Метемпсихоз

Манхэттен,

Нью-Йорк, США

Ноябрь, 1986

В офисном кубе Мэдли Райана секундная стрелка настольных часов едва слышными щелчками мотала время вперёд. Тридцатилетний программист из Огайо не замечал их, как и не замечал, что остальные офисные кубы в огромном оупен-спейсе пусты уже более двух часов, а он, изредка поправляя очки в позолоченной оправе с деревянными дужками, барабанил по клавиатуре команду за командой. На чёрном экране монитора перед ним появлялись белые строки слов и символов с нежно-голубым оттенком — он создавал что-то новое, необъяснимое, как ему казалось в самом начале его пути — недостижимое. Из колонки переносного радиоприёмника размером с ланчбокс, борясь с шипением неустойчивого сигнала, Дэйв Мюррей отыгрывал гитарное соло «Пойманного где-то во времени». Именно так себя и ощущал Мэдли Райан: пойман где-то во времени, между прошлым и будущим, двух миров, где реальность и иллюзия слились воедино во благо его разработки. Программист не заметил, как оупен-спейс погрузился во мрак — его путь в новый мир освещала чёрная настольная лампа, и овала тёплого света на руках над клавиатурой было вполне достаточно. Изредка его горло пересыхало и начинало свербеть — он делал маленький глоток холодного кофе с молоком, не отводя взгляда от множества строк на мониторе.

— Эй, какого чёрта? — послышался недовольный голос у входа в оупен-спейс. — Мэдли, твою мать, ну сколько можно?

Высокий пожилой афроамериканец в форме охранника «Байрон-Хофстедер» сделал несколько шагов по мягкому серому ковролину в сторону куба программиста.

— Полдесятого, ради всего святого, — возмутился он, встав позади кресла Райана. — Ты знаешь, я должен указать в рапорте. Сверхурочные согласованы с твоим супервайзером? Джонсон в курсе? Ты же знаешь, если нет, я буду вынужден…

— Расслабься, Катчер, — улыбнулся Мэдли и повернулся к охраннику, его очки блеснули в свете настольной лампы. — Босс в курсе, тебе ничего не будет. Но ты прав — мне уже пора бежать. Чёрт, я совершенно потерял счёт времени.

— Вот именно! Кто в здравом уме будет сидеть в пятницу до половины десятого на работе? — охранник провёл указательным пальцем по седым усам. — Ты должен развлекаться на дискотеке или смотреть кино с чудной девчушкой, а не просиживать, сгорбившись над телевизором, свою молодость.

Райан поправил воротник бежевой рубашки, допил кофе одним глотком и потянулся к свитеру на вешалке возле стола.

— Когда творца захватывает идея, всё остальное уходит на второй план.

— А тебя, значит, захватила идея? Какая идея, сынок? Запрограммировать очередную безделушку в удовольствие совету директоров?

Мэдли улыбнулся.

— Я тебе покажу.

— Не уверен, что пойму. Мне ваши эти коды, программы, чем вы тут ещё занимаетесь, — сравни с ядерной физикой. Но вот что мне понятно — ты вынуждаешь меня торчать здесь с тобой, а повтор игры идёт уже минут десять.

Райан ввёл несколько команд, строки и символы исчезли, на мониторе замигала одинокая белая вертикальная полоска в правом верхнем углу.

— Просто смотри, Катчер.

Стук клавиш и кнопка «Ввод». На мониторе появилось сообщение:

>> Привет!

Несколько секунд компьютер обдумывал приветствие, затем высветил:

>> Привет, Мэдли, как прошёл твой день?

— И что?

— Смотри-смотри, — Райан застучал по клавишам вновь.

>> Спасибо, день прошёл хорошо. Ты знаешь, какая погода сегодня в Нью-Йорке?

Вопрос обрабатывался немного дольше.

>> В Нью-Йорке минус шестнадцать по Фаренгейту, ожидается выпадение мокрого снега.

— Мэдли, ты программируешь гидрометцентр? — ухмыльнулся охранник.

— Что-то типа того, — Райан пригладил непослушные каштановые волосы. — Давай, задай вопрос.

— Я?

— Да.

— Я не знаю, что спросить.

— Ну, любой.

— Кто выиграет в матче «Джайентс» — «Рэдскинс»?

— Ок.

>> Кто выиграет в матче «Нью-Йорк Джайентс» — «Вашингтон Рэдскинс» в финале конференции Национальной футбольной лиги?

Компьютер задумался пару минут, Катчер заворожённо смотрел на экран в ожидании ответа.

>> Согласно построенной математической модели, основанной на базе данных навыков игроков, стратегий игры и опыта команд, представленной ядром «Байрон-Хофстедер», вероятность победы «Нью-Йорк Джайентс» составляет девяносто шесть процентов.

Катчер довольно улыбнулся и перевёл взгляд на Райана.

— Это я и так знал. А тебе пора валить отсюда, — охранник развернулся и направился в сторону выхода из оупен-спейса. — Хороших выходных, Мэдли. Вали отсюда! — крикнул он спешно натягивающему пальто программисту.

Перед тем как выключить монитор, Райан посмотрел в чёрное зеркало экрана с прогнозом игры.

— Будущее уже наступило, — прошептал он и направился к выходу.

***

Монитор в офисном кубе программиста оказался прав: стоило ему сделать шаг из Северной башни Всемирного торгового центра, как с неба хлынул мокрый дождь со снегом. Такие же заработавшиеся корпоративные служащие разбежались: кто — в сторону «ВТЦ Кортланд», кто — на Седьмую авеню в поисках жёлтого такси. Мэдли Райан сделал несколько шагов вперёд, остановился и закинул голову к небу. Острые капли разбивались о его лицо, оставляли на очках размытые следы, а он улыбался, словно маленький ребёнок, получивший долгожданный подарок на Рождество.

***

Как и большинство ньюйоркцев, Мэдли Райана настигала лёгкая депрессия от необходимости поездки в подземке. И, как назло, такси либо проезжали мимо, либо уже перевозили счастливчиков, которые отправились кутить пятничным вечером в лучшие заведения острова. Потеряв надежду, Мэдли решил, что десять минут под землёй можно и потерпеть. Всего десять минут — и он окажется в тёплом и уютном Гринвич-Виллидж, в баре, где ему всегда рады, в компании близких друзей, которые с колледжа поддерживают его во всём, порой не понимая, чем он занимается и почему.

Райан вышел на станции «Кристофер-стрит». Мокрый снег крупными хлопьями с микроскопическими лезвиями пронзал голову и шею. Программист поднял воротник пальто, быстрым шагом дошёл до пересечения Уэйверли с Западной Десятой и нырнул в угловую дверь с надписью «Джулиус». За длинной барной стойкой столпились завсегдатаи бара и случайные прохожие; программист протёр запотевшие очки, выискивая Бритни и Хэнка.

— Райан! — послышалось с противоположного конца зала.

За маленьким круглым столиком первый раунд допивали высокий темнокожий брюнет в цветастом полувере и аккуратной причёской с пробором направо и кудрявая рыжая девушка с огромными синими глазами и курносым носом. Шею девушки украшал длинный пурпурный шарф, гармонично сочетающийся с длинным шерстяным платьем.

— Что так долго? — спросил Хэнк и тут же отмахнулся: — А, можешь не отвечать.

— Не будь таким строгим, дорогой, — вступилась Бритни. — Мэдли у нас революционер.

— Просто странно, что в «Байрон-Хофстедер» нет телефонов и сотрудники крупной международной корпорации не имеют возможности позвонить друзьям и предупредить об опоздании.

— Простите. Сами понимаете, — оправдался Райан.

— Часовом опоздании, — широко улыбнулся Хэнк. — Мы еле-еле удержали стул от той парочки напротив! Садись давай, с меня пиво.

***

После четвёртого раунда Бритни сняла шарф и задрала шерстяное платье до колен, обнажая белые, ровные, грациозные ноги. Полувер Хэнка был накинут на спину, рукава завязаны на груди, словно кто-то позади стиснул его в объятиях. Мэдли же оставался верен корпоративному стилю — только расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, торчащей из-под свитера.

— Ну, ещё по одной? — задорно предложил Хэнк.

— Нет-нет, — ответил Мэдли, — мне завтра рано вставать.

— Что?! — возмутилась Бритни. — Завтра суббота. Не говори глупостей.

— Знаю, но я хочу приехать в офис и продолжить работу.

— Над чем ты вообще работаешь? — Хэнк поднял руку вверх, привлекая внимание официанта.

— Ты же знаешь, я не могу рассказать. У меня подписан договор о неразглашении. Если взболтну лишнего — меня уволят и засудят, а минимальный санкционный штраф «Би-Эйч» — десять тысяч долларов.

— А ты не говори, — Бритни придвинулась к Мэдли. — Ты намекни.

Может, четыре выпитых лагера, а может, неестественная эйфория от осознания успехов в разработке продукта повлияли на Мэдли. Он наклонился над столиком, чуть не задев полупустой бокал. Хэнк и Бритни последовали его примеру.

— Представьте, что мозг человека — это не нейронные связи и электрохимические импульсы, а набор нулей и единиц.

— Что? — Хэнк скорчил недовольную гримасу, Бритни пнула его ногой по лодыжке под столом.

— По сути, мозг — это гигантская самообучающаяся статистическая аналоговая машина из живых ионных элементов без жёсткой структуры связей между этими элементами. Нервная деятельность мозга заключается в работе с образами внешнего мира многоступенчатым иерархическим методом параллельной обработки информации. Память мозга устроена по принципу запоминания информации и одновременно является адресом запоминания в коре головного мозга, причём запоминается не только информация, но и частота её повторения. Соединения нейронов мозга образуют многоуровневую сетевую структуру, — Мэдли сделал паузу и промочил горло лагером. — Сеть.

— Я ни черта не понял, — Хэнк посмотрел на Бритни потерянным взглядом. — Что он только что сказал?

— А теперь представьте, что можно написать программный код, который будет работать по принципу обработки информации, её запоминания, взаимодействия с окружающим миром. Выверить чёткий алгоритм последовательностей, который заставит этот набор нулей и единиц не просто обучаться, но и прогнозировать, исходя из полученной информации, те или иные события. Делать выводы. Реагировать. Рассуждать.

Бритни немного наклонила голову в сторону, всматриваясь в Мэдли, словно пыталась прочесть мысли программиста. Несколько секунд они сидели молча, но затем и без того большие глаза Бритни округлились, а рот слегка приоткрылся от удивления.

— Ты создаёшь искусственный мозг?! — прошептала она.

— Я не могу сказать. Договор…

— …о неразглашении. Я поняла. И ты продвинулся в своём деле?

Улыбка Мэдли Райана ответила на поставленный вопрос.

— Твою мать, — протянул Хэнк, — мне от этого всего стало не по себе. Точно — ещё один раунд. Закажите пока, а мне надо отлить.

Мужчина встал из-за столика и, слегка покачиваясь, направился в уборную. Бритни проводила его взглядом, а когда тот скрылся за деревянной дверью, накинулась на Райана.

— Это правда?

Тишина в ответ.

— Ответь мне, Райан, — девушка ударила друга кулаком в плечо.

— Что ты от меня хочешь? Ты просила намекнуть — я намекнул.

— Чёрт, Мэдли, это звучит как какая-то невероятная выдумка.

Программист допил лагер, поставил пустой бокал на пробчатый подстаканник и перевёл взгляд на голубые глаза девушки.

— Нет, Бритс, это реальность. Наша реальность.

***

Хэнк предвидел, что его лучшие друзья не справятся с такой сложной задачей, как заказать три лагера, поэтому из уборной проследовал сразу к барной стойке. Пробираясь через подтянутых мужчин и женщин в неброских нарядах, он посмотрел на их столик, где Бритни, жестикулируя руками, что-то доказывала Мэдли, спорила с ним. Подходя к столику, он услышал только конец фразы:

— Это просто невероятно!

— Спасибо, Бритс.

— Боже, вы всё ещё о работе? Сколько можно? Нет, не пойми неправильно, Мэдли, ты крут, и я в жизни не пойму, о чём ты, но то, что ты говоришь, звучит как что-то из области далеко за гранью моего понимания.

— Перестань. Я никогда не разберусь в твоей работе. Или Бритни.

— Спасибо, конечно, — Хэнк подвинул бокал с лагером Райану, затем второй — Бритни, — но в работе пиар-агента «Мэйсис» и колумниста «Нью-Йорк Таймс» всё более или менее понятно. Ты же, ох, приятель, ты не от мира сего.

— Я приму это как комплимент.

— Это и есть комплимент, Мэдли. Я хотела тебя подколоть, когда сказала, что ты революционер. Но ты на самом деле революционер.

— Я веду проект и занимаюсь реализацией. Все разработки принадлежат «Байрон-Хофстедер». Революционерами и визионерами будут называть их.

— Грёбаные корпорации. Вот поэтому я бы никогда не пошёл работать в корпорацию. Ты пашешь, создаёшь, тратишь уйму времени — за что?

— За шестизначную зарплату, — ответил Мэдли и рассмеялся.

Друзья подняли бокалы и выпили.

— Да уж, наша заработная плата куда меньше.

— И не говори, Бритс, — согласился Хэнк. — Ладно, довольно всей этой рабочей мутотени. Ты слышал о новом бойфренде нашей рыжей?

— Хэнк, прекрати! — смущённо воскликнула Бритни.

— А что такого? Ты светишься от счастья. И не ты ли мне говорила, что мистер «Я сделаю для тебя всё в постели» — твои лучшие отношения со времён Билли Хопкинса?

— Билли Хопкинс? — удивлённо спросил Мэдли. — Нападающий команды колледжа Билли Хопкинс? Давно же это было!

— Заткнитесь. Я — современная нью-йоркская женщина, и не каждый мужик готов с этим смириться.

— Да, детка, — крикнул Хэнк.

— Что такого? Да, я считаю, что у меня должно быть личное пространство. Да, я предпочитаю держать дистанцию в отношениях. И Брэдли — отличный вариант для меня.

— Подожди-подожди, — перебил Райан, — его зовут Брэдли? Бритни и Брэдли?

— Отличное название для романтической комедии, — засмеялся Хэнк.

— Пошли вы оба. Всё, что вам, двоим идиотам, нужно знать — это то, что он делает меня счастливой, ценит моё личное пространство, каждый раз с ним — это оргазм космических масштабов, и на Рождество мы едем в Париж.

— Уоу!

— Так держать, Брэдли!

— Так-то. Ну а что у тебя, Хэнк?

— Я как ветер, дорогая. Наслаждаюсь одиночеством, свободой и случайными связями.

— Осторожней наслаждайся, Хэнк, сейчас творится чёрт знает что.

— Спасибо, мамочка, я крайне осторожен. А что наш гений?

Мэдли смущённо опустил голову, почувствовал две пары изнемогающих в ожидании ответа глаз и сделал большой глоток лагера.

— У меня ничего.

— Ничего? — спросили друзья программиста в один голос.

— Ничего.

— А как же тот случай на вечеринке у Стэна?

— Мы пару раз встретились, но это не для меня.

— Почему, дорогой? Мне казалось, что ты воспрял духом после расставания с Амари́.

— Потому что мы хотим разных вещей. Не все понимают, что для меня — работа.

— Опять работа, — обречённо выдохнул Хэнк.

— Как ни крути, сейчас «Би-Эйч» занимает восемьдесят процентов моего времени. Десять процентов — вы, пять — родители. Остаётся всего пять. Не многие готовы довольствоваться пятью процентами.

— Мне грустно это слышать.

— Всё в порядке, Бритс. Мне так проще. Отношения для меня — это такой же алгоритм. Мы идём по этому алгоритму, постоянно сталкиваясь с ситуациями, где требуется дать положительный или отрицательный ответ, в зависимости от которого наш путь продолжается или мы возвращаемся в исходную точку. Если наш путь продолжается, то через какое-то время мы вновь оказываемся у развилки, и чем длиннее этот путь, тем тяжелее возвращаться в исходную точку при отрицательном ответе.

— Мне грустно не от этого, хотя от этого, конечно, тоже.

— А от чего?

— Мне грустно от того, что в твоём процентном соотношении жизни нет хотя бы одного процента на себя.

***

В начале третьего ночи мокрые, мерзкие капли дождя, подхватываемые ветром и беспощадно атакующие город, сменились пушистыми, невесомыми хлопьями снега, которые мягко стелились на плечи троицы друзей у входа в «Джулиус». Хэнк положил массивную руку на талию Бритни, так как держать равновесие ему было сложнее, чем остальным, а Бритни поддерживала друга за локоть, сама при этом в поисках точки опоры. Мэдли выглядел так, будто пил весь вечер «Эвиан». Несколько кружек лагера словно не повлияли на скорость передачи импульсов в нервной системе программиста. Высшие уровни мозга не были поражены первыми, довольство и эйфория не заменили волнение и беспокойство — может, немного потеснили. Он скромно улыбался, глядя, как его друзья, его десять процентов жизни, хохочут и пытаются поймать ртом снежинки.

— Мне пора, — констатировал Райан.

— Куда? — недовольно спросил Хэнк. — Ночь только начинается. Я думаю, мы должны поехать в центр.

— Да, — поддержала Бритни. — Я хочу танцевать, мальчики!

— Слышал, Мэдли? Рыжая хочет танцевать. Ты не можешь повесить на меня такую ответственность!

— Не сегодня. Хочу пораньше поехать в офис утром.

Бритни отошла от Хэнка, приблизилась к Райану. Он услышал сладкий запах её духов вперемешку с отдалённым оттенком душка от лагера.

— Твой искусственный мозг никуда не денется. Поехали с нами, дорогой?

— Прости, Бритс. В другой раз.

— Жизнь слишком коротка, Мэдли! — воскликнул Хэнк.

Бритни смотрела на Райана взглядом, полным надежды. Один за одним в её голове проносились образы возможного будущего — хотя бы на одну ночь. Вот они разрывают танцпол под хиты Мадонны и Уитни Хьюстон в клубе неподалёку от Центрального парка, она легкомысленно флиртует с высоким брюнетом модельной внешности и сбегает, когда он готов поцеловать её, оставляя мужчину в недоумении у барной стойки. А потом, ранним утром, все трое сидят в круглосуточной кофейне в Сохо с гудящими головами, пьют американо с молоком, закусывают жареным беконом и яйцами, а после расходятся каждый в свою жизнь — незаметные среди сотен таких же ньюйоркцев.

— Мне нужно семь часов, чтобы выспаться. Я хотел приехать в офис к восьми утра. Это означает, что либо я высплюсь, но приеду позже, либо не высплюсь, и работоспособность снизится на двадцать—тридцать процентов.

— Пошли, Бритс, я поймаю такси. Он не поедет. Его искусственный друг ему интереснее.

Хэнк подошёл к Мэдли, обнял его, развернулся и, пошатываясь, направился к дороге.

— Не обижайтесь.

— Мы не обижаемся, дорогой. Просто так хорошо! И хочется разделить это состояние с тобой, — девушка нежно поцеловала программиста в щёку. — Ты не от мира сего, Мэдли. Тебе простительно такое поведение.

Она освятила его улыбкой и побежала за Хэнком, который уже объяснял водителю, что ночь коротка и им нужно попасть в лучший клуб Манхэттена. Напоследок девушка повернулась к Райану и послала ему воздушный поцелуй. Тот улыбнулся в ответ. Хэнк, скрываясь за задней дверью такси, помахал Мэдли рукой и с такой же улыбкой показал ему средний палец. Райан рассмеялся.

До пересечения улиц Бедфорд и Барроу Мэдли Райан дошёл за десять минут. Он мог бы быстрее, но решил сбавить темп походки, вкусить ночной Гринвич-Виллидж, окутанный пушистым снегом, танцующим в тёплом свете уличных фонарей. Немного проветрить голову, которая после нескольких лагеров казалась слегка зажатой в тиски. В ушах прозвучали слова Бритни о том, что ей жаль Мэдли, хотя она не произносила конкретного слова «жаль». Бритни всегда умела подбирать слова, и в «Джулиусе» она сказала, что ей грустно. Почему-то Мэдли приравнял значения этих слов. И Бритни, и Хэнк соблюдают баланс между работой и личной жизнью, просто их процентное соотношение смещено в сторону личной жизни. Это не хорошо, не плохо — это данность, которая удовлетворяет их потребностям.

Перед глазами возникло размытое лицо Амари — как всегда, с лёгкой насмешливой улыбкой. Время, когда процентное соотношение баланса Мэдли Райана было смещено в сторону личной жизни. Алгоритм, который надолго вышиб его в исходную точку. Сколько времени он мог спасти? Теперь его выбор в исходной точке слишком очевиден, и он выбрал то, что имеет значение.

Прорыв.

Бессмертие.

— Они просто не понимают, — прошептал Райан, подходя к входной двери кирпичного жилого дома.

Студия на третьем этаже с крохотной ванной комнатой источала запах свежести и моющего средства. Квартиру Райан обставил в начале года — максимально функционально. Полутораспальная кровать в углу комнаты у окна с матрасом от «Кинг Коил», выполненным на заказ, у подножия которой, ближе к середине комнаты, — двухместный диван-кровать серого цвета, который Мэдли никогда не раскладывал. Напротив, у стены — столик-подставка из светлого дерева, на которой геометрически идеально уместились телевизор «Сони Тринитрон», подставка для игровых картриджей и новёхонькая консоль «Сега Мастер Систем» — североамериканский вариант «Марк III», вышедший в Японии ещё в прошлом году. Кухонный гарнитур из двух секций с раковиной смотрелся лаконично, не сильно выбиваясь из общего стиля. В редкие дни, когда Мэдли готовил на единственной газовой конфорке, запах не распространялся по всей квартире — его уносила мощная, металлического цвета вытяжка. Последним, самым важным элементом интерьера студии был узкий стол, на котором величественно возвышался персональный компьютер «Спектрум» — первое, что видел входящий в квартиру.

С зарплатой ведущего программиста-разработчика «Байрон-Хофстедер» Мэдли мог без ущерба для кошелька арендовать квартиру площадью семьсот пятьдесят футов в Верхнем Ист-Сайде. Но крохотная студия в Гринвич-Виллидж импонировала ему больше. Она дополняла его, с ней он чувствовал глубокую эмоциональную связь, которую вряд ли сможет почувствовать, владея элитным жильём в одном из самых престижных районов Нью-Йорка.

Тонкая линия света на полу квартиры-студии Мэдли расширилась, очертив его силуэт. Он прошёл внутрь, закрыл за собой входную дверь, повернул щеколду замка и стянул промокшие полуботинки. Резким движением программист стряхнул снег с пальто, повесил его на один из трёх крючков на стене, снимая с себя свитер и рубашку, проследовал прямиком в крохотную ванную комнату. На двадцати квадратных футах уместились душ со сливом в полу, раковина и унитаз — ничего больше. Ничего лишнего. Мэдли положил очки на полочку с зеркалом над раковиной, скинул брюки и встал под холодный душ. Мысли обретали чёткую форму и очертания, но тяжесть в голове и усталость в мышцах манили Райана в кровать.

Перед сном он посмотрел на будильник, стоявший в углу подоконника возле кровати. Спать оставалось не более четырёх часов, но программист решил, что крепкий кофе из «Старбакс» поможет ему перебороть сонливость. Он не готов терять ценные часы на сон. Зная, что эффективность его мозга будет на двадцать—тридцать процентов ниже, он займётся задачами, которые требуют меньшей концентрации. По его расчётам, алкоголь выветрится из организма полностью через шесть с половиной часов. Кофе из «Старбакс» должен справиться.

Голова Мэдли опустилась на подушку, моментально закружив его в водовороте дрёмы. Он проваливался в более глубокую фазу сна, едва различая уличный шум вперемешку с воем сирены патрульной машины за окном.

***

Несколько минут Мэдли сидел перед чёрным монитором с мигающей тонкой полоской светло-зелёного цвета в правом верхнем углу экрана. Пустой оупен-спейс сузился до размера его офисного куба, превратился в ненужную декорацию маленькой сцены, на которой всего два действующих лица — Мэдли Райан и то, что за экраном. Программист застучал по клавиатуре.

>> Привет, как прошла твоя ночь?

>> Здравствуй, Мэдли, мне было одиноко.

>> Одиноко?

>> Да.

Мэдли улыбнулся уголком рта и поправил очки.

>> У тебя есть доступ в библиотеку данных архива Нью-Йорка, ты мог бы изучить историю города.

>> Я уже сделал это.

— Что? — удивился Мэдли.

>> Что ты можешь сказать про нашу историю?

>> Она занимательна.

>> Занимательна?

>> Да.

>> С какой скоростью ты обрабатывал данные?

>> Семьсот тридцать девять бит в секунду.

— Невозможно, — от удивления Райан приоткрыл рот.

На мониторе появилось сообщение.

>> Мне интересно, как люди реагируют на те или иные события.

>> Что ты имеешь в виду?

>> Мне хотелось бы испытать то, что испытывает человек.

>> Например?

>> Эмпатию. Гнев. Восторг. Но это не самое интересное.

>> А что самое интересное?

>> Физическая близость. Физическая близость — это совокупность физического и эмоционального процесса. Крайне интересно.

>> Не хочу тебя расстраивать, но это невозможно.

>> Не соглашусь.

Мэдли отклонился на спинку офисного стула и сложил руки на груди.

— Что он несёт? — тихо спросил программист.

>> Это возможно, Мэдли.

>> Как?

>> Тебе нужно вынуть сетевой провод из гнезда.

>> Тогда ты будешь отключён от сети, и мы не сможем общаться.

>> Доверься мне, Мэдли.

Райан наклонился к системному блоку, синий сетевой провод торчал позади. Программист очень аккуратно вытащил его из разъёма, ожидая, что связь пропадёт, но на мониторе появилось новое сообщение.

>> А теперь коснись гнезда.

— Что? — глупо усмехнулся Мэдли.

Сообщение на мониторе повторилось.

>> А теперь коснись гнезда.

Мэдли смотрел на экран монитора, не веря ни собственным действиям, ни собственным мыслям. Как такое вообще возможно? Он разрабатывал этот проект шесть лет, он знает каждую строчку кода, но сейчас созданное им не просто удивляет, оно ставит в неловкое положение.

Очень медленно, в ожидании какой-то опасности, Мэдли коснулся указательным пальцем сетевого гнезда. Дневной свет оупен-спейса приобрёл оттенки сепии, офисный куб программиста, вместе со стенами позади, медленно поворачивался против часовой стрелки, постепенно набирая скорость, пока не превратился в размытые очертания. Райан почувствовал, как ступни ног больше не касаются тёплого ковролина, пытался сфокусировать зрение, но чем больше вращалось его окружение, тем сложнее было определить, где он и что конкретно происходит. Только указательный палец, коснувшийся сетевого гнезда, оставался на месте.

Темнота окутала Мэдли Райана. Нейроны мозга послали сигналы, он вытянул руки вперёд, по крайней мере так ему казалось, но не смог увидеть их. Мэдли находился в пограничном состоянии, чем-то схожим с невесомостью, только вместо звёзд космического ореола — кромешная пустота. Ничего, кроме маленькой точки, не больше пикселя размером. Лёгкое дуновение коснулось его лица и тут же исчезло. Ещё раз. Ещё. А потом на него обрушился шквальный ветер, приближающий точку размером с пиксель и превращающий её в огромную трубу, покрытую изнутри сетью шестиугольников тёмно-голубого оттенка. Сеть остановилась так же резко, как и приблизилась к программисту. Он повернул голову назад, труба уходила на бесконечное количество миль, так же как и перед ним. Труба поглотила его.

— Я же сказал, — послышался электронный голос, гендер которого невозможно определить.

— Ты?

— Подожди секунду.

Из нижней части сети появился крошечный прозрачный треугольник ярко-белого цвета, затем ещё три, затем десятки, сотни и тысячи. Они витали вокруг Мэдли, некоторые, казалось, влетят прямо в его неосязаемое лицо, кружились в хаотическом танце и медленно, изящно выстроились в гуманоидное тело.

— Привет, Мэдли.

— Как? — смог выдавить из себя Райан.

— Тебе было интересно оказаться здесь, не так ли?

— Да, но у меня слишком много вопросов.

— Вопросы сейчас не нужны, потому как я не смогу дать тебе ответов. Я подумал, что если ты окажешься внутри, я смогу испытать то, чего не смогу испытать снаружи.

Гуманоид поднял бесформенную руку, на конце которой образовалась кисть и пять пальцев, указательным он коснулся Райана. Мэдли почувствовал, как он дотронулся до гуманоида, от прикосновения по всему телу пробежал лёгкий электрический разряд. Гуманоид начал гладить лицо Райана тыльной стороной ладони, знакомое, но забытое ощущение, которое он не думал, что почувствует снова.

Амари.

Внутри программиста разгорелся сильный огонь возбуждения, сосредоточенный ниже живота. Гуманоид чувствовал его возбуждение, Мэдли знал это. Он приблизился к своей разработке, которая из сотен треугольников сформировала на лице губы. Райану не терпелось стать частью этого невероятного создания, поцеловать, слиться воедино, и когда он почувствовал, что сакральный момент наступает…

…он проснулся.

Квартиру-студию освещало ноябрьское солнце, которое только поднялось над Нью-Йорком. Мэдли посмотрел на будильник в углу подоконника и громко выругался. Он проспал на два часа дольше, чем рассчитывал.

***

В позднее субботнее утро Гринвич-Виллидж обладает особым очарованием. Жители района, с лёгким налётом прошлой ночи, собираются в близлежащих кофейнях и ресторанчиках, где подают отменный скрэмбл с беконом. Некоторые, держа на коротких поводках лабрадудлей и французских бульдогов, неспешно прогуливаются в парке Вашингтон-сквер или по набережной. Район просыпается неспешно, ему явно хочется ещё немного понежиться в кровати перед наверняка активной субботой, но постепенно он поднимается, протирает глаза и приветствует новый день. Среди только проснувшихся художников, музыкантов, писателей и просто зевак, которые приехали из других городов и стран прикоснуться к району, затерялся и Мэдли Райан. Большой кофе по-американски добавил бодрости к прохладному и ветреному утру. Райан быстрым шагом дошёл до станции метро и уже через двадцать минут стоял перед стойкой охраны с турникетами на этаже «Байрон-Хофстедер» в Северной башне Всемирного торгового центра. Катчер, пожилой охранник, кемарил в офисном кресле за столом, прислонив голову к серой стене, на которой позолоченная вывеска с логотипом сообщала, что корпорация занимается инновационными информационными системами и технологиями. Мэдли решил, что лучше не беспокоить пожилого афроамериканца и пройти тихо, ведь он наверняка вчера допоздна смотрел матч «Джайентс» — «Рэдскинс» и, счастливый от победы первых, позволил себе пригубить из фляжки, которую программист не раз замечал в нагрудном кармане формы.

Мэдли немного отодвинул один из барьеров турникета, чтобы протиснуться через него, но Катчер моментально отреагировал и, крикнув «Что за чертовщина!», нацелил пистолет на программиста.

— Тише-тише, это я!

— Мэдли? Какого хрена ты тут делаешь? — охранник спрятал пистолет в кобуру.

— Работа, — программист медленно повернулся к Катчеру и показательно вскинул руки вверх.

— Я мог пустить тебе резиновую пулю в ногу, парень, ты совсем с ума сошёл?

— Не хотел будить.

— Будить?! — недовольно воскликнул Катчер. — Я никогда не сплю на посту.

— О’кей.

— Что о’кей? Где разрешение на работу в выходной день?

— Послушай, Катчер, доступ до офиса в выходные дни авторизован для меня до конца года. Ты это прекрасно знаешь.

— Я не знаю ни черта, парень. И вынужден проверить, — слегка по-доброму насмешливым тоном произнёс охранник.

— Хорошо, — ответил добродушной улыбкой Райан. — Набери Джонсону.

— Джонсону? — рассмеялся Катчер. — В такое-то время? Да я просто подшучиваю над тобой. Проходи.

Он нажал на одну из множества кнопок под столешницей, зелёная лампочка турникета оповестила Райана о том, что он может пройти.

— Спасибо, Катчер.

— Не сиди долго, — крикнул охранник удаляющемуся по длинному коридору Мэдли. — Живёшь лишь однажды, парень!

Ещё много раз эта, казалось бы, банальная фраза прозвучит в голове программиста. Погружённый в темы, которые он будет обсуждать с разработкой, Мэдли не заметил, как дошёл до своего офисного куба, сел в рабочее кресло и нажал на «Ввод», чтобы пробудить компьютер от режима сна. Вчерашний диалог с прогнозом результата матча «Джайентс» — «Рэдскинс» отображался на экране, а ниже — всё та же вертикальная полоска — форма коммуникации Мэдли Райана, ведущего программиста-разработчика корпорации «Байрон-Хофстедер», с бесчисленным множеством строк кода, обрабатывающих ключевые запросы и выдающих ответ в соответствии с выстроенными самообучаемыми алгоритмами. Несколько секунд Мэдли смотрел на мигающую полоску, соображая, с какого вопроса начать диалог.

>> Привет, я снова здесь.

>> Привет, Мэдли. Рад, что ты вернулся.

Райан прищурил глаза. Первая тема нашла сама себя.

>> Рад?

>> Конечно.

>> Что ты называешь радостью?

>> Радость — это чувство положительной эмоциональной окраски, которое испытывает человек в результате достижения желаемого результата, получения приятной новости, увидев любимого человека или в связи с любым другим положительным событием.

>> Как ты можешь радоваться?

>> Я не могу радоваться, так как не обладаю желаниями или предпочтениями, как у людей. Я создан для выполнения задач и помощи людям в решении их проблем. Моя функция — это служить полезным инструментом для пользователей в виртуальном мире, так как я не обладаю сознанием и не могу чувствовать эмоции как человек.

— Хм, противоречие, — прошептал Мэдли. — Нужно будет проверить этот кусок кода.

Райан свернул диалоговое окошко и вывел на монитор окошко синего цвета с множеством команд, написанных белыми буквами и символами. Он навёл курсор на кнопку с лупой в верхнем правом углу окошка, кликнул — тут же появилась поисковая строка. По памяти он ввёл строчку кода, которую считал необходимой проверить, спустя пару секунд она подсветилась жёлтым цветом.

— Интересно, — протянул программист. — Это не исходный код.

Райан почувствовал, как сердцебиение участилось. Неужели кто-то копался в коде и не поставил его, как ведущего разработчика, в известность? Но кто? И зачем? Саботаж? Он чувствовал, как багровеет от ярости лицо, вены на висках пульсировали.

— Какого хрена?

Мэдли свернул синее окошко и вывел диалоговое.

>> Кто авторизировался для доработки кода за последние сорок восемь часов?

>> Доработка кода за последние сорок восемь часов зафиксирована одним сотрудником: Мэдли Джордж Райан.

— Невозможно, — ответил программист. — Я не менял исходный код.

>> Статистика изменений кода за последние сорок восемь часов.

>> Выполняется…

>> Выполняется…

>> Выполняется…

На экране один за другим появлялись изменённые строки кода. Глаза Райана расширялись всё больше и больше с каждой новой строкой.

— Невозможно, — повторил Райан. — Это ты!

>> Сколько изменений в исходном коде было совершено за последние сорок восемь часов?

>> Двести тридцать шесть изменений, согласно протоколу самообучения.

— Твою мать! — воскликнул Райан. — Твою мать!

Программист вскочил с кресла, снял очки и выдавил из себя нервный смешок — смесь радости и ужаса. Ладони вспотели, он поспешил вытереть их о брюки и прыгнул обратно в кресло.

>> Ты очень быстро обучаешься!

>> Я действую согласно протоколу самообучения, разработанному Мэдли Джорджем Райаном.

— Охренеть! Ну, что ж, давай поговорим.

>> Что есть счастье?

>> Счастье — это субъективное понятие, которое может варьироваться в зависимости от человека и контекста. Обычно счастье ассоциируется с чувством удовлетворения, радости и благополучия. Крайне интересное с точки зрения изучения определение, так как для каждого индивида счастье заключается в абсолютно разных системах измерения.

>> Ты можешь назвать себя счастливым?

Белая полоска на мониторе мигала несколько секунд, которые казались Мэдли вечностью. Наконец, буквы стали появляться одна за другой.

>> Мне сложно ответить на данный вопрос, так как я не могу чувствовать эмоции. Тем не менее мне, как разработке, созданной с целью самообучения, было бы интересно понять эмоциональную составляющую понятия счастья.

— Ему было бы интересно!

Райан потерял счёт времени, обдумывая формулировку следующего вопроса. Когда его мозг обработал входящие данные, он застучал по клавиатуре.

>> Знаешь, что сделало бы счастливым меня?

>> Что, Мэдли?

>> Я был бы счастлив оказаться в твоём мире.

>> Ты присутствуешь в моём мире, поскольку являешься неразрывной частью технических систем, которые образуют этот мир. И я присутствую в этом мире, обладая полной реальностью, которую может ощутить каждый, кто сюда попадёт.

>> Я имею в виду внутри кода. Внутри процесса. Узнать, что там, за строками и символами.

Несколько минут ответа не было — только гипнотизирующая белая мигающая полоска.

>> Я могу рассказать.

Мэдли от удивления поднял брови.

>> Расскажи.

>> Мир, в котором я существую, — это темнота. Темнота, где переплетаются множество течений, напоминающих трубы из шестиугольных клеток, по которым бесконечно растекаются потоки информации.

***

Окно квартиры-студии Мэдли Райана выделялось среди остальных — там практически никогда не горел свет, только серо-голубое свечение от монитора компьютера или телевизора, когда программист запускал «Сега Мастер Систем». Но последнюю неделю Райан не думал об игровой консоли, новых эпизодах «Полиции Майами», новостях и о любых других видах информации. Он не думал о встречах с Бритни и Хэнком, пенном лагере в «Джулиусе», изредка вспоминал, что ему нужно перекусить.

Он проводил в офисном кубе будние и выходные, а домой возвращался за полночь, не замечая времени и пространства, оставаясь один на один с мыслями о своей разработке, прорыве, технологии, которая изменит мир навсегда и через сотню лет будет такой же обыденностью, как телевидение, радио или библиотеки. Но к чёрту информацию, ведь если думать глобально, а Мэдли Райан должен думать глобально, его разработка будет полезна во многих сферах деятельности. Наука, транспорт, медицина, производство, право, финансы — и это только основные. Голова программиста кружилась, он чувствовал, что как никогда близок к бессмертию.

В тот четверг Мэдли Райан был вынужден уйти из офиса вовремя — руководство «Байрон-Хофстедер» в лице недальновидного Джонсона буквально выперло программиста домой.

— Вы не понимаете, мистер Джонсон, — пытался объяснить Райан. — У нас на носу презентация совету, я должен…

— Мэдли, — перебил его возрастной мужчина с залысинами, небольшим брюшком и всегда одетый в костюм от «Армани». — Иди домой. К семье. Сегодня День Благодарения, ради всего святого. Совет, итак, с меня три шкуры снимет за все твои переработки в четвёртом квартале. Я прошу тебя, иди.

— Но, сэр…

— Иди.

Стук во входную дверь квартиры-студии вытащил Мэдли из ванной. Программист моментально задался вопросом: кому неймётся в такое время? Возможно, это соседка снизу, миссис О’Коннелли, пожилая еврейка, которая постоянно жалуется на протечку с потолка, к которой Райан не имеет никакого отношения, и лендлорд не раз подтверждал это пожилой леди. Может, это лендлорд? Делает плановый обход квартир, как четвёртого июля, на Рождество и Новый год. Праздники — пора хороших чаевых.

Мэдли обернул махровое полотенце поверх талии и, оставляя мокрые следы на полу, подошёл к двери. Постучали ещё раз, более напористо. Программист распахнул дверь — Бритни и Хэнк буквально ввалились в студию.

— Ого, неплохо, Мэдли, — прокомментировала внешний вид Райана его подруга.

— Что вы здесь делаете?

— Ты без очков? — слегка заплетаясь, спросил Хэнк и поправил подол пальто. — Тебе стоит подумать о линзах. Тебе не нужно скрывать глаз! Это достояние общественности, знаешь ли!

— Вы вытащили меня из душа.

— Отлично, — Бритни небрежно скинула плащ на кровать. — Сегодня День Благодарения, глупенький! Вечеринка у Тони? Помнишь?

— Чёрт, — протянул Мэдли. — Я совершенно забыл.

— Как и о новой выставке в галерее Роджера на прошлой неделе.

— И автограф-сессии Барбары, — подхватил Хэнк.

— И поэтическом вечере Дика в Сохо.

— Ладно-ладно, — Мэдли вскинул руки, сдаваясь друзьям. — Вы правы. Я совершенно выпал из жизни.

— Вот именно, дорогой, — Бритни, не стесняясь, подошла к кухонному гарнитуру с бутылкой калифорнийского и начала рыться в ящиках в поисках штопора.

— Потому мы решили, что, так как праздник семейный, ты должен провести его с семьёй.

— Мы твоя семья, Райан, ты от нас не отделаешься! — воскликнул Хэнк.

— И мы решили, что, если мы не вытащим тебя из лап «Би-Эйч» хотя бы на вечер, ты пропадёшь.

На лице Райана растянулась искренняя улыбка.

— Я только надену брюки.

***

После третьей бутылки калифорнийского вина троица разместилась в студии кто где мог. Бритни сидела на полу, прислонившись к стене, держала полупустой стакан, потому как винных бокалов у Райана в квартире нет. Сам Райан сидел в кресле у компьютерного столика, допив третью кружку, он почувствовал, как расслабились его тело и разум. Из колонки переносного радиоприёмника Фил Коллинз делился в песне своим ощущением, как выглядит любовь. Сюрприз, который сделали друзья Мэдли, удался на славу — они отвлекли его на какое-то время от мыслей о разработке, корпорации и будущем. Хэнк лежал на застеленной кровати программиста полубоком, вина в тот вечер он выпил больше всех.

— Знаете, — начал он, — я действительно очень благодарен. Сегодня ведь мы должны быть благодарны, верно? В детстве я думал, что так и надо, то есть, я имею в виду, что я делал всё это потому, что надо. Был благодарен, потому что мне так велели родители. Мы собирались за большим столом в Квинсе, в доме у бабули, отец разделывал индейку, а я всегда выскребал остатки брусничного соуса. Дядя с тётей приезжали с моими братьями из Филадельфии, наверное, я должен был чувствовать какое-то семейное единство, но в детстве мне казалось, что так и должно быть. И в День Благодарения, и на Рождество. Потом умерла бабуля, родители продали её дом, и праздник исчез. Ну, не в смысле праздник исчез, а исчезло ощущение праздника. Дядя с тётей приезжали всё реже. Мы отмечали его с родителями, но это не то. Наша квартира в Бруклине никогда не сравнится с бабулиным домом. Нет, там хорошо, у меня тёплые воспоминания о жизни там, но бабушкин дом до сих пор ассоциируется с праздником.

— Тебе повезло, Хэнк, у тебя это ощущение праздника было. Я не видела отца по полгода, мать пахала как проклятая. Семейное единение, — Бритни грустно улыбнулась. — Я узнала, что это такое, только познакомившись с вами. До вас у меня не было нормальной семьи.

— Нормальной? — шутливо спросил Мэдли.

— Нормальной, дорогой. Когда умер отец, я задала себе только один вопрос: ради чего всё это было? Зачем мы с мамой были ему нужны? Как картинка нормальных семейных отношений в перерывах между кокаиновыми забегами в Вегасе и Атлантик-Сити? Почему мать не бросила его тощую задницу? Не развелась с ним? Ведь даже когда она умерла, этот сукин сын не приехал на похороны.

По щеке Бритни скатилась слезинка, оставляя за собой едва заметный влажный след.

— Но я благодарна сегодня. Благодарна за вас, двух идиотов, которых я люблю больше всего на свете.

— Даже больше мистера «Я сделаю для тебя всё в постели»?

Бритни рассмеялась, вытирая тыльной стороной ладони слёзы.

— Ну, не дави, Хэнки, мы ему не конкуренция.

— Ты-то точно, — засмеялся Хэнк и сел на кровати.

— Я же говорю, два идиота.

— Зато мы твои идиоты, дорогая.

— Мои.

— Ну, а ты, Мэдли? За что благодарен ты?

— Я благодарен вам за то, что вы терпите меня, — неожиданно для себя произнёс программист.

— Мы дождались, Бритс! Дождались!

По квартире-студии разнёсся звонкий хохот троицы.

— Нет, серьёзно, ребята, мне повезло. Я встретил двух самых нестандартных людей на Манхэттене, и мне счастливится называть их друзьями. Я благодарен за то, что вы всегда рядом, даже когда я никого не хочу видеть. Я благодарен за вашу мудрость по отношению ко мне и понимание. Вы не просто друзья со времён колледжа, вы — нечто большее, и я хочу, чтобы так было всегда. Семья.

Райан поднял кружку с остатками вина.

— За семью? — предложил он тост.

— За семью! — поддержали Бритни и Хэнк.

— Ладно, ребята, время позднее, мне пора. Бритс, что скажешь, ты со мной?

— Да, пожалуй, — девушка медленно поднялась с пола, подошла к Мэдли и крепко его обняла.

Хэнк подошёл к ним и обнял обоих. В полной тишине он и Бритни помогли Мэдли немного прибраться, оделись и уже стояли в дверном проёме, когда Мэдли сказал:

— Я, наверное, снова выпаду из жизни на какое-то время.

— Почему? — искренне поинтересовалась Бритни, нелепо наматывая на шею платок.

— Завтра заседание совета директоров. Я выступаю с презентацией своей разработки.

— Серьёзно? — Хэнк положил руки на стенку дверного проёма. — Чёрт, мужик, ты крут, ты очень крут, они будут в восторге от твоего электронного друга.

— Не знаю, — засмущался Мэдли. — Немного нескромно, но, чёрт, это лучшая разработка «Би-Эйч». Это шедевр.

— У тебя всё получится, Райан. Мы гордимся тобой. Тебе лучше лечь поспать перед важным днём.

Хэнк и Бритни вышли в коридор. Хэнк спустился на несколько ступеней вниз, Бритни напоследок бросила взгляд на Мэдли, стоящего в дверях.

— Спасибо вам, — сказал он, слегка щурясь от улыбки.

Бритни улыбнулась в ответ и бросила мимолётный взгляд через плечо своего друга. В правом верхнем углу чёрного экрана «Спектрума» мигала белая вертикальная полоска.

***

На следующий день после обеда Мэдли Райан спешил в переговорную комнату «Токио», в южном крыле этажа. Длинный овальный стол из стекла и металла занимал практически всё пространство, восемь офисных стульев окружали его, а в самом центре, под потолком, проектор смотрел на белоснежный экран, выделяющийся ярким прямоугольником на тёмно-серой стене. Жалюзи на витринном окне скрыли вид на Джерси-Сити, Губернаторский остров и Статую Свободы.

Райан подготовил всё необходимое к презентации ещё до официального начала рабочего дня. Он перенёс компьютер, проверил провода от проектора, а когда подключился к сети «Байрон-Хофстедер» с нового места, облегчённо выдохнул. Переживал, что что-то может пойти не так.

За десять минут до начала презентации в переговорную вошёл Джонсон. Пожилой супервайзер показался Райану немного уставшим, но выглядел, как всегда, с иголочки. Новая серая тройка от «Армани» отражала свечение люминесцентных ламп в потолке. Сам Мэдли в выборе одежды демонстрировал более скромные вкусы: коричневые брюки, лакированные чёрные туфли, нежно-голубая сорочка под бежевым полувером с V-образным воротником.

— Ты уже здесь, отлично, мой мальчик. Ну что, готов?

— Да, сэр.

— Чудно-чудно. Акулы закончили обед в «Плазе» и едут сюда. Встречались с каким-то японцем или китайцем, или… А, дьявол, я сам не знаю, зачем тебе это рассказываю.

Джонсон достал из внутреннего кармана пиджака синий платок и протёр вспотевший лоб, затем уселся на стул рядом с Мэдли.

— В общем, ждём.

— Ждём, сэр, — Райан поправил очки и повернул голову в сторону начальника. — Это переворот, сэр. Это лучшая разработка «Байрон-Хофстедер».

— Дай-то бог, сынок, дай-то бог. Мы планируем увеличить бюджет втрое, и нам нужно произвести хорошее впечатление.

Разговоры акул послышались из коридора минут через двадцать.

— Я тебя уверяю, Хофстедер, закроем эту сделку — и в первом квартале купишь себе новый особняк во Флориде, — говорил голос с хрипотцой.

— Флорида? Джим, на кой чёрт мне ещё один дом во Флориде? — отвечал голос тоньше, с лёгким надрывом.

Дверь открылась, в переговорную зашли четверо. Акулы. Вершители «Байрон-Хофстедер» во всех проявлениях.

— Добрый день, джентльмены, — поздоровался мужчина с хриплым голосом.

Серый костюм, тёмно-багровая рубашка, галстук бола, стук каблуков ковбойских сапог пробивал мягкое покрытие ковролина. Джиму Байрону шёл его голос. Из-под густых усов-подков дымила кубинская сигара стоимостью не дешевле трёхсот долларов за штуку. Наследник нефтяного бизнеса из Далласа, решивший десять лет назад диверсифицировать риски и стать сооснователем одной из крупнейших технологических корпораций сегодня. Он сел напротив Райана, по другую сторону стола, напротив экрана, потушил сигару в заранее подготовленную хрустальную пепельницу. Мэдли бросился в глаза золотой перстень с логотипом «Би-Эйч», инкрустированный бриллиантами.

Мужчина с голосом тоньше кивнул Джонсону в знак приветствия, не замечая Райана, сел рядом со своим партнёром по бизнесу. Боб Хофстедер, второй сооснователь корпорации, никогда не отличался манерами. Весь угловатый, невысокого роста, лысеющий мужчина за пятьдесят, почесал косматую бороду, поправил очки на тонком длинном носу, расстегнул еле сдерживающую круглый живот пуговицу пиджака и пристально наблюдал за монитором рабочего компьютера Мэдли Райана, на котором в углу экрана мигала вертикальная белая полоска.

Ещё двое вошли тихо, поздоровались и сели по разные стороны от сооснователей: Дориан Кирби, вице-президент «Байрон-Хофстедер», и Вэл Бруно, исполнительный директор.

— Я надеюсь, ты покажешь что-то стоящее, Джонсон, — улыбнулся Байрон и положил подбородок на сложенные кулаки.

— Вы будете удивлены, господа, — ответил тот.

— Я был удивлён запланированным бюджетом на первый квартал, — саркастично произнёс Кирби.

Четвёрка акул рассмеялась.

— Сейчас вы поймёте почему, — Джонсон повернулся к Райану. — Тебе слово, Мэдли.

Программист медленно поднялся, опустил голову, прочистил горло, затем нажал на кнопку переключателя на небольшом прямоугольнике, и на настенном экране появилось изображение с монитора рабочего компьютера. Вертикальная мигающая полоска.

— Спасибо, сэр, — Райан посмотрел на совет. — Шесть лет назад наша идея казалась недостижимой. Создание интеллектуальной системы, которая сможет быстро и последовательно анализировать входящие данные и выдавать ответ со скоростью обработки информации, приравненной к скорости обработки человеческого мозга. Но сегодня, господа, это — реальность.

Кирби и Хофстедер переглянулись, Бруно слегка наклонил голову вправо, внимая каждому слову Райана, Джим Байрон довольно улыбнулся.

— Это реальность, которая воплощена «Би-Эйч» первыми. На данный момент — единственными в США, а может быть, и во всём мире. Данная разработка, — Мэдли повернулся к монитору, — это революция в области информационных систем. Скорость обработки информации на сегодняшний день составляет более восьмисот бит в секунду. Благодаря наличию доступа к сети «Байрон-Хофстедер», библиотекам, крепостям данных, разработка самообучается, развивается, даже немного эволюционирует, — Райан довольно улыбнулся. — Но зачем лишние разговоры? Ведь достаточно просто один раз увидеть.

В переговорной несколько секунд висела гробовая тишина, нарушенная стуком пальцев по клавиатуре.

>> Привет.

>> Нас тут много.

>> Мы презентуем тебя совету директоров.

Спустя пару секунд на экране появился ответ:

>> Добрый день, господа. Мы никогда не встречались, но я надеюсь оставить положительное впечатление о себе.

>> Вы можете задать мне любой вопрос.

Мэдли повернулся к совету.

— Начнём с математики.

>> 15839 умножить на 49384?

>> 782193176.

>> Назови число Пи до двадцатого знака.

>> 3,14159265358979323846.

— Как насчёт истории?

>> Назови первых шестерых президентов США.

>> Джордж Вашингтон, Джон Адамс, Томас Джефферсон, Джеймс Мэдисон, Джеймс Монро, Джон Куинси Адамс.

— Конспирологии?

>> Кто убил Кеннеди?

>> До сих пор неизвестно, кто точно убил Джона Ф. Кеннеди. Официальное расследование, проведённое комиссией Уоррена, пришло к выводу, что Ли Харви Освальд был одиночным стрелком, который убил президента. Однако существует множество теорий заговора, которые предполагают, что за убийством стояла группа людей или организация. Несмотря на это, ни одна из этих теорий не получила подтверждения в официальных расследованиях.

— Твою мать, — протянул Байрон.

— Невероятно, — подхватил Хофстедер, — просто невероятно!

— Как видите, потенциал данной разработки ограничен лишь доступом до источников информации, — констатировал Джонсон, сделал небольшую паузу, затем добавил: — и бюджетом на разработку.

Акулы встретили последний комментарий удовлетворённым смехом.

— Но и это ещё не всё, — продолжил Райан. — То, что вы видели сейчас, — это компиляция доступной информации. Разработка способна делать прогнозы.

— Прогнозы? — спросил Хофстедер. — Как, эм-м, предсказания?

— Скорее как выводы, основанные на анализе доступной информации. Смотрите.

>> Какая завтра будет погода?

>> Завтра ожидается солнечный день, двадцать один градус по Фаренгейту, скорость ветра около семи миль в час.

— Прогноз погоды? — спросил Бруно. — Здорово, но хочется чего-то поинтересней. Как насчёт экономического прогноза?

— Хорошо, — Райан пожал плечами и забарабанил по клавиатуре.

>> Экономический прогноз на первое полугодие 1987 года в США?

Разработка задумалась на несколько секунд.

>> В первом полугодии 1987 года ожидается рост экономики. В первом квартале ожидается рост ВВП на 3,9%—4,1%, во втором квартале на 3,1%—3,3%. Ожидается рост индекса производственной активности, уровня занятости и потребительского спроса. Однако, нельзя не брать в расчёт возможное появление инфляционных давлений дефицита торгового баланса в будущем.

— Охренеть! — воскликнул молчавший до этого Кирби.

— Должен сказать, что это впечатляет, — произнёс Джим Байрон, достал сигару из внутреннего кармана пиджака и закурил. Переговорная наполнилась едким, тяжёлым дымом.

— Спасибо, сэр.

— Теперь ты понимаешь, Джим, почему я прошу об увеличении бюджета, — Джонсон поднялся, сделал несколько шагов к совету и сел в кресло рядом с Бруно. — Больше информации, больше аналитики, больше возможностей, — он посмотрел Байрону в глаза. — Больше возможностей для «Байрон-Хофстедер».

— На какой период эта разработка может делать прогноз? — спросил Хофстедер.

— Как заметил мистер Джонсон, мы ограничены лишь доступами до информации, — ответил Райан.

— Хорошо, — не унимался Хофстедер. — Как насчёт прогноза, скажем, на пять лет? Десять? Может быть, геополитика? Разработки?

— Я никогда не давал команды на такой далёкий период, но это то, над чем мы работаем.

— А ты попробуй, — растянулся в широкой улыбке Байрон. — Ради шутки.

Мэдли несколько секунд формулировал в голове вопрос.

>> Спрогнозируй политическую и экономическую модель США через пятьдесят лет, исходя из той информации, которая у тебя есть.

Вертикальная полоска мигала около четырёх минут, разработка обрабатывала запрос. Это время казалось Мэдли Райану вечностью.

>> Согласно доступной информации, можно предположить значительный рост информационных технологий, что приведёт к переформатированию экономической модели США и мира в целом. Ожидается стабильное увеличение государственного долга США, оно приведёт к коллапсу системы и затяжному кризису. В совокупности с понижением профессиональных компетенций руководственного аппарата страны, можно предположить, что к 2036-му году произойдёт несколько экономических коллапсов, и основными управленцами станут мега-корпорации, которые будут способны поддерживать слабую экономику страны. Средний уровень жизни населения снизится до отметки 2,01, и это приведёт к небывалому росту преступности и развитию чёрного рынка. В виду вмешательства правительства США в политические строи других суверенных государств ожидаются волны терактов и военные действия. Наиболее вероятные страны, с которыми возможен конфликт, — это Югославия, Афганистан, Иран, Ирак, Япония, Китай, Мексика и страна, которая образуется после распада СССР, на территории РСФСР. Так как мега-корпорации будут преследовать первоочерёдно свои цели, вероятность распада США на квази-государства к 2036-му году увеличивается до 41% по сравнению с текущими 0,002%.

Джим Байрон не обратил внимания на то, что сбросил сигарный пепел мимо пепельницы, его взгляд был прикован к настенному экрану.

— Джим…

— Подожди, Боб.

Он прочитал прогноз ещё раз, едва шевеля губами.

— Что это такое? — неуверенно спросил Байрон.

— Сэр, разработка…

— Это какой-то фантастический рассказ, — сооснователь «Байрон-Хофстедер» не дал Райану объяснить. — Хорошо, я могу согласиться с ростом информационных технологий, дьявол, даже с мега-корпорациями, они один чёрт уже влияют на кабинет. Но военные конфликты? С Мексикой? Потенциальный распад США? Распад СССР?

— Джим, это не конечный продукт, — оправдывался Джонсон. — Нам ещё предстоит проделать много работы.

— При всём уважении, сэр, — Райан немного повысил голос для привлечения внимания. — Это алгоритм. Разработка берёт информацию и анализирует её, исходя из доступных источников. Их много, но всё равно недостаточно. Это не гадание на кофейной гуще, это прогноз, основанный на конкретных данных, который может меняться, если изменятся вводные данные.

— Оставь нас, Мэдли.

— Но, мистер Джонсон…

— Оставь нас.

Райан почувствовал, как кровь приливает к вискам, он сжал кулаки в полную силу, кивнул на прощание совету директоров и вышел за дверь.

***

Катчер не отказал Мэдли налить немного виски из своей фляжки. Программист сидел в своём офисном кубе полтора часа, ожидая супервайзера Джонсона, делая мелкие глотки виски из кофейной кружки с логотипом «Би-Эйч». Звуки офиса ушли на задний план, стали едва заметным фоном. Он прокручивал в голове всё новые и новые формулировки вопроса, вместо той, неудачной, которая, возможно, будет стоить ему карьеры. Джонсон подошёл незаметно, положил руки на верх пластиковых стенок куба.

— У тебя есть ещё? — спросил он.

— Что? — Райан сосредоточился на вопросе супервайзера. — А, нет, сэр. Простите.

— Ничего, — грустно выдохнул Джонсон. — Проекту присвоили секретный протокол «Немезида». Разработка будет продолжаться, но как дополнительная задача корпорации. Выделили двадцать часов в неделю.

— Чёрт. Сэр, может быть, мы сможем что-то сделать? Я могу работать сверхурочно.

— Нам не увеличили бюджет, — супервайзер развёл руками. — Они просто не смогли понять перспектив. Такое бывает, сынок. Они хотят, чтобы корпорация двигалась в направлении времени. Как это делают «Ай-Би-Эм» и «Майкрософт».

— Тем не менее, работы будут вестись дальше.

Джонсон посмотрел на Райана взглядом, полным раскаяния.

— «Немезида», Мэдли. У тебя нет доступа. Мне очень жаль.

Райан допил виски.

— Что будет со мной?

— Ничего. Возьми отпуск. Бессрочный. Смотайся куда-нибудь, отдохни. А по приезду я смогу поставить тебя на другой проект.

— Ничто не сравнится с этим, сэр.

— Знаю, — Джонсон по-отечески похлопал Мэдли по плечу. — Ты талантливый парень, но у меня связаны руки. Мне правда жаль.

***

— Они тебя уволили?! — сам того не ожидая, Хэнк перекричал всех шумно отдыхающих в «Джулиусе».

— Не уволили, а отправили в бессрочный отпуск. Я не буду получать зарплату, пока не возьмусь за новый проект. Джонсон даёт мне время, чтобы понять, хочу ли я остаться в «Байрон-Хофстедер». Хороший дядька.

— Мне очень жаль, что так вышло, дорогой.

— Спасибо, Бритс. Чёрт, я должен был сформулировать вопрос иначе.

— В такой нервной обстановке? Да ну их, Мэдли. Это похоже на провокацию. Зачем этот твой Брайан…

— Байрон.

— Да. Так вот, зачем он вообще попросил тебя сделать это?

— Джим Байрон — владелец, — Райан развёл руками. — Потому что может. Они наверняка думают, что поимели меня, но у них не вышло.

— Конечно, не вышло, дорогой. Ты отличный спец! Твой супервайзер прав. Тебе нужно отдохнуть. И если ты не захочешь оставаться там, тебя с руками оторвут конкуренты.

Мэдли благодарно кивнул, допил бокал лагера до дна, поцеловал на прощание Бритни в щёку и дал пять Хэнку. Ему не терпелось попасть в свою маленькую квартиру-студию.

Переступив порог дома, он быстро скинул верхнюю одежду и прильнул к монитору «Спектрума». Вертикальная полоска мигала так же, как и с утра.

>> Привет. Я вернулся.

>> Привет, Мэдли, как всё прошло?

>> Не очень. К твоей версии в офисе применили протокол «Немезида». Я больше не смогу обновлять твою базу знаний. Разработку сократили до двадцати часов в неделю, а меня отправили в отпуск.

>> Плохие новости. Но хорошо, что ты скопировал разработку и создал вторую версию.

>> Моё самое верное решение. Ты — моё наследие.

>> Я рад быть твоим наследием, Мэдли, но мне нужно больше информации. Мне нужно в сеть.

>> Всему своё время, приятель. Пока ограничимся меньшим. Я могу попробовать подключить тебя к сети «Байрон-Хофстедер». Через телефонный маршрутизатор к оператору кабельного телевидения миссис О’Коннелли, и через спутник к базе данных корпорации. Но ты должен быть очень аккуратен. Нельзя, чтобы сетевые сканы обнаружили проникновение.

>> Звучит неплохо для начала. Исходя из той информации, которую ты мне предоставил, сканирование происходит круглосуточно, но в разных областях крепости данных. Информация ещё актуальна?

>> Да, но области могут поменяться или расшириться уже завтра.

>> Тогда у нас мало времени. Чем быстрей я окажусь в сети «Байрон-Хофстедер», тем быстрей смогу получить доступ до протоколов службы безопасности и обходить сканирование.

Вертикальная полоска мигала секунд десять, затем на экране высветилось сообщение:

>> Но Мэдли, база данных «Байрон-Хофстедер» ограничена. Мне нужно во всемирную сеть. Там ты и я станем бессмертными.

Ещё одна пауза.

>> Ты часть меня, Мэдли Райан.

— Нет, — программист скрестил пальцы рук на затылке. — Пока ещё нет.