Мертвыми переулками

Не обращайте внимание на совпадения,

имена и названия. Они совершенно случайны.

Хотя если что-то вас тревожит,

возможно, это не просто так.

Будьте осторожны и не ходите

по темным улицам в одиночку.

Это был семнадцатый мертвый голубь за утро.

Сева некоторое время смотрел на него — не так долго, чтобы на него начали оглядываться прохожие, но достаточно, чтобы убедиться в том, что голубя можно положить на ту же мысленную полку, что и остальных.

Полка была дурацкая, ни о чем, просто свалка данных об этих голубях, без привязки к чему-либо. Это раздражало.

Ну, возможно, если наложить точки, где лежат эти голуби, на карту района, то… Сева сел на влажную скамейку, облепленную желтыми узкими листьями и зажмурился. Представил схему района, проложил по ней точки — места, где он сегодня встречал мертвых птиц, и… ничего. Точки не сложились в круг, пентаграмму, даже в дугу или ровную линию — как это обычно бывает в кино.

Вокруг по-прежнему нестройно шумел город, ветер шелестел в полуоблетевших кронах деревьев, а голубь, раскинув крылья, лежал на проезжей части и тускло глядел одним глазом в серое небо.

Сева вздохнул.

В кармане завибрировал телефон: от матери упала сразу серия сообщений:

«Сева, почему еще не в школе?»

«Сева, все в порядке?»

«Ответь»

Блин, надо было Антохе сунуть свою карточку-пропуск, чтобы тот в школе отметился, тогда мать бы не сразу поняла, что он на школу забил. Классная, конечно, все равно бы ей написала, но ближе к полудню, на большой перемене.

В школу идти не хотелось, но раз уж он не подготовил никаких путей отступления, то пришлось. Он соврал, что у него все в порядке и что он забыл учебник, поэтому возвращался домой.

* * *

Начало самостоятельной жизни Тоня представляла себе совсем не так. Не так, как это произошло, во всяком случае.

Не с похорон.

Не то чтобы Тоня любила тетку Эллу, но радоваться ее смерти было… некрасиво?

Но Тоня ведь и не смерти радовалась, а переменам. Тетка Элла никогда не скрывала того, что оставит квартиру Тоне в наследство, особенно, когда умер дядя Саня, ее муж. Тетке очень нравилась роль благодетельницы, она была довольна собой и не особо скрывала этого. За много лет она проела большую дырку в Тониной голове, напоминая, что квартира-то ей останется.

Ну и вот… квартира осталась. А тетя Элла умерла, совершенно неожиданно — вот ее увезли в больницу с пневмонией, вот Тоня с мамой съездили навестить, а через несколько дней ей стало хуже, перевели в реанимацию, но спасти не смогли.

Мама сначала поплакала, потом деловито взялась за устройство похорон, поминок и прочего. Тоня слабо запомнила эти дни, она то плакала вместе с родственницами, которые съехались отовсюду, то бегала по маминым поручениям. Вот третьи поминки,уже когда они все снова собрались в квартире тети Эллы через сорок дней, запомнилось лучше. Это был неприятный день, неправильный какой-то.

Мама и другие женщины суетились, готовя угощение, кроме родственников пришли еще соседки, которые общались с тетей Эллой, тоже помогали с готовкой. Мужчины, раздвинув стол и подвигав мебель, устроились с водкой и закуской перед телевизором, и Тоня не могла не ловить себя на мысли, что все это очень странно ощущается. Вроде суета, как на семейном празднике, но на самом деле по невеселому поводу. Тетка Элла уже не выйдет покомандовать, не скажет, что мясо надо было запекать иначе, кутью надо было освятить в церкви, эта миска для салата, а это блюдо — для хлеба, и что там она еще говорила.

Ее вещи, которые мама накануне специально отобрала, лежали в коробках во второй, маленькой комнате. То, что можно было взять себе на память от покойной — и время от времени родственницы и соседки тети Эллы собирались там и галдели, деля безделушки, одежду и то, что мама сочла ненужным для хозяйства. Две соседки даже чуть не поссорились.

И все, все они не забыли поздравить Тоню, с тем, какая хорошая квартира ей досталась, и как ей повезло сразу после учебы в вузе наследство получить.

Тоня, как мама ей приказала, никому не говорила, что жить она там будет чуть меньше полугода. Потом они сделают ремонт и будут сдавать, потому что мама решила, что деньги не лишние, а Тоня может продолжать жить с родителями.

И все же Тоня радовалась, стыдясь своей радости. Пусть и несколько месяцев, но она могла жить сама по себе. Как будто настоящая взрослая. Первое, что Тоня сделала, когда она вошла в свою (уже свою!) квартиру — сдернула с зеркал покрывала и платки. Мама сказала, что уже можно.

Потом мама проверила краны — как будто не делала этого два дня назад, и пять, и месяц, поцокала языком и распорядилась застелить прихожую и коридор перед ванной газетами, потому что она будет вызывать сантехников.

Тоня заранее подготовила себя к тому, что первое время нужно будет перетерпеть мамин натиск и желание контролировать все, что попадает в ее поле зрения. Поэтому она послушно кивала, не спорила, а в уме делала все нужные поправки — и что нужно будет выкинуть сразу, а что сначала спрятать в кладовку, пока мама не забудет, и выкинуть потом.

Кладовка очень не нравилась Тоне. В детстве ей казалось, что из-за темноты вечно полуприкрытой дверцы кто-то смотрит. Кладовку делал еще теть Эллин муж, дядя Саня, который все умел и был самым добрым после папы человеком. Он отгородил глухой конец коридора рамой с дверью, соорудил внутри полки и вешалки — чтобы у тети Эллы была настоящая гардеробная, но после его смерти гардеробная стала кладовкой, в которую сваливали все, что жаль было выбросить, лампочка внутри перегорела, замок сломался, а тетя Элла отказывалась от папиной помощи, желая сохранить все так, как оставил ее муж.

Мама поворчала, когда Тоня повесила в коридоре репродукции Россетти и Берн-Джонса, папин подарок на новоселье. «Криво повесила, — сказала мама, — и ох, ну неужели нельзя было что-то пейзажное, сюда пошла бы какая-нибудь классика, Шишкин там или Левитан. А не эти… принцессы».

Тоня с мамой еще раз помыли квартиру, выпили чаю на кухне, и мама уехала. Тоня постелила себе новое белье, комплект, специально купленный для этого момента.

Комнату тетки она пока закрыла, потому что там еще много чего надо было убрать. Себе Тоня оставила маленькую комнату с окнами на север — всегда в ней ночевала, когда приезжала к тетке в гости.

Эту ночь она спала без снов, как и две следующие, потому что закончились выходные, а на работе был жуткий завал, сил хватало только чтобы сделать на ночь чай с бутербродами и потом упасть лицом в подушку.

А на четвертый день пришла эта штука.

Тоня проснулась ночью от чьих-то шагов. Кто-то негромко шаркал в коридоре, идя от кухни к прихожей. Тоня спросонок подумала, что это тетя или мама, и сразу заснула. Утром вспомнила и подумала, что сон.

А на следующую ночь снова проснулась от звука шагов. И через ночь, и еще.

Кто-то шаркая шел по коридору от кухни, но Тоня обычно засыпала до того, как шаги стихали. Наутро это казалось дурацким, хоть и жутковатым сном, и Тоня забывала об этом до следующей ночи.

До этих выходных.

Тоня засиделась допоздна — сначала болтала с подружкой по видеосвязи, потом смотрела сериал, и шаги эти она услышала въяве. Никак не получилось бы списать на сон.

Кто-то шел от кухни, медленно, будто бы шаркая тапками.

Тоня хотела было встать, чтобы посмотреть, но не смогла двинуться. Она вытащила наушники, в которых негромко бормотал герой сериала, и сжала их в кулаке.

Шаги остановились где-то недалеко от ее комнаты и больше Тоня их не слышала.

Она сидела в обнимку с ноутбуком еще полчаса, а когда решилась выйти в коридор, то никого не нашла. Квартира была пуста, входная дверь — надежно заперта.

Тоня зажгла везде свет, дважды осмотрела все закоулки и даже кладовку (вот прямо совсем недавно подружка скидывала ей страшилку про японца, у которого в доме тайком от него поселилась бездомная женщина, сидела в шкафу, пока он был дома, и вылезала, когда он уходил).

На третьем круге до нее дошло.

Шаги-то наверняка были не в ее квартире, а этажом выше. Пожилая соседка, с кем ее тетка вечно была в ссоре, прошаркала себе из туалета в спальню и сейчас спокойно спит, а Тоня как дура заглядывает в шкафы, чтобы найти неизвестно что.

Тоня даже засмеялась, до того это все было просто. Она погасила везде свет и отправилась спать.

Но как бы ни убеждала себя Тоня в том, что шаги слышны сверху, на следующую ночь она не смогла соврать себе, что шаркают на другом этаже. Звуки совершенно точно раздавались недалеко — у нее в квартире, а не у соседа.

В этот раз шарканье стихло почти под дверью Тони.

Во вторник утром Тоня обнаружила, что дверь приоткрыта.

Словно кто-то ночью беззвучно открыл ее и подсматривал в щелку за спящей Тоней.

Словно кто-то подходил все ближе.

История поисковых запросов в браузере Тони теперь напоминала подготовку к работе охотника за привидениями — Тоня искала причины странных звуков и способы с ними справиться. Где-то писали, что это «гуляют» опорные конструкции дома, где-то — что проблема в звукопроницаемости, а еще Тоня по дороге на работу прочитала целую кучу историй про привидения, бесов и злых духов, которые поселяются в домах, где недавно умерли люди и вредят живым.

Тоне было страшно даже днем в автобусе, когда она вспоминала те шаркающие шаги, а по дороге домой она решила больше не гасить свет на ночь (мама все равно не узнает, так что не будет ругать за трату электричества).

Тоня пробовала окуривать углы какими-то специальными травами, которые заказала в интернете, зажигала свечи, мыла пол с солью, перепробовала все, что могла, но шаги с каждым днем звучали все ближе, эта штука шаркала уже в ее комнате. От запаха сгоревших трав и свечей тяжелый неприятный воздух в коридоре становился все гуще и не свежел, даже когда Тоня проветривала квартиру.

Тоня спала лицом к стене, до слез боясь, что ночью случайно откроет глаза и увидит…

что она увидит?..

В ту ночь она проснулась, когда шарканье стихло у ее кровати. А потом матрас чуть прогнулся — эта штука села на ее кровать.

Это не со мной, не со мной, не со мной, я сплю, попыталась убедить себя Тоня, но ужас ледяной пилой прошел по ее спине, она даже дышать на мгновение перестала, всем телом ощущая, как она открыта и беззащитна перед этим. Все, что она могла сделать — это крепко зажмуриться и попробовать заснуть, притворяясь, что не видит и не слышит ничего.

Ей казалось, что как только эта штука поймет, что Тоня ее слышит, то оно… что-то сделает.

Тоня не знала, сколько она лежала, боясь шевельнуться, пытаясь представить, что ничего нет, что она одна в своей квартире, пыталась сосредоточиться на обычных ночных звуках — но за окном не слышно было ни ветра в листьях, ни машин, словно все предали Тоню и оставили ее одну. В какой-то миг сон все-таки укрыл ее, липкий и дурной, и Тоня проснулась уже только утром.

Запертая накануне дверь в комнату была открыта, и в темноте коридора за ней Тоне почудилось шевеление.

Она быстро отвела глаза, прикусила губу, чтобы не заплакать от почти детского ужаса, подтянула к себе телефон и вбила в поиск сумбурное: «экстрасенс помощь от духов привидений избавление». Перешла по первой же ссылке и написала в открывшемся окне про свою… проблему. Окошко мигнуло надписью: «Вам перезвонят! Спасибо за обращение!» и пропало, а Тоня со смешанными чувствами, подсвечивая себе фонариком и глядя только под ноги, вышла из комнаты. Серый рассвет разогнал ночную темноту, и Тоня немного успокоилась… если бы не странное чувство, темная тень на границе зрения, словно кто-то стоит совсем рядом и пялится на нее.

Тоня уже подходила к зданию офиса, когда зазвонил ее телефон. «Вы оставили заявку на нашем сайте, — мягко, но деловито сказал приятный женский голос. — Когда вам удобно, чтобы я подъехала?»

— Можете… сегодня? — спросила Тоня. — Вечером, часа в четыре. Я просто сейчас на работе и попробую отпроситься, раньше точно не смогу… я очень боюсь еще одну ночь с… этим.

Она еще успела подумать, что странно — девушка не стала спрашивать никакие подробности, только уточнила адрес, сказала, что оплату (на удивление небольшую сумму) надо подготовить наличными и сбросила звонок, пожелав хорошего дня.

Тоня пожалела о своем решении уже сразу. Весь день думала о том, что сказала какой-то мошеннице свой адрес. Что вообще верит в эти глупости, а свои страшные сны принимает за реальность. А когда ехала домой, сожаление перешло в тошноту.

Тоня снова сглупила.

Мама говорила ей, что ничего не получится, и что рано ей жить одной, ума еще не набралась.

Мама, как всегда, оказалась права, а Тоня — нет.

Правда, эта обреченная уверенность тяжело провалилась в желудок, как только Тоня подошла к двери подъезда и вспомнила прошлую ночь.

На облупленной металлической ограде палисадника сидела невысокая изящная девушка в черном и что-то печатала в телефоне. В сумке у Тони пискнуло уведомление, и девушка тут же встала.

— Антонина? — спросила она.

Когда Тоня кивнула, девушка протянула тонкую руку в черной митенке:

— Лана. Мы с вами утром разговаривали.

Она немного задержала руку Тони в своей на удивление крепкой маленькой ладони и проницательно заглянула ей в глаза.

— Не переживайте, — улыбнулась она. — Мы сейчас с вами поднимемся и во всем разберемся. Если вы боитесь, что я мошенница, то у вас остался мой номер телефона и адрес сайта.

Глаза у Ланы были светло-карие, из косметики — только тушь на ресницах и подводка, а светлые волосы крупными кудрями лежали на плечах. Она вообще не походила на экстрасенса и, кажется, была моложе Тони.

Тоня решила, что оплата не такая уж высокая, чтобы бояться, что ее обманут, а делать что-то надо в любом случае, и повела Лану наверх.

Лифт у них снова не работал, и на третий этаж поднимались пешком. Лана бодро цокала по ступеням каблуками и внимательно слушала сбивчивый рассказ Тони, время от времени задавая вопросы о том, что именно слышала Тоня и что чувствовала.

Тоня не могла не заметить, что Лана мрачнеет с каждым пролетом, а перед дверью квартиры она на несколько секунд замерла, склонив голову к плечу. Потом прикрыла глаза и втянула воздух в нос, принюхиваясь. «Как болонка с маленьким носиком», — вдруг подумалось Тоне. Мысль ей не понравилась.

Лана сделала жест, давай знак Тоне, чтобы та открыла дверь. И еле заметно вздрогнула, когда неприятный запах, с которым Тоне так и не удалось справиться, ударил в нос.

— Простите, — неловко сказала Тоня, заметив это. — Я травы жгла, а они так воняют, запах, наверное, въелся.

Лана ступила следом за ней в полутемную прихожую и недоуменно посмотрела на газеты, которые зашуршали под ее каблуками.

— Это мы стелили, когда сантехник приходил, чтобы не пачкал паркет, — объяснила Тоня.

— То есть можно не снимать обувь? — спросила Лана и огляделась: направо кухня, прямо коридор, который упирался в приоткрытую дверь кладовки. Налево от нее была запертая спальня тети Эллы, направо — комната Тони. — Мне бы всю квартиру осмотреть.

— Я вам тапочки сейчас дам, если удобнее, — сказала Тоня и поежилась: отчего-то ее голос прозвучал глухо и слабо.

До этого ей почему-то казалось, что как только в квартиру войдет чужой человек, то сразу станет спокойнее, потустороннее станет казаться чушью, но присутствие Ланы как будто все усугубило. Ее внимание к деталям, реакция на запах, которые она вроде бы пыталась скрывать, только больше пугали. Делали все неявное слишком материальным и настоящим… Может, конечно, эта Лана такая опытная мошенница, и пытается сейчас Тоню напугать побольше и развести на деньги?..

Тоня трусливо щелкнула выключателем. чтобы в коридоре зажегся свет, и подумала, что она бы и рада отдать сейчас больше денег, лишь бы этот липкий страх ушел.

— Пойдемте сначала на кухню, — сказала Лана, сняв ботильоны и пальто. — Вы еще раз расскажете мне про то, что здесь было, попробуем разобраться. Потом я осмотрюсь.

Тоня с облегчением кивнула: на кухне сейчас казалось спокойнее всего. Она включила чайник и уютное бурчание отодвинуло жуть за пределы помещения.

Лана села за стол, а Тоня прислонилась к подоконнику, подвинув горшок с полузасохшей тетиной бегонией. Потом, когда чайник закипел и стало тихо, Тоня перебралась поближе к Лане, села напротив нее за стол.

Еще раз рассказала о том, как все происходило, затем по просьбе Ланы, о том, как жила тетя, как ее хоронили. Рассказала и о том, как здесь собирались на сороковины, как это было нелепо, все эти обычаи и ссоры из-за вещей, праздник, который не праздник. Лана, чуть нахмурившись, слушала все.

Тоня даже не поняла, в какой момент стало совсем неуютно, когда именно на границе зрения появилось темное пятно и ощущение внимательного чужого взгляда.

Она сглотнула и хотела было повернуться к коридору, который вел из кухни, но Лана остановила ее, положив маленькую холодную ладонь на ее руку.

— Не смотрите, — едва слышно сказала она. — Не нужно.Чем меньше зрительного контакта, тем лучше. Вообще делайте вид, что этого не существует. Это ее ослабит.

Она казалась встревоженной, и Тоня попыталась сглотнуть комок, появившийся в горле. Очень-очень захотелось оказаться отсюда подальше.

— Продолжайте рассказ, — деловым тоном, как будто ничего не было, сказала Лана и, пожав ее руку, отпустила. — Вы остановились на том, что было прошлой ночью.

Тоня продолжила, но все время сбивалась и путалась в словах, тем более что Лана больше не казалась сосредоточенной, она словно прислушивалась к чему-то другому, и ее лицо становилось все более серьезным.

— Где вы взяли мои контакты, когда посылали запрос? — прервала она Тоню.

— На… сайте.

— Каком именно? Можете показать?

Тоня кивнула, придвинула к себе телефон и, запустив браузер, долистала до нужной страницы, которую так и не закрыла с утра.

— Ой, — сказала она. — Не открывается. Пишет, что страница не существует.

Она посмотрела на Лану, а Лана — на нее, и Тоня вдруг поняла, что Лана так же испугана, как и она. На бледном лице экстрасенса проступили веснушки на щеках и носу.

Лана вздохнула, потом еще раз и еще. Помассировала переносицу, явно раздумывая о чем-то.

— Заварите чай, — попросила она. — А я сейчас позвоню своей знакомой, она… ну более опытный специалист.

Тоня напряглась.

— Это не за деньги, — сказала Лана. — Просто у вас случай… особенный. Нужна помощь.

Тоня кивнула и встала, чтобы достать чашки и чай. Она двигалась так, чтобы случайно не посмотреть в коридор, и эта осторожность еще больше усиливала дрожь внутри. И даже не глядя прямо в коридор, она видела, что лампочка в прихожей светит все тусклее, мерцает, как будто есть какие-то проблемы с электричеством.

Тоня раскладывала пакетики с чаем по кружкам и слушала негромкий голос Ланы, которая уговаривала «быстренько посмотреть, тут недалеко от вас, только посмотреть, пожалуйста, Анна Андреевна, очень-очень нужно».

— Она приедет, — сказала Лана, безуспешно стараясь скрыть облегчение в голосе.

Тоня поставила перед ней чашку с заваренным чаем.

— Лана, — очень тихо спросила она. — А что это такое вообще? Это… тетин призрак? Я что-то не так сделала, и она недовольна, да? Я… ну до того как нашла вашу страницу, почитала разные истории, и там говорили, что так может быть.

— Я так не думаю, — сказала Лана. — Это что-то не ваша тетя. Бывает, конечно, что воспоминания о людях вызывают что-то вроде призраков или какие-то неоконченные дела не отпускают умерших, но по вашему рассказу тут ничего подобного не было. Это что-то чужое, но я… мне… э-э-э, нужно подтверждение и взгляд эксперта. У меня просто другая специализация, я больше по очищению и гармонизации пространства.

Они замолчали, и тишина эта была до того неуютной, что Тоня попросила:

— Расскажите что-нибудь, пожалуйста. Ну, молчать как-то… страшно. Вы этим занимаетесь все время или еще что-то делаете?

Лана посмотрела на нее и слабо улыбнулась. В самом деле, разговор о темном как будто заставлял глухую тишину в коридоре подползать все ближе к ним. Как будто знание о сути опасности делало эту опасность еще более острой.

— Я учусь, — сказала Лана и задумчиво поболтала за нитку разбухший пакетик в кружке. — На биотехнолога.

Легкий запах химической смородины от чая стал чуть сильнее, успокаивая и отвлекая. Тоня не сумела скрыть удивления неожиданным признанием.

— А вам не сложно совмещать? Не в смысле, что учебу и работу, а просто вот это — материальное и… ну, духовное, что ли?

Лана серьезно посмотрела на нее.

— Совмещать сложно как раз учебу и работу, у меня с посещаемостью проблемы, куратор вечно ругается. А вот… материальное… Тут долго объяснять. Но в общем, в привычной нам всем реальности вот этого всего не существует.

Она повторила чуть громче: «Не существует!», но легче не стало, а лампочка в коридоре совсем потускнела. Лана разочарованно вздохнула.

Тоня пододвинула ей блюдце для пакетика и шепотом спросила:

— Может, бутерброды сделать?

Лана покачала головой:

— Нет, спасибо. Давайте о чем-то отвлеченном поговорим, чтобы вообще темы не касаться, а то получается мы всяко ей плоти добавляем, даже когда думаем.

— Э-э, ну… — Тоня заволновалась, пытаясь сообразить о чем можно говорить. — Вы сериалы смотрите?

Лана, вздохнув, покачала головой.

— Я не успеваю, — сказала она. — То по учебе что-то надо делать, то… по другой учебе. Я иногда фильмы смотрю, на ночь. Делю на три части, чтобы успеть выспаться. А сериал, если начнешь смотреть, то не оторвешься. Я себе это не могу позволить

— Это точно, — сказала Тоня. — Начинаешь смотреть, думаешь, что одну или две серии сегодня, а остальное понемногу в другие дни. А они заканчивают на таких интересных местах, что ну как не посмотреть чуть-чуть от следующей?

— Вот да, — улыбнулась Лана. — Я поэтому сейчас и не начинаю даже. А то занырнешь в эти сериалы, а тебя потом все будут в хвост и гриву дрючить: а где доклад, а почему к семинару не готова, а где результаты лабораторной? Наставница так и мокрой тряпкой шлепнуть может.

— Ничего себе, — изумилась Тоня. — Это… ну дико как-то.

Лана пожала плечами.

— Она старой школы, хорошо еще по-другому никак не наказывает. С такой прям ностальгией вспоминает, как раньше на горох коленями ставили.

— Б-р-р. На горох?.. А чего сразу не розги?

— Не подавай идею, — хмыкнула Лана.

— А я уже год как универ закончила, — вздохнула Тоня, — сначала даже не могла этому счастью поверить: приходишь домой и можно отдыхать, не надо ни читать ничего, ни материалы искать, ни к тестам готовиться.

Лана завистливо вздохнула.

— Мне еще не скоро такое. А ты на кого училась?

— На психолога. Но работаю в отделе кадров, бумажки помогаю оформлять. Это… скучно. Но я надеюсь, что через пару лет найду что-то поинтереснее, пока просто коплю стаж. Без опыта нигде не берут.

Лана понимающе покивала головой, и в наступившей паузе неприятное чужое присутствие напомнило о себе липким холодом на коже — и вдруг пропало.