Методика самурая: Осада моста

Для самурая путь воина - это вся жизнь. Но даже у самого долгого пути есть конец.

В скромном доме, утопающем в тени старой вишни, царила тишина, которую нарушили легкие шаги. Жена Кэрэ, Акико, вошла в комнату, и на ее лице сияла улыбка, которую старый воин не видел много лет. В руках она бережно несла сверток.

- Кэрэ, - прошептала она, и голос ее дрожал от счастья. - Смотри… у нас появился сын.

Седовласый самурай, чье лицо было изрезано морщинами, медленно поднял голову. Суровые глаза смягчились, а углы губ дрогнули, расплывшись в редкой, но безмерно счастливой улыбке. Он протянул руки, и Акико осторожно передала ему младенца.

- Он будет сильным, - тихо сказал Кэрэ, глядя на крошечное личико. - Назовем его Джон. Пусть он будет крепким, как скала.

- Джон, - кивнула Акико, и имя прозвучало как обет.

Сын самурая рос под присмотром отца. Прошло пять лет. Кэрэ заметил, как взгляд мальчика задерживается на катане, висящей на поясе отца, как его маленькие руки непроизвольно копируют движения воина.

- Пришло время, малыш, - однажды сказал Кэрэ, опускаясь на одно колено перед сыном. Его ладонь, грубая и иссеченная шрамами, легла на голову Джона. - Путь меча долог и тернист. Ты готов?

- Готов, отец! - без тени сомнения ответил мальчик.

Кэрэ вручил ему боккэн - деревянный меч. Он казался таким тяжелым в маленьких руках.

- Запомни, сын мой: если есть оружие - бейся им. Отобрали его - бейся руками. Сковали руки — дерись ногами и зубами. Пока в груди бьется сердце самурая, ты не побежден.

Джон был прилежным учеником. Он схватывал все на лету, а каждое утро начинал с изнурительных тренировок, которые для него разработал Кэрэ. Но с каждым месяцем отец слабел. Некогда несгибаемый воин теперь с трудом передвигался по дому, опираясь на посох. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым.

Когда Джону исполнилось двенадцать, Кэрэ уже не вставал с постели. Но он продолжал учить сына, подзывая его к себе и разбирая каждое движение, каждый тактический ход, словно спеша передать всю свою мудрость.

- Может, хватит? - как-то тихо спросила Акико, вытирая с лица мучавшего его жара. - Ты мучаешь и его, и себя.

Кэрэ посмотрел на нее усталыми, но ясными глазами.

- Я не мучаю его. Я даю ему крылья. Он станет воином, которым я никогда не был. Жаль, что мне не суждено увидеть его полет.

Старый самурай оказался прав. На следующее утро его сердце остановилось.

Двадцать восьмого февраля, под сенью старой вишни, чьи ветви были еще голы, но уже готовились к весне, похоронили самурая по имени Кэрэ. Джон и Акико долго сидели у свежей насыпи. Ветер шелестел прошлогодней листвой, словно оплакивая воина вместе с ними.

Прошло еще три года. Вишня у дома снова зацвела, окутав все вокруг розоватой дымкой. Джону исполнилось пятнадцать. Он был уже не мальчиком, но еще не мужчиной. Тень отца, его наставления и память о нем были единственным компасом в жизни.

Через два года, когда семнадцатилетний Джон оттачивал катану в саду, к их дому подошел незнакомец. Это был такой же седовласый самурай, в потертых, но качественных доспехах. Его взгляд был твердым и испытующим.

- Я ищу сына Кэрэ, сказал незнакомец, и его голос прозвучал как удар гонга в тишине.

Джон опустил меч, чувствуя, как сердце заколотилось в груди.

- Я - Джон, сын Кэрэ. А вы кто?

- Меня зовут Рунио, - ответил воин. - Я был другом и соратником твоего отца. Мы сражались плечом к плечу в последней великой битве, прежде чем он сложил оружие и удалился от дел.

Рунио подошел ближе, его глаза изучали каждую черту лица Джона.

- Твой отец был одним из лучших клинков, что я знал. Он спас мне жизнь. Перед тем как разойтись, мы заключили договор. Если у одного из нас родится сын, а у другого - дочь, мы свяжем наши семьи узами брака.

Джон остолбенел. Акико, выйдя из дома и услышав эти слова, побледнела.

- У меня есть дочь, - продолжил Рунио. - Ей скоро шестнадцать. Я пришел исполнить обещание, данное твоему отцу. Готовься. Через месяц я вернусь, и ты отправишься со мной. Ты станешь частью моего клана и возьмешь в жены мою дочь.

С этими словами старый самурай развернулся и ушел, оставив Джона в полном смятении. Обещание, о котором он не знал. Долг, наложенный на него из прошлого. Путь, который он не выбирал.

Джон посмотрел на могилу отца под цветущей вишней. Теперь его собственный путь воина был не просто тренировками. Ему предстояло столкнуться с реальным миром, полным долга, чести и неожиданных союзов. Он поднял свой деревянный меч, чувствуя его невыносимую тяжесть. Впереди был не полет, о котором мечтал его отец, а суровое испытание, где ставкой была его судьба. И первым вызовом на этом пути станет встреча с дочерью Рунио и истинными намерениями старого самурая.