Мешок. Антитеррор. Третий.

- Самоубийца, - усмехнулся охранник, открывая мне воротину и позволяя выехать за пределы форта. - Ты же понимаешь, что это Мешок? Ты можешь и не успеть доехать до соседнего форта.

- Если бы ты знал, как мне похуй, ты бы расплакался, - спокойно ответил я, поправляя только надетую балаклаву. Резкий рык мотора и вот я уже уношусь в потихоньку начавший разгораться рассвет. Солнце еще за горизонтом. Полумрак окутывает разрушенный войной город, а кровожадные твари начинают показывать морды из своих нор. Совсем скоро, мешок будет похож на раскопанный кишащий муравейник. Словно кто-то хорошенько побил по нему палку. Монстры заполонят все улицы и людям придется прятаться за стенами своих укрепленных фортов, в надежде, что этим днем, никому из тварей-вожаков не взбредет в голову полакомиться человеческой плотью и устроить налом на прибежище людей. А ведь судя по рассказу Ратина, на окраинах подобно этой, форты вспыхивают и сгорают как спички. Кто-то сильный, но не особо умный, организует свой форт или захватывает чужой. И живет пару лет, до момента, пока орда не сожрет его или пока не появится другой сильный, но не особо умный. Все умные подались ближе к нулевой координате, где все куда спокойнее. Здесь же, ближе к двухтысячной координате, все больше тех, кто предпочитает полагаться на силу и жить сегодняшним днем, в поисках легкой наживы.

"Город убийц, воров, проституток и наркоманов. И только половина из них — это япошки." именно так Ратин описал форт с шутливым названием Владивосток, находящийся на границе двух регионов. Японского сектора фортов, где в центре было даже маленькое Токио с населением в сто двадцать тысяч жителей. Для сравнения, во Владивостоке по разным оценкам от семидесяти до ста тысяч людей. И еще неизвестное количество просто бродяг, путешествующих от форта к форту.

Сам форт был достаточно хорошо укреплен. Явно возводился военными, на базе целого промышленного района, вобравшего в себя как комбинаты, так и целые гражданские жилые сектора, построенные по принципу блочных модулей, из фургончиков и контейнеров, наставленных один на другой. Трущобы, которые разрастались от месяца к месяцу. Людей было слишком много для такой территории, поэтому то и дело поднимались вопросы о завоевании новой территории, но правительство форта старалось сдерживать эти порывы, ведь неизвестно как отреагируют твари.

"Главное, проехать мимо минного поля", пронеслась отстраненная мысль, пока я лавировал меж брошенных машин, мчась на запредельных для Мешка восьмидесяти километрах в час. Шутка ли, по местным раздолбам на машине-то не всегда получается сохранять сорок километров. В моей колонне хотя бы есть бронетехника, чтобы расталкивать все на своем пути. А с другой стороны, мотоцикл позволяет маневрировать, разве что в случае потери контакта с мокрой дорогой, я могу попросту разложиться. У меня ни защиты суставов, ни защиты головы, просто байк, рюкзак с предметами первой необходимости на сутки и сменной одеждой, да автомат, чтобы не выделяться. Комплект челнока-одиночки, ищущего случайной подработки. Или самоубийцы на мотоцикле.

Противный холодный дождь заливал глаза, так что приходилось то и дело утирать лицо, чтобы хоть как-то видеть дорогу. Твари, выскакивающие на встречу, то и дело пытались кинуться, но я уходил от столкновения, попросту прибавляя газа в момент. Даже как-то странно, я словно ощущал, в какой момент они кинутся и мозг сам отдавал приказ ускориться. Техника набирала скорость и тварь проносилась мимо, врезаясь в стенку ближайшего здания или же в брошенную на дороге машину.

Указатель промежуточного форта оказался позади и впереди была прямая дорога к Владивостоку, когда мне на маршруте попался красный. Огромная тварь, размером с два этажа, похожая на циклопа из сказок или супермутанта из Фоллаут, выбравшего вилку в глаз. Обнаженное существо тащило на плече вырванный с бетонным основанием столб дорожного знака.

- Еп твою, - вырвалось у меня, когда Красный, словно олимпийский атлет, резко размахнулся и метнул столб в моем направлении. Тело сработало на опережение, я пригнулся и ускорился, вжимаясь в мотоцикл, однако столб и не был нацелен в меня, он врезался в дорогу чуть впереди мотоцикла.

Налетев на препятствие передним колесом, меня подкинуло как на трамплине. Сердце моментально ушло в пятки, а мозг лихорадочно начал искать возможные выходы из положения, поскольку удержаться на подпрыгнувшем байке на скорости девяносто, будет практически невозможно. Я не на трюковом треке, чтобы выполнять подобные финты, да и профессиональным гонщиком никогда не был. А повторять историю полковника Анатолия Лебедя, я как-то не хотел. Глупо будет, если в моем некрологе так же напишут «разбился на мотоцикле», после того как я наворотил дел в родном мире, да и здесь наследил по полной.

Еще глупее будет, если надпись будет гласить «сожран тварями», поэтому я сосредоточил всю массу по центру мотоцикла, надеясь, что это поможет мне удержать его, но не вышло. Я все равно кувыркнулся, свалившись на левый бок. Байк свалился, потеряв равновесие из-за плохого сцепления с дорогой, после чего закрутился по земле, обрекая стереть меня об асфальт, так что я отцепился и отлетел кубарем в другую сторон, поджимая голову к рюкзаку.

Спасся чудом, на такой скорости легко можно было переломать пару костей. Хотя кто знает, может это адреналин в крови не дает адекватно оценить происшествие. Мотоцикл затормозил метрах в десяти от меня. Судя по вращающимся колесам, техника еще фурычила. А вот я был в состоянии боксерской груши после спарринга. Все тело ломило от невообразимых кульбитов. Автомат, чтобы за спиной, отбил, кажется, все что было ниже центра спины. И это хорошо, что я повесил его затвором наружу, иначе рукояткой мне был пару позвонков точно раздробило.

Тем временем гигант явно радовался своему попаданию. Зарычав, он направился в мою сторону, пока я судорожно искал в закладках портсигара синюю папироску. Использовать сейчас микс было бессмысленно. Меня бы накрыло и максимум что получилось, это красный съел бы не отбивную, а цельный кусок мяса.

- Я те... сука... - прохрипел я, зубами скрывая навершие с свертка и вдыхая синюю каменную пыль.

Пару раз моргнув, я сдержал порывы прокашляться, позволяя веществу наполнить легкие. С каждым разом мне все привычнее вдыхать эту дрянь. И все быстрее я адаптируюсь к изменению сознания. Мне хватило пару раз моргнуть, чтобы увидеть, как капли дождя в замедленной сьемке падают на асфальт, разбиваясь о влажную поверхность или утопая в уже сформировавшихся лужах.

Времени на то, чтобы любоваться красотой замедления у меня не было. Так что я как мог поднялся, ощущая неимоверную боль в мышцах. Ныло все. И даже не просто ныло. Меня словно порвали на куски и сшив тонкими нитями, куда-то потащили. Левая нога то и дело подгибалась, так что пришлось скинуть автомат и опираться на него, как на трость, второй рукой придерживаясь за остовы брошенных автомобилей. Вступать в противостояние с тварью не было ни малейшего желания, так что пока Красный приближался, я доковылял до мотоцикла и поставив его на колеса, попросту забросил свою тушу, прижимаясь к нему. Сил, чтобы закинуть автомат за спину попросту не было, так что я навесил автомат на шею, под руки и вжавшись в мотоцикл, как смог, стартанул.

Техника не подвела. Я видел, как плавно меняется выражения морды твари с самодовольной ухмылки на гнев. Как медленно красный начинает разгоняться, чтобы начать погоню и как предательски плавно мотоцикл набирает скорость.

Время возобновило свой ход совершенно внезапно. Отразившись такой болью, что я не сдержав крика, заорал на всю улицу. Стиснуть зубы и перетерпеть не вышло, поскольку тогда бы я рефлекторно зажмурился, а мне надо видеть дорогу. Из глаз брызнули слезы. Оторвать руку от рукоятки я не мог, боясь потерять равновесие, так что когда весь обзор застлала пелена слез, я просто проморгался, пытаясь отогнать ее.

Ноги не слушались, вжавшись в подставку. Наверное, если бы не боль в мышцах, я бы в принципе был готов посчитать, что они ампутированы. Единственное, что было чистым и не ныло, это сознание. После столь резкого торможения, мысли очистились сами по себе. Я не парился над тем, чтобы успеть или как-то плавно прокатиться между мин, заезжая со стороны грузовых ворот. Все это осталось на откуп подсознанию. Именно той части моего разума, что действовало моментально, реагируя на посторонние угрозы и сразу давая реакцию. Как на соринку, прилетевшую сбоку. Ведь человеческий мозг устроен так, что летящий спереди предмет начинает анализировать, учитывая ее размеры, скорость, направление и вот, пока идет расчет, соринка уже в глазу. А летящая сбоку попадает в периферийное поле зрения и сразу идет реакция, моргнуть. Кратковременно закрыть глаз, чтобы защитить его от попадания. Об этом мало кто задумывается, потому что это что-то на уровне рефлексов.

Стены форта я заметил именно периферийным зрением, просто потому что в этот момент тряхнул головой, стараясь вытряхнуть из глаз слезы. Не спрашивая мнения сознания, мозг выдал приказ сбросить скорость и вот, я уже лавирую меж четко выставленных противопехотных мин, которые никто не маскировал. Находясь при этом под прицелом пулеметов.

Сказать, что у грузовых ворот охранники были очень удивлены, в нецензурной форме этого слово, означает ничего не сказать. Практически вся дежурная смена в составе четырех человек, выползла к воротам, чтобы осмотреть меня. А я, молча подъехал к воротам, осторожно слез с байка и выудив из рюкзака пакет с практически тысячей камней, просто протянул его караульному, что подошел первым.

- Меня здесь не было, - негромко прохрипел я, пока его товарищ открывал ворота, пропуская меня в форт

Пакет тут же перекочевал в руки начальника поста. Он оценил содержимое и согласно кивнул.

- Макар, ты хуле воротину разеваешь? Ветер ловишь? Один хер гостей нет и не будет. Никто в такое время уже не приедет, - гаркнул он на караульного, когда тот уже закрывал за мною створку ворот. Другие в мою сторону даже не смотрели. Их больше интересовало содержимое целлофанового пакета, которое уже начало переселяться в карманы начальника смены и других караульных.

Я же, провел байк дальше ворот и направился в обусловленное место встречи. У меня в отрыве от остального моего каравана был день. Конечно, если Войла и Анзаи работают на местных, то те получат инфу о том, что я сюда угнал, но мое прибывание здесь не отследить. Одежду и оружие я взял у Ратина, как и балаклаву. Нет, подаренную Войлой я оставил при себе, но сейчас я щеголяю в новенькой армейской.

Место встречи было назначено в одном из местных питейных заведений, как раз на окраине, с которой я заехал. Так что, проходя мимо местных "многоэтажек", а вернее блочных модулей из контейнеров, выстроенных на руинах когда-то снесенных зданий, я то и дело выглядывал нужную вывеску. Окраины форта Владивосток строились по очень интересному принципу. Сначала местная комендатура сносила дома в радиусе двадцати метров от стен, затем площадка выравнивалась, а строительный мусор либо отправлялся на местную переработку, либо вывозился подальше на импровизированные свалки, растаскиваемы тварями. На пустыре возводили новые стены, отодвигая линию форта. Параллельно с тем, как зачищалась новая буферная зона, на уже захваченной территории строились коробки домов из контейнеров. Никто не заботился о фундаменте, ведь в Мешке землетрясений не было. Первые этажи коробок как правило занимали различные заведения, а второй и выше, уже жилища для мигрантов или же менее богатых местных.

Питейное заведение "Кубань" находилось на территории подвластной казакам и руководил этим заведением уже знакомый мне "Кошевой". С ним я связался еще по приезду к Ратину, который, на удивление, очень хорошо отзывался о казаках. Для меня же они делились на две части. На тех, кто хорошо воюет и тех, кто красиво говорит. Кошевой относился ко вторым, но очень хотел казаться первым. Поэтому при нашей первой встрече, мы и не смогли с ним поладить.

- Выглядишь паршиво, - усмехнулся Евгений, когда я подкатил свой байк к его заведению. Он ждал меня прямо на крыльце, видимо не веря в успех моей авантюры. - Да и опоздал на минут пятнадцать.

- Ебаные пробки, - отмахнувшись, я припарковался на стоянке и перехватив автомат в левую руку, побрел ко входу. Кошевой подхватил меня под правое плечо.

- Ох, что-то ты прям разваливаешься. Может чайку сначала? - участливо поинтересовался он.

- Где Дуб? - прохрипев, я оперевшись на ствол автомата, упираясь прикладом в ступени, чтобы хоть как-то подняться. Ноги отказывали, отзываясь дичайшей болью в суставах.

- Здесь он, ждет тебя в вип-комнате. Слушай, может тебе миксом закинуться? - не унимался Евгений, помогая мне подняться к двери и зайти внутрь. - А то ты что-то совсем.

- Потом, сначала Дуб, - прорычал я, распрямляя плечи, чтобы продраться через боль и сохранить остатки офицерской выправки. - Где он?

- Идем, - тяжко вздохнул Кошевой, проводя меня мимо столиков, за которыми расселись мужчины в камуфляжах, вооруженные и с казачьими шапками "кубанками", лежащими на столах.

У многих увиденных мною здесь шапок навершия были синего цвета с белым крестом, но были ребята и с красными верхушками. Видимо такое у них тут разграничение по подразделениям, поскольку штатное разделение по званиям тоже имелось. Погоны на камуфляжах у многих со звездами. Но это давно уже переросло для меня в шутку. У казаков много офицеров, чуть меньше сержантов, а рядовых и прапорщиков практически не бывает. Потому что казак - априори офицер, особенно если он ряженный, ведь каждый маленький мальчик мечтает об высоком звании, вот они и вручают друг другу высокие чины и становятся "вселенскими" атаманами и "генералами казачьих межгалактических флотилий".

- Он здесь, - Евгений кивнул в сторону двери.

Я с усилием вырвал свою правую руку и оправился. Всего пара шагов разделяли меня и моего старого боевого товарища, за которым я готов был последовать в самое пекло. Который прекрасно знал цену моим прапорским погонам и потому уважал меня, не смотря на большую разницу в званиях и должностях.

Дуб для меня давно уже стал не просто командиром, но и отцом, который тянул меня за собой, показывая то, каким и правда должен быть боевой офицер, пускай и в условиях давно превратившейся в глупую шутку структуры. В условиях, когда многие рисуют красивые картинки вместо дело, он занимался работой. Регулярно получал нагоняи, потому что не рисовал картинки как другие и не мог показать их начальникам повыше. Зато, когда пришла нужда и у других картинки сгорели в огне боестолкновений, наше подразделение прошло все с минимальными потерями. Наверное, если бы не Дуб, я бы так и не стал прапорщиком. Меня бы сгноили на сержантской должности, гоняя по тупым задачам и нагружая караульной службой, не позволяя развиться в командира подразделения и развить отряд в что-то более похожее на спецназ, которым мы и называемся. Ведь мало назваться элитой, ей надо еще и являться. И я всеми силами старался соответствовать собственным идеалам и идеалам, которые мне показал Дуб.

- Разрешите? - я постучался в дверь и сразу толкнул, заходя внутрь. Каждый шаг давался мне с болью. Держаться по стойке смирно было невыносимо тяжело, но я не желал терять лицо и потому терпел.

- Ну здравствуй, Козлов, - до боли знакомый голос усмехнулся. - А я думал, ты прибудешь только завтра.

Я повернул голову в сторону говорившего. В небольшом помещении, напоминавшем скорее частный кинозал, сбоку от входа стоял диванчик со столом. Прямо напротив двери был домашний кинотеатр. На диванчике сидел всего один человек. В потрепанном камуфляже, с шевронами нашей части, вот только...

- Ну здравствуй, - я ухмыльнулся. - Стакан.