Месть нулевого пациента.

Я перестал считать дни давно. Очень давно.

Когда тьма становится твоим единственным спутником, время теряет всякий смысл. Нет рассветов, нет закатов. Нет смены времён года. Есть только холодный камень под спиной, цепи на запястьях и бесконечная, всепоглощающая темнота.

Меня зовут Эрвин фон Кайзерлинг. По крайней мере, так меня звали когда-то, в той жизни, что теперь кажется лишь смутным сном. Я — реинкарнатор. Носитель памяти о прошлой жизни, о мире, где не было магии, но были чудеса иного рода. Мире технологий, науки и бесконечных возможностей.

Я думал, что это благословение. Я ошибался.

Дед был добрым человеком. Маркграф Людвиг фон Кайзерлинг, глава нашей древней семьи, правитель северных земель. Он тоже был реинкарнатором — я узнал об этом в свой двенадцатый день рождения, когда он отвёл меня в свой кабинет и произнёс слова, которые изменили всё:

«Эрвин, я знаю твою тайну. Потому что я такой же».

Помню своё изумление, страх, а затем — невероятное облегчение. Я не был один. Не был чудовищем или аномалией. Дед понимал меня. Он обучал меня, делился знаниями обоих миров, показывал, как использовать преимущество двух жизней для блага семьи и наших земель.

Мы были счастливы. Я был счастлив.

А потом пришёл он.

Дядя Виктор. Младший брат деда, всегда остававшийся в тени. Тихий, услужливый, незаметный. Мы не знали его тайны. Не знали, что он тоже реинкарнатор. Но в отличие от нас, он скрывал это. Выжидал. Планировал.

Той ночью я услышал крики. Выбежал из своих покоев и увидел деда, лежащего в луже крови в своём кабинете. Над ним стоял дядя Виктор с окровавленным клинком в руке. Его глаза... в них не было безумия. Только холодный расчёт.

«Прости, Людвиг», — сказал он мёртвому телу. — «Но я ждал слишком долго. В прошлой жизни я был никем. В этой — я стану всем».

Он увидел меня. Наши взгляды встретились, и я понял — он знает. Знает, что я такой же. И в тот момент я осознал, что моя судьба решена.

Я попытался бежать. Попытался кричать. Но его люди были повсюду. Заговор готовился долго и тщательно. Меня схватили, связали, и дядя Виктор присел передо мной на корточки, глядя в глаза:

«Я не могу тебя убить, мальчик. Слишком много вопросов, слишком много рисков. Но и оставить тебя на свободе я не могу. Ты — угроза. Ты знаешь правду. И ты — реинкарнатор, а значит, потенциально опаснее любого врага».

Он улыбнулся. Холодно. Жестоко.

«Поэтому ты просто... исчезнешь. Навсегда».

Меня бросили в эту яму на следующий же день. Секретная темница под старым крылом замка, о которой знали лишь главы семьи. Место, где когда-то держали самых опасных преступников и политических врагов.

Теперь здесь был только я.

Первые годы я кричал. Молил о пощаде. Царапал стены до крови, пытаясь найти выход. Раз в день мне спускали еду и воду через узкую щель в потолке. Ровно столько, чтобы не умереть. Ни слова, ни звука. Только пища и тьма.

Потом я пытался сохранить рассудок. Вспоминал всё, что знал из обеих жизней. Декламировал стихи, решал математические задачи в уме, строил дворцы памяти. Но тьма пожирала всё. Медленно, неумолимо, она проникала в разум, разъедая воспоминания, стирая личность.

Я чувствовал, как схожу с ума. Как теряю себя.

И тогда я принял решение.

Если я не могу сбежать физически — я сбегу ментально. Я погружусь в глубины своего сознания так глубоко, что тьма не достанет меня. Я стану тьмой. Я стану пустотой.

Я перестану быть человеком и стану чем-то другим.

Годы превратились в десятилетия. Моё тело адаптировалось. Зрение, ненужное в абсолютной темноте, атрофировалось, но другие чувства обострились до невозможного. Я слышал каждый шорох в стенах, чувствовал малейшие вибрации камня, ощущал движение воздуха кожей.

Я научился входить в состояние, близкое к анабиозу, замедляя метаболизм до минимума. Моё тело почти не старело. Магия этого мира, которую я едва понимал в юности, теперь открылась мне по-новому. В абсолютной изоляции, на грани жизни и смерти, я прикоснулся к чему-то древнему. Первобытному.

Тёмной магии? Нет. Это было глубже. Это была магия небытия. Магия забвения. Магия того, что существует между жизнью и смертью, между бытием и пустотой.

Я стал нулевым пациентом. Первым носителем этой силы. Единственным, кто выжил в абсолютном ничто и не просто сохранил рассудок, но эволюционировал.

Сколько прошло времени? Тридцать лет? Пятьдесят? Семьдесят? Я не знаю. Но я знаю другое.

Виктор фон Кайзерлинг всё ещё жив. Я чувствую его. Сквозь толщу камня, сквозь магические барьеры, сквозь саму ткань реальности — я чувствую его присутствие. Он наверху, в тёплых покоях, окружённый роскошью и властью, которую украл.

Он думает, что я мёртв. Или безумен. Он давно забыл о мальчике, которого бросил гнить в темноте.

Но я помню. Я помню всё.

Каждое слово. Каждый взгляд. Кровь деда на полу. Холодную улыбку убийцы. Годы боли, страха, отчаяния.

И теперь, когда я стал тем, кем стал, когда я овладел силой, о которой не мечтал даже в самых безумных фантазиях обеих жизней, — настало время.

Время выйти из тьмы.

Время напомнить миру о забытом наследнике Кайзерлингов.

Время начать месть.

Я кладу ладонь на каменную стену. Чувствую структуру камня, магические руны, которыми Виктор укрепил мою тюрьму. Когда-то они казались непреодолимыми. Теперь я вижу их слабости. Трещины. Точки разрыва.

Моя сила течёт сквозь пальцы — чёрная, холодная, абсолютная. Магия забвения касается рун, и они начинают тускнеть. Медленно. Очень медленно. Но неумолимо.

Скоро. Совсем скоро я буду свободен.

И тогда этот мир узнает, что значит быть забытым. Что значит быть погребённым заживо. Что значит потерять всё.

Виктор фон Кайзерлинг узнает это первым.

Жди меня, дядя. Я иду.

И я принесу с собой тьму.