Ми - струна полёта

Измученные обои, сквозь которые проглядывают старые газеты. Одинокая пыльная лампочка под низким потолком. А за окном хлюпающий сыростью март и пластиковые бутылки, всплывшее из-под тающего чёрного снега.

Как же душно! Голова сутра мутная, тяжёлая. Эх, сейчас бы хоть маленький глоточек воды — в горле пустыня Сахара. Лёжа, пододвигаю рукой к кровати свои железные ноги — кресло-каталку — и, кряхтя, заползаю на сиденье.

До кухни доехать не успел: позвонили в дверь. Подкатываюсь, открываю задвижку. На пороге — рослый мускулистый крокодил в зелёной бейсболке и полосатых штанах. Пахнет тиной. За белыми зубами прыгает большой алый язык.

— Распишитесь, — разносится по прихожей мягкий бас.

— Посылка? Откуда? Что там?

Но зубастый курьер молчит и настойчиво тычет в меня гелевой ручкой.

Ладно, чего это я? Оставляю подпись и забираю у зелёного трапециевидную картонную коробку. Большая и тонкая. Крокодил прощается и исчезает за лестничным пролётом, флегматично бормоча что-то на своём, крокодильем.

Возвращаюсь к кровати, вспарываю коробку. Гитара? Мне? Зачем? Кто? Чушь какая-то. И записка. Ладно, записка позже. Тонкий гриф и запах лака, блестящие металлические колки. Взгромождаю инструмент к себе на кресло. Неудобно! Надо бы узкую гитару «для людей с ограниченными возможностями». Эх, ладно, была не была. Вспомню юность, когда ещё не был приложением к этой мерзкой железной повозке.

Струна ми. Тонкая, даже колет подушечки пальцев. Дёргаю... На прикроватной тумбочке рождается из ниоткуда полный стакан воды. Ого! Но почему я так спокоен? Это же маленькое чудо! А кажется, будто так и должно быть. И странная уверенность: это лишь начало.

Жадно пью до дна одним крепким глотком. Наслаждение! Снова беру гитару. Струна си — чуть толще, темнее. Зажмуриваюсь, слегка отвожу пальцем и отпускаю...

Теперь за окном июль! Тот самый, радостно тёплый, с ароматом цветов, пастернаковский: „...Июль, таскающий в одёже пух одуванчиков, лопух...“

Подкатываюсь к окну и распахиваю настежь. В крохотную квартиру врывается торжественное лето.

Струна соль — само собой — утренний завтрак. Ре — новые обои. Ля — и я уже не в квартире, а в поле. Васильки, тысячелистник и полосатые шмели.

Последняя. Самая толстая струна, обвитая тонкой металлической нитью. Так интересно, но и страшно. Заношу большой палец. Застываю в нерешительности. Эх, беда моя — страх перед неизвестностью. Ветер несётся по полю к далёкой кромке густого леса. А небо — синее-синее, ни облака. Нажимаю...

Я бегу! Лечу, приминая резные листы одуванчика. Гонюсь за ветром к еловой опушке, резво, играючи, хохоча! Мои ноги теперь — не железо, а крылья. Я — бабочка, я — гепард, я — скорость света!

И там, позади, моя гитара. А в ней сотни аккордов: перебоем и боем. И миллионы мелодий, каждая из которых откроет мне новое, неизведанное чудо.