Медвежий Угол

Глава первая.

- Кайф! – Ленка от души попрыгала на роскошной, зеркальной кровати. И ее отражения скачут за компанию. Целая банда веселых, счастливых Ленок. – Мой мася – просто отпад!

Весь прочий антураж спальни тут под стать – алые бархатные шторы, одна стена – сплошь зеркальная. Как и высокий потолок.

На месте нынешнего Ленкиного «Маси» Юлька постеснялась бы отражаться в зеркалах во всех видах и позициях.

Одно дело, если ты - стройно-фигуристая Ленка с ее 100-60-90 сверху вниз. Красивая, юная, упругая Ленка.

И совсем другое – если немолодой, дряблый мужик за сорок, с пузом под беременного мамонта и рыхлыми боками.

Но Ленка пояснила, что мужики насчет этого вообще не парятся. Это же не провинциальные первокурсники из общаги, постеснявшиеся выбраться из-под одеяла в присутствии нагло ввалившейся утром воспитки со скандалом. Хоть первокурсники как раз внешне были в норме.

А взрослые «пожилые» мужики видят не себя, а только то, что рядом. Роскошные формы юной красотки, к примеру.

Да и разница в статусе с лихвой компенсирует недостатки лица и фигуры. По их мнению. Если и статус, и недостатки — их.

- Ты, кстати, могла бы устроиться не хуже. У тебя всё при всём. Конфетка! Хоть ты и упорно пытаешься это «всё» убрать. И превратиться в жилистое нечто — без намека на формы. Подруга, взрослей уже и переходи на фитнес. Спорт может быть и красивым.

- Фитнес – не спорт, - мягко возразила Юлька.

Ленка резкости не заслуживает. Их дружба проверена огнем, водой и даже медными трубами. Теперь, когда у Ленки если не всё, то многое «в шоколаде», а Юлька была и остается нищей студенткой.

- Фитнес – красота.

Угу. И потому крупной девчонке-тренеру недавно посоветовали добрые знакомые «заняться спортом». Ну, «чтобы похудеть».

Ведь настоящая спортсменка — это та, что качает пятую точку и сидит на жесткой похудательной диете. Это всем известно.

- Ладно, фитоняша. Рассказывай, когда вернешься.

- В середине августа. Мася еще должен и свою старуху свозить... ну, ты понимаешь. Но сначала – только он, я, море, текила...

- Горячие приморские парни, - поддела Юлька.

- Да ты что? - возмутилась Ленка. И лишь наполовину в шутку. - Я – честная и верная любовница. Как Вероника.

Угу. «Честная куртизанка» - Ленкин любимый фильм. Наравне с «Красоткой».

На самом деле крутит симпатичным, подкачанным хвостиком Ленка и правда редко и осторожно. И уж точно – не на море, где все на виду. Был у нее как-то лихой байкер один с крутыми наколками... и поэт один вихрастый с универского литотделения был. Но – никто и никогда с Ленкиной группы. И даже с факультетской параллели. Комар носу не подточит. И по доброте душевной не настучит.

На это Ленке ума всегда хватало. Как и дружить с отличницами. Так можно не слишком париться сначала с уроками, потом с лекциями. И теперь легко и приятно двигаться в сторону будущего диплома.

Отличницам с ней повезло. Ленка никогда не умела дружить только в одни ворота. Для популярной девчонки у нее на редкость доброе сердце. И щедрая душа.

Может, и пузатый «Мася» нашел у нее не исключительно юность и красоту. Но вряд ли. Чем-то иным женатые «Маси» не заморачиваются. Да и холостые – тоже.

- Тебе точно ничего не нужно? Денег? Купон на скидку в автошколу? Абонемент в фитнес? У меня одиннадцать занятий по скидке пропадает.

- Давай сюда, я Зинке передам. Она давно хотела, но не на что. А автошкола мне пока — зачем? Таксерить по вечерам всё равно не на чем, а там предпочитают со своими «тачками» брать.

- Бассейн еще бери – это точно тебе. Он до десятого августа – успеешь вернуться и использовать. Плавать ты любишь, уж это я знаю.

Да. Еще с тех пор, как они вместе через ближайший тощий лесок бегали на озеро. И в мае и в сентябре еще и грелись потом у костра. А что взять с холодной воды?

- Давай...

- А денег? - лучшая подруга прищурилась. - Честно отвечай! Давай, смотри мне прямо в красивые глаза и честно ври: нет, Лена, у меня дядюшка-миллионер из Техаса только вчера нарисовался.

- Нет. Только родня моего мелкого из северных лесов.

- Слушай, ты, может, обидишься, но я всё равно скажу: ты не обязана. Вот не обязана – и всё. Это не твоя вина. И ответственность - тоже не твоя.

Иногда Ленка включает старшую подругу. Еще с тех пор, как узнала, что Юлька пошла в школу шестилеткой. И на год-полтора младше всех одноклассников.

- Лен... Вина – действительно не моя, - вздохнула Юлька. – А вот ответственность – моя. Мой младший брат.

- Он жил под твоим присмотром? - напирает Ленка. - На соседней койке в общаге, может быть? Юль, ты никак не могла на него влиять. Ты видела-то его даже не каждые выходные.

Юлька закусила губы. Ленка просто забыла. Первый почти год речь вообще не шла ни о каких выходных.

Они просто не виделись. Каждый считал, что другой его предал. Что другому сейчас лучше.

И, наверное, до конца эта трещина так и не срослась. Как плохо сложенный тройной перелом.

- Я его почти на год бросила вообще одного. Когда была ему нужна больше всего.

- Ты бросила? Я не поняла: ты что, его мать? Тебе самой было всего пятнадцать.

- Целых пятнадцать, Лен, — тихо поправила Юлька. - А Леньке было тринадцать. Всего.

- У вас так всегда было с самого начала. С твоего первого класса точно. А может, и с детского сада еще. А то я не помню? Тебе – всегда уже, ему – еще. Большая Юля и маленький Леня.

- Так бывает, когда в семье кто-то старше. Лен, детство – это детство. А я... я возилась с собственными обидками. Я считала, что у Леньки всё отлично, а вот у меня – паршиво. Что я мотаюсь по общагам, считаю копейки, терплю вечные закидоны наших воспиток с комендой. Дрожу, что меня вышвырнут в любой момент на улицу - да хоть за пыль под кроватью. Или за то, что нам постельное белье в старых пятнах подсунули и на нас же теперь это вешают. Живу вся такая позабытая-позаброшенная, сплю на продавленной койке с насквозь проржавевшими пружинами. На которой еще моя бабушка спала бы, если б жила там же.

- Так это же всё – правда. И коменда у вас – конченая крыса. И воспитки в чужом белье в шкафах роются – грязное, видишь ли, ищут. И комната у вас была на четверых. И койки – старые, с железными ржавыми пружинами. И матрацы эти еще наши бабушки пятнами уделали. И не подушка у тебя там, а блин тощий. И тебе еще год так жить.

- Не-а, у нас уже комнаты по двое. Мы теперь – выпускной курс. И я – совершеннолетняя. Но сначала я упорно злилась, что у Леньки в это время есть горячий обед, мягкая койка, что зимой у него не ледяные батареи, стена у окна не обмерзла, иней по спинке кровати не ползет, и разрешено включить обогреватель. Что он живет в теплой комнате, куда никто не войдет без спроса. А у нас – холодрыга, жрать охота и одна остаешься разве что в сортире. Да и то к нему обычно уже очередь выстроилась.

- Так это всё – правда.

- Только с одной стороны. А с другой – у меня была куча друзей, театралка, хор, шахматы, айкидо, библиотеки и танцульки. А у Леньки – угол в бабкиной квартире, проблемы в новой школе (он же там новичок) и бабка, шпыняющая за любой промах, за каждую секунду отдыха. И это у меня были свободные деньги. А Ленька даже на батарейки для мышки выпрашивал.

- Понимаю.

- Нет. Ленька мог даже считать, что мне повезло больше.

- Что она от тебя отказалась? Когда тебе черт-те что грозило? Тогда он – идиот.

- Нет. Он мог так решить.

Если бы больше никто не пострадал.

Если бы речь шла только о ни двоих. О старшей сестре и младшем брате, оказавшихся в разных местах и в разных условиях.

Леньки там не было. Ему объяснили просто: сестра его бросила. Оставила на произвол судьбы. Сбежала со своим парнем-бандитом. Скрылась от проблем. И от младшего брата заодно.

Неважно, что Димка никогда бандитом не был. Почему Ленька не должен был поверить бабушке? Она-то его не бросала.

И некому было брата переубедить.

И он не брал трубку. И в соцсетях закинул Юльку в черный список. Почти на год.

Да и потом... лишнего не говорил.

И потому Юлька считала, что у него всё отлично.

Но теперь от горькой правды никуда не денешься: Ленька пропал. Удрал из дома.

Точнее, из временного места проживания.

Дома у них обоих нет уже больше трех лет.