Микроорганизм

1.

Самка припарковала крылолет и, элегантным движением закинув сумочку за спину, поползла по пешеходной дорожке.

Внезапно дорогу преградили два самца, молодых и самоуверенных. Судя по возбужденному постукиванию хелипедами, они находились в состоянии поиска гендерной альтернативы.

Самка вздрогнула, но, узнав самцов, вызывающе вздернула головогрудь.

– А, это вы, Цандал и Блэкиндул! Как всегда, неразлучны. Дайте проползти.

Но самцы не спешили.

– Досточтимая цвина Шамигунда! – обратился к самке Цандал. – Вам недавно стукнуло ровно тысяча шестнадцать акков. Знаменательная дата. Пора сделаться чьей-то цюримкой. Не окажете такую честь мне?..

– А лучше, мне, досточтимая цвина, – тактично вставил Блэкиндул.

– Одному из нас, – пояснил более нетерпеливый Цандал, учащенно вибрируя жабрами.

– Нет! – воскликнула самка.

– Но почему?

– Потому что я пока не готова.

Однако самцы не унимались, в особенности Цандал.

– О, несравненная Шамигунда! До выбора цюрима остается половина акка. Когда положенный срок истечет, вас сможет объявить цюримкой первый желающий самец. Так отчего не остановить выбор на мне?! Только взгляните на мое брюшко, на мой удлинившийся тельсон...

– Да и я не худший вариант из возможных, – смиренно добавил Блэкиндул.

– Нет, – повторила Шамигунда, раздвигая хелипедами навязчивых самцов.

– Половина акка! – напомнил настырный Цандал.

Но Шамигунда поползла от них, не оборачиваясь.

Вскоре она достигла места, к которому стремилась: входа в радиотранслятор – крупнейший на Крибце. Отсюда можно было связаться с любой точкой Галактики.

На ресепшене заказала радиограмму в произвольно выбранную пространственную точку.

Администратор предложил:

– Если, цвина, вы назовете точные координаты, мы отправим сообщение автоматически.

– Не нужно, я люблю работать собственными конечностями.

Администратор равнодушно пошевелил антеннами и ничего не телепатировал.

– Восьмая кабинка.

Шамигунда направилась к указанной информационной кабинке, из которой отправила сообщение. Выбранная пространственная точка была весьма необычной, но из-за загруженности радиотранслятора никто не обратил внимания.

Завершив дела, Шамигунда покинула здание. Самцы на улице не караулили – наверное, решили не сердить лишний раз потенциальную цюримку. Поэтому та добралась до крылолета, никем не тревожимая.

Машина взмыла в воздух, горячий и насыщенный серными испарениями.

2.

На высоте двухсот метров отказала электроника. Последовал жесткий удар посадочного аппарата о воду, и Сергей потерял сознание.

Когда открыл глаза, то обнаружил себя в прозрачной медицинской капсуле. Над стеклом нависали двое, на бейджиках у них значилось: Игрек и Зет.

Ясно, режим высшей секретности!

Игрек – весь из себя такой озабоченный – сообщил:

– С возвращением домой. К сожалению, ваш скафандр повредился при посадке, поэтому придется пройти дезинфекцию. Пять стандартных процедур по уничтожению инопланетных микроорганизмов.

Сергей знал: в космосе водятся опасные твари, следовательно, нужно держать ухо востро. Но не рассчитывал на повторную дезинфекцию, ведь первую он прошел совсем недавно – на борту корабля.

Настроение испортилось. Во-первых, потеря времени, что в его положении крайне нежелательно, а во-вторых – смертельная опасность! Это же дезинфекция от инопланетных организмов, штука более чем серьезная: во время нее можно и копыта случайно откинуть...

Нет, но почему ему так не повезло?!

Первой процедурой значилось облучение. Ее Сергей перенес более-менее, но после свернулся в медицинской капсуле в клубок и почувствовал себя неважно. Если честно, тянуло блевать.

К бронированному ложементу возвратились озабоченные Игрек и Зет.

– Как самочувствие?

– Нормально.

– При облучении допускаются неприятные ощущения.

– Вы чертовски проницательны, – съязвил Сергей. – Предупреждать надо заранее.

– Не волнуйтесь, все под контролем.

Ага, под контролем – ужо насмешили!

Ему дали недолго отдохнуть, затем началась вторая процедура – химическая.

Сергей не знал, какие вещества ввели в организм, но хотелось выть. На корабле он ничего подобного не испытывал. Ну, он же себе не враг – там дезинфекция имитировалась, – а здесь эскулапы отрывались по полной!

Третья процедура представляла собой лазерную терапию.

Боли были адскими! Но дело не в болезненных ощущениях – Сергей в космошколе и не такие выдерживал, а готовили там основательно. Дело в чужеродном голосе, который доносился из глубин подсознания.

– Эээ... Неэ-го... Почимба... – так приблизительно.

Этого нельзя было допустить, ни в коем случае.

Эскулапы не должны были догадаться, что в подсознании таилось нечто. Можно сказать, насильно удерживалось. Колотилось о стенки, но не могло их проломить – лишь в те моменты, когда Сергей терял самоконтроль, прорывалось сквозь установленную защиту, чтобы слабо пискнуть:

– Эээ... Неэ-го... Почимба...

Никто не должен был догадаться, в особенности Игрек и Зет. Иначе – хана. Требовалось задвинуть микроорганизм как можно дальше, блокировать, не дать высказаться.

«Микроорганизм – вот умора! – подумалось Сергею. – Это он-то – запертый внутри моего подсознания, – микроорганизм?! Так теперь и стану называть: микроорганизм».

Началась четвертая процедура.

Сергей сделался мрачен и сосредоточен, а вскоре – измучен. Но даже непереносимая боль отступила, когда в подсознании стало шелестеть:

– Эээ... Неэ-го... Почимба... Глю-ок... Бимсо... Ткваруги...

Но он выдержал. А микроорганизм, который дико завывал и бесновался внутри, ничего не мог поделать.

Опять недолгий отдых, а за ним – пятая процедура: последняя, но самая болезненная.

3.

Время выбора цюрима практически закончилось. Шамигунда постоянно захаживала на радиотранслятор, а ответа все не было. И вот – последняя проверка.

Находясь в информационной кабинке, самка самостоятельно задала направление поиска: все ту же пространственную точку. Увы, сообщений на ее имя не поступало.

И тут срок самостоятельного выбора цюрима истек.

Прелестное брюшко Шамигунды задрожало от разочарования. Сама не своя, самка покинула радиотрансляционный центр и совершенно не удивилась, когда перед ней возникли Цандал и Блэкиндул.

– Досточтимая цвина Шамигунда! – начал Цандал. – Вы могли выбрать цюрима, но не выбрали. Срок истек: теперь любой крибец мужского гендера может объявить вас своей цюримкой. Что я с превеликим удовольствием сейчас и сделаю. Сыграем комуру и начнем гугиться, во славу будущих поколений.

Но его закадычный дружок Блэкиндул внезапно возразил:

– ...если твой выбор никем не оспорен, Цандал. Но я его оспариваю. Шамигунда должна стать моей.

– Ах так?!

– Вот именно.

Самцы приняли агрессивные позы: выставили вперед хелипеды и прикрылись карапаксами. Пошли по кругу, мелко перебирая мускулистыми ножками.

Цандал первым сделал угрожающий выпад, в попытке отщипнуть Блэкиндулу голову, но тот оказался настороже. В ответ со всей силы ударил по карапаксу соперника, проломив его. Это предрешило исход схватки.

Некоторое время самцы молотили друг дружку хелипедами, но Цандал – поскольку карапакс у него был проломлен – испытывал сильную боль и с каждым кругом двигался все медленнее и медленнее. А потом и вовсе потерял одну из антенн, после чего вынужден был уползти в госпиталь.

Шамигунда и Блэкиндул остались одни.

– Цвина Шамигунда, теперь ты моя цюримка, – сообщил победитель не без некоторого ехидства.

В ответ Шамигунда перешла с публичного канала телепатирования на двусторонний, который никто, кроме них, не мог услышать.

– Прекрати ерничать, сколько можно!

– Да нет, я серьезно, – заверил Блэкиндул.

– Ты знаешь, я тебя не люблю.

– Знаю. Но у тебя нет выбора, потому что срок самостоятельного выбора цюрима истек. Любой крибец сможет объявить тебя своей половиной. А меня в следующий раз может рядом не оказаться. Так пусть лучше это буду я, чем какой-нибудь чужак вроде моего приятеля Цандала. Ты же не хочешь выйти за чужака, Шамигунда? Тебе известно, какое от него будет потомство: незараженное.

– Но... – начала Шамигунда.

Блэкиндул ласково похлопал ее своим хелипедом.

– От жениха нет известий? Значит, он погиб во время одомашнивания. Скорее всего. Или появится позже. Но до того момента тебя объявят цюримкой – и придется гугиться с другим. Так лучше со мной, чем с чужаком, – тебе не кажется, Маша?

Шамигунда подумала и сломалась.

– Хорошо. Однако, прекрати использовать двустороннее телепатирование: это подозрительно. Мы с тобой не гугимся, наша комура пока не состоялась. И не называй меня Машей. Забудешься, произнесешь имя в публичном канале – появятся нежелательные вопросы. Ты нашу диаспору запалить хочешь?

– Вы правы, досточтимая цвина Шамигунда, – и Блэкиндул перешел на публичный канал. – Тогда я буду считать, что мое предложение принято. Пойду готовиться к комуре. Но сначала поставлю полагающуюся метку...

С этими словами он выцарапал на карапаксе Шамигунды значок, означавший, что самка занята, – после чего удалился.

Шамигунда – теперь помеченная – осталась в одиночестве.

4.

Пятая процедура тянулась бесконечно.

Сергей, чтобы отвлечься от боли, все думал, думал...

И зачем он согласился на эту сумасшедшую авантюру?! Покорение космического пространства... Первый молодежный призыв, второй молодежный призыв... Третья космошкола в Калуге... Полет по пустоте, которую принято именовать космосом... Подселение на новое место обитания... Черт бы побрал это одомашнивание – нет ничего хуже!

А подсознание продолжало растягиваться под ударами рвущегося изнутри микрорганизма:

– Бимсо... Ткваруги...

«Молчи, микроорганизм, молчи, Бога ради! – думал Сергей. – Если тебя услышат, я пропал».

Потом вновь обратился к воспоминаниям – недавним.

Когда радары засекли крибецкий корабль, Сергей имел в напарниках Ленку – девчонку, желавшую воссоединиться с женихом. В точности так же, как он мечтал воссоединиться с Машкой: зеркальная ситуация.

Объявили тревогу. Они с Ленкой, в точности как две сотни других пар, запрыгнули в комарик – крошечный ботик, специально предназначенный для одомашнивания. Комарики рассыпались по пространству, по пути предполагаемого пролета крибецкого корабля.

Когда тот появился, комарики – невидимые для его радаров вследствие малого размера – облепили звездолет, ища в нем хотя бы крохотное отверстие, через которое можно проникнуть внутрь. Отверстия не нашлось, но совместными усилиями удалось отвернуть на крибецком корабле одну из заглушек.

Контрольная аппаратура подняла тревогу, заглушка была быстро заварена, но несколько десятков комариков успели проникнуть внутрь и рассыпаться по помещениям в поисках хозяина. Крибцы летали всегда в одиночестве, поэтому добычи было на одного.

Разумеется, хозяин корабля сопротивлялся.

По комарикам, находившимся вовне корабля, был нанесен огненный удар. Сколько из ботиков оказалось при этом сожжено, а сколько спаслось, Сергею было до сих пор неизвестно. Он надеялся, что спаслись все.

А что касается комариков, проникших внутрь корабля, с ними разбиралась охранная система. Здесь шансов уцелеть было побольше – при условии, что мероприятие окончится успехом, конечно.

Первыми крибца обнаружил экипаж Сергея и Ленки – и сейчас же передал сообщение другим, чтобы прекратили поиски. После чего запустил диагностику. Хотя и без нее было видно: перед ними самец. Титаническая туша замерла в кресле пилота, положив огромные клешни на приборную панель, вроде как задумавшись. За тушу действовала автоматика.

– Принимай управление, – скомандовал Сергей.

Пытать счастье выпало ему, ведь крибец оказался самцом. А если бы самкой – тогда Ленке.

Напарница приняла управление комариком. Сергей облачился в скафандр и отвернул люк. Внизу колыхалась живая масса – впрочем, Ленка постаралась подвести комарик максимально ближе к уязвимой точке, рядом с которым нависал хитиновый слой. Там – под спасительным хитином – комарик и нашел убежище.

Сергей отстегнул страховочный фал и спрыгнул, зацепившись за склизкую поверхность альпинистскими крючьями. И как можно быстрее уполз в дыхательное отверстие, вроде норы, где было безопасно. Вблизи поверхности не совсем, конечно, – поэтому он немедля пополз дальше, стараясь заглубиться.

В организме крибца было темно, и Сергей включил фонарик. Заодно подсветил физиологическую карту: надо же знать, куда продвигаться.

Через полчаса передвижения по-пластунски прибыл на место: надглоточный нервный узел – крупнейший ганглий в крибецком организме.

Даже удивительно, как крибцы – мысля с помощью распределенных ганглиев, но не центрального мозга – смогли добиться столь впечатляющих технических результатов! И вообще, насколько умные существа.

Ладно, он потом это обдумает – а сейчас пора!

Сергей сделал глубокий вдох и расстегнул скафандр. Затем – ужасаясь самому себе, но понимая, что выбора нет, – выскользнул из скафандра и запрыгнул в ганглий, раздвинув телом слипшиеся волокна.

В руке зажимал контактный провод. Трепанацию участникам программы одомашнивания сделали заранее: оставалось лишь подключиться.

И он сделал это! Один конец контактного провода – с соответствующим разъемом – присоединил к порту в своем черепе, а второй конец совместил с ганглием. И мгновенно ощутил потрясение. Мозг переполнился информацией, настолько избыточной, что ее нельзя было соизмерить с тем, что Сергей знал раньше.

При этом он ощутил враждебное противодействие: это сопротивлялся крибец.

– Глю-ок... Бимсо... Ткваруги... Неэ-го... – слышались в мозгу протестующие вопли.

Но Сергей не для того забрался вовнутрь чужого организма, чтобы уступить. Чему его в Третьей космошколе обучали, так это подавлению чужой воли.

Сергей сконцентрировался и окончательно вытеснил крибца в подсознание, тем самым полностью завладев его телом.

Нужно как можно скорее заставить бывшего хозяина тела замолчать. Нужно остановить охранные системы, которые продолжали уничтожать комариков – соответственно, находившихся в них землян.

– Бимсо... Ткваруги... – не унимался крибец.

Нет, это не тогда... Это сейчас – во время пятой дезинфекционной процедуры. Когда же она закончится?!

И вдруг – словно по заказу – боли исчезли, а вместе с ними и запрятанный в подсознанье голос. Воспоминания тоже прекратились.

– Дезинфекция завершена. Вы очищены от инопланетных микроорганизмов.

Игрек и Зет отворили бронированную медицинскую капсулу и помогли Сергею выбраться наружу.

– Приятного отдыха. Мы восхищаемся вашей стойкостью, Сагиб.

Сагиб – это было его новое крибецкое имя.

– Да ладно.

Эскулапы уползли, смешно помахивая хелипедами. Какие доверчивые!

Наверное, за доверчивость крибцы и были выбраны землянами для одомашнивания. Галактическая программа одомашнивания – так это называлось.

Подумать только, некогда человечество бредило покорением космоса, внеземными просторами! Жизнь оказалась намного прозаичнее. Выяснилось: чем летать на ракетах, выгоднее паразитировать в телах инопланетян – тех из них, которые значительно превосходят человека размерами, интеллектом и продолжительностью жизни. Перехватывать у слабовольных чужаков центры управления, а самих их загонять в подсознание.

Крибцы подошли для захвата идеально.

Впоследствии выяснилось, что при размножении особей, зараженных людьми, внутри крибецкого младенца зарождается и человеческий! Это доказывало: паразитирование является истинным путем человеческой эволюции.

5.

Шамигунда и Блэкиндул проходили торжественный обряд комуры.

До его окончания оставалась сущая ерунда. Цюрим должен нацарапать на карапаксе цюримки дополнительный знак – вечной связи. После чего ни один самец не посмеет приблизиться к ней в поисках гендерной альтернативы.

В этот момент в залу, где проходил обряд, вполз незнакомый крибец.

Никто не обратил на него внимания. Но Шамигунда что-то почувствовала: наверное, ей подсказало женское сердце. Топоча ножками и постукивая по полу хелипедами, бросилась она к вошедшему и сейчас же – невзирая на то, что это было немного неприлично, – установила с ним двустороннюю телепатическую связь.

– Сергей, это ты?

– Я, Маша.

После чего последовал продолжительный матцаф.

– Откуда она его знает? – спросил Блэкиндула присутствовавший на обряде Цандал.

Бедняга был еще забинтован, его сломанную антенну поддерживал хитрый корсет.

– Выходит, знает, – вздохнул Блэкиндул.

Он оставался спокоен: ни мысли не телепатировал против бегства подружки к постороннему самцу.

А в это время незнакомый крибец выцарапывал на карапаксе Шамигунды знак вечной связи.

– Ты моя цюримка, я тебя никому не отдам.

Для этих двоих начиналась новая, светлая жизнь – та, которой достоин каждый из нас, микроорганизмов будущего.