Меж миров

Мавна кралась в ночи к болотам. Под ногами шуршала прелая листва, влажная после дождя трава холодила щиколотки, отчего кожа покрывалась неприятными мурашки. Подол шерстяного платья пришлось приподнять, чтобы он не намок.

Над головой замерла луна. Каждый раз посматривая на нее, Мавна представляла, что это око некого божества, которое с любопытством следит за ней.

Мавна боялась лишний раз вздохнуть. Казалось, что выпусти она напряжение из тела, то рухнет от страха прямиком на знакомую тропу и не двинется больше с места. Поползет обратно в теплую постель вместо того, чтобы узнать правду – жив ли Раско? Есть ли хоть капля надежды на его спасение.

Деревня осталась позади, скрылась за высокой ежой. Только тын щерился темным силуэтом за спиной и был единственным ориентиром в этом туманном мирке.

Мавна выдохлась от бега и остановилась отдышаться. До болот осталось немного. Около ста шагов. Девушка уже уловила терпкий запах багульника вперемешку со сладковатым ароматом кувшинок.

Было тихо. Лишь завывания ветра над полем и ее рваное дыхание нарушали эту мрачную тишину.

Мавна выпрямилась и огляделась по сторонам, прижимая к груди цветастый платок со спрятанными в нем вещами для особого обряда. Именно ради обряда девушка рискнула пойти на болота в полночь. Ради Раско.

Она сглотнула и шагнула в молочный туман. Сырой воздух стал плотным, забился в нос, запутался в каштановых волосах девицы. Одежда вмиг стала влажной, прохладной. Мавне казалось, что она идет под водой.

Туман расступился перед ней и выпустил к болоту. От топи веяло осенней прохладой. Резкий порыв ветра пронесся над водной гладью, всколыхнул рогоз, поднял легкую волну, которая с тихим плеском лизнула кромку берега, и тронул край платья девушки.

Мавна поежилась и сделала неуверенный шаг вперед.

Она опустилась на колени и дрожащими пальцами начала развязывать узел на платке, попутно вспоминания слова призыва, коим ее научила гадалка с ярмарки.

Если бы не случай на ярмарке, Мавна бы ни за что не пришла на болота. Даже Купава не знала, куда отправилась ее подруга.

- Эй, Мавна, опять приуныла? – Купава ткнула ее локтем в бок и улыбнулась.

Мавна вновь погрузилась в печальные думы о Раско, изо дня в день ощущая безмерную вину перед ним и перед родителями. Эта вина камнем давила на плечи, заставляя прятать глаза от встречных взглядов деревенских, буквально кожей чувствуя их осуждение.

Купава говорила, что ей кажется. Кому есть дело до чужого горя? Мавна вроде понимала, но вина не уходила и продолжала жить рядом, отдавая полынной горечью в душе.

- Все хорошо, - соврала Мавна и выдавила из себя ответную улыбку.

Сегодня они бродили по пестрым торговым рядам в Берёзье. Отец Мавны приехал на торги, заслышав новости о ярмарке, чтобы продать побольше хлеба.

Мавна с Иларом с утра до вечера пекли хлеб, пироги, пышные караваи. Печь пыхтела жаром, отчего заслонка раскалялась докрасна, что даже через рушник жгло руки.

На рассвете отец отнес товар к телеге, после велел Илару присмотреть за лавкой, а Мавну поторопил занять место рядом с накрытыми лотками свежей выпечки. По пути они подобрали заспанную Купаву и двинулись по тракту к Берёзью.

- Ты не умеешь врать, - закатила глаза Купава. – Смотри! – Подруга дернула ее за рукав и потащила к цветастому шатру. – Кажется, что там гадают. Точно!

Занавес из алых бусин дрогнул и из шатра показалась довольная женщина. Она пригладила волосы и осмотрела в руках пучок трав. Чему-то радостно улыбнувшись, женщина растворилась в гудящей толпе.

- Ты веришь в эти россказни? – Мавна удивленно приподняла брови.

Девушки остановились напротив входа из сверкающих бусин. На ветру они бились друг об друга и приятно позвякивали.

Ткань шатра вблизи выглядела выцветшей. Красный оттенок размыло до бледно-оранжевого, зеленый также потускнел, а белые полосы, наоборот, посерели и оказались забрызганы осенней грязью.

Мавна скривилась. Ей не хотелось заходить туда, но Купава уже толкнула ее в спину, и девушка буквально ввалилась внутрь.

Она выдохнула и осмотрелась. Глаза медленно привыкали к темноте.

Шатер был разделен с помощью занавески на две части – что-то вроде сеней для гостей и комната самой гадалки.

Возле края шатра стояла низкая кривоногая лавка, под которой валялись пыльные бутылки из-под вина. Чуть поодаль расположился фиолетовый сундук с позолоченной окантовкой и ручками по бокам. Впрочем, на этом убранство заканчивалось.

Мавна положила ладонь на пояс, где у нее висела мешочек с деньгами. Не хотелось бы, чтобы ее обокрали.

Бусины в очередной раз звякнули, впуская Купаву.

- М-да, как-то уныло. Не находишь? – заметила она.

- Ты ожидала, что нас здесь встретят танцующие упыри или волки? – хмыкнула Мавна, поглядывая на подругу.

Купава недовольно дернула плечами.

- Кто пойдет первым? – Занавеска распахнулась и перед ними предстала смуглая старушка. Седые волосы выбились из-под яркого платка. Золотые браслеты с бусинами и монетками напевали свою звонкую песню при малейшем движении женщины. Черные глаза внимательно впились в Мавну, отчего она шагнула назад.

- Кто первый? – повторила гадалка. – Может, ты красавица? – пытливый взгляд переместился на Купаву.

Подруга кивнула и, не боясь, последовала за женщиной-райхи.

Мавне оставалось только ждать, поэтому она опустилась на лавку и прислушалась к голосам за перегородкой.

- Кого сердце просит, скоро ответит тебе любовью.

«Илар что ли? – мысленно усмехнулась Мавна.

Спустя некоторое время вышла Купава. Ее глаза блестели, как от лихоманки, щеки раскраснелись, отчего она стала еще прекраснее.

- Ну? Что сказали? – с нетерпением спросила Мавна.

- Да так, - размыто ответила подруга и ее губы изогнулись в хитрой улыбке. – Замуж выйду скоро.

- Тоже мне новость, - фыркнула Мавна и подошла к занавеске, не решаясь пройти дальше.

- Входи, не топчись на месте, не зли духов, - донесся до нее скрипучий голос старой райхи.

Мавна осторожно приоткрыла занавеску и, смущаясь, подошла к круглому столу, что был укрыт черным платком. На столе девушка заприметила две тонких свечи, переплетенных между собой. Они чадили, разгоняя своим слабым светом полумрак, и восковые капли стекали на старинный тяжелый подсвечник в виде чьей-то когтистой лапы. Мавна увидела потрепанную колоду, которой тут же коснулись заскорузлые пальцы гадалки.

Она начала ловко перетасовывать карты, которые приятно зашелестели, словно приглашая на представление, и Мавна опустилась на стул.

- Меня зовут Лачи, - представилась райхи. – Я кочую со своим народом из города в город. Рассказываю людям об их судьбах. Поведаю и тебе о твоей судьбе, дитя. Конечно, если ты желаешь этого.

Цепкие черные глаза пригвоздили Мавну к месту. Она быстро закивала, надеясь на то, что все быстро закончится, и они с Купавой потом посмеются над этим. Девушка снова вспомнила о деньгах и сжала мешочек в ладони, ощущая, как отчеканенный край монеты впивается в кожу.

- Не нужны мне твои деньги, дитя. – В уголках глаз собрались кривые морщинки, в черноте радужки мелькнул огонек свечей.

- Вы гадаете задаром?

- Нет, - замотала головой женщина, и ее крупные бусы на шее и браслеты на запястьях зазвенели вслед за ответом. – В основном, я забираю ненужные чувства человека – безответную любовь, тоску, смертельную хворь…

- И что вы делаете с этим? – перебила Мавна.

- Я их меняю на силу, чтобы видеть будущее, - размыто произнесла гадалка.

- Вы их кому-то отдаете?

Женщина согласно кивнула.

- Духам. Они любят питаться людскими эмоциями. Это для духов тоже сила.

- Что это за духи? – не унималась Мавна. – Где они живут?

- Везде. – Лачи начала ловко извлекать из колоды карты и раскладывать их в ряд перед девушкой.

Мавна смотрела на королей, дам, валетов, смешанных с мелкой мастью, и не понимала, что там скрыто, за этим символами. Неужели ее жизнь?

- Терзают тебя печали, дитя, - процедила Лачи. Ее пальцы порхали над картами, словно она стягивала невидимую паутину с них и в тонких нитях паутины скрывалась вся суть Мавны. – Вижу, потеряла ты дорогого человека. Ох, совсем ребенка.

Гадалка вдруг замолчала и сощурилась. Она вглядывалась в карты, стараясь понять то, о чем они ей говорили.

- Что-то странное с ним, - протянула Лачи. – Не понимаю. – Черные глаза бегло скользнули по лицу девушки и снова вернулись к картам. – Он вроде жив. И в то же время мертв.

Мавна затаила дыхание. Вся ее боль, как опара, поднялась из грудной клетки и застряла где-то в горле. Она боялась вздохнуть. Боялась, что удерживаемые внутри слезы хлынут наружу и затопят этот маленький пестрый шатер.

Они все утонут в ее боли.

- Ребенок шагнул за границу миров. Попал туда, где живут мертвые, но сам он спит и его душа мечется, страдает.

- Получается, что Раско все-таки жив? – прошептала Мавна. Говорить в полный голос не получалось. Она схватилась за горло.

- Его состояние пограничное, - серьезно сказала женщина, тыча в карты. Ее седые брови сошлись на переносице, уголки губ опустились и нос заострился. Мавна подумала, что Лачи похожа на ворону, того гляди худые руки обернутся крыльями. – Я не знаю, жив он или мертв.

- Что я должна сделать? Как мне узнать? – Мавна сделает все, хоть войдет в пекло, хоть босиком пройдет по битому стеклу, лишь бы вернуть былое счастье в их семью.

Лачи цокнула, задумчиво взглянула на девушку и поднялась со стула. Она направилась к сундукам.

Вскоре на столе появился ворох разных склянок и старый нож с треснутой рукоятью. На лезвие Мавна увидела мелкие ржавые пятна.

«Надеюсь, это не кровь» - промелькнула мысль.

- Теперь слушай меня внимательно. – Лачи подцепила ее подбородок пальцами и прямо посмотрела в глаза Мавне. – В полную луну тебе нужно прийти на то место, где сгинул ребенок. Как вышла за ворота, то назад больше не оглядывайся, чтобы не подхватить нечисть. Иди только вперед. Как придешь, зажги свечу. В горшок скроши бессмертник, он призывает духов, полынь, она защитит тебя от пограничной нечисти. Травы раскури, чтобы запах их призвал того, кого нужно. После брось хлебные крошки и сбрызни это все своей кровью. Плоть режь ритуальным ножом.

- Этим? – Мавна указала на старый нож, и гадалка кивнула. – А я гнилокровием не заражусь?

Женщина отстранилась от нее и хмыкнула.

- Не от гнилокровия тебе суждено умереть, дитя.

Лачи взяла со стола две склянки и протянула Мавне. В одном бутыльке жидкость была желтой и в ней плавал чей-то глаз с узким зрачком, чем-то напоминающий змеиный. Во второй, плавала чешуя.

— Это, - гадалка указала на снадобья, - тоже выльешь в горшок. Они призовут пропавшую душу. Если ребенок умер, то он заговорит с тобой, скажет, чтобы не искала боле его. А если жив, то промолчит или будет плакать, тянуть руки. Главное, не заходи в воду.

- Что мне делать потом? Как его найти? – выпалила Мавна.

Ее колотило. Закуток Лачи прыгал перед глазами.

Гадалка вновь обратила внимание на карты и указала на двух королей – один трефовой масти, другой – бубновый.

- Они тебе помогут.

- Кто? – не поняла Мавна.

От свалившихся на нее новостей, она плохо соображала и пустым взглядом уставилась на карты. Ей вдруг представилась картина, как Лачи взмахом руки превращает бумажных королей в настоящих, и они с мечами наперевес бросаются в болота за Раско, а Мавна, смущаясь и размышляя, кому отдать поцелуй, поджидает их на берегу.

Лачи легонько треснула ее по лбу. Девушка нахмурилась и отодвинулась подальше от наглой райхи.

- Мужчины, - произнесла Лачи. – Карты говорят, что два короля приведут тебя к брату. Короли знают путь к нему. Они вот-вот встанут на твоем пути, но один из них будет непрост и возможно предаст тебя.

- Как я пойму, что один из них тот, кто поможет мне? – окончательно запуталась девушка.

Лачи пожала плечами.

- Сердце слушай, дитя. Оно у тебя чистое, - немного смягчилась гадалка, но вскоре вновь стала серьезной. – Слушай и запоминай слова призыва. Это важно.

Мавна не помнила толком как вышла из шатра. Она совсем забыла о Купаве, об отце, о ярмарке.

В сумке позвякивали склянки, напоминающие о том, что все случившееся в шатре оказалось не сном. У нее действительно появился шанс спасти Раско. Или отпустить…

Ноги несли ее куда-то вперед. В какой-то момент Мавна удивилась, что оказалась на площади. Она остановилась на перекрестке, стараясь вспомнить как пройти к торговым рядам.

Уже смеркалось. Первый месяц осени был на удивление теплым. Солнце клонилось к западу, опаляя мощенную дорогу последними золотыми лучами. Мавна залюбовалась разлившейся по улицам охре, преобразившей Берёзье в этот час.

Со спины раздался оглушительный топот, чей-то крик и ругань. Мавна оглянулась и завизжала, когда вороной конь встал на дыбы перед ней и громко заржал.

Она упала, ободрав ладони, и зажмурилась, с ужасом ожидая момента, когда ее затопчут. Вот и помогла Раско. Как можно быть такой неуклюжей и рассеянной?

Момент позорной смерти продолжал оттягиваться. Мавна приоткрыла один глаз, чтобы оценить обстановку, и тут ее кто-то схватил за локоть и помог встать.

- В порядке? – раздался мужской голос. Владелец этого голоса был раздражен. Мавну накрыло волной чужой неприязни.

- Да, - выдохнула она, наконец, решаясь взглянуть на незнакомца.

Первое, на что девушка обратила внимание, черные пронзительные глаза. Холодные, колючие. Левый глаз имел необычную особенность – белый проблеск на черной радужке.

Мужчина произнес короткую фразу на незнакомом языке, но Мавна и так поняла, что эта была брань. Слова звучали резко, как острым ножом, резали слух.

Незнакомец вернулся к коню и похлопал его по шее, успокаивая. Животное фыркало, часто переступало с ноги на ногу. Мужчина бросил на Мавну короткий взгляд. Черные брови сошлись на переносице, а рот изогнулся в кривую линию, прежде чем из него вырвался вопрос.

- Чего встала? Иди куда шла.

Мавна оторопела. С ней никогда так грубо не обращались. Она даже не в силах была придумать достойный ответ. Наверное, со стороны девушка напоминала юродивую, с трудом понимающую смысл человеческой речи.

Мужчина стремительно шагнул к ней, отчего Мавна испуганно отпрянула назад и едва не запнулась о камень. Еще мгновенье, и она снова бы валялась кулем на мостовой, но незнакомец вовремя перехватил ее за запястье и дернул на себя. Мавна уткнулась носом в его грудь, успев уловить запах костра от льняной рубахи и еще чего-то терпкого, так подходящее под неприятный нрав этого человека.

Она вырвалась из крепкой хватки, удивившись, что мужчина, как ей показалось, стушевался и отвел глаза в сторону.

Вдруг он протянул Мавне оброненную сумку и пробормотал себе что-то неразборчивое под нос.

- Спасибо, - поблагодарила девушка.

Незнакомец быстро кивнул в ответ и кинулся к коню. Наскоро оседлав его и тут же пришпорив, он вихрем пронесся мимо Мавны и скрылся за поворотом.

- До чего же странный, - сказала Мавна.

Она проверила целы ли склянки Лачи и побежала искать отца и Купаву.

Мавна скрошила в миску травы. Достала огниво, чтобы высечь искру. Резкие удары кремня о металлическую пластинку кресала разнеслись над болотом, отчего парочка ворон с громким карканьем поднялась в небо.

Наконец-то, труха в плошке затлела. Вонючий дымок тонкой спиралью взвился вверх. Следующая на очереди была свеча, которую Мавна незаметно выкрала из семейных запасов.

Мавна подышала на замерзшие от осенней мороси ладони и вновь принялась за дело. Она достала кусок булки, припрятанной с ужина, и бросила крошки к желтым цветкам бессмертника.

По привычке, девушка откусила горбушку. Вкус родного хлеба действовал на нее успокаивающее.

Мавна, поколебавшись, подняла с платка старый нож. Она поднесла его к розовой ладони, не решаясь пустить кровь. Дыхание перехватило. Нож задрожал в руке.

Мавна закрыла глаза, выдохнула через нос и чиркнула лезвием по коже. Боль вспышкой пронзила руку. Девушка стиснула зубы, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Алые капли потекли в миску.

Осталось добавить только зелья Лачи и попробовать призвать Раско.

Огонек свечи дрожал на ветру, того гляди потухнет, и Мавне пришлось укрыть его ладонями. Кровь из раны продолжала сочиться на платок. Девушка мысленно отругала себя за то, что не догадалась прихватить лоскут тряпки, чтобы перебинтовать порез.

Она подняла глаза на болото. Над ним разлилась оглушающая тишина. Кажется, даже ветер в эту минуту смолк. Лишь луна внимательно следила за ней.

- Ты, живший вчера, я призываю тебя. Хлеб и кровь на столе, вернись из тени в свет и покажись мне, - зашептала Мавна.

Ничего не произошло. Всё та же ночная мгла, все тот же удушающий аромат кувшинок.

- Ты, живший вчера, я призываю тебя. Хлеб и кровь на столе, вернись из тени в свет и покажись мне.

Ветерок коснулся ее волос, подхватил дымок, поднимающийся из миски, и потянул его к болотам, как призрачную нить.

- Ты, живший вчера, я призываю тебя. Хлеб и кровь на столе, вернись из тени в свет и покажись мне, - уже увереннее повторяла Мавна.

Рябь прошлась по воде, пробежала волна и коснулась берега. Кувшинки, как маленькие кораблики, раскачивались из стороны в сторону. Заквакали лягушки, запел свою скрипучую песню рогоз.

Из воды показалась встрепанная макушка. Потом лицо, плечи. Раско медленно шел к Мавне навстречу. Он стал духом. Прозрачным, нереальным, далеким.

Она поднялась, совсем позабыв о ноющей боли в ладони, об упырях, живших и охотящихся на этих болотах. Забыла о предупреждении Лачи и шагнула ближе к берегу.

- Раско, ты жив? – вырвался вопрос, что жег ее сердце с того самого дня, как брат пропал. Мавна потянула к нему руки, желая больше всего на свете прижать этого мальчишку к себе и больше не выпускать из объятий.

Но Раско так и не вышел из воды. Он молча наблюдал за сестрой, склонив по-птичьи голову набок.

- Раско, ты жив?

Брат сделал еще один неуверенный шаг к ней, а потом развернулся и поплыл над водой к середине болота. Раско оглянулся на Мавну и его рот открылся в безмолвном крике. Он качал головой и куда-то указывал, но девушка ничего не понимала. Она шагнула в воду, двинулась к Раско, а тот продолжал кричать. Вскоре морок начал рассеиваться, и брат растворился в ночном воздухе.

- Раско! – закричала Мавна, а потом чьи-то ледяные пальцы сомкнулись на ее щиколотке, и она ухнула под мутную воду.