Меж двух миров. Книга 1

Очередная выбоина дёрнула моего «китайца» вбок, так что внутренности описали пируэт, и к горлу подкатил комок дурноты. Треклятый драндулет! И говорили же друзья: «не жмись, возьми что-нибудь по «параллельке» или «трёхлетку» какую, немца там, японца…», - так нет же, доверился нашим товарищам из Поднебесной, вот и приходится теперь приспосабливаться ко всем тонкостям азиатского автопрома. И ладно бы дело ограничилось краской, запузырившейся зимой от лютой московской реагентики, и шут бы с ней, с подвеской («притрётся, новая просто» - уверяли продаваны из автосалона. Ага, два месяца притирается), от которой потихоньку ссыпался в трусы позвоночник… Но что прикажете делать с «умной» системой контроля дороги, которая живёт своей жизнью и так и норовит сбросить чудо коммунистического автопрома в кювет?

«Тре-е-е-еньк, вам поступил звонок» - заголосил автоматический помощник, и, не успел я сбросить вызов (а вызов от шефа в вечер пятницы ничего хорошего не сулил), как машина подлетела на кочке и система автоматически нажала «принять».

-Васян, здорово, коль не шутишь! – Громыхнул на весь салон Виктор Павлович.

-И вам не хворать. – Устало протянул я.

-Смотрю, из Бологого выехал. Отлично! Будь другом, сделай крючок до Пискарёва – пакетик нужно забрать важный у одного человечка. А я уж не забуду…

«И пусть аккуратнее с шубкой там» - послышался на заднем фоне писклявый голосок.

-Так я это, шеф, уже смену закрываю. – Попытался отбиться я, уже вводя вторую точку на навигаторе. Блин, лишние сто шестьдесят километров совсем не улыбают.

-Да брось ты. Ну, вернёшься заполночь, так дам отгул… Не завтра! Но дам, за мной не заржавеет.

-А я что-то голоса вашей благоверной не признал. Настасья Петровна, привет Вам, богатой будете!

-Но-но, ты аккуратней на поворотах. – В голосе шефа одновременно прорезались нотки страха и злобы. Ещё бы – «Ледоход Анастасия» кого угодно перемелет, а уж если застукает наша мегера малохольного Палыча с очередной студенточкой…

-Всё понял, шеф. Доставим в лучшем виде, и днём, и в сумерках, и… [в час ночной – девиз кампании]

-Молодец, Васян, координаты человечка сброшу. Отбой. – Прервал Виктор Павлович сочинённый им же слоган нашей курьерской доставки и отключился.

Вот так, год за годом, и проходит моя рабочая круговерть. Грустно, но поневоле нет-нет, да и задумаешься – а у других оно как? Неужели я один в свои неполные тридцать восемь вот так катаюсь всю неделю с благой мыслью о пятнично-вечернем пивке, стараюсь хоть как-то обжиться в огромной Москве, и из всех развлечений у меня – пара ночных «каток» в «Контре», да редкие посиделки с друзьями… Ну, читаю ещё всякую фигню, чтоб время скоротать, не загружая головы. Ещё и китаец этот…

Поворот на просёлочную дорогу дался моему «дракону» тяжело, о чём автоматический помощник оповестил, включив и тут же выключив с писком систему контроля полосы. Ну да, не для наших дорог та система делана, вот и радио само включилось.

Смеркалось, и по обеим сторонам дороги редеющие тополя с пышными для весны кронами уступали места молодому берёзняку и огромным зарослям борщевика, а радио разливало по пустой полосе знакомую всем бродягам мелодию – гимн дальнобойщиков. В такие редкие моменты мне, признаться, нравилась моя жизнь. Да, скучная, да, без каких-либо приключений и с туманными перспективами, но всё же… Как бы это сказать – эх, накатывает на природе. И приятная ностальгия по прожитым годам, и общее умиротворение. Даже детдомовское нелёгкое детство, даже многочисленные неудачи с барышнями, что часто донимают бессонными трезвыми ночами, да что уж, даже нынешнее самовосприятие в лице рядового клерка на побегушках – всё отходит на второй план, а перед собой видишь ровную дорогу, уходящую вдаль, а из колонок играет «Там, где-то далеко есть земля…», и веришь, что она действительно есть, эта земля, и она ждёт тебя, чтобы принять в свои тёплые объятья.

Прямо надо мной небосвод прорезала яркая вспышка и тут же грянул металлическими раскатами гром. «Странно, вроде на небе ни тучки» - подумал я, и тут же радио заворчало помехами. «Ну что ты будешь делать, а так хорошо ехали…» - начал возмущаться я, но не успел закончить внутреннюю тираду, как спереди, прямо перед машиной, в накатанную пыль дороги ударил иссиня-чёрный столб.

Машину повело и, не успел я среагировать, как моя двухтонная махина взмыла в воздух от ударной волны, и лобовое стекло, вспучившись, отлетело прочь. Удар! И голову будто сжали тисками, а перед глазами замелькал калейдоскоп всех цветов и оттенков.

Очнулся я уже в придорожной канаве от дикой боли в руке. Пристёгнутый, я висел вверх тормашками, и отяжелевшие руки бессильно разлеглись на промятом потолке авто. Похоже, дал течь аккумулятор, потому что первое, что я увидел, раскрыв глаза, была моя покрасневшая, в ручейках крови, рука, от которой шёл еле заметный дымок.

Действовал я скорее на панике, чем движимый разумом, и пришёл в себя только очутившись на траве близ разбитого авто. И тут же передо мной встал вопрос, пришёл ли я в себя до конца или всё ещё прибываю в беспамятстве, потому что, стоило мне вздохнуть от боли во всём теле, как ещё один «небесный столб» воткнулся в землю буквально в паре шагов, и меня отшвырнуло назад.

Дальше всё происходило, как в тумане. Онемевшие конечности отказывались слушаться, чувства подвели, и я словно висел в воздухе, полностью дезориентированный. Единственным источником информации были мои охреневающие от всего происходящего зенки, которые, наверное, выкатились из орбит на повёрнутой набок голове, и то, что открывалось перед ними, иначе как галлюциногенным бредом назвать было сложно.

Две огромные воронки, одна в метре от другой, пылали синим пламенем, которое закручивалось в единый огненный смерч, что доедал остатки моего «китайца». Внутри разверзшейся стихии кипела яростная борьба, и в схватке сошлись две огромные фигуры, которые сложно было назвать людьми, скорее, они напоминали джинов из восточных сказок. Полупрозрачные, с источающими пламя подобиями ног, они вились друг вокруг друга, и фантастический чёрный огонь плясал внутри бестелесной оболочки каждого где-то на уровне груди.

Это продолжалось всего пару мгновений (так мне кажется, ибо воспалённому мозгу веры нет), пока один из джиннов не поглотил другого, закружив противника в каком-то совершенно безумном вихре. Раздался хлопок, а окрестности окатило жаром так, что я взвыл от боли. Лицо запылало, а глаза, казалось, вот-вот полопаются.

Я сжался в комок и завыл от отчаянья. Последним, что я запомнил, была вспышка дикой боли на запястье обожжённой правой руки, и непонятная эйфория после, будто обессиленный организм вдруг накрыла чудесная пелена, дарившая покой и комфорт. «Мчится тихий огонёк твоей души…» - пропело напоследок радио, и я отключился.