Меняя правила игры

Порыв пропитанного дождем ветра хлестнул по лицу, точно хлыст укротителя, загоняющего зверя в клетку. Вальтер поморщился, но возвращаться в машину не стал. Не хотелось сдаваться раньше времени, пока не станет ясно, пустой крючок они вытащили или не совсем. Когда дело касалось Яна, Шенкопф капитуляций не признавал – шел до конца, до упора, слушая только свою интуицию. Сейчас она подсказывала не торопиться.

Место, где они с Блюмхартом припарковали машину, выглядело типично для заброшенного объекта. Ржавый забор покосился, кое-где секции отсутствовали, а трава разрослась так высоко и густо, что было невозможно понять, лежат они там, куда упали, или же бесхозный металл кто-то потихоньку прибрал к рукам.

Ворота, перегораживавшие дорогу, однако, пока стояли на месте, и канава по обеим ее сторонам мешала объехать препятствие через ближайшую дыру. Глубокая, почти что ров, и продолжается вдоль всего забора... Шенкопф сплюнул в грязную воду, рябую от дождевых капель, и направился к воротам.

Интуиция ликующе присвистнула. Створки на вид были такими же ржавыми, как и забор, серая краска неприглядно слезла хлопьями, но замок на ржавой цепи, вымазанный в жирной смазке, оказался новеньким. Да и за петлями кто-то старательно ухаживал. В сухую погоду пыль, неизбежно липнущая на смазку, маскировала бы несоответствие, но сейчас оно бросалось в глаза.

Это могло не значить ровным счетом ничего важного для миссии. Многообещающий объект имел все шансы оказаться тайным схроном контрабандистов или наркоторговцев. Или же к кабелю, который до сих пор питал законсервированное по всем документам здание биостанции времен колонизации планеты, присосались любители халявы, а ворота поддерживает в относительном порядке кто-то другой – например, местные грибники или браконьеры, которым вон в тот лесок ездить по своим делам удобно и топать до машины полкилометра не хочется. Совсем же ворота не сняли потому, например, что побоялись – вдруг ограждение тогда заменят целиком. Конечно, местным властям до сих пор было положить с прибором на то, что в окрестностях станции творится, но распил денег в Альянсе всегда был профессиональным спортом власть имущих... и на периметре такой длины погреть лапы можно было при желании неплохо.

Так что, кто бы эту территорию вопреки букве инструкции и закона ни использовал, внимание властей им привлекать было не с руки. Вторжение за условную линию само по себе влекло за собой приличный штраф, даже если не вламываться в здание. А если нарушители еще и творят в пределах периметра какие-то неблаговидные дела... Логика подсказывала, что, скорее всего, творят. Место удобное донельзя – от ближайшего города отделяет стандартная карантинная зона, дорога в порядке, ЛЭП не обрублена, закон если и окидывает взором окружающее пространство, то не слишком внимательно и сквозь пальцы.

А еще у биостанции была своя взлетно-посадочная полоса под малые шаттлы. Стандартная, опять же. Колонизация таких планет, где терраформирование не требовалось, всегда начиналась с изучения флоры-фауны, и только потом разрешалось основывать поселение. Когда ксенобиологи составят руководство – что на планете съедобно, что ядовито, а что само не против подзакусить колонистами. Конечно, место под поселение обычно выжигали и огораживали, чтобы уменьшить контакт с местной живностью, но совсем его исключить было нельзя. Станция какое-то время еще продолжала работу, на некоторых богатых жизнью планетах они до сих пор модернизируются и функционируют на благо науки, но если принималось решение вытеснить местные виды земными, как здесь, то надобность в изолированном комплексе отпадала, ученых и приборы из него вывозили, оставляя лишь то, что было вмуровано в бетон при постройке или же ценности не имело, да охранную сигнализацию. Собственно, и это, и карантинная зона считались скорее данью традиции, чем мерой защиты, но обычай исполнялся неукоснительно. Были прецеденты, когда энтузиасты от науки пытались что-то мутить с местными видами, в какой-то колонии времен Федерации это закончилось эпидемией или чем-то похуже, тогда инструкцию и разработали. Вальтер это вынес частично с уроков истории, еще в школе, а в основном – с ужастиков в голотеатрах.

Где-то в глубине, за леском, должна быть еще одна оградка, повыше, и ров поглубже, с мостом. А уже за ними – стандартный набор геокуполов и ВПП. Прилетать-улетать можно хоть в ритме хайнессенополисского космопорта – в городе не увидят, особенно если службе контроля взгляд сквозь пальцы в определенную сторону проплачен. И если именно сюда привезли заложников, то прятать их можно до бесконечности. Пока никто не обратит внимания на возросший расход энергии и не полюбопытствует, что это за потребитель вдруг так расшиковался.

Проявившая интерес к этому вопросу сотрудница энергокомпании, к счастью, оказалась одной из тех дам, с которыми Вальтер в свое время разошелся по-хорошему и поддерживал дружеские отношения. Вдвойне повезло с тем, что обратиться она решила именно к нему, а не в местную полицию. Ей пришло в голову, что засевшие на объекте люди могут быть как-то связаны с Изерлонской республикой, и откровенно сдавать их было бы, в понимании этой женщины, предательством.

Информаторшу Шенкопф поблагодарил, но разубеждать не стал. Не стоило посвящать в суть миссии посторонних гражданских лиц. Помочь больше, чем уже помогла, старая подруга не сможет, а спать, оставшись в неведении, уж точно будет крепче. В отличие от самого Вальтера, который за последние полмесяца спал по два-три часа в день и исключительно в капсуле. От неизвестности и беспомощности генерала розенриттеров буквально лихорадило. Он готов был по молекулам перетрясти каждую планету, куда могли увезти его обожаемого командира, но пока что все наводки на деле оборачивались пустышками.

Что хуже всего, за исчезновением Яна вовсе не стояли имперцы – или же это была дьявольски хорошая инсценировка. У них пропало нечто не менее ценное. И поиски противная сторона вела куда более интенсивные, хотя, разумеется, факт пропажи огласке не предавала, – впрочем, как и изерлонцы. Неизбежные в этом случае народные волнения были им не совсем на руку. Во-первых, собственное расследование на территории, захваченной врагом, им и так позволили вести со скрипом. Разноглазая нечисть, выдавшая свое губернаторское разрешение, явно с куда большей радостью лично расстреляла бы изерлонских коллег и распорядилась прикопать где-нибудь в тихом месте.

Во-вторых, положение Изерлонской республики на данный момент и без того было весьма шатким. Потеря живого знамени и единственной надежды решить дело почетным миром стала бы таким пятном, которое и кровью-то вряд ли смывается. В-третьих, и это Вальтер прекрасно понимал, крови уж точно пролилось бы изрядно. Столько, что Ян Вэньли быстро затерялся бы где-нибудь в этом мутном потоке, став для похитителей ненужным балластом.

Пока же все осведомленные изерлонцы смели надеяться, что их командир этим подонкам зачем-то нужен. Выкрали ведь живым, усложнив себе задачу. И, если судить по тем крохам информации, которые имперцы выделяли с барского плеча, до отлета Шенкопфа с ребятами на эту чертову планету Ян, с большой вероятностью, все еще был жив. В последний раз плечо принадлежало тому парню из СБ, шефа которого подстрелили похитители. Этот Фернер на диво хорошо спелся с Багдашем. Два сапога пара, – судя по тому, что знал сам Вальтер, у них и истории устройства на последнее место службы были довольно схожими. Что ж, оно и к лучшему – свой источник в стане врага, пусть даже временный, не повредит. А обратной утечки Багдаш, с его опытом, не допустит.

Итак, если Ян и в самом деле здесь, шума лучше не поднимать. Подонки смоются с планеты раньше, чем получится организовать облаву по всем правилам. Нужно попробовать справиться своими силами. Парней с собой Вальтер брал немного, светиться не хотел... планета-то из тех, где розенриттеры во время путча отличились. В хорошую сторону, по большей части, народ остался доволен, но мало ли кто вспомнит и кому проговорится.

Плюс во всей этой ситуации был один, хотя жирный – уютное местечко, в тот раз облюбованное под временную наземную базу, укрепленное и снабженное тайником с полезными мелочами, так и осталось с тех пор бесхозным. Немногие знавшие о расположении входа местные его попросту не сдали, а представители имперской власти без посторонней помощи не обнаружили. Схрон остался целехоньким. Остальные ребята сейчас там уют наводят, пока Шенкопф с Блюмхартом в цивильном псевдокамуфляже, изображая туристов-любителей, осматривают периметр станции.

Ломать ворота или не ломать? Цепь неподдельно трухлявая, ножницам по металлу на один надрез. Да и без них – достаточно бампером по воротам приложить, чтобы лопнула. Системы наблюдения здесь нет, это точно, да если бы и следили – есть шанс, что двоих бездельников на машине за угрозу не сочтут. Скорее наоборот – заподозрят неладное, если бездельники не попытаются проникнуть на территорию после того, как целенаправленно приехали к воротам. Слишком благоразумное поведение для всевозрастных лоботрясов, шастающих по заброшкам. Может насторожить и вызов подкрепления, так что лучше не рисковать и продолжать игру. Оружие в машине есть, связь тоже, дорога повреждена не сильно, если что – остается приличный шанс удрать и уже после этого быстро контратаковать, пока противник не понял, кто именно забегал в гости.

Додумавшись до этого, Вальтер на пробу дернул цепь двумя руками. Одно из звеньев лопнуло, и створки легко, без скрипа разошлись от очередного порыва ветра. Вытирая ладони об камуфляжку, Шенкопф вернулся в машину.

–Едем, – ответил он на вопросительный взгляд Блюмхарта и повернул ключ зажигания. «Даже если Яна там нет, наверняка найдется кто-нибудь, кому можно свернуть челюсть», – это хотелось произнести вслух, но Вальтер пока контролировал себя. Хотя по Райнеру видно, что он, при всей своей застенчивости, тоже не против наконец встретить лицом к лицу тех, кто посмел тронуть адмирала.

Ян не любил поднимать тему личной преданности солдат командиру, потому что отрицать очевидное, пусть и не соответствующее теории, было нельзя. Все, кто остался на Изерлоне, сделали это из любви к конкретному человеку, а не только веры в то, что он еще сможет перекроить ситуацию. И если это в чем-то противоречило убеждениям самого Волшебника... что ж, его чувства старались беречь так же тщательно, как он берёг своих людей.

Именно из желания уберечь их он отправился на переговоры в захваченную столицу. Вальтер не отпустил его одного, но это не помогло. Их с Дасти просто не было в той комнате, куда ворвались неизвестные. Проклятый мальчишка-узурпатор настоял на том, чтобы переговорить с Яном наедине.

Вот и переговорил. За это время, если похитители держат пленников вместе, наговориться можно было на всю оставшуюся жизнь.

Шенкопф с усилием заставил себя следить за дорогой. Машину слегка трясло, но в целом сложность трассы была на уровне «ребенка за руль сажать можно». Ехал он медленнее, чем хотелось бы, только из-за корней, кое-где выползавших под колеса. Кора с них местами была содрана, еще один факт в копилку версии, что дорогой хоть и редко, но все же пользуются. Деревья разрослись так, что с воздуха машину разглядеть можно было бы разве что только зимой.

Лес не заканчивался, а как бы расходился в стороны там, где дорога поднималась на насыпь и сужалась за счет мелких оползней, становясь похожей на обкусанную по краям плитку шоколада. Мост, которым она продолжалась, был поднят, и только это позволяло понять, где раньше проходила граница защитного рва. Теперь он превратился в широкий овраг, и огражденная забором станция выглядела островом посреди безводной реки. Хотя нет, скорее болота. С того места, где Вальтер притормозил, было видно, что дно оврага раскисло от дождя.

Станция казалась брошенной, нежилой – ни света, ни машин на виду, но если подняться на насыпь, откуда обзор будет лучше, они и сами окажутся как на ладони. Оставить машину и дальше добираться пешком? Какой-то спуск на бывшее дно рва должны были предусмотреть, и даже если он осыпался...

Додумать мысль Шенкопфу было не суждено. Из кустов на краю оврага, шатаясь, выползло нечто. Два нечта. Похожи они были на очень грязных людей, но еле передвигали ноги. Фигура повыше подняла руку с бластером, и розенриттеры синхронно схватились за кобуры. Вальтер жестом скомандовал подчиненному пригнуться, а сам открыл дверь и вывалился на дорогу, заняв позицию для стрельбы. Спустя секунду он выглянул из-за машины. Противники стояли там же, но тот, что пониже, заставлял высокого опустить оружие.

Узнавание прошило Шенкопфа насквозь: это был Ян. Живой, мокрый, грязный, с подбитым глазом и в какой-то хламиде явно с чужого плеча. В его спутнике, так и не спрятавшем бластер, с трудом узнавался белобрысый кайзер. Блондинистая шевелюра слиплась от грязной воды, на лице «боевая раскраска», как у заигравшегося пацана... но вроде цел, к сожалению.

На то, чтобы окинуть Лоэнграмма беглым взглядом, потребовалось всего мгновение, за которое Вальтер обрел утраченный было дар речи.

–В машину оба, быстро! – скомандовал он, распахивая двери. Ян завалился на заднее сиденье, кайзер аккуратно уселся на переднее, неестественно ровно, точно о манерах не к месту вспомнил. Жаль, здесь его нельзя бросить. Шенкопф с радостью оставил бы кому-нибудь другому честь спасти жалкое величество.

Хлопок передней двери сработал точно спусковой крючок – на той стороне рва зашевелились и начали опускать мост. Фора оставалась совсем небольшая, и Вальтер ею воспользовался – сорвался с места на предельно возможной скорости.

Ничего летающего-атмосферного, похоже, у похитителей не было: характерного шума вертолетов над головой не слышно. Хотя дорога как стиральная доска, можно и не такое не расслышать за стуком собственных зубов. Ничего, лес скоро кончается... ага, вот и ворота, все еще открыты. Дальше дорога ровная, и можно втопить педаль в пол, пока не начнется трасса, а там останется только сравняться с потоком, и считай, уже в безопасности.

На пассажиров Шенкопф внимания не обращал, пока не добрался до промежуточной цели и не сбавил скорость. Блюмхарт сидел сзади, так что о Яне сообразит позаботиться... кстати о заботе. Вальтер не глядя открыл бардачок и передал назад фляжку с бренди. Послышалась сдавленная благодарность, глоток, а после этого Ян тихо пробормотал что-то насчет того, что Лоэнграмм ранен.

–Царапина, не беспокойтесь, – охрипшим голосом отозвался кайзер. Затем вытащил что-то красное из кармана куртки и разодрал упаковку. Краем глаза Шенкопф опознал обыкновенный шприц-тюбик. Лоэнграмм резко вогнал иглу себе в бедро и выжал содержимое, после чего наконец соизволил пристегнуться. Последнее, что сейчас хотелось делать Вальтеру – это лезть с расспросами, поэтому он снова сосредоточил внимание на управлении машиной. Когда ехать оставалось минут десять, Блюмхарт сзади доложил, что Ян уснул, и вернул пустую фляжку.

Из машины адмирала пришлось выносить на руках. Вальтер занялся этим лично. За величеством он подчеркнуто не следил и даже обезоружить его не пытался, понимая, что ничего это чудо в перьях и так не сделает. Вот же обуза навязалась, теперь его как-то надо вручить имперцам, да не первым попавшимся... ладно, много кайзер за пару дней не съест и не выпьет, а там уже можно будет что-то придумать. Пока белобрысый поганец ведет себя как разумный человек, возможно, и аргументы поймет, а не захочет – так пусть идет на все четыре стороны, никто его тут не держит. Свободен.

Выкинув коронованную проблему из головы, Шенкопф отнес Яна в импровизированный лазарет и лично осмотрел. Видимых травм было не очень много, в основном разноцветные синяки на руках и парочка на теле, несколько ссадин – и те, скорее всего, получены уже при побеге... Компактный сканер внутренних травм не показал. Раскрыв аптечку, Вальтер вытащил антисептик для наружного применения и пластырь. Яна, конечно, следовало бы сперва помыть, но будить его ради этого казалось неправильным. Пусть отдохнет, потом сам дойдет до душа. Это удобство здесь было – в форме шланга, прикрепленного к потолку. А пока можно просто обтереть грязь с волос и кожи мокрым полотенцем.

Закончив с медпомощью и гигиеническими процедурами, Шенкопф надел на Яна чистый комплект формы, упаковал спящего адмирала в спальный мешок и строго-настрого приказал своим не будить спасенного ни в коем случае. Заодно отдал несколько распоряжений, в том числе – подключиться к полицейскому каналу и слить информацию о подозрительной активности на бывшей биостанции, вряд ли подонки оттуда успели смыться. Сходил в приспособленное под гараж помещение проверить машину и с некоторым удивлением обнаружил следы выстрелов на боках и крыше. А во время гонки и не почувствовал... Блюмхарта надо спросить – он наверняка видел, что за ними ехало и когда отстало, но это не срочно. Уже на трассе хвоста точно не было. Погладив пальцами опаленные полоски, Вальтер вернулся в жилую часть базы и стал свидетелем того, как до сих пор скромно стоявший у стеночки кайзер медленно сползает по этой самой стеночке вниз.

–Эй, твое белокурое величество, – Шенкопф присел возле отключившегося тела и потряс его за плечо. – Вставай, тут не спальня! Тут люди ходят, споткнутся еще об твои длинные ножки...

–Не трогайте, – еле слышно прохрипел Лоэнграмм. Вальтер хмыкнул.

–Да кто тебя трогает? Валяйся сколько влезет, только в другой комнате, лишние спальники у нас есть. Раз уж Ян тебя вытащил, так поделимся.

–Яна не трогайте, я уже встаю, – кайзер со стоном начал подниматься, и Шенкопф наконец заметил, что в грязной луже, образовавшейся на полу за время стояния, видны свежие кровавые разводы. А еще куртка Лоэнграмма сбоку разрезана. И в целом величество выглядит куда более замученным, чем адмирал Ян, кожа бледная, явный шок...

–Не надо вставать, – уже без ехидничанья сказал Вальтер и подхватил кайзера на руки. Тот был даже легче Яна, таким легким, словно все эти дни его голодом морили, и очень горячим. – Пошли, гляну на твою «царапину».

Райнхард возражать против такого метода транспортировки не пытался, лишь едва слышно стонал сквозь зубы. Было непонятно, осознает ли он вообще, где находится. Признак откровенно хреновый, Шенкопф такое уже видел – в бою, когда раненые парни, обколовшись стимуляторами, сражались, как здоровые, а потом падали, иногда – замертво. Можно было попросить кого-нибудь поискать в машине пустой тюбик, но Вальтер и так теперь понимал, что это была за дрянь. Тогда не придал значения, потому что было все равно, а после слов Лоэнграмма как-то больше не получается относиться к нему равнодушно.

Под курткой, сразу полетевшей в контейнер для отходов, и отправленной туда же измазанной в крови рубашкой открылась не сильно обнадеживающая картина. Грубо говоря, на Райнхарде места живого не было, но если жутковатые шрамы на груди, плечах и спине на второй взгляд выглядели неглубокими и отчасти подзажившими, то резаная рана на боку, окруженная воспаленной краснотой, заставляла беспокоиться.

По-хорошему, кайзера надо было срочно отправить в больничку, но из двух зол антисанитарные условия и отсутствие квалифицированных медиков выглядели все же меньшим, чем передача высокопоставленного лица в распоряжение врачей, не осведомленных о режиме секретности и с некоторой вероятностью способных слить информацию куда совсем не надо. Залатать пострадавшего в бою товарища худо-бедно умели все десантники, антибиотиков в аптечке хватит, чтобы прибить заразу... но если рана глубже, чем кажется, таки придется нарушить конспирацию.

Сканер порадовал и огорчил одновременно: по крайней мере, до перитонита не дошло, но нашлись другие скрытые повреждения. Ничего смертельного, и все же есть повод пожалеть о том, что поблизости нет капсулы жизнеобеспечения. На всякий пожарный. Потому что, если с трещинами в ребрах при должной осторожности ничего плохого не случится, то с последствиями ударов током шутить нельзя. Придется следить, как бы дышать от спазма не перестал. Так, обезболивающее, противошоковое, это с армейским коктейлем сочетается, теперь противовоспалительное... проклятие, руки дрожат!

Вальтер с трудом задавил в себе желание вернуться на станцию и лично покромсать всех топором на мелкие кусочки. За Яна... точнее, за то, что все то же самое могло бы произойти и с ним. Если бы этот на голову ушибленный мальчишка не подставился вместо адмирала. Вместо врага... Шенкопф выругался, глубоко вдохнул и оглянулся, почувствовав чужой взгляд.

–Линц, ты свободен? Помощь нужна.

–Адмирал... так же? – у Линца язык не поворачивался назвать вещи своими именами, и стыдно за это не было. Только за то, что раньше не подошел и не предложил помощь, хотя причина была более чем уважительной. Исполнял другой приказ, и зашел, собственно, доложить о выполнении. Что и сделал чуть позже, пока руки были заняты перевязкой.

–Нет, – командир мотнул головой. – С ним все в порядке. Физически, по крайней мере. Отлежится и сам расскажет, что там было, когда готов будет. Сейчас его главное не дергать, Каспер, это тебе любой мозгоправ скажет.

Линц облегченно выдохнул. Лоэнграмм был ему безразличен: обрабатывая его раны, розенриттер думал о жестокости похитителей, а не о том, что пережил вражеский предводитель.

–Но надо же и по поводу кайзера что-то решить. Если он тут у нас загнется, это будет катастрофа...

–Мыслишь как политик, – прозвучало совсем не как похвала. Даже тому, кто не знал отношения Шенкопфа к покойному Трунихту и подобным ему тварям, это быстро стало бы ясно по интонации. – Но не как стратег. Подумай сам, почему Ян оттуда выбрался почти невредимым.

Каспер невольно закусил губу. Он давно уже не был зеленым салагой, и заслужил пост заместителя командира, но сейчас Вальтер одной фразой ткнул его мордой в очевидное, как сопливого щенка. Стало противно, в первую очередь – от своих собственных мыслей. Линц встал и заглянул в соседнюю комнату, где на импровизированном ложе из мешков спал беспомощный Лоэнграмм. Он не перестал быть тем врагом, которому весь Изерлон неприкрыто желал сдохнуть, но что-то в душе художника екнуло. Словно попалось на глаза произведение искусства, изувеченное сапогом варвара.

–Я послежу за ним, – тихо сказал Каспер. – Отдохните, командир, вам тоже нужно. Переговоры полицейских сейчас слушают, пока вмешиваться нет смысла – туда стянули имперские силы, ситуация под контролем.

Вальтер криво усмехнулся, но свое мнение излагать не стал. Только потянулся, поднялся с ящика и, уходя, бросил через плечо:

–Когда сюда подтянутся шишки рангом повыше, разбудите.