Мицва

Таммуз/Ав 5785. 02:00 по местному времени. Объект: «Саркофаг». Глубина: ~90 м. Локация: Парос, район Кум. Температура наружная: +38°C. Ветер: восточный, сухой.

Данные тактического планшета тускло отсвечивали на лице Наоми в полумраке десантного отсека «Чёрного Когтя». Ребра фюзеляжа дрожали под её стиснутыми пальцами, отдаваясь тупой болью в костях. Страх давно выгорел, заменившись ледяным ядром концентрации. Годы тренировок и железобетонная вера научили её умирать правильно. Оставалось лишь продержаться несколько критически важных часов. Довести дело до конца, чего бы это ни стоило. Провал был немыслим; выживание не предусматривалось задачей. Таков был суровый устав «Теневой Руки».

Рядом сидел Эйтан, командир штурмовой группы. Его лицо напоминало высеченный из гранита профиль. Он поймал её взгляд, ответив коротким, едва заметным кивком. Понимание текло между ними без слов. Они были «Лезвие», последний довод, когда бомбы бессильны и в дело вступает человек. Для Наоми эта миссия значила больше, чем приказ. Это было служение. Предотвращение нового разрушения, новой трагедии, от которой содрогнулся бы весь её народ, как уже не раз бывало в этом скорбном месяце Ав.

В памяти звучали строки брифинга сухим, бесстрастным голосом полковника: «Объект "Саркофаг". Предварительные удары GBU-57 не обеспечили полного разрушения активных зон… Геологическая структура и многослойная защита…» Сердце ядерной программы Пароса, неприступное. До этой ночи.

Парос. Всего месяцы до обладания «изделием». Экзистенциальная угроза нависла над её народом. «Бомбы не пробьют. Пробьют люди», – слова Лидера, ставшие и приговором, и миссией.

Мотивация? Для многих – долг. Для Наоми – мицва, священный долг перед Всевышним и своим народом. «Тот, кто спасает одну жизнь…» – не просто цитата, а смысл её существования здесь и сейчас. Образ маленькой племянницы – её смех, тепло маленькой ладошки – вспыхнул и погас в сознании. Защитить её будущее, будущее всех детей их народа. Ужас в глазах матери от сводок МАГАТЭ: «…обогащение до 60%…» Один шаг до бездны.

«За Народ наш. За Детей наших. Чтобы им не видеть этого». Клятва, произнесённая про себя, крепла с каждой секундой. Шанс. Последний...

«Коготь» резко клюнул носом, вырывая Наоми из мыслей. Двери с шипением разошлись, впуская удар раскалённого, пыльного воздуха пустыни. Она выпрыгнула первой. Пригнувшись, «тавор» к плечу, каждый мускул напряжён. Тяжесть комплекта «Чистильщик» на спине привычно давила. Респиратор плотно прилегал, но едкий запах гари и озона – наследие недавних бомбёжек – уже просачивался, раздражая слизистую.

— Кадима! Быстро! – голос Эйтана в наушнике прозвучал резко и чисто, не оставляя места сомнениям.

Группа рванула по каменистой пустыне, вдоль пересохшего солёного озера. Луна висела ледяным диском, заливая мертвенным светом бесплодный пейзаж. Вдалеке, над зубчатым силуэтом гор, дрожали отблески далёких пожаров – напоминание о том, что предшествовало их появлению здесь. У подножия же царила зловещая, почти абсолютная тишина. Лишь учащённое дыхание бойцов да хруст камней под тяжёлыми ботинками нарушали её.

Они достигли края гигантского кратера – рваной, кровоточащей раны на теле земли. Вонь гари, оплавленного металла и чего-то ещё, более едкого, ударила в нос, заставляя инстинктивно задержать дыхание. Воздух вокруг него казался наэлектризованным, пропитанным тем самым запахом озона, что чувствовался ещё в вертолёте.

Вход. Точнее, то, что от него осталось после бомбёжек. Обрушенные бетонные плиты, искореженные стальные балки, перевёрнутые, оплавленные остовы грузовиков – все смешалось в хаотическом нагромождении. Где-то среди этого апокалипсиса должен был быть проход вглубь.

— Наоми, твоя очередь, – Эйтан указал на наиболее перспективный участок завала.

Инженер-подрывник, мастер нештатных ситуаций. Её глаза, руки, её острый ум – сейчас это был главный инструмент группы для преодоления преград. Наоми быстро оценила повреждения, выбирая точки для установки мини-зарядов. Пальцы в толстых перчатках привычно находили трещины в бетоне, невидимые глазу уязвимости. Воздух звенел. Лёгкое покалывание на открытых участках кожи, несмотря на защитный крем, усиливалось.

Несколько глухих, отрывистых хлопков прогремели почти одновременно. Часть завала осела, открывая узкий, забитый пылью проход. В свете тактических фонарей он выглядел как чёрная пасть, ведущая в самое сердце горы. Пыль взметнулась мгновенно – бетонная крошка, смешанная с радиоактивными частицами, наследием предыдущих ударов. Эта пыль мгновенно забила бы лёгкие, если бы не плотно пригнанный респиратор с принудительной подачей воздуха. Наоми почувствовала, как фильтры натужно загудели, борясь с невидимой угрозой. Металлический привкус во рту стал навязчивым – возможно, от стресса, а может, первые сигналы организма. Дозиметр на запястье пискнул – коротко, зло. Первая пороговая доза накоплена. Она знала: у них есть лишь несколько часов. Каждый вдох пыльного воздуха, несмотря на защиту, нёс риск.

— Двое! Сектор Гамма! – резкий шёпот Амира, их разведчика, донёсся из наушника.

Охрана Пароса. Остатки. Фанатики или те, кому некуда бежать, прижатые к стенам, пытаясь укрыться от последствий бомбёжек.

Группа двигалась осторожно, каждый шаг выверен. Наоми – третья в боевом порядке. «Тавор» следовал за её взглядом, прицел ночного видения превращал мрак туннелей в зеленоватый, призрачный мир. За спиной – тяжёлый рюкзак, набитый зарядами С4 и специализированными «Чистильщиками». Воздух внутри был спёртым, тяжёлым от взвеси мелкодисперсной радиоактивной пыли и невидимого, но ощущаемого присутствия смертоносной энергии. Дышать становилось все труднее, несмотря на работающие на пределе фильтры. Голова тяжелела, как будто налитая свинцом, лёгкая дурнота подкатила к горлу. Симптомы. Быстрее, чем ожидалось. Уровень радиации здесь превышал расчётный в разы.

Внезапный выстрел прорезал темноту. Короткая, злая очередь. Вспышка пламени метнулась впереди. Наоми инстинктивно пригнулась, сливаясь со стеной, её тело действовало быстрее мысли.

— Контакты! Впереди, бывшая столовая, чаверим! – голос Амира в наушниках звучал напряжённо, но без паники. Бойцы группы привыкли к таким ситуациям.

Они ворвались в полуразрушенное помещение. Три тёмные фигуры в униформе охраны Пароса, прижатые к дальней стене, вели беспорядочный огонь из автоматов. Танец смерти развернулся в замкнутом пространстве. Наоми выпустила короткую, точную очередь, целясь в центр массы ближайшего противника. Тот рухнул без звука. Эйтан и Амир быстро и методично добили остальных.

— Чисто, – выдохнул Эйтан, его голос был ровным, почти безэмоциональным. Профессионализм, доведённый до автоматизма.

Дальше, глубже в комплекс. Туннели становились все уже, воздух – плотнее. Давление горы ощущалось почти физически, обволакивая, словно саван. Голова Наоми уже не просто ныла – в висках стучал тяжёлый молот. Головокружение усиливалось, перед глазами плыли цветные пятна. Глаза слезились, раздражённые пылью и первыми признаками лучевого поражения. Она глотала подступающую тошноту, игнорируя протесты тела. Нет выбора. Нет пути назад. Только вперёд, к цели.

Наконец, главная шахта. Зрелище, от которого на мгновение перехватило дыхание, несмотря на удушье и боль. Огромное, многоуровневое пространство, уходящее куда-то во мрак, лишь частично освещённое аварийными лампами. Гигантские трубы, переплетения кабелей, искореженные платформы – все, что осталось от некогда сверхсекретного объекта.

А в центре, под остатками защитного купола из бронированного стекла, виднелись силуэты сотен центрифуг. Некоторые были смяты и разбиты прямыми попаданиями, превратившись в груды металла. Но многие, слишком многие, продолжали вращаться, издавая низкий, зловещий, монотонный гул. Сердце чудовища все ещё билось.

Воздух здесь был густым, почти осязаемым от радиоактивной пыли, которая висела в нем плотной взвесью, оседая на защитных костюмах тонким, сероватым слоем. Лучи фонарей тонули в этой мертвенной дымке. Наоми физически ощущала этот металлический привкус на языке, на пересохших слизистых. Дозиметр на её запястье уже не пищал – он выдавал сплошной, высокий сигнал, предупреждая о смертельной опасности. Цифры на дисплее слились в бессмысленную кашу. Она знала – несколько часов, это максимум, что у них есть, прежде чем тела начнут отказывать окончательно. Защитные костюмы были надёжным барьером от пыли, но от невидимого потока гамма-квантов, исходящих от повреждённого оборудования и рассыпанных материалов, они не спасали. Тошнота подступала волнами, обволакивая сознание липкой слабостью, но Наоми раз за разом отгоняла её усилием воли, воспитанной годами молитв и железной самодисциплины. Её предки выдерживали и не такое во имя веры.

— Вот оно. Наоми, ты знаешь, что делать, – голос Эйтана, спокойный и твёрдый, вернул её к реальности, к цели их прихода.

Она кивнула, сглатывая горечь. Это был её «момент истины». Рюкзак с зарядами казался неимоверно тяжёлым, но каждый килограмм взрывчатки был сейчас на вес золота. Она ставила заряды на опоры, блоки управления, по периметру. Тщательно выбирала точки для максимального обрушения и создания зоны высокого радиоактивного заражения. Руки двигались быстро, отточенными, почти автоматическими движениями, которые она отрабатывала тысячи раз на полигоне. Провода, детонаторы, таймеры – всё соединялось в единую, смертоносную цепь. Дрожь в руках стала заметнее, уже не от усталости – от внутреннего отравления. Голова кружилась все сильнее. Её тело, обычно выносливое и послушное, теперь стало чужим и тяжёлым, но воля, закалённая верой, держала его в узде.

— Эйтан, заряды для "каруселей" почти на исходе! Их здесь больше, чем на схемах! – голос Наоми дрогнул лишь на мгновение, но руки, покрытые испариной под перчатками, продолжали работать с механической точностью, крепя специализированные заряды «Чистильщик» к корпусам неподатливых центрифуг. Эти заряды должны были не просто взорвать, а расплавить их изнутри, смешав с бетоном и сделав непригодными для любого восстановления.

— Нет времени, Наоми! Они прорываются! Контакт! – голос Амира в наушниках прозвучал резко, как удар хлыста, заставляя вздрогнуть.

Взрывы гранат и треск автоматных очередей эхом заметались по огромной шахте, смешиваясь с гулом уцелевших центрифуг. Пол под ногами дрожал от близких разрывов. Сверху сыпалась бетонная крошка и мелкие обломки арматуры. Они были на исходе, и враг это чувствовал, усиливая натиск. Горло Наоми саднило от сухого, пыльного воздуха, приступы кашля душили, но она не останавливалась, продолжая свою смертоносную работу.

— Почти! Главный заряд на опоре! – крик Наоми перекрыл грохот боя. Она чувствовала, как подкатывает рвотный спазм, но с усилием воли подавила его, сжав зубы. Не сейчас. «Шма, Исраэль...» – пронеслось в её голове, не как молитва, а как утверждение самой её сути, её веры.

— Отходим! Отходим, Наоми! – голос Эйтана был уже не спокойным, а отчаянным, срываясь на крик. Опасность стала критической.

Она обернулась. Вход в шахту, их единственный путь вниз и, теоретически, наверх, был заблокирован плотным огнём. Воины Пароса, очевидно, успели перегруппироваться и перекрыть отход. Они были в ловушке. Симптомы радиационного отравления – неукротимая тошнота, головокружение до потери ориентации, мышечная слабость, необъяснимый, пробирающий до костей холод в раскалённом подземелье – теперь были очевидны не только ей, но и остальным. Они стали смертниками не только из-за предстоящего взрыва. Смертельная доза радиоактивных частиц уже осела в их лёгких, гамма-лучи сделали свою разрушительную работу.

Эйтан посмотрел на неё. Его глаза под тактическими очками были полны понимания и той же смертельной усталости. Пути назад нет. Они знали это с самого начала, еще там, в «Когте». Судьба была предрешена.

— Активирую. 30 секунд, – Наоми с трудом нажала кнопку детонатора, устанавливая таймер. Координация уже подводила, ноги заплетались, отяжелевшие от усталости и невидимого яда, но разум оставался кристально ясным – задача почти выполнена. Она бросилась к Эйтану. Он обнял её. Крепко, так, что на мгновение перехватило дыхание. Это был прощальный жест, без слов, но говорящий о многом.

— За Народ, – прохрипел Эйтан, его лицо под респиратором приобрело землистый оттенок.

— С Божьей помощью, – её ответ прозвучал едва слышным шёпотом. Племянница. Яркий смех. Они подарили ей шанс на смех, на будущее.

Они прижались друг к другу, в самом центре этого подземного ада, пока солдаты противника, не решаясь подойти ближе, вели редкий, уже неуверенный огонь. Стрельба стихла. Все замерло. Они знали. И те, кто был по ту сторону, тоже, кажется, поняли, что произошло. Мгновение тишины перед бурей.

Таймер пискнул. Три… Два… Один…

Ослепительная вспышка – и мир рухнул в огне.

Неимоверный, всепоглощающий свет. Он был не просто ярким – он был плотным, выжигающим сетчатку даже сквозь закрытые веки. Следом за светом пришла волна. Не звук – нечто большее. Чистая, необузданная энергия, сотрясающая землю, воздух, само пространство. Взрыв разорвал пространство, смешав металл, бетон и радиацию в адской пыли. «Чистильщики» сработали безупречно, превращая уцелевшие центрифуги в груды расплавленного металла. Основные заряды обрушили своды, похоронив активную зону под тоннами скалы и бетона. Гора содрогнулась до самого основания. Бетонные стены треснули и обвалились. Сама реальность, казалось, начала рассыпаться. Взрыв поднял в воздух огромное облако радиоактивной пыли. Теперь она, вырвавшись из-под земли через образовавшиеся разломы и остатки вентиляционных шахт, начнёт своё смертоносное путешествие, превращая окружающую территорию в мёртвую зону на десятилетия.

Наоми почувствовала, как её тело подбрасывает в воздух. Боль, смешанная с уже нестерпимой тошнотой и слабостью от полученной дозы, на мгновение обострилась до предела. А затем… всё исчезло. Вместо хаоса и разрушения перед её внутренним взором раскинулся иной свет – неземной, золотистый, наполненный покоем. Она увидела сады, о которых читала в священных книгах, услышала тихую музыку, которую невозможно описать земными словами. Лица праведников, сияющие и умиротворённые. Это был тот самый Ган Эден, обещанный тем, кто исполнил свой долг до конца. Мицва исполнена. Миссия выполнена. Цена заплачена сполна.

Подземное сердце Пароса остановилось навсегда.