Медведь и кошка

Палуба под ногами – почти забытое за половину жизни ощущение. Бернард прошел по прогнувшимся сходням, увидел тенета Брацци, о чем-то говорившего с капитаном галеры.

Обоим он был представлен раньше, когда его вечный благодетель, синьор Астальдо, услышал от капитана о необходимости в хорошем солдате, а может и двух, чтоб усилить «команду кормы» хотя бы на время перехода до Риальто, пока не подберут замену погибшим во время шторма. Кондотьер не поленился послать мальчишку-посыльного за Бернардом и, всего несколько минут поговорив с капитаном, убедил того, что это выгода для обоих. Капитан получит в команду одного из лучших бойцов, известных синьору Астальдо, солдата, которому впору платить не два, а три жалования всего за одно, а Бернард доберется до столицы, да еще и заработает на этом.

«Удачи, сынок» - сказал, прощаясь, синьор Астальдо, - «Теперь, если ты не оставишь дурную идею наниматься во флот, чтоб гонять пиратов, тебе не откажут точно».

Бернард обернулся и поглядел на город. Бан Валлед, столица одного из самых больших островов, на котором он, волею судьбы и синьора Астальдо провел дюжину лет, ставший ему роднее городка, где прошло его детство. На какой-то миг его одолели сомнения - не стоит ли остаться.

Тенет, командир отряда стражи кормы, смотрел на него недовольно – видно у него на примете был какой-нибудь рубака, а может арбалетчик или даже аркебузир, но против воли капитана даже он не готов был пойти. Тенет Витторио Брацци, бывший студент университета Риальто, красавчик и мот, не особо понравился Бернарду. Но воротить морду было б бессмысленно – командиров, конечно, можно попробовать выбирать, но сейчас был не тот случай.

Впрочем, никакого подвоха от тенета он не дождался – тот показал ему, где сложить вещи, доспехи и оружие, в каком гамаке ему предстоит спать, познакомил с остальными солдатами. В том, что ты здоровенный, с рассеченной шрамом щекой северянин, выглядящий опасно, есть определенная радость – мало кто рвется шутить глупые солдатские шутки – подумал Бернард, здороваясь с «командой кормы».

Плохих бойцов тут быть не могло – «золотой флот» столицы охраняют получше, чем многих королей. И на каждой галере кроме моряков есть еще и команда кормы – два десятка матерых головорезов под командованием тенета, подчиняющегося лишь капитану. Горлорезы смотрели на него с некоторым удивлением – большинство из них были раллиты, бронзово-загорелые, с темными волосами и карими, с томной паволокой глазами, жилистые, подвижные, словно хорьки. Трое иланийцев, с чуть боле светлым загаром, темным золотом волос, сероглазых, но столь же жилистых, как и раллиты. Два уроженца Зарии, рослых, мощного сложения, но на фоне Бернарда смотревшихся не особо внушительно. И полуальв. Обманчиво-хрупкий, с плавными, кажущимися медленными движениями, ростом почти не уступавший Бернарду. Немолодой уже – в гриве тонких рыжих волос половина седые, а на лице глубокие морщины, словно трещины на мраморе статуи.

Полуальв сжал ладонь Бернарда, неожиданно сильно для своего сложения. Полукровки вообще сильны – от альвов они берут скорость и ловкость, от людей силу. Бернард хмыкнул – при желании он мог бы легко превратить ладонь полуальва в месиво из сломанных костей, но желания у него не было. Альв улыбнулся в ответ и отпустил его руку.

- Меня зовут Ваэрк Агрейн. Для друзей – Ваэрк. Ты можешь называть меня мастер Агрейн, потому что я командую ночной стражей, а ты как раз в ней.

- Ладно. Я Бернард Мольд, был сержантом в кондотте деи Риберо.

- Риберо? Астальдо Риберо? – один из иланийцев подошел ближе. – Ха, вы, сукины дети, едва не вышибли мне мозги при Кратте!

- Меня там не было, друг. – Бернард развел руками – Я с остальной пехотой осаждал Лот-Баэн, синьор Астальдо отправился к Кратте с одной кавалерией. Не знаю уж, как парни так оплошали и оставили тебя в живых.

Головорезы захохотали – он был своим, одним из тех, кто дрался в десятках сражений, сотнях стычек, легко проливая свою и чужую кровь и столь же легко шутил об этом. Когда-то дрались на разных сторонах? Ну, теперь, если придется, подерутся на одной стороне. Наемники - это не ополчение или королевские войска, причин для взаимной ненависти почти ни у кого нет.

Бернард почувствовал, что кто-то смотрит ему в спину и, обернувшись, встретился взглядом с тенетом. Тенет смотрел на него как-то страно…

На палубе под кормовой надстройкой ждали своего часа гооворезы, временные соратники Бернарда. Над головой у них разместились пассажиры. Шесть небольших кают и просторный тент, прикрывавший от солнца – для старухи в роскошном, вышитом золотом платье, трех ее служанок, двух телохранителей и нескольких слуг вполне достаточно, даже с учетом того, что одна из кают принадлежала капитану.

Служанки привлекали внимание солдат, матросов и гребцов – две из них были молоды и милы, как и любые молодые девицы, а третья, хоть и разменяла, наверное, четвертый десяток, была диво как хороша собой. Девчонки стреляли глазками в головорезов, поглядывали на полуобнаженных, мускулистых гребцов, поднявшихся на палубу из своего тесного и темного трюма, ахали, когда моряки, рисуясь, взлетали на мачту словно белки. Старшая служанка оделяла вниманием тенета и капитана, предпочитая общаться с ними и показательно не замечая остальных.

Старуха же спускалась на палубу, расспрашивала о том о сем всех подряд. Заинтересовал ее и Бернард – она застала его во время отдыха, когда отстояв свое время в доспехах и с оружием, он смыл пот парой ведер морской воды и стоял у борта, ожидая, когда кожа высохнет, чтобы надеть рубаху.

- Вот это медведь! – старуха подошла, беззастенчиво пощупала его бицепс – Ты глянь, Франческа, у него руки толще твоей талии! Да какие твердые мускулы! Охохо, а шкуру медведю неплохо попортили.

Сухие, унизанные кольцами пальцы пробежались по шрамам на груди и животе Бернарда, он неловко переступил с ноги на ногу.

- Синьора…

- Ко мне принято обращаться матрона, мальчик. – старуха глянула на него так, что Бернард едва не вытянулся как перед каким-нибудь генералом. Похоже, что власть у нее в крови. Старуха улыбнулась, на удивление мило – Откуда ты такой взялся?

- Я родом из Эски, это недалеко от Монгриго.

- Ты не похож на уроженца тех мест.

- Мой был отец с севера, а мать родилась в Эске.

- Эска… Я помню, что Эску сожгли пираты.

- Да, синьора… Матрона. Эску сожгли пираты. Там мало кто выжил.

- И ты подался в солдаты?

- Мне повезло. Думаю, это лучше, чем быть гребцом, золотарем или рабом.

- Эх, Франческа, тебе бы такого разумного мужа вместо твоего Джованни. – старуха толкнула локтем служанку, ту, что постарше.

- Ваша воля, госпожа, я то и не против! – служанка захохотала, глядя на растерявшегося Бернарда. – Он и помоложе будет, клянусь, этому медвежонку нет и тридцати! Да и наверняка у него не только руки большие и твердые! Коль позволите, я сразу же как вернемся отравлю Джованни! А этому красавчику дам приворотное зелье уже сейчас.

Бернард растеряно переводил взгляд со служанки на старуху – не будь здесь старухи, перед которой даже капитан кланялся, как перед королевой, он бы попробовал отшутиться. Но вместо этого дотянулся до рубахи и натянул ее на еще мокрое тело.

- Не бойся, медвежонок, она не умеет готовить приворотные зелья. – старуха веселилась, за спиной у Бернарда хохотали соратники-головорезы.

- Но вы-то умеете, госпожа! – служанка молитвенно сложила руки – Вы же мне не откажете?

Старуха снова засмеялась и, сопровождаемая служанкой, пошла к носу галеры.

- Ну а что, Бернард, если Франческа тебе предложит попить – соглашайся. – сказал Ваэрк. – Глядишь, поживешь несколько лет в любви и согласии, слугой в доме Ранал, пока она не найдет кого покрасивее и не отравит тебя следом за Джованни. – Баба горячая, не пожалеешь.

Бернард отвечать не стал, а вот головорезы в удовольствии позубоскалить себе не отказывали. После этого случая Бернард стал одним из тех, на кого красавица Франческа смотрела с интересом, пожалуй даже большим, чем на капитана и тенета. И, похоже, тенета это задело.

На третий день плавания Бернада подозвал Ваэрк.

- У Джатто лихорадка, ты знаешь?

- Слышал. Жаль его, но я не лекарь и даже советом не помогу.

- Лекарь у нас есть, не переживай. И за остальных не переживай, это не заразная болезнь. Но вот его место в дневной страже придется занять тебе. Вооружайся и на палубу.

- Ладно.

Бернард кивнул и принялся надевать доспехи. Тяжеленная кираса с наплечниками, тассетами и наручами не оставила бы ему шансов, упади он за борт, но других доспехов у него не было, а от привычки воевать в доспехах так просто не избавиться. На пояс он повесил мессер и кинжал, а двуручный меч просто взял в руки. Вопреки названию «команда кормы» его место было на носу, рядом с бомбардой.

Глядя на море он задумался – вопросы старухи всколыхнули воспоминания. Он вспомнил, как на рассвете отец разбудил его и сунул в руку мессер, теперь висевший у него на поясе и приказал уводить мать в горы. Вспомнил, как впервые убил человека – одного из пиратов, попавшихся на пути. И как его ударили сзади по голове, едва не проломив череп.

Вспомнил, как пришел в себя уже вечером – в догоравшем, разоренном городе. Пираты приняли его за мертвеца, немудрено, учитывая, сколько крови из него натекло. Мать лежала рядом – в запале уличного боя ее просто убили. Бернард, стоя над ней, подумал, что так, наверное, даже лучше. Во всем городе и без того не особо большом и многолюдном, тех, кто выжил и не был захвачен в рабство оставались немногие десятки. Родни у него не осталось – отца и брата матери он нашел чуть позже. И, после похорон убитых, отправился в столицу, надеясь наняться на флот и отомстить пиратам.

В столице не нужны были ни моряки, ни солдаты. Столица жила мирно. Впрочем, ему предложили вместо солдата стать золотарем, гребцом на торговой галере, а потом и ему и вовсе встретились работорговцы.

Тогда-то ему и повезло встретить синьора Астальдо Аттери, кондотьера, аристократа, любимца женщин и любителя споров не меньшего, чем его друг синьор Игнасио. Увидев Бернарда, готовившегося отбиваться от тройки «ловцов людей», он отогнал их – хватило окрика и того, что оба, Астальдо и Ингасио, были верхом и при оружии. Горожане попятились, убирая в ножны легкие «городские» мечи, а Бернард остался стоять, сжимая свой тесак, казавшийся неуклюжим.

- Ха, Игнасио, я думал это взрослый мужик, а это совсем еще щенок, правда весьма здоровенный. – синьор Астальдо спешился и подошел ближе. Он был довольно высок, но все равно пятнадцатилетний Бернард смотрел на него чуть сверху.

- А толку? Если б ты не вмешался, это шакалье разделало бы увальня как волки вола.

- Я не вол, синьор, у меня есть и яйца и рога – Бернард приподнял тесак, вызвав у кондотьеров приступ веселья.

- Клянусь, из парня вышел бы толк, если б его всерьез обучить. – Астальдо отсмеялся и хлопнул парня по плечу.

- Черта с два. – Игнасио покачал головой и звякнул золотом в кошельке – Я б поставил десяток золотых, что даже возьмись ты его учить, он и через три года останется увальнем, которого без твоего присмотра зарежет первый же головорез.

- Десять? Три года? – синьор Аттери повернулся к Бернару – Ты ведь шел наниматься в солдаты, парень? Ну так я тебя найму в свой отряд, если не побоишься.

- Чего мне бояться? – Бернард убрал тесак в ножны, хмуро поглядел на кондотьеров.

- Клянусь, он мне начинает нравиться – Астальдо засмеялся. – Того, что я с тебя три шкуры сниму и заставлю умыться кровавым потом, но сделаю из тебя хорошего солдата. Ну и, возможно, тебя убьют, все-таки я командую боевым отрядом.

- Ладно.

- Ладно? Ты даже не спросишь, сколько я буду тебе платить?

- Кормить будете и ладно. Ну и когда выиграете спор, синьор, отдадите мне половину выигрыша.

- Половину выигрыша?

- Тех десяти золотых, о которых говорил тот синьор. Большие деньги.

- Ты разоришься на кормежке, друг, а потом еще и заплатишь мне проигрыш. И в любом случае, кроме игры с железом, тебе стоит научить своего нового солдата считать – даже самый бестолковый копейщик за три года заработает больше пяти золотых. – синьор Игнасио развеселился еще больше.

- Хорошо. – Астальдо протянул руку Бернарду – Я тебя найму и буду платить честные деньги, которые ты заслужишь. Но через три года ставка будет твоя.

- Ладно, синьор.

- С этого дня – капитан. И, раз уж я тебя нанял, как записать в списки отряда?

- Бернард Мольд, капитан.

- Ну, хоть немного он соображает. – синьор Игнасио покачал головой – Но спор я все равно выиграю.

Из власти воспоминаний его вырвал крик матроса с мачты, увидевшего паруса. Навстречу им шла гермиола – легкая галера под флагом Риальто.

- Не бойся, «Медвежонок» - стоявший рядом Марсело, один из раллитов, похлопал его по наплечнику. – Я знаю этот корабль, это Трезубец капитана Норетти.

Бернард не ответил. Что-то ему не нравилось – казалось, что встречный корабль собирается пройти слишком близко.

- Скажи Ваэрку, что что-то не так, пусть поднимает ночную стражу. – Бернард повернулся к Марсело и тут раллит ударил его кинжалом. В который раз его спас рост – Марсело было неудобно бить снизу вверх и Бернарду удалось повернуться, вместо лица подставив под удар наплечник. Кончик клинка все же задел его щеку – поперек старого шрама. Он ударил в ответ – без замаха, просто впечатал латный кулак в лицо Марсело. Почти одновременно на корме раздались крики и пара выстрелов – люди Брацци набросились на своих же, дневная стража принялась убивать ночную. Дежурившие у бомбарды матросы попятились от него, не понимая, что происходит и почему команда кормы убивает друг друга.

- К бою! – заорал на них Бернард – Если галера приблизится – стреляйте!

Он подхватил двуручник и побежал на корму, туда, где предатели, весьма споро добивали своих почти безоружных бывших соратников.

Брацци не видел его в бою, иначе вряд ли отправил бы лишь одного из своих людей, чтобы прирезать «тупого северного бычару». При необходимости «тупой северянин» мог быть весьма стремительным. Возможно ему стоило остаться у бомбарды, чтобы артиллеристы точно выстрелили, но это бы не оставило шансов ночной страже и капитану. Бернард врезался в спины «дневных» словно ядро из пушки. Двуручный меч против сабель и доспехи, куда более серьезные, чем легкие кирасы и шлемы предателей, делали его грозным противником. Двоих он убил сразу – пока его не заметили и на него не насели сразу трое. Еще четверо, во главе с Брацци, дрались с Ваэрком, одним из иланийцев и здоровяками-зарийцами, один из которых едва держался на ногах. Капитан вроде был жив, но рана в живот – это рана в живот, помощи от него не будет.

Бернард считал, что все неплохо, пока не раздался удар и скрежет дерева – гермиола таки пошла на абордаж, а артиллеристы не стали стрелять. Он с трудом удержался на ногах, пропустил удар саблей в плечо, ткнул упавшего предателя в шею выше кирасы и отогнал оставшихся взмахом меча коротко оглянулся.

С приткнувшейся к носу галеры на палубу прыгали люди с оружием. Кое как вооружившиеся матросы и гребцы, наемные, неплохо зарабатывавшие, встретили пиратов, но вряд ли стоило ждать от них решительной победы. Пиратов было слишком много. На помощь ему матросам устремились телохранители старухи – один остался с ней, остальные побежали на нос галеры.

В какой-то момент Брацци, окровавленный, оскаленный словно пес, остановил схватку, чтобы предложить Бернарду тысячу монет золотом за голову матроны Бэлль. Или сдохнуть.

Бернард умел считать – против него, двух израненных телохранителей, Ваэрка и полутора десятка матросов, теснившихся у него за спиной, стояло почти три десятка врагов, из которых семеро были в броне. Шансы выжить казались настолько мизерными, что его понял бы любой. Ему предлагали огромные деньги.

Бернард опустил меч и, когда Брацци радостно улыбнулся и сделал движение вперед, шагнул ему навстречу, всаживая острие двуручника в лицо предателя, под козырек открытого шлема. Тенет пытался защититься, но Бернард был сильнее, тяжелее и бил добрым двуручным мечом. Шансов у предателя не было.

Предложи Брацци в десять раз меньше, он еще мог бы решить, что тенет говорит правду. Но тысяча? Не всякий барон на его родине его отца видит столько денег за год. Да что там, за всю жизнь.

Дальше он защищался, нападал, получал раны, убивал, снова убивал, чувствуя, что сил все меньше, что скоро все для него закончится. Голова гудела от удара по шлему, глаза заливал пот, но он бил снова и снова.

Чертов упрямый северянин, слишком тупой, чтобы знать, когда надо сдаться. Так про него говорил синьор Астальдо и, наверное, он был прав. А потом все кончилось. Нападавшие, те что выжили, попрыгали на палубу своей гермиолы и были таковы. Бернард смотрел им вслед, опираясь на свой двуручный меч, он выглядел грозным, словно выходец из преисподней, но не будь у него меча – упал бы. И, когда галера нападавших исчезла в темноте, он сел на палубу, а потом грохнулся на спину.

Матрона, ругаясь хлеще портового грузчика, обещая все возможные кары виновным, приказала отнести его в ее личную каюту и, после того, как с него сняли доспехи, сама принялась промывать и зашивать его раны. Хоть она и выглядела сухой, сморщенной старухой, руки у нее были крепкие. Двое дюжих матросов держали Бернарда, потому что он уже не особо соображал, что происходит и пытался вырываться. Когда галера вернулась в Ральдо, матрона Бэлль считала, что Бернард спас ей жизнь, а он считал, что она ответила ему тем же и они в расчете. И искренне благодарил старуху, когда его погрузили на носилки и понесли на берег.

Солдатские байки об ученых врачах, которые загонят тебя в могилу вернее вражеской кавалерии не оправдались – лечили его на совесть, без заливания ран кипящим вином и прочих методов, которыми «надо лечить благородных». Госпиталь при университете Ральдо, куда его доставили слуги матроны Бэлль, оказался тихим, уютным местечком, где ему промывали и перевязывали раны, поили какими-то отварами трав. Раз в день его навещала, принося гостинцы и новости Франческа в сопровождении еще одной служанки, молчаливой, немолодой, так и не назвавшей свое имя. Бернард сперва немного опасался принимать от Франчески слабое, но вкусное вино, помня про приворотное зелье, но потом понял, что ничего не меняется – она оставалась просто веселой, красивой женщиной. Видно приворотного зелья матрона ей так и не дала.
На поправку он шел быстро, даже быстрее, чем обычно, чем приводил в изумление старого врача, его лечившего.
«Заживляемость ран как у дикого зверя!» - старик качал головой, осматривая раны, снимая наложенные матроной швы. Повязки накладывал его ассистент, тощий парнишка с вечно недовольным лицом.
А Бернарду было скучно. Если бы не переданная Франческой просьба матроны Бэлль не сбегать, пока врач не завершит лечение, он ушел бы из госпиталя через неделю, а может и раньше.
Через восемь дней Франческа пришла с парой слуг – они принесли новую одежду, которую впору было б носить аристократу, и отличные сапоги. К удивлению Бернарда все это пришлось впору. Франческа, смеясь, сообщила, что мерки она сняла с него еще на галере, пока он лежал в беспамятстве.
- Жаль, что не все померяла. – чертовка посмотрела вниз и снова на него, причем столь бесстыдно, что Бернарда бросило в жар. – Но, увы, и сейчас не до того. Нам бы нужно идти, опоздание непозволительно. А сейчас сядь, мне нужно подровнять тебе бороду.
У госпиталя их ждала карета, запряженная двойкой добрых, крупных коней. Кружившие возле кареты дети, слишком хорошо одетые для уличной швали, уставились на него и с криками «Великан! Великан!» отбежали, впрочем недалеко. Слуги открыли перед Франческой дверь кареты, она забралась внутрь и прикрикнула не Бернарда – чего, мол, ждешь?
Карета грохотала по мостовой, Бернард сидел, развалившись на мягких, обтянутых бархатом подушках и не понимал, что вообще творится. Францеска молчала, глядя в окно.
- Куда мы едем? – поинтересовался Бернард. Он видел, что карета едет по «верхнему городу», куда местная стража пускает лишь достойных, по ее мнению, людей.
-Матрона Бэлль хочет вручить тебе награду за ее спасение. Мы едем в палаццо Ренар. Не бойся, Медвежонок, плохого с тобой точно не произойдет.
- Я думал, что мы с ней в расчете. Она мне по сути тоже жизнь спасла.
- О, милый, матрона Бэлль – одна из совета купеческой семьи, она представитель в сенате Иллени, так как ты думаешь, кто из вас считает лучше и, если уж на духу, чья жизнь стоит дороже?
Франческа положила ему ладонь на колено – скорее успокаивающе, чем интимно.
- Поверь, тот твой удар мечом стоил дорого. Уверена, когда предатель предлагал тебе тысячу золотых, он мог и не врать.
- Тысяча золотых – это плата целому отряду за год.
- Увидишь. – Франческа одобряюще улыбнулась – Мы приехали.

Дворец – а это был именно дворец, а не замок, украшенный скульптурами, сверкающий стеклом многочисленных окон, был огромен. Во всем Бан Валледе только собор был больше этого здания, но, пожалуй, уступал ему в богатстве.
Франческа повела его внутрь. Слуги распахнули высоченные, в два бернардовых роста двери, впуская его в зал. Ему показалось, что в зале сотни людей, но чуть позже он понял, что на самом деле их не так много – зеркальные стены ввели его в заблуждение. Когда они проходили мимо людей, стоявших небольшими группами, разговоры стихали.
Франческа подвела его к стоявшим у дальней стены зала креслам. Не тронам, стоящим на возвышении, как было бы у влиятельных синьоров, которые, бывало, принимали синьора Астальдо и его приближенных, а небольшим, удобным с виду креслам. Сидевшие в них люди, трое стариков, матрона Бэлль и двое мужчин средних лет поднялись.
В зеркале за их спинами Бернард видел, как за ним собираются остальные, молча, словно ожидая чего-то важного. Наверное – подумал он – они хотят узнать подробности предательства Брацци. Еще ищут виновных в нападении.
- Ты Бернард Мольд, солдат и бродяга? – спросил на удивление громким и звучным голосом один из стариков, чья одежда могла б показаться бедной, если бы не тяжеленная золотая цепь на шее и перстни на пальцах.
- Я Бернард Мольд – ответил он, глядя на старика сверху вниз. – Я солдат, это так. Но бродягой я не был уже лет десять.
- Ты честный человек, Бернард Мольд?
- Да как сказать… Случалось мне привирать, бывало, что мухлевал играя в кости, но я не нарушаю клятвы и не предаю тех, кто мне платит. Солдату этого хватает.
Старик ухмыльнулся, морщины у уголков глаз стали глубже.
- Есть те, кому ты верен сейчас?
- Мой прежний капитан, Астальдо Аттери.
- У тебя есть с ним контракт?
- Нет, я ушел из отряда. Но против не го я не буду сражаться, не расскажу его тайн и, если он позовет на помощь – я поспешу.
- Скажи мне, Бернард, есть ли у тебя живая родня?
- Такой, о которой я знаю – не осталось. – он нахмурился – К чему все эти вопросы, синьор?
- Моя сестра Бэлль много говорила о тебе. По ее мнению ты можешь быть полезен нашему дому. Что скажешь?
- Что вы можете нанять меня по старым уговорам кондотты, для честной войны. Я буду солдатом, но не палачом и убийцей. – Бернард попытался скопировать не только слова синьора Астальдо, которые тот говорил при найме, но и интонацию.
Старик засмеялся, показывая на удивление здоровые зубы.
- О, тут я тебе верю. Я знаю Астальдо Аттери. Помню его моложе тебя, но уже тогда он был наглым щенком, считающим свою честь дороже золота. Я удивлен, что с таким подходом он прожил достаточно долго, чтобы вырастить свору таких же щенков.
Бернард промолчал, удержался даже от того, чтобы стиснуть кулак.
- Что ж, я спрошу тебя, Бернард Мольд. Спрошу всерьез, без шуток. Моя сестра хочет, чтобы ты стал частью нашей семьи, чтобы ты, что пришел как чужак, остался сыном и братом. Ты готов войти в наш дом, служить ему честью и правдой, почитать старших и защищать младших?
- Я… - Бернард удивленно уставился на старика, потом перевел взгляд на матрону Бэлль, вздохнул и ответил – Не думаю, что я этого достоин. Я сражался с пиратами честно, но я бы сражался с ними и не будь там матроны.
- Тебе предложили за нее немалые деньги, ты отказался.
- Я был уверен, что сукин сын Брацци врет. Никто столько не платит.
- Но ты отказался. И сражался за меня. – матрона подошла ближе. – Я желаю усыновить тебя, медвежонок.
- Возможно он считает наш дом недостойным себя – вкрадчиво предположил один из мужчин помоложе, тот, что стоял за спиной старика.
Бернард помотал головой, за спиной у него кто-то хихикнул. Этого хватило – как маленький камушек может стронуть лавину, так смешок вызвал взрыв хохота. Когда зал снова затих, старик протянул руку и тот, что говорил о «недостойном доме» вложил в нее золотую цепь.
- Опустись на колено, сынок. Или уйди отсюда, чтобы никогда не вернуться.
Бернард посмотрел на матрону Бэлль и та едва заметно кивнула и улыбнулась. А он вспомнил свою семью, ту, что похоронил в каменистой земле близ Эски. И, глядя в глаза старухе, медленно опустился на колено. Впервые за долгие годы в горле у него стоял ком, а на глаза наворачивались слезы.
- Я, Альтео Ренар, глава этого дома, нарекаю тебя, Бернард Мольд, своим сыном. – он надел на шею солдата цепь, положил ему руки на плечи и поцеловал в лоб – Встань, Бернард Мольд Ренар, встань моим сыном и займи место за нашим столом.
Он отступил назад и Бернард с некоторым запозданием вскочил, едва не поскользнувшись на полированном мраморе.
- Похоже, что Хиннар теперь не самый большой и глупый брат. – сказал кто-то за его спиной и Бернард понял, что в новой семье он совсем не желанный ребенок. Он медленно обернулся и встретился глазами с девушкой, настолько красивой, что это казалось невозможным. Она смотрела на него словно на блохастого, плешивого пса, которого в дом приволокли неразумные дети.
- Ему предлагали за мою голову тысячу золотых, милая. – матрона Бэлль, приблизившаяся неслышно и незаметно, прикоснулась к его руке, вырвав его из волшебного оцепенения – Но он ответил ударом меча. Теперь он один из нас, хотя и не ждал этого. Стоит ли называть его глупым?
Красавица фыркнула, словно кошка и, склонив голову перед матроной, ушла прочь. Бернард провожал ее взглядом, едва сдержавшись, чтобы не уронить челюсть.
- Вздорная девчонка. Моя правнучка, Энид. Смотрю на нее и словно гляжусь в зеркало лет пятьдесят назад. Если ей повезет с мужем, который выбьет из нее немного дури, вполне может статься, что из нее выйдет толк. – матрона похлопала Бернарда по руке. – Что скажешь, внучек?
- Ради того, чтобы ее увидеть, стоило убить хоть три десятка ублюдков, миледи… Простите, синьора.
Матрона рассмеялась:
- То есть она тебя впечатлила больше, чем тот факт, что ты теперь один из Ренаров?
- Простите, миледи, я, видно, еще не понял. Миледи Энид права – я не самый сообразительный в этом дворце.
Матрона Бэлль повела его по залу, перед ним мелькали десятки лиц, на него смотрели, оценивали, прятали или не прятали презрение, интерес. С некоторым удивлением он понял, что пара дам смотрели на него с откровенной похотью, а один из мужчин с плохо скрываемой ненавистью. Возможно, что войти в Дом было не таким уж и благом, как считалось….
С матроной пытались говорить о делах, но она отмахивалась, назначая встречи или не назначая. Бернард понимал, что эта сухонькая старушка обладает, оказывается, огромной властью. Он таскался за ней, понимая, что уже не в силах запоминать новые имена и лица. Все равно перед глазами стояло только одно лицо. Он встряхнул головой, пытаясь развеять это наваждение.
- Демоны, этот новый братец мне нравится. – к ним подошел молодой, так и пышущий здоровьем и силой мужчина, лишь немного уступавший Бернарду ростом, но заметно более грузный – Я тот самый Хиннар, которого так остроумно поминала кузина Энид. Бабушка Бэлль, позвольте я его у вас украду?
- Как раз хотела тебя об этом попросить. – матрона кивнула. – После пира позаботься, чтобы он ни в чем не нуждался. Покажи ему дворец, город и что там интересует вас, мальчишек. Через пару дней приведи его ко мне. Постарайся за эти два дня не загубить его репутацию. Бернард, внучек, отправляйся с этим шалопаем. Когда он приведет тебя ко мне снова, я пристрою тебя к делу, найду тебе достойное занятие. Пока – развлекайтесь….

* большая благодарность Льву Мышику за добровольную и безвозмездную редактуру и советы по улучшению отрывка с поединком.