Мэр моего сердца

– Ваш ключ. Добро пожаловать в Старолесск, Виктория Сергеевна!

Мысленно пожелав Старолесску провалиться вместе со всеми его достопримечательностями и половиной жителей в придачу, я приторно-сладко улыбнулась администраторше и, прихватив свою сумку, направилась к лифту.

Жгуче-любопытный, злой и завистливый взгляд вперился в спину между лопаток, но на него я предпочла попросту не обращать внимания.

Старый советский санаторий «Росинка», нареченный после ремонта ни много ни мало отелем «Лагуна», на отель при ближайшем рассмотрении тянул слабо. Разве что лифты заменили на современные, а стены выкрасили в бледно-персиковый цвет.

В столовку, именуемую теперь рестораном и банкетным залом, вели стеклянные двери, которые можно было даже назвать стильными, а на прилегающей территории поработал неплохой ландшафтный дизайнер.

Доставшийся мне номер оказался чистым, с большим окном, и, сев на кровать, я вынуждена была признать, что, по большому счету, к интерьеру можно и не придираться.

Пусть не отель, да. Но вполне сносная гостиница в глубоко провинциальном городе.

Портил ее в моих глазах разве что запах – не существующая на физическом уровне, но все равно неистребимая затхлость. Ею веяло и от застеленных ковролином коридоров, и от полноватой молодой женщины с плохо прокрашенными волосами, встретившей меня на ресепшен.

Люди остались теми же – недобрыми, любопытными, убежденными в том, что кому-то другому, в отличие от них, просто повезло.

Вставая под душ, я готова была руку дать на отсечение, что на первом этаже меня до сих пор обсуждают вполголоса: “Видала, фифа столичная? Это ж скока денег на шмотки угрохано!”

Так было, есть, и, судя по всему, будет. Сколько бы времени ни прошло.

Упакованный в пакет халат лежал в шкафу, как ему и полагалось, но я предпочла обойтись большим полотенцем. К счастью, звонить мне предстояло по обычной, а не по видеосвязи.

К тому моменту, когда трубку всё-таки сняли, – после пятого гудка, – я успела натянуть брюки и раздумывала, хватит ли футболки или стоит захватить пиджак.

Сентябрь в этом году выдался тёплым, а разгуливать по улицам допоздна я не планировала.

– Выставочный центр, слушаю вас, – лежащий на кровати телефон отозвался заученной фразой.

Голос был немолодой и будто по привычке назидательный, какой бывает только у старых учителей или окончательно оторвавшихся от реальности музейных работников.

– Добрый день! Могу я поговорить с Геннадием Петровичем? – я тоже откликнулась механически.

Так, чтобы приятная улыбка сочеталась в голосе со сдержанной строгостью очень занятой женщины.

– С директором? А кто его спрашивает?

Смятение на том конце оказалось настолько очевидным, что я невольно улыбнулась, попутно остановившись на толстовке.

Местами в городе бывало ветренно.

– Виктория Кречетова, галерея «Минерва». Он ждет моего звонка.

Послышалось шуршание и приглушенные голоса, – очевидно, администратор советовалась с кем-то, прикрыв динамик ладонью.

– Вы знаете, – вернувшись ко мне, она сглотнула слишком шумно. – Геннадия Петровича сейчас нет, ему пришлось отъехать. Если вы договаривались, позвоните ему на мобильный.

Отправляясь в Старолесск, я догадывалась, что просто не будет, но чтобы так сразу…

– Мы договаривались, что я позвоню ему на этот номер. Могли бы вы подсказать мне, во сколько его можно застать?

На этот раз молчание и сопение были такими тяжелыми, что я почувствовала себя как минимум инквизитором, подвергающим несчастную самым бесчеловечным пыткам.

– К сожалению, не могу. Он может сегодня не вернуться, – она и правда попыталась добавить в голос грусти, но получилось у нее насквозь фальшиво. – Что ему передать?

Спрашивать у нее номер директорского телефона было заведомо бесполезно, но это меня не огорчало.

В конце концов, ничего другого я и не ждала.

– Если это возможно, я оставлю свой номер. Попросите Геннадия Петровича, пожалуйста, перезвонить мне, когда он появится.

– Да, да, конечно! – женщина оживилась так явно, что мне снова захотелось улыбаться. – Диктуйте!

Расчесывая волосы, я продиктовала, не забыв при этом добавить, что звонить мне можно в любое время.

– Да-да, я поняла! – продолжала радоваться моя собеседница. – Как вас зовут, напомните, пожалуйста.

– Виктория Кречетова из Москвы. Галерея «Минерва». Геннадий Петрович в курсе.

В истинности последнего утверждения я уже начинала сомневаться.

Платежеспособная гостья из столицы обычно бывала желанна во всевозможных выставочных залах, галереях и даже музеях. О таких договоренностях не забывали. Если, конечно, не собирались по каким-то причинам пустить встречу псу под хвост.

Убедившись, что моё имя и номер записали правильно, я пожелала несчастной хорошего вечера и опустила телефон в один из накладных карманов брюк, перекинула через голову ремень маленькой спортивной сумки и вышла из номера.

Блондинка за стойкой ресепшен проводила меня новым неприязненным взглядом исподлобья, и мне вдруг стало почти легко.

Старолесск и правда не изменился. Я убедилась в этом спустя минуту, – стоило только свернуть за угол, как на глаза попалось кафе, в которое я ходила есть клубничное мороженое с одноклассниками. Наверняка, если войти внутрь, окажется, что даже мраморная плитка на полу осталась прежней.

Во многих это наверняка вызывало ностальгию, но мне захотелось пройти мимо побыстрее.

Я никогда не ощущала этот город родным, не чувствовала себя здесь дома и не радовалась ему, вернувшись спустя пятнадцать лет.

Будучи честной с собой, я предпочла бы не видеть его ещё как минимум столько же. Не видеть и не вспоминать о вечной безнадеге, безденежье и популярных в этих краях самоутешениях в духе: «Бедненько, но чистенько».

Старолесск не был чистым.

Следовало признать, что в плане архитектуры он был даже красивым, – немногочисленные новостройки и «хрущевки» вполне гармонично соседствовали здесь со старинными купеческими домами и частным сектором, по которому можно было бы водить экскурсии. Несколько старых зелёных парков, большая площадь, две пешеходные улицы.

В Старолесске определённо было всё, что могло понравиться людям. И всё же те, у кого такая возможность была, старались покинуть его как можно скорее и при возможности никогда не возвращаться.

Я не стала исключением, но, в отличие от многих других, мне по-настоящему повезло, – меня здесь никто не ждал.

Проехав две остановки на стареньком автобусе, я немного постояла, оглядываясь по сторонам, а потом повернула вправо.

За небольшим подвесным мостом, под которым так же громко, как пятнадцать лет назад, кричали многочисленные утки, начинался плавный подъём, и мне нужно было именно сюда.

Монастырская гора считалась сердцем города.

Строго говоря, это место было скорее высоким холмом, но красивое название «гора» закрепилось за ним сразу после революции, и никто не стремился его оспаривать.

В самой высокой точке стояло громоздкое семиэтажное здание. Половину, обращённую к городу, занимала мэрия. Другая, окна которой выходили на склон и реку, была отдана ЗАГСу и выкрашена в чудовищный малиновый цвет.

Встав к ней спиной, я, наконец, вдохнула полной грудью, созерцая знакомый, ни на йоту не изменившийся за время моего отсутствия пейзаж: заросший кустами склон, парк, внизу лодочная станция и величайшее сокровище местной туристической индустрии – место слияния двух рек.

Девчонкой я находила всё это не просто красивым, а таинственным, завораживающим. Приходя сюда и устраиваясь на старой, прожженной сотнями окурков скамейке, я воображала себе, что в зарослях живут древние и мудрые, невидимые человеческому глазу существа. Что из реки за мной наблюдают духи, и, может быть, если понравлюсь им, мне удастся получить их благословение.

Теперь эти детские фантазии казались глупыми и жалкими.

Старолесск со всеми его выдуманными тайнами, остался далеко в прошлом, да и скамейку, на которой я мечтала, – о чудо! – заменили.

Сейчас на простенькой деревянной лавочке, занявшей её место, спал не менее колоритный, чем местный частный сектор, алкаш, и я зачем-то улыбнулась его спине.

Всего лишь Старолесск.

Всего лишь очередной директор очередного местечкового выставочного зала, уверенный, что он хитрее и умнее всех остальных.

Такая, в сущности, ерунда.

И справиться с ней мне хотелось в кратчайшие сроки.