоть мы и могли бы пролезть через дыру, я ощутил укол облегчения. Мы прошли испытание. Может, и не самым изящным способом, но прошли.

— Невероятно, — пробормотал я, поднимаясь на ноги и стряхивая с черных перьев каменную пыль.

— Вот видишь! — тут же возопил Арра, подпрыгивая на месте. Его самодовольство не знало границ. — А еще называл меня тупицей! И кто теперь тупица, а? Дебил!

— Все, успокойся, — устало отмахнулся я. — Давай просто пойдем дальше.

«Черт побери. Это все какой-то бред, — пронеслось в моей голове, пока я поправлял складки своей робы. — Если так пойдет и дальше, ни о каком исполнении желаний и речи быть не может. Надо держать его в узде, а то он здесь все разнесет.»

Собравшись с духом, мы перешагнули через порог, оказавшись в обширном, на первый взгляд, пустом зале. Гладкие каменные стены, высокий потолок, теряющийся во мраке, и пол, выложенный идеально подогнанными плитами. Вдоль стен застыли в вечном безмолвии несколько статуй воронов, высеченных из черного обсидиана. Их пустые глазницы, казалось, следили за каждым нашим движением. И хотя зал казался пустым, в самом воздухе витало напряжение, предчувствие опасности.

— Ну-ка постой, — бросил я Арре, выставив вперед крыло и заставляя его замереть. — Что-то здесь не так. Вероятнее всего, это ловушка.

Я сосредоточился, позволяя магии струиться по моим жилам. Ощущение было почти забытым, но приятным. Воздух вокруг нескольких осколков, валявшихся у входа, замерцал, и камни, повинуясь моей воле, плавно поднялись в воздух. Я мысленно направил их вперед, на плиты перед нами. Едва первый камень коснулся пола, как плита под ним вспыхнула, извергнув столб ревущего пламени, который едва не опалил мне перья на голове. Одновременно с этим из крошечных отверстий в стенах вылетел рой тонких, блестящих на свету дротиков. Они со свистом пронеслись мимо нас и вонзились в стену позади, оставив на ней темные, маслянистые потеки яда.

— Ах, значит, тебе жульничать и играть не по правилам можно, а мне нельзя, да? — тут же подал голос Арра. Он упер руки в бока и уставился на меня со строгим, осуждающим видом.

— Заткнись, а? Давай без этого, — утомленно ответил я, даже не глядя на него. Мое внимание было приковано к ловушкам. Я собрал телекинезом огромный валун, отколовшийся от потолка после нашей взрывной шалости, и пару раз с силой ударил его о пол. Камень с треском разлетелся на десятки мелких осколков. А затем я обрушил на этот зал всю мощь своего телекинеза. Каменная шрапнель вихрем пронеслась по помещению, беспорядочно ударяя по плитам. То, что началось следом, было настоящей вакханалией. Зал ожил, превратившись в смертоносный механизм. Из пола били огненные гейзеры, плиты взрывались, швыряя во все стороны острые осколки, из стен летели стрелы, дротики, вырывались облака ядовитого газа. Грохот, свист и шипение слились в адскую какофонию. Мы, разумеется, были в безопасности. Едва активировалась первая ловушка, я окутал нас обоих мерцающим магическим барьером, сквозь который не мог проникнуть ни огонь, ни яд, ни сталь. Мы просто стояли и ждали, пока этот смертельный фейерверк не исчерпает себя. Когда, наконец, последняя стрела вонзилась в стену и последний язычок пламени угас, в зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием тлеющих углей. Мы вышли из-под защиты барьера. Некогда аскетичный и строгий зал теперь представлял собой жалкое зрелище: пол был испещрен воронками от взрывов, покрыт сажей и осколками разбитых плит. Воздух был тяжелым и пах озоном, серой и горелым камнем.

— Ну вот, можно идти, — подвел я итог этому хаосу и, не колеблясь, ступил на первую, чудом уцелевшую плитку.

Едва мои ноги коснулись предательской плиты, как из-под нее с ревом вырвался язык обжигающего пламени. Я ощутил лишь мимолетный, удушающий жар, прежде чем сильная хватка вцепилась мне в загривок. Белый вихрь пронесся перед глазами, и я, потеряв равновесие, грузно рухнул на спину, больно ударившись затылком о камень. Момент спустя воздух над моим лицом разорвал огненный столб, оставив после себя лишь запах паленых перьев и серы.

— Ты что, окочуриться захотел? — голос Арры, прозвучавший сверху, был полон искреннего недоумения. Он стоял надо мной, широко расставив ноги, и в его глазах плясали отблески догорающих ловушек.

— Не понимаю… — выдохнул я, глядя в теряющийся во мраке потолок. Мозг лихорадочно работал, пытаясь осознать, где именно я допустил фатальную ошибку. Мой гениальный план, моя безупречная стратегия – все рассыпалось в прах из-за одной-единственной плиты.

— Ты, может, и обезвредил одноразовые ловушки, вроде бомб и стрел, — назидательно произнес Арра, словно учитель, отчитывающий нерадивого ученика, — но многоразовые никуда не делись! Вот и думай головой.

С этими словами он наклонился и, не обращая на меня больше никакого внимания, принялся собирать с пола уцелевшие камни.

— Придется по старинке, тропу себе прокладывать, — пробормотал он, набив полную охапку.

— Погоди… — начал было я, собираясь предложить свою помощь, как вдруг осознал, что этот белый выскочка уже шагает вперед, методично прощупывая путь.

«Вот же негодяй! — вскипело во мне. — Выставил меня полным идиотом, а теперь еще и лидерство пытается перехватить!»

Он бросал камушки перед собой, и пол отвечал ему то вспышками огня, то свистом вылетающих из стен клинков. Он ловко лавировал между смертоносными плитами, прокладывая безопасный маршрут. Мне не оставалось ничего иного, кроме как, стиснув клюв, следовать за ним по пятам, чувствуя себя униженным статистом в этом фарсе. Так мы и шли. Он впереди, уверенно расчищая путь, я — позади, на подстраховке. На полпути через зал его арсенал иссяк.

— Черт… Что-то я не рассчитал нужное количество камней.

— Одну минуту, сейчас я тебе помогу, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. Легким усилием воли я собрал разбросанные по залу осколки и левитировал их прямо в его протянутые лапы. — Держи.

— Ухх… Спасибо, — прокряхтел он, едва удержав увесистую груду, и продолжил свое дело.

Когда до выхода оставалось всего несколько шагов, Арра, видимо, решил, что самое страшное позади. Его бдительность притупилась, движения стали небрежными, и вскоре один из брошенных им камней угодил на плиту, которую мой предыдущий шквал почему-то обошел стороной. В то же мгновение из стены в нашу сторону вылетел целый рой отравленных дротиков.

— Пригнись! — крикнул я, инстинктивно выбрасывая вперед крыло и возводя мерцающий барьер. Дротики с глухим стуком врезались в невидимую преграду и бессильно попадали на пол.

Но Арра от неожиданности потерял равновесие. Он оступился, его нога соскользнула с безопасной плиты, и он, взмахнув крыльями, наступил сразу на две соседние. Пол под нами вспыхнул. Два столба огня вырвались из-под земли, и адский жар опалил наши задницы. Перья на хвосте Арры вспыхнули, как сухая солома.

— Проваливай отсюда! — рявкнул я и, не раздумывая, мощным телекинетическим толчком отшвырнул его вперед, в безопасную зону у выхода, подальше от греха.

Теперь нужно было позаботиться о себе. Моя драгоценная черная мантия тлела на спине, распространяя едкий дым. Дотянуться до спины я не мог. Сбросить мантию и потоптаться по ней — тоже, ведь я стоял на крошечном островке безопасности посреди минного поля. Не видя иного выхода, я направил лапу к потолку и сконцентрировал магию воды. Мощный поток ледяной влаги обрушился на меня, с шипением погасив пламя. Но вместе с этим, несколько литров воды плеснули на соседнюю, непроверенную плиту. Будто по злой иронии судьбы, именно под ней оказалась скрытая бомба. Громыхнул взрыв. Хоть я и не стоял прямо на плите, ударная волна сбила меня с ног. Меня подбросило в воздух, и я, описав нелепую дугу, рухнул прямиком на скопление огненных ловушек. Мир взорвался болью. Жар пронзил меня насквозь, от кончиков когтей до макушки. Мои перья вспыхнули, кожа под ними начала пузыриться, и из моей гортани вырвался леденящий душу, полный агонии вопль.

— ААААААААААААААА!!!!

Боль была всепоглощающей. Белый туман застилал глаза, а истошный крик, казалось, принадлежал кому-то другому. Инстинкт, древний и неодолимый, заставил меня двигаться. Опираясь на обожженные, кровоточащие культи рук, я пополз. Каждый дюйм пути был пыткой. Изувеченное тело оставляло за собой влажный, алый след на холодном камне. Спасение было так близко — всего в одном метре виднелись белые сапоги Арры. Сильные руки подхватили меня под мышки и рывком втащили в безопасную зону. Меня грубо перевернули на спину. Мир вращался, а боль пульсировала с новой, невыносимой силой.

— Вот же незадача! АаааАА! Как же терзает плоть! Что там?! Что там со мной?! — кричал я, задыхаясь от агонии.

Собрав последние остатки воли, я приподнял голову. Взгляд мой упал ниже пояса, и то, что я увидел, заставило кровь застыть в жилах. Ног не было. Вместо них — два рваных, обугленных обрубка, из которых толчками вытекала моя жизнь.

— АаАаАААА! Будь проклят этот день! Какое фиаско! КАКОЕ ЖЕ ЧУДОВИЩНОЕ ФИАСКО! АааААаАа… — в глазах потемнело, сознание начало уплывать. — Арра, Арра, я сейчас покину этот бренный мир! Сделай же что-нибудь!

— Ну что ты, право, как дитя малое! Словно впервые такое! — голос Арры был до смешного спокоен. — Потерпи немного, сейчас все будет в лучшем виде!

Его ладони вспыхнули теплым, молочно-белым светом. Он провел ими над моим истерзанным телом, и я почувствовал, как нестерпимый жар ожогов сменяется приятной прохладой. Раны на руках и торсе начали затягиваться на глазах, оставляя после себя лишь гладкую, новую кожу. Затем он опустился на колени и прижал ладонь к моему левому обрубку. Свет магии окутал изувеченную плоть. Я почувствовал, как его пальцы будто бы сомкнулись на осколке бедренной кости внутри меня. А затем он потянул. Боль была такой, какой я не испытывал никогда прежде. Она была не просто физической — она была первобытной, рвущей на части саму мою сущность. Я ощущал, как из моей плоти, хрустя и растягиваясь, растут новые кости, как на них нарастают мышцы и сухожилия, как их обволакивает кожа и покрывают новые, черные перья. Тело мое выгнулось дугой, я извивался под его руками, как змея.

— АаАААГХ! — из моей гортани вырвался нечеловеческий стон.

— Тихо-тихо, почти закончили, — успокаивающе бормотал Арра, его лицо было сосредоточенным, а движения — выверенными и точными.

И вот, пытка закончилась. На месте кровавого месива была совершенно новая, целая и невредимая нога. Я недоверчиво пошевелил когтями, ощущая, как непривычно сокращаются новые мышцы. Не успел я насладиться этим ощущением, как Арра уже приложил свою светящуюся длань ко второму обрубку. Новая волна боли захлестнула меня. Я вновь закричал, но на этот раз в крике было больше ярости, чем страдания. Тело уже успело привыкнуть, адаптироваться к этой чудовищной процедуре. Когда все, наконец, закончилось, я лежал на полу, тяжело дыша, и смотрел на свои две новые, совершенно идеальные ноги. Я пошевелил ими, согнул в коленях. Они были моими. Я повернул голову к Арре.

— Спасибо… — слово далось мне с трудом.

— Пустяки, мы же партнеры, — он широко улыбнулся. — Ты ввязываешься в неприятности, а я латаю тебя после.

Он подхватил меня под мышки и помог подняться. Но едва мой вес переместился на новые конечности, они предательски подогнулись. Непривыкшие к нагрузке мышцы отказались служить. Я бы рухнул обратно на пол, если бы Арра не удержал меня и осторожно не усадил на безопасную плитку у самого выхода из этого проклятого зала.

— Черт подери! С такими ногами я далеко не уйду. Понадобится привал, хотя бы на час, — произнес я, опустившись на холодный пол. Новые конечности ощущались чужеродными, деревянными, и я принялся разминать их, пытаясь заставить непослушные мышцы работать.

— Нужды нет, — возразил Арра. Он, по обыкновению своему, уже рылся в бездонном рюкзаке. Мгновение спустя он извлек оттуда небольшой пузырек из толстого зеленого стекла. — Это снадобье вмиг поставит тебя на ноги. Оно не только кровь разгоняет, но и мышцы укрепляет. Держи.

Я взял флакон. Он был прохладным и тяжелым. Вытащив деревянную пробку, я поднес горлышко к клюву и отпил примерно половину. Жидкость оказалась густой и сладкой, с отчетливым привкусом меда и каких-то трав. В тот же миг по телу моему разлилось тепло. Мышцы на мгновение свело судорогой, они затвердели, как камень, а затем наступило приятное, глубокое расслабление. Силы возвращались, наполняя каждую клетку.

— Ухх… Ну-ка, попробуем, — пробормотал я и, без помощи рук, поднялся на ноги.

К моему изумлению, это удалось без малейшего труда. Я не просто встал — я подпрыгнул на месте раз, другой, ощущая в ногах упругость и силу, какой не было и до ранения.

— Удивительно… — выдохнул я, возвращая зелье Арре.

— Меньше клювом щелкай — больше дела, — ответил тот, принимая пузырек и пряча его обратно в рюкзак. — Нам еще предстоит встреча с монстрами и прочей нечистью. — Он кивнул в сторону массивных каменных врат в дальнем конце зала. — Надо дверь открыть. Там как раз две нажимные плиты, для тебя и для меня. Идем?

— Идем.

Мы подошли к воротам. Это была монолитная плита из того же черного камня, что и стены, без единого шва или ручки. По обе стороны от нее в стену были вмонтированы две большие квадратные плиты, украшенные барельефами вороньих черепов. Мы встали каждый у своей, обменялись короткими взглядами и одновременно надавили. Плиты с глухим скрежетом ушли в стену. Секунду царила тишина, а затем, с протяжным, душераздирающим стоном, древняя дверь начала медленно подниматься. За ней открывался мрак. Густой, осязаемый, пахнущий тленом, сырой землей и вечностью. Единственным источником света служили все те же призрачные синие огни, что горели на стенах позади нас, но их мертвенное сияние тонуло в этой тьме, выхватывая из нее лишь первые несколько метров узкого коридора. Мы шагнули за порог, и дверь с оглушительным грохотом рухнула вниз, отрезая путь к отступлению.

— Что ж, похоже, пути назад нет, — буднично прокомментировал Арра.

— Нужно быть начеку, — буркнул я в ответ.

Воздух здесь был другим. Тяжелым, спертым, пропитанным запахом увядания. Он давил на легкие, заставляя дышать чаще. Стены коридора были сложены из грубо отесанных камней, покрытых зеленоватой плесенью и влажными потеками. С потолка свисали космы седой паутины, толстые, как веревки. Они мягко колыхались в неподвижном воздухе, словно живые.

«Три желания… Скоро они исполнятся… Осталось совсем немного…»

Я шагнул вперед, принимая на себя роль авангарда. В правой лапе я сжимал свой изогнутый, словно коготь хищной птицы, кинжал. В левой, на уровне груди, я зажег маленький, но яростный шарик магического огня. Его пляшущие отблески выхватывали из темноты жуткие детали. Это был не просто тоннель. Это была гробница, бесконечный лабиринт склепов. Справа и слева в стенах чернели провалы ниш, в которых угадывались силуэты каменных саркофагов. Некоторые были закрыты, но большинство — вскрыты. Их тяжелые крышки были сдвинуты или вовсе сброшены на пол. Внутри зияла пустота, или же виднелись истлевшие останки — почерневшие кости, обрывки погребальных саванов. Оттуда, из этих нарушенных гробниц, тянуло могильным холодом и чем-то еще. Едва уловимым, тошнотворным запахом, от которого перья на затылке вставали дыбом. Нас окружала тишина. Не просто отсутствие звука, а гнетущая, давящая тишина мертвых. Каждый наш шаг отдавался гулким эхом, каждый шорох казался оглушительным. И в этой тишине начало зарождаться ощущение… присутствия. Словно из каждой темной ниши, из-за каждого поворота за нами наблюдали невидимые глаза, полные вековой злобы и неутолимого голода. Угроза не имела формы, но она была здесь, она дышала нам в спину, и с каждым шагом мы погружались в ее владения все глубже.

— Ухх… Холодно здесь, — пробормотал Арра, ежась и обхватывая себя крыльями в тщетной попытке согреться.

В этот момент под моей ногой раздался сухой, неприятный треск. Я опустил взгляд. Мой сапог покоился на грудной клетке скелета, облаченного в истлевшие остатки кожаной брони. Вокруг, в тусклом сиянии моего магического огня, виднелись и другие тела — груды почерневших костей, ссохшиеся, похожие на пергамент, мумии и полуразложившиеся трупы, от которых исходил сладковатый, тошнотворный запах тлена.

— Стало быть, мы не первые, кто добрался сюда, — задумчиво произнес я, оглядывая это кладбище неудачников. — Но отчего же в залах позади мы не встретили ни единого тела? Кто-то намеренно снес их всех сюда?

Не успел я додумать эту мысль, как почувствовал отчетливое движение под ногой. Костяные пальцы скелета, которого я топтал, сжались, пытаясь ухватить меня за лодыжку.

— Ого! Похоже, они не совсем мертвые! — воскликнул Арра. В его голосе не было страха, лишь азартное предвкушение. Он сжал в руках свой посох, набалдашник которого засветился мягким белым светом.

Я отреагировал инстинктивно. Мой изогнутый клинок со свистом рассек воздух. Череп скелета, отделившись от позвонков, отлетел в сторону и с глухим стуком ударился о стену. Но обезглавленное тело и не думало успокаиваться — оно продолжало извиваться, царапая когтями каменный пол. Я брезгливо отскочил назад, и тут же со всех сторон раздался скрежет, стоны и шорох.

— Скелеты и зомби… — прошипел я сквозь стиснутый клюв. — И их, чтоб им пусто было, очень много…

Мертвые поднимались. Они вылезали из темных ниш, сбрасывая крышки саркофагов, скреблись из-под груд костей, медленно, неуклюже, но неумолимо поднимаясь на ноги. Их пустые глазницы горели нечестивым синим огнем, а челюсти беззвучно щелкали в предвкушении. Они надвигались на нас, шаркающей, ковыляющей ордой.

— Как в старые добрые, а? — усмехнулся Арра, прижимаясь ко мне спиной. Мы оказались в центре живого кольца из гниющей плоти и сухих костей. Узкий коридор стал смертельной ловушкой, где у них было подавляющее численное преимущество.

«Нет времени на панику. Мы должны победить. ОБЯЗАНЫ! Три желания! ОНИ МОИ! Я СТАНУ БЕССМЕРТНЫМ! И я не позволю каким-то гниющим трупам отнять мою мечту!»

— За дело! — мой боевой клич разорвал мертвую тишину, и битва началась.

Я стал воплощением разрушения. Магический огонь в моей левой лапе разгорелся, превратившись в ревущий шар пламени, который я швырнул в самую гущу врагов. Взрыв разметал с десяток мертвецов, превратив их в обугленные головешки. Не давая себе передышки, я сплел новое заклинание. С моих пальцев сорвались трескучие плети молний, пронзая сразу нескольких зомби и заставляя их тела судорожно дергаться, прежде чем рухнуть на пол. Мощный порыв магического ветра сбил с ног тех, кто подобрался слишком близко. А тех, кому все же удавалось прорваться, встречал мой клинок. Сталь пела, отсекая головы, разрубая позвонки, отделяя конечности от туловищ. Каждый мой удар был смертоносен. Арра действовал иначе. Он был нашей защитой. Его посох то и дело извергал мощные кинетические волны, сбивая мертвецов с ног, отбрасывая их назад. Тех же, кто умудрялся подойти вплотную, он встречал градом точных ударов, дробя кости и проламывая черепа.

— Вспышка! — крикнул он, и набалдашник его посоха взорвался ослепительным светом, на мгновение залив весь коридор белым сиянием.

Нежить замерла, ослепленная. Я воспользовался этой драгоценной секундой. Убрав клинок, я выставил вперед обе руки, концентрируя всю свою волю, всю свою ярость. С моих ладоней сорвался не просто огненный шар, а целый поток жидкого пламени, испепеляющая волна, которая хлынула по коридору. Смрад горящей плоти и костей наполнил воздух, а крики мертвых, если бы они могли кричать, потонули бы в реве огня. Но когда пламя угасло, я увидел, что из дальних проходов, из темных ниш, которые мы еще не прошли, выползают все новые и новые твари. Казалось, их поток бесконечен. А силы… силы уже были на исходе. Дыхание сбилось, в мышцах нарастала усталость, а в голове стучал тяжелый молот. И с каждой минутой их становилось все больше.

— Черт… Арра, нужно зелье маны! Я сейчас выдохнусь! — прокричал я сквозь рев огня, что срывался с моих ладоней. Магические резервы иссякали с ужасающей скоростью, каждый огненный шар высасывал остатки сил, оставляя после себя лишь гулкую пустоту.

— Сейчас! Прикрой меня! — донесся до меня крик Арры.

Я бросил взгляд через плечо. Он, отбросив очередного мертвеца ударом посоха, уже тянулся к своему рюкзаку. Я удвоил натиск, создавая перед ним огненную стену, чтобы дать драгоценные секунды. Но из мрака, из-за спин шаркающих зомби, вылетело что-то белое и липкое. Паутина. Она с чмоканьем окутала Арру, сковывая движения.

— Эй! — только и успел он воскликнуть. Синий пузырек выскользнул из его парализованных пальцев и со звоном разлетелся на мелкие осколки, оросив каменный пол драгоценным эликсиром. Наш взгляд метнулся по траектории паутинной нити. На стене, едва различимый в полумраке, сидел паук размером с крупную зОбАку. Его многочисленные глаза горели злобным красным огнем, а жвала хищно щелкали, пока он готовил новый залп.

— Только пауков нам для полного счастья не хватало, — с презрением выплюнул я. Мои пальцы сплели новое заклинание. Синяя молния, трескучая и яростная, сорвалась с моей руки и ударила точно в тварь. Паука обуглило в одно мгновение, он задергался в агонии и свалился на пол, подергивая поджаренными лапами.

— Держи второе! — крикнул мне Арра почти в самое ухо. Освободившись от остатков паутины, он сунул мне в свободную руку еще один флакон. — Осталось два! Экономь!

— Как скажешь, — буркнул я. Одним движением я выдернул пробку, осушил пузырек одним глотком и швырнул его Арре обратно.

Новая волна магической силы хлынула в мои жилы, подобно горному потоку. Усталость отступила, и я с новой яростью обрушил на нежить огненный шторм. Но стоило мне отвлечься, как еще одна порция паутины опутала моего напарника.

— Аааа! — закричал тот, беспомощно барахтаясь в липких сетях.

Я резко обернулся. Клинок сам прыгнул в руку. Два быстрых, отточенных взмаха — и Арра был свободен.

— Сзади! — крикнул он.

Я не успел. Пространство за моей спиной взорвалось слепящей вспышкой. Разряд молнии ударил мне между лопаток. Боль была острой, пронзающей. Мышцы свело судорогой, я пошатнулся, едва не упав на колени. Развернувшись, я увидел их. Несколько полупрозрачных, парящих в воздухе силуэтов. Призраки. Их пустые глазницы светились электрическим разрядом, а в костлявых руках уже формировались новые молнии.

— Спрячься за меня! Приготовь свет очищения! — приказал я Арре.

Он без промедления нырнул за мою спину. Я выставил вперед ладонь, и в тот же миг, как призраки выпустили свой заряд, перед нами возник мерцающий барьер. Молнии ударились в него и, срикошетив, разлетелись в стороны, испепелив нескольких мертвецов.

— Сейчас! — скомандовал я.

Арра, выглянув из-за моего плеча, метнул вперед сияющую сферу чистого света. Она летела, разгоняя тьму, и все, чего касался ее божественный свет, обращалось в прах. Нежить, попавшая в радиус ее действия, вспыхивала и осыпалась пеплом. Призраки же с шипением растворились в воздухе, оставив после себя лишь лужицы вязкой эктоплазмы на полу. Но пока я удерживал барьер, мертвецы, не затронутые светом, успели подобраться вплотную. Они сгрудились вокруг нас плотным кольцом, царапая когтями невидимую преграду, рыча и щелкая зубами. Стоит мне опустить щит, и они разорвут нас на куски.

«ОНИ ДУМАЮТ, ЧТО СМОГУТ ЗАДАВИТЬ НАС ЧИСЛОМ?! ГЛУПЦЫ! ОНИ НИЧТО ПЕРЕД ВЕЛИЧИЕМ МОЕЙ МЕЧТЫ!»

Я опустил барьер. В тот же миг плотная толпа мертвецов, до этого скребущая по невидимой стене, хлынула на нас со всех сторон. Но я был готов. Вложив последние крупицы маны в заклинание, я ударил ладонями в пол.

— Огненный шторм!

Из-под наших ног, разрывая каменные плиты, вырвался ревущий вихрь пламени. Он закрутился смерчем, подхватывая зомби и скелетов, швыряя их о стены и потолок. Тех же, кто был слишком близко, огонь пожрал в одно мгновение, оставив после себя лишь горстки дымящегося пепла. Коридор наполнился треском горящих костей и омерзительным смрадом паленой плоти. Заклинание высосало меня до дна. Ноги подогнулись, и я рухнул на одно колено, тяжело дыша. В глазах плясали темные пятна, а в ушах стоял гул. Я судорожно пытался собрать в себе хоть каплю маны, чтобы быть готовым к следующей атаке. Как вдруг…

— Осторожно! — раздался отчаянный крик Арры.

Я инстинктивно потянулся за кинжалом, но было слишком поздно. Из мрака, двигаясь с нептичьей скоростью, выпрыгнула огромная, черная тень. Корволак. Ворон-оборотень ростом с медведя, с горящими красными глазами и клювом, способным пробить стальной доспех. Он обрушился на меня всей своей массой, пригвоздив к полу. Мой кинжал отлетел в сторону. Боль была невыносимой. Его когти, острые как бритвы, раздирали мою робу, плоть и мышцы. Он рвал меня на части. Его массивный клюв щелкнул у самого моего горла, пытаясь перекусить шею. Я кричал. Мой крик, полный агонии и ужаса, потонул в рычании твари.

— ААААААААА! СНИМИ ЕГО С МЕНЯ! СНИМИ! — вопил я, тщетно пытаясь оттолкнуть его магией. Но я был пуст. Внутри не осталось ни искры силы.

В этот момент Арра, увидев, что магия здесь бессильна, бросился к моему выпавшему оружию. Он схватил клинок обеими руками и, замахнувшись, с яростным криком вонзил его твари в спину по самую рукоять.

— Не трогай моего друга!

Корволак взвыл, его тело содрогнулось. Горячая, густая кровь хлынула из его пасти прямо мне в лицо. Он захрипел и безжизненно повалился на меня. Арра, не медля ни секунды, уперся посохом в тушу и мощным кинетическим толчком отшвырнул ее в сторону. Но то, что он увидел подо мной, повергло в шок даже его. Я был разорван в клочья. Моя грудь и живот представляли собой кровавое месиво из рваных мышц, поломанных ребер и внутренних органов. Я лежал в собственной, быстро растущей луже крови.

— Аааа… — лишь слабый стон сорвался с моих губ. Боль была настолько сильной, что я не мог ни говорить, ни двигаться.

Твари снова подступали. Из глубины коридора доносился вой других корволаков. Они идут сюда. А я ничем не могу помочь своему другу. Веки налились свинцом, сознание уплывало в спасительную темноту. Вдруг я почувствовал, как что-то осторожно приподнимает мою голову. Затем — прикосновение холодного стекла к губам.

— Пей, — голос Арры прозвучал, как из-под воды.

Я с трудом приоткрыл клюв, и в горло полилась неизвестная жидкость. Она была теплой и имела приятный вкус, напоминающий лесные ягоды и крепкий зеленый чай. В тот же миг по телу разлилась волна энергии. Боль отступила, зрение прояснилось. Я открыл глаза и увидел чудо. Раны на моем теле затягивались на глазах. Новая кожа нарастала на порванных мышцах, а магическая сила, живительная и мощная, вновь наполняла меня.Но вместе с этим я увидел и новую угрозу. Еще один корволак уже был рядом. Он припал к полу, готовясь к прыжку на Арру, который все еще склонялся надо мной. Нельзя этого допустить.

— Пригнись! — крикнул я.

Арра рухнул на пол. Я выставил вперед руки, и в тот момент, когда тварь взмыла в воздух, с моих пальцев сорвался ослепительный разряд молнии. Он ударил оборотня точно в грудь. Его тело выгнулось в воздухе, он с силой врезался в стену и сполз на пол, замертво. Арра подхватил меня за руку, помогая встать. Мы осмотрелись. Из тьмы на нас надвигалась новая армия. Полчища нежити, гигантские пауки, злобные призраки и стая корволаков. Целый легион ада, пришедший за нашими душами. Мы устало переглянулись. В глазах друг друга мы увидели не страх, а мрачную решимость.

— Помрем, так с песней, — произнесли мы в унисон, и в наших руках снова заплясало пламя магии.

И тогда начался ад.

Больше не было тактики. Не было стратегии. Была лишь первобытная ярость и отчаянное желание жить. Волна гниющей плоти и костей хлынула на нас, и мы встретили ее стеной огня и стали. Мы стали центром кровавого урагана. Прижавшись спинами, мы превратились в единый, смертоносный механизм. Моя магия была молотом, сокрушающим их ряды, а магия Арры — щитом, отбрасывающим тех, кто подбирался слишком близко. Я швырял огненные шары, которые при столкновении с целью взрывались, разбрызгивая ошметки гнилой плоти и осколки костей по всему коридору. Зомби, попавшие под удар, лопались, как перезрелые фрукты. Скелеты разлетались на части, словно их собрали без клея. Я концентрировал пламя в длинные, режущие лучи, которые проходили сквозь толпу, оставляя за собой дымящиеся, аккуратно разрезанные пополам трупы. Я варил их заживо в их собственных доспехах, заставляя их дергаться и корчиться, пока их плоть не стекала с костей. Арра действовал с не меньшей жестокостью. Его посох стал продолжением его воли. Он врывался в толпу, дробя черепа и ломая позвонки. Он хватал зомби за глотки и вливал в них чистую магию восстановления, отчего их гниющие тела начинали неконтролируемо регенерировать, разрываясь изнутри от роста новых, уродливых тканей. Он бил магическими толчками, которые не просто отбрасывали, а буквально разрывали мертвецов на части, отправляя их конечности в полет. Корволак прыгнул на меня, целясь в горло. Я встретил его потоком молний, который прожег в его груди дыру размером с кулак. Тварь рухнула, а я, не останавливаясь, схватил ближайшего зомби за голову и с силой впечатал его лицом в стену, превратив череп в кашу. Гигантский паук попытался опутать Арру, но тот, развернувшись, вонзил светящийся набалдашник посоха твари прямо в брюхо, и паук взорвался изнутри фонтаном зеленой жижи и паутины. Кровь, эктоплазма и ошметки плоти покрывали нас с головы до ног. Воздух был густым от запаха озона, гари и смерти. Мы кричали — не от боли, а от ярости, от первобытного восторга битвы. Каждый удар, каждое заклинание было актом чистого, незамутненного насилия. Мы не просто убивали — мы уничтожали, стирали их с лица земли. Время потеряло свой смысл. Были лишь мы и бесконечный поток врагов. Но вот, я оторвал голову последнему скелету и швырнул ее в стену. Она разлетелась на куски. И наступила тишина. Оглушающая, давящая тишина. Мы медленно огляделись. Коридор был неузнаваем. Он превратился в бойню. Стены и пол были покрыты толстым слоем крови и внутренностей. Всюду валялись горы расчлененных тел, обугленных костей, раздавленных черепов и рваных кусков плоти. Из-под этой груды еще поднимался пар.

— Справились… — выдохнул я. Ноги подкосились, и я тяжело опустился на пол, прямо в лужу чего-то липкого и теплого. Адреналин отхлынул, оставив после себя лишь звенящую пустоту и свинцовую усталость.

«Мы… убили их? Победа?.. Боже, я так устал… — пронеслось в моей голове. Я закрыл глаза, пытаясь отдышаться. Каждый вдох обжигал легкие смрадом бойни. Но мы были живы.»

Едва я подумал об этом, как массивная каменная дверь в дальнем конце коридора с оглушительным скрежетом содрогнулась и начала подниматься. В залитый кровью и ошметками мрак катакомб хлынул яркий, почти слепящий свет и порыв ледяного ветра. Он принес с собой запах озона, вечной мерзлоты и сухой костяной пыли. Арра, тяжело дыша, хлопнул меня по плечу. Его белая роба была забрызгана кровью и еще чем-то зеленым и вязким.

— Давай, на том свете отдохнем. Нам пора идти дальше, ибо время ждать не будет. У нас же всего день, прежде чем врата домой закроются, не забыл?

— Да-а… Сейчас… — с трудом выдавил я. Каждое слово отдавалось болью в израненном теле. Опираясь на стену, я с кряхтением поднялся на ноги. — Пошли.

Собрав последние силы, мы шагнули в свет, и картина, открывшаяся нам, заставила замереть на месте. Мы оказались на краю огромного круглого зала, настолько большого, что его противоположная стена терялась в морозной дымке. Здесь не было потолка. Над головой простиралось низкое, свинцовое небо, с которого медленно падали крупные, редкие снежинки. Они таяли на наших теплых перьях, смешиваясь с кровью. Весь пол зала был усеян костями. Не просто костями — горами костей. Пожелтевшие от времени черепа, гигантские ребра, изогнутые, как корпуса затонувших кораблей, массивные позвонки, сложенные в причудливые пирамиды. Среди них виднелись и целые скелеты — драконов, великанов, и каких-то неведомых тварей, — застывшие в агонии. Здесь и там возвышались руины — обломки колонн, остатки арок и стен, покрытые инеем и ледяными узорами. Ветер завывал между ними, издавая звуки, похожие на плач сотен душ. А в самом центре этого костяного кладбища, на огромном троне, сложенном из черепов драконов, возлежал он. Изначально он казался просто еще одной грудой костей, но присмотревшись, можно было различить гигантский позвоночник, массивный череп с пустыми глазницами и огромные, сложенные крылья, сотканные из сотен мелких косточек. Дракон-нежить. Костяной левиафан, спящий в сердце вечной зимы.

— Да вы, язви вас в душу, издеваетесь! — не выдержал я. Ярость и отчаяние смешались в моем голосе.

«Нет… Ну нет! НУ НЕ ХОЧУ Я ДРАТЬСЯ С ДРАКОНАМИ! ХОЧУ ТРИ ЖЕЛАНИЯ! ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!»

Словно в ответ на мой мысленный крик, в пустых глазницах костяного гиганта вспыхнули два ледяных, синих огонька. Раздался оглушительный треск, похожий на звук ломающегося льда. Гора костей под ним зашевелилась. Дракон пробуждался. Его огромный череп медленно повернулся в нашу сторону. Мертвенные огни в его глазницах сузились, сфокусировавшись на нас.

— Ой-ой, это не к добру. Надо тебе зелий перед боем выпить, — взволнованно зашептал Арра. Он спешно начал рыться в своем рюкзаке, вытаскивая один за другим пузырьки с разноцветными жидкостями и протягивая их мне. Тем временем дракон начал собирать себя. Кости со всего зала, повинуясь его воле, поднимались в воздух и летели к нему, встраиваясь в его скелет. Ребра срастались, позвонки вставали на место, когти на лапах заострялись. Он рос на глазах, превращаясь из груды костей в совершенную машину для убийства, в кошмар, сотканный из смерти и холода. Ветер вокруг него закручивался в ледяные вихри, а снег падал все гуще.

— Чтоб тебя черти драли! — запаниковал я, пока костяной гигант обретал свою ужасающую форму. Мои руки тряслись, пока я выхватывал у Арры один пузырек за другим, срывая пробки зубами и вливая в себя их содержимое, словно это была гонка со смертью. Первым пошло зелье морозостойкости. Ледяная, густая жидкость обожгла горло резким вкусом мяты, оставляя после себя ощущение, будто я проглотил кусок льда. Холод, исходящий от дракона, тут же стал менее ощутимым.

— Еще! — прорычал я, и в руке тут же оказался следующий флакон. Зелье ловкости. Оно ударило по вкусовым рецепторам дикой смесью кислого лимона и приторно-сладкого кофе. Я зажмурился от отвращения, но тут же почувствовал, как тело наполняется легкостью. Каждый мускул, каждое сухожилие словно смазали маслом, даруя небывалую гибкость и подвижность. К этому моменту дракон закончил свое преображение. Это была уже не просто груда костей. Перед нами стояло чудовище, само воплощение смерти. Каждый позвонок, каждое ребро, каждая косточка в его крыльях были идеально подогнаны друг к другу. Зал заметно опустел — все кости, что усеивали пол, пошли на его создание. Он расправил свои гигантские, перепончатые крылья из тысяч мелких костей, и издал рев. Не просто звук, а физическую волну, от которой задрожали руины и посыпался снег.

— Проклятье! Давай скорее еще какое-нибудь! БЫСТРЕЕ! — в панике заорал я, выхватывая у Арры очередное зелье.

Зелье каменной кожи. Я залпом осушил его. На вкус оно было как жидкая грязь с привкусом горького черного чая. Я поморщился, едва не срыгнув обратно, но тут же почувствовал, как моя кожа грубеет, а перья становятся жесткими, как проволока. И как раз вовремя. Дракон, взмахнув крыльями, взмыл в воздух и, открыв пасть, изрыгнул на нас поток абсолютного холода.

— Ёшкин птиц! — только и успел выкрикнуть я, прежде чем отпрыгнуть в сторону.

Мы с Аррой бросились в разные стороны. Столп ледяного тумана пронесся между нами, мгновенно превращая пол и остатки костей в стекловидный лед. Поднявшись на ноги, я тут же перешел в атаку. Огненные шары срывались с моих рук один за другим, но дракон, несмотря на свои размеры, двигался с невероятной грацией, ловко уворачиваясь от моих атак в замкнутом пространстве зала.

— Арра! Вспышку!

— Сейчас будет!

Посох Арры взорвался ослепительным светом. Дракон на мгновение замер в воздухе, его пылающие глаза беспомощно моргали. Этого было достаточно. Я обрушил на него град из огненных шаров и раскаленных магических стрел. Они врезались в его костяной каркас, оставляя на нем оплавленные черные пятна. Дракон взревел от боли и, потеряв высоту, тяжело рухнул на пол, поднимая облако костяной пыли. Мы, не сговариваясь, бросились к нему, продолжая обстреливать заклинаниями с двух сторон. Но такая наглость вывела чудовище из себя. Оно сделало глубокий, свистящий вдох, и его ребра раздулись. А затем он выдохнул. Но это был не просто поток холода. Это был настоящий морозный смерч, ледяной торнадо, который с ревом понесся на нас, закручивая в своем вихре снег, лед и осколки костей.

— Барьер! — мой крик потонул в реве надвигающегося ледяного апокалипсиса.

Мерцающий купол магии возник перед нами, и в тот же миг в него врезался поток жидкого азота и осколков костей. Это было не просто ледяное дыхание дракона — это была сама стихия, ярость вечной мерзлоты, сконцентрированная в одном ударе. Мы с Аррой уперлись ногами в пол, вливая в щит всю нашу волю, но титаническая мощь дракона была несоизмерима. Наш барьер трещал, покрываясь сетью ледяных узоров. Ураганный ветер отталкивал нас назад, дюйм за дюймом, наши ноги скользили по замерзающему камню. Перья покрылись коркой инея, а холод пробирал до самых костей, сковывая движения и замораживая саму нашу магию. Мы сражались не с монстром, мы сражались с самой зимой, с ледником, обрушившимся на нас.

И мы проиграли.

С оглушительным треском, подобным расколовшейся горе, наш барьер разлетелся на миллионы сверкающих осколков. Сила удара, более не сдерживаемая ничем, швырнула нас, как тряпичных кукол. Мы пролетели через ползала и с сокрушительной силой врезались спинами в обледеневшую стену, безвольно сползая вниз. Не успели мы и вздохнуть, как земля содрогнулась. Гигантская тень накрыла нас. Дракон приземлился рядом, его когти высекали искры из камня. Я вскинул руку, пытаясь выпустить остатки огня ему в морду, но он был быстрее. Взмах его крыла был подобен удару тарана. Воздух вышибло из моих легких, я почувствовал хруст ребер и в очередной раз полетел кувырком, больно приложившись о каменные плиты. С трудом, превозмогая вспышки боли, я приподнялся на локтях. И увидел, как Арра, бледный, дрожащий, остался один на один с этим левиафаном.

— Отстань от меня! — с дрожью в голосе произнес он, поднимая посох.

Но титан не дал ему и шанса. Его голова, размером с валун, метнулась вперед с быстротой змеи. Костяные челюсти, каждая кость в которых была размером с кинжал, сомкнулись на руке Арры. Раздался тошнотворный хруст.

— АААААААААА! — его крик, полный нечеловеческой боли, эхом отразился от стен зала.

— АРРА! — в ужасе завопил я.

Дракон, словно пес, играющий с добычей, поднял его над землей. Он с силой мотнул своей чудовищной головой из стороны в сторону. Сухожилия и мышцы лопнули с влажным, отвратительным звуком. Рука Арры оторвалась, и его безвольное тело рухнуло на пол рядом со мной, оставляя за собой кровавый след. Я подполз к нему, тряся за плечи.

— Арра! Арра! Ты как?! Не умирай!

— Моя рука… — простонал он. Его взгляд был прикован к кровавому обрубку, из которого фонтаном хлестала жизнь. — Зелье… Дай мне зелье…

— Зелье? Сейчас, сейчас! — Я лихорадочно сорвал с его спины рюкзак, распахнул его и… мое сердце ухнуло вниз. Внутри было лишь крошево из стекла и смешавшиеся в бурую жижу лужицы зелий. Все разбилось при падении.

— Арра! Зелья… Они…

— Аааа… — простонал он в ответ и его глаза начали закрываться.

Но титан не собирался давать нам передышки на трагедию. Его грудная клетка снова раздулась. Я подхватил обмякшее тело Арры на руки и, собрав последние силы, отпрыгнул в сторону за мгновение до того, как на наше место обрушился новый поток ледяной смерти. Я бежал. Не оглядываясь, не разбирая дороги. Я бежал, прижимая к себе моего раненого друга, словно он был величайшей драгоценностью. Я нашел укрытие за руинами какой-то древней колонны и осторожно опустил Арру на заснеженный пол.

— Арра, ты главное… не умирай, хорошо?

Он слабо улыбнулся, его лицо было белее снега.

— Я и не собирался… — прошептал он, и его уцелевшая рука засветилась белым светом, которым он прикоснулся к своей ране. Кровотечение начало замедляться. — Главное, это ты не погибни. Я вернусь в бой, как только смогу.

— Хорошо, Арра, я постараюсь, — слабая улыбка коснулась моего клюва, но в глазах застыла холодная решимость. Я отвернулся от него и встретился взглядом с ледяным пламенем в глазницах титана.

Дракон устал с нами играть. Это было видно по тому, как тяжело он опустился на землю, поднимая вихрь снега и костяной крошки. Я прикрыл лицо крылом, защищаясь от ледяного ветра, что исходил от его туши. В другой руке мой изогнутый клинок, казалось, жаждал крови. Его грудная клетка, сложенная из гигантских ребер, раздулась, набирая воздух для очередного замораживающего выдоха. Времени не было. Я провел свободной лапой по лезвию, и оно вспыхнуло яростным, пожирающим холод пламенем. А затем я бросился вперед. Это был прыжок отчаяния и ярости. Я взмыл в воздух и обрушил свой огненный клинок на его морду, прерывая атаку. Раздался оглушительный треск, словно раскололся ледник. Дракон отшатнулся, взревев от неожиданности и боли. Я не дал ему опомниться. Я обрушил на него град ударов, вкладывая в каждый взмах всю свою ненависть, всю свою волю. Сталь с огнем крошила древние кости, оставляя на них глубокие, оплавленные борозды. Он взмахнул своей костлявой лапой, намереваясь стереть меня в порошок. Я, повинуясь инстинктам, ушел в сторону ловким перекатом и, оказавшись у него под мордой, выдохнул ему в лицо концентрированную струю пламени. Он взвыл, отворачиваясь, и в тот же миг его хвост, подобный гигантскому костяному хлысту, со свистом понесся на меня. Но я был готов. Я подпрыгнул, и в полете, оттолкнувшись от несущегося на меня хвоста, запрыгнул ему на спину. Теперь я был наездником апокалипсиса. Когти моих сапог скребли по его позвоночнику. Дракон, почувствовав на себе мой вес, взревел и попытался скинуть меня, бешено хлопая крыльями. Не вышло. Тогда он, издав яростный крик, резко взмыл ввысь. Я вонзил свой клинок между его позвонков, используя его как якорь. Я держался за него, как за спасительную соломинку, пока мир вокруг превращался в размытое пятно. Дракон исполнял в воздухе немыслимые пируэты, мертвые петли, бочки, пытаясь стряхнуть меня, как назойливое насекомое. Но я вцепился в него, как клещ. Праведный гнев, жажда отомстить за Арру, придавали мне сил. В какой-то момент он выровнялся, набирая высоту для нового, еще более безумного маневра. Это был мой шанс. Собрав последние силы, я начал карабкаться по его спине, используя клинок как ледоруб, вонзая его в кости и подтягиваясь выше. Я полз к его голове, к источнику его нечестивой жизни, пока он извивался и ревел подо мной. И вот, я добрался. Крепко схватившись одной рукой за гигантский костяной рог, я поднял свой пылающий меч и, издав боевой клич, вонзил его по самую рукоять в сияющую синим огнем глазницу. Монстр завопил. Это был не рев, а леденящий душу визг агонии, который, казалось, мог расколоть само небо. Из пробитой глазницы хлынула густая, темно-синяя кровь, похожая на чернила. Тело титана содрогнулось в последней конвульсии, и он начал падать. Я вцепился в его кости мертвой хваткой, готовясь к удару. Земля неслась на нас с ужасающей скоростью. Удар был сокрушительным. Меня сорвало со спины дракона и швырнуло на каменные плиты. Дракон же, пролетев еще несколько десятков метров, врезался в землю, пропахав своей мордой глубокую борозду, и с оглушительным грохотом развалился на груду безжизненных костей, из которых был собран. Синее пламя в его второй глазнице погасло. Я лежал на полу, глядя в серое небо, с которого продолжал падать снег. Я приподнял голову, чтобы убедиться, что все кончено, и снова рухнул без сил.

«Боже… Я не чувствую своего тела… Я что, опять сломал себе ноги? Агх… Как же все болит…»

— Каррмен! — крик Арры вырвал меня из болевого тумана.

Я повернул голову. Сквозь пелену снега я увидел его. Он бежал ко мне со всех ног, прижимая к груди свою уцелевшую руку. Его рана больше не кровоточила, но его белоснежная роба была залита кровью.

— Арра? — неверяще прошептал я, обращаясь скорее к самому себе, чем к нему. Он был жив.

«Это что, предсмертная галлюцинация? Похоже на то… Эххх, не видать мне трех желаний… А я так хотел стать бессмертным…»

Но бегущая ко мне фигура была слишком реальной, слишком громкой. Арра, живой, невредимый, с целой рукой, подбежал и рухнул на колени рядом со мной.

— Держись, боец! Нам еще три желания загадывать! Где поломка? — его голос был до смешного бодрым на фоне моего состояния.

— Везде… — выдохнул я, и вместе со словом из моего клюва выплеснулась струйка крови.

— Везде? Как ты умудрился все кости переломать? Ладно, потерпи, сейчас все будет…

Его ладони, излучающие теплое сияние, легли на мою грудь. Я чувствовал, как треснувшие ребра срастаются, как разорванные мышцы стягиваются воедино. Но мой взгляд был прикован не к этому чуду, а к огромным золотым дверям в дальнем конце зала. Они медленно, беззвучно открывались, приглашая в святая святых. Когда лечение было окончено, Арра помог мне встать.

— Ну что, идем? Три желания нас ждут! — он хлопнул меня по плечу, кивая в сторону сияющих врат.

— Д-да… Три желания… — мой голос дрожал, а в голове стучал лихорадочный, навязчивый пульс. — Я так долго ждал… Наконец-то я смогу избавиться от этой болезни… Стать вечным… — Я снова закашлялся, сплевывая на снег темный сгусток крови.

Опираясь на него, я побрел к последнему испытанию. Мы перешагнули порог, и блеск золота ослепил нас. Мы оказались в огромном, идеально круглом зале. Стены, пол и высокий куполообразный потолок были покрыты чистым золотом, отполированным до зеркального блеска. Здесь не было ни факелов, ни окон, но сам металл источал мягкий, теплый свет. Воздух был неподвижен и пах озоном и раскаленным металлом. В самом центре зала на полу была вычерчена гигантская пентаграмма из какого-то черного, поглощающего свет материала. Ее лучи тянулись к стенам, а в их пересечениях были вырезаны непонятные, тревожащие символы. Вокруг пентаграммы, по периметру, располагались пять высоких, пустых тронов из черного обсидиана. А от центрального круга к полу расходились тонкие, едва заметные желобки, предназначенные для того, чтобы собирать и направлять кровь. Это была не просто комната. Это была ритуальная арена. Место для жертвоприношений.

— Вау, очередная загадка! Как же я это ненавижу… — протянул Арра, отпуская меня и легонько подталкивая вперед. — Ну давай, ищейка, расследуй, а я пока осмотрюсь. Вдруг найду секретный рычаг!

— Да, иди… — безразлично бросил я.

Все мое существо тянулось к цели. Я шел, шатаясь, к дальней стене. Мои ноги двигались сами по себе, пока разум был затуманен одной-единственной мыслью. Три желания. Я нашел ее. Скрытую дверь, контуры которой едва угадывались на золотой стене. А рядом — небольшая обсидиановая табличка. На ней была всего одна фраза, вырезанная на нашем языке.

"Пройти сможет лишь один".

Сзади подошел Арра. Он наклонился, читая надпись через мое плечо.

— Это еще что значит, «пройти сможет лишь один»? Типа, только один из нас пройдет? Мы что, весь этот путь проделали ради этого?! — возмущенно воскликнул он.

— Нет, — мой голос был тихим и тяжелым, словно я говорил из-под толщи воды. Я повернулся к нему. Усталость, боль, безумие — все смешалось в моем взгляде. — Один из нас должен умереть.

«Вот он, момент истины. Я никогда не думал, что мы дойдем. Но останавливаться уже поздно. Слишком поздно. Я ДОЛЖЕН загадать эти желания, иначе я умру от своей болезни. Но есть выход. Да, есть. Я пожелаю, чтобы Великий Карр его оживил. Первым же желанием. И тогда мы оба будем в выигрыше. Как хитро я все продумал… хи-хи…» — лихорадочная, безумная мысль пронзила мой угасающий разум. Улыбка, похожая на звериный оскал, исказила мое лицо.

— Что?! — в его голосе смешались недоверие и ужас. — Но ты же не собираешься меня убивать, верно? Ты же не для этого провел меня через все эти руины? Сразил столько монстров… чтобы в конце убить своего лучшего друга?

— Арра… Мне очень жаль… — каждое слово давалось мне с неимоверным трудом, оно было тяжелым, как могильная плита. — Но я не вижу другого выхода…

Мой клинок с тихим, зловещим шепотом покинул ножны. Блеск золота отразился на его отполированной поверхности.

— Нет… Ты не посмеешь… — он попятился, его лицо исказилось от боли и непонимания. — Я не верю… после всего, что мы пережили… ты вот так меня убьешь! Мы же друзья, Каррмен! Что с тобой не так?!

Он отступал, а я шел за ним. Каждый мой шаг отдавался гулким эхом в этом золотом мавзолее. Я должен был ему объяснить. Он должен был понять.

— Арра, выслушай меня! — мой голос сорвался, в нем зазвенели нотки отчаяния. — Я не могу просто развернуться и уйти. Я умру! Эта болезнь… она уже практически убила меня! Еще несколько дней, и от меня останется лишь гниющая оболочка! Понимаешь, Арра?!

— И что?! — вскричал он. — Ты готов убить меня из-за своей жалкой болезни?! Мы можем найти лекарство! Я приготовлю сыворотку, которая замедлит ее! Мы найдем выход!

Я подошел вплотную и положил руку ему на плечо. Мои пальцы дрожали.

— Арра, доверься мне. Прошу, — мой голос превратился в хриплый шепот. — Я попрошу Великого Карра оживить тебя. Это будет мое первое, самое сокровенное желание. Он будет вынужден его исполнить. Это же Великий Карр! Он всемогущ!

Арра с силой оттолкнул мою руку, словно она была ядовитой змеей. Он отшатнулся, его глаза были широко раскрыты от ужаса.

— Ты… ты совсем спятил?! А если он не захочет?! А если он исполнит его… неправильно?! Я не хочу умирать, Каррмен! Не хочу! — его голос дрожал от подступающих слез. — Я был так близок к смерти, когда дракон… оторвал мне руку. Я не хочу это повторять! Я… Я ухожу! Не приближайся ко мне, Каррмен!

Он развернулся и бросился бежать к выходу. В этот момент мой разум, истерзанный болью и болезнью, сломался окончательно. Желания. Три желания. Бессмертие. Здоровье. Власть. Они вспыхнули в моей голове, затмевая все остальное. Это была не просто цель — это была одержимость, фанатичная вера, ради которой можно пойти на все. Я не помню, как мое тело двинулось. Это был инстинкт, воля, заточенная под одну-единственную цель. Один быстрый, точный рывок. Мой клинок вошел ему в спину с глухим, влажным звуком. Острие вырвалось из его груди, забрызгав золотой пол алой кровью. Он замер. Его тело обмякло. Я подхватил его, не давая упасть, и осторожно опустил на холодный пол.

— За что?.. — прошептал он. Из его клюва тонкой струйкой текла кровь.

Я склонился над ним, мое лицо было в нескольких дюймах от его.

— Ради бессмертия. Ради вечной молодости. Ради избавления от этой гнили, что пожирает меня изнутри, — говорил я, и каждое слово было клятвой, произнесенной перед алтарем моей мечты. — Даже если Карр не оживит тебя, или сотворит какую-то пакость… Я найду способ. Я найду способ вернуть тебя, любой ценой. Я обещаю тебе. Обещаю…

Он не ответил. Он просто смотрел на меня. В его угасающих глазах была бездна боли и разочарования, которые пронзили меня острее любого клинка. Он издал последний, тихий вздох, и его тело на моих руках стало просто безжизненной оболочкой. И тогда я сломался. Из моей груди вырвался крик, полный муки. Я уткнулся лицом в его грудь, и слезы, горячие и горькие, хлынули из моих глаз, смешиваясь с его кровью. Я рыдал, проклиная себя, проклиная этот мир, проклиная богов, что заставили меня совершить это. В этот момент массивная золотая дверь впереди с тихим щелчком отворилась, открывая путь дальше. Я поднял голову. Мои глаза, опухшие от слез, уставились в манящую темноту. Я посмотрел на лицо своего друга в последний раз. Затем, с нептичьим усилием, я вытащил свой клинок из его тела, осторожно закрыл ему глаза и оставил его лежать на холодном золоте, там, где он умер. Моя мечта ждала меня. И я заплатил за нее сполна.

«Наконец-то… Великий Карр. Он там. Ждет, когда его выпустят, чтобы исполнить мои желания. Очень скоро я стану божеством… но почему мне так противно от этого? Арра… он ведь действительно был мне другом… ПРОЧЬ! Нужно гнать эти мысли из головы! Я так близок к бессмертию, и ничто не должно стоять на моем пути! Нет ничего важнее вечной жизни и абсолютного могущества!»

Изгнав из сознания призрак вины, я поднялся на ноги. Тело ныло, но впереди маячила цель, которая заставляла забыть обо всем. Я шагнул в последнюю комнату. Это был не просто зал — это был храм, посвященный одному-единственному божеству. Стены из черного, как сама ночь, обсидиана уходили ввысь, теряясь в недостижимом мраке купола. Пол был выложен сложной мозаикой из вороньих костей, образующей гигантскую спираль, ведущую к центру. Воздух был неподвижен и тяжел, пропитан запахом древней пыли, благовоний и чего-то еще — сладковатого, металлического запаха запекшейся крови. А в центре, на высоком постаменте, стоял он. Саркофаг. Он был высечен из цельного куска белого, как кость, мрамора, но покрыт тончайшим слоем золота, искусно украшенного барельефами, повествующими о жизни и деяниях Великого Карра. Трехметровый, он повторял форму гуманоидного ворона, со скрещенными на груди крыльями. Голова его была увенчана короной из черных бриллиантов, вместо глаз два кроваво-красных рубина. Но был и третий глаз, вернее — пустая глазница в самом центре лба. Пустая, зияющая, ждущая. Согласно преданию, искатель должен был вложить в нее свой собственный глаз, чтобы пробудить древнего бога. Я посмотрел на свой клинок, все еще влажный от крови Арры. Затем — на пустую глазницу. Тяжкий вздох вырвался из моей груди.

«Как же жаль, что рядом нет Арры с его зельями невосприимчивости к боли…»

Эта мысль была мимолетной, слабой. Она утонула в ревущем пламени моей одержимости. Я переложил кинжал в правую руку. А затем, зажмурившись, вонзил когти левой руки себе в левый глаз. Боль была чудовищной, белой, всепоглощающей. Она взорвалась в моей голове, заставив мир померкнуть. Но страшнее боли была нерешительность. Здравый смысл, инстинкт самосохранения — все во мне кричало, умоляло остановиться. Но я уже перешел черту. Дороги назад не было. Подавив крик, я протолкнул когти глубже. Пальцы нащупали глазное яблоко, скользкое и упругое. Я сжал его и с силой надавил, выдавливая из глазницы. С влажным, тошнотворным хлюпаньем оно вывалилось наружу, повиснув на нитях нервов и мышц.

— АААА! ЧЁРТ! ЧЁРТ! КАК ЖЕ БОЛЬНО! ЧТО Я ВООБЩЕ ТВОРЮ?! ААГХ!

Боль превратилась в агонию. Но она же подстегивала меня. Безумие перетекало в фанатизм. Это была жертва. Цена, которую я готов был заплатить. Я крепче сжал клинок. Лезвие прикоснулось к натянутым, как струны, тканям. Я начал резать. Муки, которые я испытал, не поддавались описанию. Это было хуже, чем когти корволака, хуже, чем ледяное дыхание дракона. Это была пытка, которую я причинял себе сам. Наконец, перерезав последний нерв, я резким движением оторвал глаз. Хлынула кровь, заливая лицо, смешиваясь со слезами. Мир качнулся, левая его часть исчезла навсегда.

— ААААААААаАААА!

Мой крик, полный боли и триумфа, разорвал тишину гробницы. Хрипя, задыхаясь, я, шатаясь, подошел к саркофагу. Мои окровавленные пальцы сжали мое собственное, все еще теплое глазное яблоко. С последним усилием я вложил его в пустую третью глазницу.

И мир содрогнулся.

Саркофаг завибрировал. Два рубина и мой глаз вспыхнули нестерпимо ярким, алым светом. Кровь, все еще текущая из глаза, полилась по золотой поверхности, питая древние руны, снимая магические печати. С низким, протяжным стоном, от которого закладывало уши, крышка саркофага начала медленно отодвигаться. Из открывшейся щели хлынул запах вечности и тлена. Я увидел его. Длинную, иссохшую фигуру ворона, облаченную в древние, истлевшие одежды, расшитые золотом и драгоценными камнями. Его три глаза — два рубиновых и один, мой, еще живой — резко распахнулись и уставились на меня. А затем он, с хрустом разминая древние кости, шагнул из своего векового плена.

— Ухх… Сколько же я проспал? — голос не исходил из его клюва. Он звучал отовсюду и ниоткуда, проникая прямо в сознание, подобно холодному ветру.

— Пятьсот с лишним лет… — сухо ответил я. Говорить было трудно. Все тело было одной сплошной раной, а пустая глазница пульсировала тупой, ноющей болью.

— Вот как? Что ж, премного благодарен, что пробудил меня ото сна! — в его ментальном голосе звучало безразличное радушие. — Я пожалуй, пойду. Дела, знаешь ли, не ждут. Бывай!

С этими словами древний бог, даже не взглянув на меня, развернулся и неспешно направился к выходу из зала.

— Что… — выдохнул я.

Мир остановился. Воздух застыл в легких. Этого не могло быть. Это просто не могло быть правдой. Вся моя картина мира, выстроенная на легендах, на обещаниях, на крови и жертвах, рухнула в одно мгновение, погребая меня под своими обломками. Он что, ШУТИТ?! Это какое-то последнее испытание? Загадка? Он проверяет мою решимость? Да, точно, он просто проверяет меня!

— Стой! — мой крик, хриплый и надтреснутый, разорвал тишину гробницы.

Карр остановился. Он лениво, с явной неохотой повернул голову.

— Чего тебе? — в его голосе сквозило такое высокомерие, такое пренебрежение, что кровь ударила мне в голову.

— А как же три сокровенных желания?! — я сделал шаг вперед, шатаясь от слабости и ярости. — Я прошел весь этот путь… просто чтобы выпустить тебя и позволить уйти?!

— Эмм… — он на мгновение задумался, словно пытался вспомнить что-то неважное. — Ну да.

«Да». Это простое слово стало детонатором. Плотина, сдерживающая мое безумие, рухнула.

— ЧТО ЗНАЧИТ «ДА»?! — взревел я, и мой голос эхом отразился от стен храма. — ЧТО, ЕДРЕНА МАТРЕНА, ЗНАЧИТ «ДА»?! Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы добраться сюда?! Я решал идиотские загадки! Проходил через смертельные ловушки! Я убивал орды чудовищ! Я сражался с гигантским костяным драконом! Я УБИЛ СВОЕГО ДРУГА РАДИ ТЕБЯ! Я ГЛАЗ СЕБЕ ВЫРВАЛ, ЧТОБЫ ОТКРЫТЬ ЭТОТ ПРОКЛЯТЫЙ САРКОФАГ!

Я задыхался, каждое слово было пропитано ядом моего отчаяния.

— Ты не можешь просто уйти! Ты мне ДОЛЖЕН! ТЫ МНЕ ДОЛЖЕН ТРИ ЖЕЛАНИЯ! ТАК ГЛАСЯТ ЛЕГЕНДЫ!

— Чего? — он удивленно вскинул бровь. — Какие еще легенды? Парень, тебе бы остыть.

— ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ?! НЕТ, Я НЕ ОСТЫНУ! — ярость придала мне сил, и я сделал еще шаг, сокращая дистанцию. — Я НЕ ОСТЫНУ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ, ПОКА ТЫ НЕ ИСПОЛНИШЬ ТРИ МОИХ ЖЕЛАНИЯ! ТЫ МНЕ ДОЛЖЕН! СЛЫШИШЬ?! ДОЛЖЕН!

Его лицо исказила гримаса раздражения.

— Ничего я тебе не должен, недоумок! — рявкнул он. — С чего ты вообще взял, что я исполняю желания? Я тебе что, джинн? Или какой-нибудь сердобольный дух? Нет! Так что отвали от меня! Ничего я тебе исполнять не буду!

Он демонстративно отвернулся и зашагал прочь. Эта боль… эта боль была сильнее вырванного глаза, сильнее сломанных костей. Это было крушение всего. Абсолютное предательство самой вселенной.

Но я не мог позволить ему уйти. Не после всего.

Мой окровавленный клинок снова оказался в руке. Звон стали заставил Карра остановиться и обернуться. Увидев в моей единственной глазнице безумный огонь, а в руке — оружие, он отшатнулся, выставив перед собой руки в защитном жесте.

— Воу, воу, приятель, полегче, — в его голосе внезапно появились заискивающие нотки. — Не доводи до греха. Все-ж мы вороны. Давай… давай договоримся.

— Ты исполнишь мне три желания… или сдохнешь… — прошипел я, ибо боль была ничем по сравнению с бушующим пламенем в моей душе. — ОТДАЙ МНЕ ТРИ ЖЕЛАНИЯ! Я ИХ ЗАСЛУЖИЛ!

Карр смерил меня взглядом, в котором сквозила вековая усталость, и тяжело вздохнул.

— Послушай, дитя… Желаемое не всегда соответствует действительности. Твои фантазии, где я предстаю неким всемогущим божеством, не имеют ничего общего с реальностью. Как и все те легенды, что слагали обо мне безумцы, подобные тебе. Да, я силен и мудр, спору нет, но я не Создатель, способный менять саму ткань бытия по своему капризу. Смирись с этим. Ты должен принять, что мечты и фантазии — это одно, а реальный мир… он жесток и несправедлив. И ничего ты с этим не поделаешь, ведь ты простой смертный, а я — всего лишь малая сущность, неспособная повлиять даже на собственную судьбу.

Его слова, его нравоучения, его снисходительный тон… Все это было подобно маслу, плеснувшему в огонь моей ярости. Мне не нужна была его мудрость. Мне не нужны были его оправдания. Я хотел вернуть своего друга. Я хотел получить то, за что заплатил кровью.

— ТЫ ВСЁ ВРЕШЬ! — мой крик превратился в рев раненого зверя.

Я бросился на него, занеся клинок для удара. Но он был слишком быстр. Взмахнув рукой, он выставил перед собой широкий золотой браслет. Раздался оглушительный звон, мой удар был отражен, а рука онемела от отдачи. В следующий миг его костлявые пальцы сомкнулись на моем горле. Он сжал их, и мир поплыл перед глазами. Подняв меня над землей, как котенка, он смотрел, как мой клинок выпадает из ослабевших пальцев.

— Вот значит как, да? — его голос теперь был холоден, как сталь. — Я делюсь с тобой мудростью, указываю на твои заблуждения, а взамен едва не получаю клинок под ребро. Ты хочешь три желания? Хорошо.

Он швырнул меня на пол с такой силой, что я услышал хруст собственных костей. Боль пронзила спину, но я уже не обращал на нее внимания.

— Ну? Будешь загадывать свои желания, или мне уйти? — спросил Карр, скрестив руки на груди и глядя на меня, как на кучу помета.

Я с трудом приподнялся на локтях.

— Я… Я хочу, чтобы ты оживил моего друга. Это мое первое желание, — прохрипел я. — Второе… Я хочу бессмертия. И третье — вечной молодости.

На его лице появилась странная, хищная усмешка.

— Что ж, как я и говорил, я не джинн. Но я постараюсь исполнить твои желания.

Он вытянул в мою сторону обе руки. Я почувствовал, как нечто ледяное и невесомое отделилось от моего тела. Моя душа. Он вырвал ее из моей плоти. А затем, резким движением, направил ее… в свой собственный саркофаг. Я ощутил удар. Мир исчез. Боль, звуки, запахи — все пропало. Но я не умер. Я был здесь. Я был… саркофагом. Мое сознание было заперто в этом холодном, неподвижном камне. Я мог видеть, я мог думать. Но я больше не мог двигаться. Не мог говорить. Я был вечным пленником в собственной гробнице.

«КАКОГО ЧЕРТА?! ЧТО ОН НАТВОРИЛ?! ПОЧЕМУ Я ТЕПЕРЬ САРКОФАГ?! ЭТО НЕЧЕСТНО! ОН МЕНЯ ОБМАНУЛ! Я ХОТЕЛ БЫТЬ БЕССМЕРТНЫМ В СВОЕЙ ПЛОТИ! А НЕ ЭТО! ПУСТЬ ОН ВЕРНЕТ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО!»

Но тот меня не слышал. Как он мог? Мой разум был заточен в этом холодном, безмолвном камне. Мысли метались в черепной коробке, которой у меня больше не было, бились о невидимые стены, но оставались лишь бессильным эхом в моей собственной голове.

— Что ж, в этом облике ты будешь и бессмертным, и вечно молодым, — его ментальный голос сочился самодовольством. — Что касаемо твоего друга…

Он развернулся и вышел. На мгновение во мне вспыхнула безумная надежда. Может, он передумал? Может, он понял свою ошибку? Но он вернулся, волоча за собой безжизненное тело Арры. Он бросил его на пол передо мной, как мешок с мусором.

— Я, конечно, не знаю, как возвращать души в уже мертвые тела, — сказал он, с интересом разглядывая труп, — но, знаешь ли, у меня есть некоторые познания в области некромантии. Ты это мог понять по полчищам нежити и тому дракончику.

На моих глазах, вернее, на глазах саркофага, в который я был заключен, он начал свое кощунственное действо. Его руки окутало болотно-зеленое свечение. Он пробормотал несколько слов на древнем, гортанном языке, и воздух в комнате стал тяжелым, наполнился запахом гнили и разверзнутой могилы. Тело Арры задергалось. Его пальцы скрючились, спина выгнулась дугой, а изо рта вырвался хриплый, булькающий стон. Он поднялся. Но это был не Арра. Это была его уродливая, пускающая слюни пародия, марионетка, чьи глаза горели все тем же нечестивым синим огнем, что и у прочей нежити.

— А вот и твой друг. Теперь вы сможете быть вместе. ВЕЧНО! — Карр рассмеялся, и его смех, казалось, мог расколоть камень. — Разве это не прекрасно?

«НЕТ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ТАК ПОСТУПИТЬ! ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ИСПОЛНИТЬ МОИ ЖЕЛАНИЯ! МОИ НАСТОЯЩИЕ ЖЕЛАНИЯ! А НЕ ПРЕВРАЩАТЬ МЕНЯ В ГРОБНИЦУ ДЛЯ ХОДЯЧЕГО ТРУПА! ТВАРЬ! ТВАРЬ! МРАЗЬ! ЗА ЧТО?!» Паника начала перерастать в истерику. Мой разум, запертый в этой тюрьме, начал трескаться по швам.

Он указал пальцем на открытую полость во мне — место, где веками покоился он сам. И эта тварь, что раньше была моим другом, поплелась ко мне. Каждый ее шаг был пыткой. Она неуклюже переставляла ноги, ее голова моталась из стороны в сторону. Она вошла внутрь. Я почувствовал, как холод ее гниющей плоти проникает в мой камень. Затем Карр подошел и с глухим стуком закрыл тяжелую крышку.

— Что ж, вот твои три желания. Наслаждайся ими, — он усмехнулся и, протянув руку, без усилий вынул мой собственный глаз из третьей глазницы. — А это я, кстати, заберу.

Он создал на моей крышке новые, еще более сложные магические печати, светящиеся багровым светом. Теперь меня точно никто и никогда не откроет.

«ТВАРЬ! НЕТ! НЕТ! СТОЙ! НЕ УХОДИ! ПОЖАЛУЙСТА! Я ОТКАЖУСЬ ОТ ВСЕХ ЖЕЛАНИЙ, ТОЛЬКО НЕ ЭТО!»

Мои мысли превратились в беззвучную мольбу, в крик утопающего.

— Вот и всё. Наслаждайся своей вечностью вместе со своим другом.

Рассмеявшись в последний раз, он демонстративно развернулся. С щелчком его пальцев погасли все источники света, погружая храм в абсолютный, непроглядный мрак. Тяжелая дверь за ним захлопнулась, и звук этот стал моим смертным приговором.

«НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!»

Конец. Все потеряно. Не из-за монстров. Не из-за ловушек. А из-за моей слепой, идиотской веры в сказку. Эта рана была глубже, чем любые когти, острее, чем любой клинок. Реальность сокрушила меня, перемолола и выплюнула в эту вечную тьму. Осознание этого… оно не просто пугало. Оно сводило с ума. Вечность. Я так жаждал ее, и вот я ее получил. Я заперт здесь. Навсегда. С этим… существом. Мне следовало его послушать. Принять поражение и уйти. Но теперь поздно. У меня не было рта, но я хотел кричать до тех пор, пока не лопнут легкие, которых у меня больше не было. У меня были чувства, было сознание, но я с радостью отдал бы их все за блаженное небытие. Тьма сгущалась. И в этой тьме я услышал новый звук. Царапанье. Тварь внутри меня, бывшая моим другом, проголодалась. Ее когти скребли по внутренней стороне моей крышки. Скребли, зная, что она никогда больше не откроется…