Место под солнцем

Вам, наверное, кажется, что главный человек в поликлинике — это главврач? Ошибаетесь.

Или терапевт, царь и бог диспансеризации? Тоже мимо.

Главный человек — это тот, от чьей росписи напрямую зависит ваш отпуск. А отпуск, между прочим, зависит от меня.

Потому что без моего личного штампа «Полость рта санирована» вас начальство не отпустит, а пошлет подалее, то есть, обратно ко мне. С большим бумажным листом.

Только вот штампу моему, вы не поверите, в том самом листе — собственного местечка не нашлось.

Ну да, так и живём.

Борисом Семеновичем меня называют. Очень приятно. И познакомились.

История этого унижения началась, когда наш завхоз, человек с фантазией таракана, заказал бланков на десять лет вперёд. И забыл вписать в них «стоматолога». То есть меня. Бориса Семёновича, с тридцатилетним стажем и идеальным пломбированием корневых каналов! Я будто бы не врач, а так, самозванец с бормашиной.

Расписаться негде! Надо помочь человеку с его правом на отдых, а я не могу.

На диспансеризациях пришлось импровизировать. С мужчинами было просто, даже забавно. Их гинекологическая графа — место тихое, девственное, не тронутое пером гинеколога. Я там и располагался со своим штампом.

Мужики потом несут лист начальнику, тот смотрит строго так и задаёт свой коронный вопрос: «У гинеколога был?». А потом заливается, как сумасшедший.

Я этому начальнику раз в год все зубы лечу бесплатно, а он всё свою шутку одну и ту же толчёт. Но я не в обиде. Место нашёл — и ладно.

А вот с женщинами — начинался цирк. Если барышня сначала шла ко мне, я, честно выполнив свой долг, занимал первую свободную графу. Естественно, гинекологическую.

Потом является ко мне Мария Ивановна, наш гинеколог, особа с претензиями, раздувается как индюк во время гона и шипит: «Борис Семёнович, вы опять в мои владения лезете! У вас своего угла нет... зубник?».

А я ей в ответ: «Мария Ивановна, а вы пишите помельче! Размажете свою подпись на пол-листа, как кляксу, а я, специалист высшей категории, где должен расписаться? На полях, пи... писькин доктор? Как маргинал?».

Если же дама сначала шла к ней — всё, прощай, свободное место. Мария Ивановна свою фамилию выводит с таким размахом, будто она не врач, а Екатерина Великая ставит вензель на манифесте.

Мне оставалась либо капля свободного места в углу, куда я втискивал свою фамилию так, что она читалась только под микроскопом, либо чистая оборотная сторона. Это было уже совсем ни в какие ворота. Я чувствовал себя парией. Униженным изгоем с пломбировочным материалом.

Дошло, конечно, до главврача. Тот вызвал меня и Машку свою Ивановну. Покраснел, попыхтел, позвонил завхозу, пообещал ему что-то страшное, но упёрся в главное: бланков — вагон и маленькая тележка. Выбросить — себе дороже.

И вот тут наш главврач, человек с государственным мышлением, принял соломоново решение. Он посмотрел на меня и изрёк:

«Борис Семёнович. Вы человек принципиальный и нужный. С женщинами будем так: расписывайтесь вот тут, чуть ниже моей утверждающей подписи».

Вы поняли?

Чуть.

Ниже.

Его.

Подписи.

Мария Ивановна аж поперхнулась от возмущения. А я расправил плечи. Ведь если вдуматься, я теперь — как бы его заместитель. Неформальный, конечно, но самый что ни на есть близкий к телу руководителя.

Все врачи расписываются в отведённых им клетушках, а я — в аксакальской, разрешительной части документа! В шапке! В президиуме!

Так что теперь, когда ко мне заходит очередная жертва диспансеризации, я смотрю на неё с высоты своего нового статуса. Осматриваю зубы, ставлю печать на законном месте — под резолюцией главного — и провожаю снисходительной улыбкой.

Да, гинеколог — это, конечно, важно. Но последнее слово перед отпуском — всё равно за зубным врачом. Санирую не только полости рта, но и чиню бюрократические дыры. Вот такая у меня работа.

***

От автора.

Я действительно много лет подряд проходил диспансеризации с таким бланком, штамп о санировании моей полости украшал графу специалиста по совсем другим полостям женских организмов.

И наш начальник действительно не давал отпуска тем, кто не приносил ему справку о диспансеризации. Здоровье превыше всего, превыше его только план по диспансеризации.