Метод Макаренко

Москва, январь 1997 год.

— Нет, это ты меня не понял, Виталя. Не буду я участвовать в мутных схемах и тем более прикрывать их.

Ларин, щуря один глаз из-за зажатой в зубах сигареты, разлил по рюмкам янтарную жидкость.

— Санёк, — выдохнул он облако дыма, — тебе пора уже понять, что времена изменились. Правильные менты вымирают как вид. Сейчас миром правит бабло, понимаешь? Вот что тебе дали твои принципы и убеждения?

Я не ответил, всё равно не поймёт.

— Вот видишь, сказать тебе нечего, — напирал друг, поддевая вилкой кусок шашлыка. — Ты пойми, братан, щас всё продаётся и всё покупается. Абсолютно. Нужно только знать цену.

Я же потянулся к тарелке с соленьями.

— И я? Продаюсь… — хрустнув огурцом, испытывающе посмотрел на друга. — Мои убеждения и принципы — это и есть я, Виталя. Иначе никак. Если бы не они, то это… был бы не «Я». Догоняешь?

— Не-е… Ну ты, ясен пень, это другое. Помню, как ты меня вытащил в январе 1995-го. И именно поэтому я сейчас сижу здесь и без «бэ» предлагаю помощь. Я же вижу… тебе всё равно деваться некуда. Из органов попёрли… А сколько ты оттарабанил? Не досыпал, в засадах жил, язву нарабатывал. Пахал за копейки. Ну скаже мне, Саша…

— Это ещё не окончательно, если надо, то буду судится, — возразил я и махом осушил рюмку. — Всё это временно, и пока не подлечусь.

Друг хрипло рассмеялся и обновил нам рюмки.

— Нет ничего более постоянного, чем временное, — сказал он, закручивая крышку. — подлечится он… А о Маринке ты подумал? Она ж молодая баба. Ей семья с бюджетом нужна, цацки всякие, шмотки. Что ты ей дашь со своими принципами, кроме седых волос и слез в подушку? Ты ж сейчас даже колготки ей купить не можешь.

Я хмуро посмотрел на друга исподлобья. Захотелось разок по роже заехать, а может, и два. В этом Ларин мастак. У него отлично получается бесить людей.

Мы с ним с самого детства дружили, хоть семьи наши и из разных миров. Его родители — чиновники, мои — обычные люди. Мать — Народный учитель СССР, всю жизнь преподавала в школе русский язык и литературу. Отец — доктор исторических наук. А ещё брат — Игорь. Он тоже решил пойти по стопам родителей и поступил в педагогический. Да и фамилия у нас была подходящая — Макаренко. Один я рылом не вышел и выбрал для себя другой путь. Путь мента.

Как бы там ни было, но всё это не мешало нам с Виталей раньше гонять вместе на великах, играть в войнушку и держать все соседние дворы в кулаке. Потом была юность, девчонки, срочка, война. Там я его и вытащил раненого.

Вот после неё наши дорожки и стали расходиться. Виталя подался в бизнес. Стал мотаться за границу, ворочал большими деньгами и в столице почти что не появлялся.

Ну а я пошел в милицию и стал гоняться за бандюганами. Всё шло ровно до того момента, как по городу и области не прокатилась волна странных и жестоких убийств.

Мы с моим напарником и по совместительству наставником связали это всё в серию. По скупым свидетельствам случайных очевидцев, мы выяснили, что орудует не один человек, а банда. Главаря мы прозвали Художником, потому что на месте преступлений всегда оставался портрет жертвы на стене. Я вышел на след. Но в ходе операции получил ранение, которое и привело к этому разговору на кухне нашей с Маринкой квартиры.

После того как меня выписали из больнички, допуск на службу мне не дали… Забраковала военно-врачебная комиссия. Пулька оставила последствия. Дескать по группе годности в опера не прохожу. Ха! Да я столько зеленых пацанов на ноги в отделе поставил. Научил уму-разуму, оперативной работе и премудростям. Предложили мне в участковые. Мол, там группа по здоровью третья, а не первая, как в УГРО.

Нахер… я опер… Не согласился. Турнули меня по заключению ВВК. Вместе со мной на пенсию отправили и Мишу, напарника, с которым мы и разрабатывали Художника. А у него на шее жена и два пацана, одному из которых ещё и десяти лет не было.

Именно тогда у нас появились подозрения, что нас намеренно убирают подальше от дела. Только мы не могли понять зачем и почему. Работали хорошо, раскрываемость высокая. Как бы там ни было, но мы остались не у дел. Художника так и не изловили. А вскоре и убийства прекратились. Совпадение? Не думаю.

Вот в этот переломный для меня момент и нарисовался друг детства Виталя. Он приехал в январе, аккурат после Нового года, как Дед Мороз с подарками и предложением, от которого я, по его мнению, не мог отказаться.

— Ладно, что ты предлагаешь? — всё же решил узнать суть его предложения. Не факт, что соглашусь, но хоть выслушаю. Новый год ведь, добрый я.

— Ну вот, — лицо друга расплылось в довольной улыбке. — пошёл конструктив. А предлагаю я охранное агентство. Сейчас они набирают популярность. Нужно оседлать волну, пока можно. Бизнес, Санёк.

— То есть, ты хочешь, чтобы я стал крышевать торгашей и ларёчников? — не понял я. — Предлагаешь мне стать бандосом, с которыми я почти десять лет воюю?

Виталя вздохнул и наколол грибочек на вилку. Затем, дирижируя ею, начал объяснять:

— Не крышевать. Мы не будем заниматься рэкетом и вымогательством. Мы будем ох-ра-нять. Понимаешь? Нормальных людей, которым нужна помощь. Будем подписывать с ними контракты и выполнять условия договора. Всё по-честному. Мы им, они нам. Наймём пацанов, начнём с малого, зайдем на центральный рынок, а там постепенно раскрутимся. Стартовый капитал с меня.

— Угу, только я не пойму вот чего, Виталя. А нахрена тебе я? Бабло у тебя есть. В бизнесе ты шаришь, в отличие от меня. Зачем тебе делить доход на двоих?

— Всё просто, — улыбнулся друг. — Во-первых, твои связи в ментовке. Ты многих знаешь, со многими дружишь. Вхож туда, куда меня не пропустят даже с деньгами. А в бизнесе сейчас это играет немалую роль. Во-вторых, твоя репутация. У тебя есть имя, которому верят. Это поможет нам заполучить клиентуру пожирнее. А там, может, и на госконтракт выйдем, как знать. И, в-третьих, — он серьёзно посмотрел мне в глаза, — я должен вернуть должок за свою жизнь. Ты единственный за мной вернулся и на своём горбу вытащил, сам чуть богу душу не отдал. Без тебя гнить бы мне в плену, ну или червей кормить. Так что принимай моё предложение, Сань, и вместе мы покорим, так сказать, все вершины в этой долбанной жизни. Плечом к плечу, как и делали это всю нашу жизнь. Ну?

И я согласился. Не сразу. Сначала я попытался ещё раз восстановиться в отделе, пройти еще раз ВВК, но получил заключение: «Не годен». Начальство за меня не впряглось, видимо, все же кому-то я перешел дорожку.

А потом серьёзно заболела Марина. Деньги таяли, как снег по весне. На лечение не хватало даже с учётом моих двух работ. Вот после очередной попытки восстановиться, я и набрал Ларина, сказав ему, что согласен на его предложение возглавить фирму.

Но с условием, что с криминалом связываться мы не будем, и кадры отбирать я буду лично. Виталя согласился, оставив за собой организационные вопросы, контракты и договоры.

Первым, кого я взял на работу, был Миша Харченко. После ухода из милиции мы с ним поддерживали связь, иногда калымили вместе. Знал, что ему сейчас тоже непросто. Человеком он был надёжным, честным, с такими же взглядами на жизнь, как и у меня. Я доверял ему как себе, как Витале. Поэтому и пригласил на работу своим помощником.

Поначалу у нас всё шло хорошо. Наше охранное агентство росло, в деньгах недостатка не было, а потом начались проблемы. Будто чёрный кот дорожку перебежал. Проверка на проверке, долги, контрактов новых не было, а зарплату людям нужно было выплачивать. Пришлось платить буквально из своего кармана.

Ларин же отдалился, разъезжал по заграничным командировкам, а когда бывал дома, говорил, что вот-вот скоро получим жирный контракт, и всё наладится. Я ему верил. А как иначе? Это ж друг мой, почти брат. Наша кровь не раз уже перемешалась.

А в ноябре он приехал из очередной командировки и сообщил, что у нас появился крупный заказ. Нам предстояло взять под охрану один завод и прилегающие к нему склады. А в конце декабря нужно будет сопроводить машины с сырьём до другого небольшого завода в области. Заработок обещал покрыть все наши задолженности на фирме и ещё осталось бы. Это должно было положить начало светлой полосе в наших жизнях, а стало концом всего.

Мы подписали контракт, приступили к работе. Наши люди заехали на объект, и всё закрутилось-завертелось. Ничего не предвещало беды. Но в один не самый прекрасный день мне позвонил Ерошкин — наш с Мишей бывший коллега, с которым мы эпизодически ездили на рыбалку.

Ранним утром на всю квартиру зазвонил телефон. Чертыхнувшись, я встал с кровати и побрёл в прихожую под приглушённое ворчание проснувшейся Маринки.

— У аппарата, — ответил я на звонок.

— Здорово Саныч, — пропыхтел в трубку Ерошкин. — Не могу говорить долго, поэтому просто слушай и запоминай. Потом сам решишь, что делать с этой информацией.

— Понял тебя, говори, — после недолгой паузы ответил я, глянув на часы. В такой ранний час Ерошкин не стал бы звонить по пустякам. Голос Серёги меня насторожил.

— Я случайно стал свидетелем одного занимательного разговора. В общем, ваша фирма влезла в мутное дельце, Сань. По документам всё у вас чин чинарём, а по факту вы в жопе. Завод, который вы взялись охранять, пытаются отжать. Там замешаны братки, причём не мелочь какая-то. Хрен знает, в чём там суть, но… В общем, подставить тебя хотят. Груз, который вы будете перевозить, не какое-то там сырьё, а оружие. В чёрную сработать хотят. Его должны подменить ночью в день отправки, после проверки. Ты можешь крупно влипнуть, если вас накроют. А вас накроют, потому что вы уже в разработке Ты меня понял?

От услышанного у меня в глазах помутилось. Я присел на стул и тупо уставился в стену. Сонный мозг сначала медленно, но потом всё быстрей начал обрабатывать информацию. И то, что вырисовывалось, не радовало. Подстава, как она есть.

— Знаешь, кто у руля? — спросил я Ерошкина. — Откуда информация?

— Подполковник лично курирует это дело, — ответил Серёга. — И… Он говорил по телефону с Лариным, Сань.

Твою материю, я боялся услышать именно это. Услышать услышал, но не хотел верить, что это правда. Ну не мог Виталя меня под монастырь подвести. Мы же, как братья. Да ещё и вместе с моим бывшим начальником — Семёнычем.

— Это точно? — выдавил я из себя.

— Сань, — Ерошкин замялся, — я понимаю, как это всё для тебя сейчас звучит. Я тебе передал то, что услышал. Предупредить хотел. А дальше ты думай сам, что с этим делать. Всё, давай. Больше не могу говорить.

Это был последний раз, когда я говорил с Серёгой. В этот день работать не стал, взял выходной. Нужно было всё обдумать как следует. Как бы мне ни хотелось не верить в услышанное, но теперь, я и сам стал подмечать странности, когда разложил всё по полочкам. Слишком слепо я доверял своему другу. А друг оказался вдруг…

Ну а вечером того же дня по новостям передали, что был найден труп сотрудника милиции — Ерошкина Сергея Григорьевича — с запрещёнными веществами и деньгами в кармане. Якобы он погиб в перестрелке, пытаясь скрыться.

Это происшествие поставило точку в моих сомнениях. Ерошкина убрали, много знал — к бабке не ходи. Я хорошо знал и его, и его семью. У него сестра от передоза умерла, и Серёга наркоту на дух не переносил, а тех, кто её толкал, ненавидел ещё больше. Поэтому и подался в менты, чтобы ловить таких.

Ждать и сомневаться времени не оставалось. Через два дня мы должны были сопровождать груз. Как раз в день моего рождения.

На следующий день я решил поговорить с Виталей. Всё ещё теплилась надежда, что он в этой схеме ни при чём. Набрал его, но телефон оказался выключен. Тогда я решил ехать прямо на склад, с которого и будут отправляться машины.

Но прежде чем отбыть, разбудил Маринку. Нужно подстраховаться и отправить её в безопасное место.

— Саша, — простонала она, прячась под одеяло. — Имей совесть, у меня сегодня выходной.

— Мариша, просыпайся. Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное.

Из-под одеяла послышался рык разъярённой львицы. Я усмехнулся.

— Не злись. Это и правда очень важно.

Маринка выползла из-под одеяла и, сонно щурясь, посмотрела на меня.

— Макаренко, ты деспот, — буркнула она.

— Знаю, — щёлкнул её по носу, а следом поцеловал. Отстранившись, посерьёзнел. — Пообещай мне, что сделаешь так, как прошу, и не будешь задавать лишних вопросов.

Марина подобралась, сон слетел с неё моментально.

— Что случилось, Саша?

Я не ответил. Продолжал смотреть на неё и ждать.

— Хорошо, обещаю, — нехотя проговорила она.

— Собирай вещи и езжай к моим родителям в деревню. Не откладывай. Как только я уеду, сразу же начинай сборы. Вещей много не бери. Только самое необходимое.

По лицу Марины было видно, что у неё есть вопросы и много, но она не стала задавать ни одного, как и обещала.

— Сделаю, — коротко сказала Марина. — А ты? — Добавила она спустя непродолжительную паузу.

— А я позже приеду. Нужно на складе с делами закончить и сразу к вам. Всё, мне пора. До встречи. Люблю тебя, — я наклонился и ещё раз поцеловал её.

— И я тебя люблю, — сказала Марина, провожая меня взглядом.

Пока прогревал машину, снова и снова пытался дозвониться до Ларина, но безрезультатно. Телефон по-прежнему был вне зоны действия сети. Пока ехал, тоже пробовал звонить, но с тем же результатом. Потом пришлось прекратить — машина виляла из стороны в сторону на скользкой дороге.

Припарковавшись на складской территории, выскочил на улицу. По пути поздоровался с парнями и поинтересовался у них, не приезжал ли Ларин. Но те лишь отрицательно покачали головами.

Прежде всего отправился к Мише, чтобы оставить ему указания. У него, как у моего помощника, были все номера наших бойцов. Я хотел их отпустить по домам, предчувствие у меня было скверное. И это касалось не только нашего с Ерошкиным разговора. А мне очень не хотелось невинных жертв.

— Мишаня, — ворвался я в кабинет своего помощника и так и застыл в дверях. Он был не один.

— О, — вытаращился на меня Миша. — Саша! А ты чего здесь в такую рань делаешь?

Он бочком-бочком двинулся к шкафу, пряча кого-то за спиной. Я же мысленно выругался, увидев, кого он пытается скрыть.

— Дела, Миша, дела. Здорово, богатырь, — заглядывая за спину Мише, поздоровался я с его сыном.

Миша вздохнул и посторонился. Рядом с ним, прячась за отцовскую ногу, мялся щуплый паренёк. Лет семи-восьми, не больше. Худой, как щепка, в поношенном свитере с чужого плеча. Кудрявые, почти белые волосы вились пушистой шапкой вокруг головы, а огромные, как две плошки, глаза смотрели на меня, не мигая, с любопытством.

Стоит, бедолага, носом шмыгает. Видать, Миша его зашугал, ведь я запрещал на наши объекты детей водить. Не место им в таких местах. Я вытянул руку и потрепал его по пушистой макушке.

— Как звать-то тебя? — попытался сделать морду лица и голос помягче. Но, видимо, вышло так себе, потому что пацан ещё сильнее вжался в ногу отца и уткнулся носом в его бедро.

— Это Васька, — ответил за него Миша. — Он у нас стеснительный. Не в пример старшему.

— А он разве не должен быть сейчас в школе? — поинтересовался я, переводя взгляд на своего помощника.

Мишка вскинул свои густые брови и удивлённо моргнул.

— Так выходной сегодня. Суббота.

Чёрт. Совсем из головы вылетело. Я кивнул.

— Точно. Забыл. А чего сына с собой взял?

Миша замялся. Покраснел, запыхтел. Он, как и я, уважал правила, следовал букве закона, а тут сам же и нарушил.

— Жена в больницу попала со старшим, — он приобнял сына и машинально погладил его по голове. — А Ваську оставить не с кем. Вот я и подумал, что денёк он со мной может побыть. А завтра уже родители приедут. Он мешать не будет, Сань, — торопливо добавил Миша, видя, как я хмурюсь. — Посидит вон там в сторонке, возле ящиков. Порисует в альбоме. Тише воды, ниже травы будет. Слово даю.

Но хмурился я не из-за пацана. Если бы это был обычный день, я бы даже не обратил внимание на это. Ну, пожурил бы для порядка Мишу, но не более того. Но сейчас мы, как на пороховой бочке, в любой момент может всё взлететь на воздух. А дети не должны быть свидетелями взрослых разборок. Я посмотрел на Ваську. Он исподлобья смотрел на меня.

— Выйдем потрещать на минутку. А ты, — я глянул на ребёнка, — посиди пока за папиным столом. Мы скоро.

Когда мы вышли в коридор, я не выдержал и прижал Мишу к стене, прошипев ему прямо в лицо:

— Ты на кой-ляд ребёнка сюда притащил, а? Знаешь же, что запрещено.

Миша такой моей реакции удивился. Я никогда ничего подобного не позволял себе. Да и вообще, редко давал волю эмоциям, а тут такое. Да я и сам себе удивлялся, но нервы сдали. Он сглотнул и попытался улыбнуться, чтобы разрядить обстановку.

— Да хорош тебе, Саня. Разок всего. Ну правда, не с кем было оставить. А один он не может после того случая, ты же знаешь.

Я отпустил Мишу и выругался. Год назад пацан чуть не погиб. Он тогда остался у бабушки. Утром она ушла на рынок, оставив внука одного, будить не хотела. Пока она отсутствовала, произошло замыкание проводки и квартира загорелась. Соседи чудом успели потушить огонь и пацана спасти. С тех пор он боялся оставаться один, и кошмары снились частенько.

— Оставил бы его у соседей, — буркнул я.

Миша подошёл ко мне и всмотрелся в моё лицо.

— Саша, что происходит? Ты сам на себя непохож.

Я посмотрел на него и признался:

— Задница, полная. Кажется, Ларин нас продал. Хочет собак на нас всех свесить. Не просто так наша фирмочка создавалась. Видимо, чтобы в нужный час сгореть, когда выгодно. Короче, валить нужно, Миша. Я за этим и пришёл, чтобы ты ребят всех по домам разогнал. На время. Пока всё не решу. А тут ты с мелким. Очень не вовремя.

— Понял. Сколько у нас времени есть? — сразу включился в работу Миша.

— Да кто ж его знает? Ларин трубку не берёт. С утра пытаюсь дозвониться. Ты про Ерошкина слышал?

Миша помрачнел.

— Слышал. Не верю я… Не мог он.

— Ясен пень не мог! — перебил его я. — Он мне звонил в день своей смерти. Рассказал о готовящейся подставе. Он мне звонил.

Я пересказал наш с Серёгой разговор. Миша, не выдержав, стукнул кулаком по двери:

— Мрази! Он же совсем ещё пацан был.

— Тише ты, — шикнул я на него, заметив в щель между дверьми, как от резкого удара вздрогнул Васька. — Теперь ты понимаешь причину моей вспыльчивости? Уводи сына отсюда, быстро. И дай мне номера всех парней. Сам их обзвоню, а вы уезжайте. Желательно из города свалите на время.

— Хорошо, — ответил Миша. — Книга с номерами на столе. Я пока пойду машину прогрею. Выведешь Васю?

— Давай, — я хлопнул Мишу по плечу.

Мы разошлись: я в кабинет, а Миша на улицу. У двери я немного задержался, чтобы перевести дух. Незачем пацану видеть, что дядя на взводе.

— А где папа? — спросил Вася, когда я вошёл.

— Папа твой в машине. И ты сейчас пойдёшь к нему. Так что давай одеваться. Где там твоя куртка?

Васька вытянул вперёд руку и указал пальцем на вешалку.

— Отлично.

Я схватил с вешалки куртку и надел её на пацана. Там же нашлись шарф, шапка и варежки. Схватив это всё в охапку, я взял Ваську за руку и повёл к выходу.

Но на полпути мы остановились. С улицы послышался звук подъезжающих машин и голоса. Я выглянул в окно и увидел выходящего из машины Ларина. Выглядел он спокойным, как обычно. На минуту мне показалось, что всё, что случилось за последнее время — это просто какой-то глюк. Сейчас мы с ним поговорим, и всё окажется банальным недоразумением.

Но это продлилось всего минуту, потому что Ларин вскинул руку и подал сигнал. Стёкла машин опустились, и прозвучали первые звуки выстрелов.

Всё произошло за считаные секунды. Хлопок, хлопок, хлопок и трое наших ребят повалились на землю, заливая снег алой кровью. Миша, который только вышел из здания, потянулся за пистолетом, но сделать ничего не успел. Его застрелил сам Ларин, лично.

Я смотрел, как летит на землю уже мёртвое тело человека, который был мне, как старший брат, который научил меня всему, что я знал и не верил своим глазам. С трудом оторвав от него взгляд, посмотрел на лицо своего лучшего друга. Он смотрел на безжизненное тело Миши, как на пустое место. А ведь Виталя с ним тоже дружил, но это не помешало ему выстрелить без колебаний. Я смотрел на всё это, а внутри меня разливалась Арктика.

Так бывает, когда ярости слишком много, когда предают те, за кого сам готов был жизнь отдать, не раздумывая. Что ты наделал, Виталя… Хотелось достать пистолет и…

Но в этот момент мою руку сжала маленькая детская ладошка, возвращая меня в реальность. Я опустил взгляд и посмотрел на Ваську, который смотрел на меня большими, испуганными глазами. Выстрелы он тоже слышал.

Изменить больше ничего нельзя. Миша погиб, как, вероятно, погибнут и остальные ребята, кто сегодня на смене. Их я не спас, но могу спасти Ваську.

Глянул на улицу. Ларин стоял на прежнем месте, отвернувшись от Миши, и командовал, а его головорезы высыпали из машин и уже не таясь палили вовсю, постепенно окружая здание. Ещё немного и возьмут его в кольцо. Нужно было действовать и быстро.

— Так, дружочек, давай-ка назад, — я потянул Ваську обратно в кабинет Миши.

Там было окно, которое выходило на задний двор, а за забором находился лес с озером, куда мы частенько ездили рыбачить. Возле него жил один наш знакомый — дядя Коля. Он тоже воевал с нами. Когда вернулся, жена от него ушла, а сам он поселился в глуши, подальше от людей. Миша мне рассказывал, что частенько приезжал к дяде Коле с младшим и тот даже оставался у него гостить. Так что мелкий должен знать дорогу.

Мы забежали в кабинет, я прикрыл дверь и подбежал к окну, оценивая обстановку. На улице пока никого не было, Ларин со своими шавками сюда не добрался ещё. Пацан Миши мелкий, должен прошмыгнуть незамеченным между сараями, а Виталик о нём не знал, так что специально искать не будет. Главное, чтобы Васька сделал всё, как надо и не испугался, а уж я помогу, отвлеку внимание.

Я опустился на корточки перед пацаном, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Расстегнул куртку и стал завязывать на его шее шарф.

— Слушай внимательно, Василий, — обратился я к нему серьёзно, как к взрослому. — У меня для тебя есть одно очень серьёзное задание.

Пальба на улице усилилась, видимо, подоспели остальные наши бойцы. Я на секунду прикрыл глаза, прощаясь с каждым из них.

— Сейчас я открою окно и помогу тебе выбраться. Потом ты побежишь к лесу. Быстро-быстро не останавливаясь. Пробежишь за сараями прямо к забору. Там дырка есть. Ты пролезешь. Ну а потом, когда окажешься в лесу, дуй к дяде Коле. Помнишь его? Отец тебя водил к нему.

Пацан кивнул.

— Хорошо, — я нахлобучил на голову Васьки шапку. — Ты же хотел, как папка служить, верно?

Пацан снова кивнул.

— Так вот, это приказ, Вася. А приказы нужно выполнять во что бы то ни стало. Ты же знаешь об этом?

Снова кивок.

— Вот и хорошо. Молодчина, — я потрепал его по плечу.

Поднялся на ноги, подошёл к окну и открыл его. Выглянул. Снега намело прилично за ночь, но возле стен сугробы были небольшими — парни успели расчистить снег. Подхватил Васю и поднял его на подоконник. Потом вспомнил про альбом. Схватил его со стола, свернул в трубку и сунул во внутренний кармашек Васиной куртки. Не нужно давать Ларину лишнего повода на подумать.

— Дядя Саша, — тоненько заговорил пацан и шмыгнул носом. — А где папа?

Я посмотрел на него. Пацан смотрел на меня в упор, глаза большие, на мокром месте. Твою мать, вот что мне ему сказать? Я сжал зубы, сглотнул ком в горле. Хорошо, что мне недолго осталось помнить этот взгляд.

— Нет больше папки, Василий, — не стал врать я и слегка тряхнул пацана. Губы его задрожали, но он не разревелся. Стоял и просто смотрел мне в глаза, сжимая губы. — И времени больше нет. Приказ помнишь?

Кивок.

— Вот и хорошо. А теперь тебе пора.

Я вытянул его на руках и отпустил. Васька полетел вниз. Приземлился, но не устоял на ногах и плюхнулся на пятую точку. Шапка съехала на глаза. Но он быстро поднялся на ноги и поправил шапку. Задрал голову и посмотрел на меня.

— Беги, Василий, беги изо всех сил, — шепнул я напоследок и закрыл окно.

Ещё раз осмотрел кабинет. Вроде следов пацана не осталось. Вытащил пистолет из сейфа и пошёл в противоположном от кабинета направлении. Пора отвлекать внимание.

На выходе из кабинета в последний раз кинул взгляд на окно. Там, по едва виднеющейся тропке, бежала маленькая фигурка, только пятки сверкали. Молодец, Вася. Бежит, не оборачиваясь.

Закрыл дверь в кабинет и побежал к дальнему окну. Подбежав к нему, выглянул наружу. На улице в живых остались только люди Ларина. Выстрелы стихли.

Я прицелился и нажал на спусковой крючок. Минус один. Действовал я намеренно демонстративно, чтобы меня заметили. Выжить я и не надеялся. Их много. Просто тянул время.

Так, меняя позицию за позицией, я уводил врагов подальше от того места, где должен был бежать Васька.

В конце концов, меня достали.

Суки!

Первая пуля прошила ногу, вторая попала в плечо, а третья — в позвоночник. Я это понял, потому что ноги разом отстегнулись. В горячке боли нет, но я повалился на землю. Конечности немели Ну вот, теперь точно отбегался. Когда услышал звуки приближающихся шагов, попытался повернуть голову, чтобы посмотреть, кто идёт, но обзор загораживал перевёрнутый ящик.

— Я же говорил тебе, что твои принципы приведут тебя в могилу, — прозвучал холодный голос. Надо мной склонилось бесстрастное лицо Ларина.

— Сука ты, Виталя, — прохрипел я и показал ему средний палец.

Он безразлично пожал плечами и наставил на меня ствол пистолета.

— Ничего личного, братан, — сухо проговорил он, глядя мне в глаза, — просто бизнес. Прощай… друг. Не срослось, как грица.

Он нажал на спусковой крючок, прогремел выстрел, и мир заволокло алым.

Последнее, что я успел увидеть перед своей смертью — это старый советский плакат на стене: «Человек человеку — друг, товарищ и брат!»

А последняя мысль: «Ну хоть пацана спас… Убёг Васька. Живи, малец…»