Милый, ты просто демон!

1.1

Если двадцать четыре года жизни тебе не везло, то большая глупость, ожидать от судьбы каких-то подарков. С чего бы этой жмотяре расщедриться? Но, надежда дама живучая, и узнав, что у меня, детдомовской девчонки, нашлась бабушка, я позволила себе размечтаться о счастливой семье.

В письме из адвокатской конторы, говорилось, что некая Аглая Семёновна Борг, проживающая в селе Голохвостики, ищет давно потерянную внучку, то есть меня. Дама стара, немощна и отчаянно нуждается в родной кровиночке и наследнице.

Я никогда не слышала ни о бабуле, ни о Голохвостиках, ни даже о городке, в районе которого деревня находится, но уволилась из затрапезной парикмахерской, гордо именуемой салоном красоты, и помчалась обретать родню. О наследстве не думала, ну что там может быть у сельской старушки? А вот то, что я больше не сирота, очень грело душу.

Дорога была дальней. Я потеряла счёт пересадкам-поездам-электричкам-автобусам, а в Голохвостики меня привёз какой-то пропитой мужик на раздолбанном жигулёнке, работавшем на цветистом мате и честном слове, ну, и немного на бензине. Машина, жутко кряхтя и чихая, поднялась на холм, с которого и открылся вид на село со странным названием.

Семь покосившихся изб пачкали зимнее небо серым дымом, на участках среди сугробов колосились высокие сорняки, и кое-где гуляли куры и козы… Похоже, в этой глуши из всех благ цивилизации был только свет, судя по столбам вдоль дороги. Ни магазина, ни даже автобусной остановки.

Мужик высадил меня на холме, сказав, что спуск и новый подъём машина не осилит, и утарахтел обратно, а я, подхватив багаж, пошлёпала вниз. Вот где помог расширенный словарный запас, почерпнутый у водителя жигулёнка… От усталости и злости я даже волноваться перестала! Холм был довольно крутым, ноги в зимних кроссовках, то скользили по дороге, то утопали в снегу, обжигавшем голые лодыжки. Проклиная короткие джинсы, водилу и эту глухомань, я пыхтела и упорно тащилась в гости к своей милой, одинокой бабуле. Приду, она обрадуется, что нашлась внучка…

К счастью, дом оказался самым крайним, и я толкнула плечом поскрипывающую на ветру калитку, сообщившую жутким лязгом о моём приезде.

Никто навстречу не вышел, зато стоило ступить на крыльцо, как дверь распахнулась, чудом не задев меня, и из дома выскочила немолодая женщина, на ходу застёгивающая засаленный пуховик.

Тётка бесцеремонно спихнула меня с узкого крыльца и протопала к калитке, чертыхаясь себе под нос.

― Простите, Аглая Борг тут живёт?

― Тут только эта старая ведьма жить и сможет! – незнакомка резко повернулась ко мне. Её усталое лицо было испуганным и злым. – Куда принесло-то тебя, дурочка? Аукнется ещё это наследство! Беги домой, пока можешь!

Женщина удалилась, ворча что-то про проклятый дом и нечисть с чёрной магией... Следом за ней в дверях появился ещё один персонаж, роскошный мужчина лет тридцати пяти, высокий и мускулистый, как звезда боевиков. Шатен, одетый, словно успешный бизнесмен на отдыхе во французских Альпах, подмигнул мне и тоже пошёл к калитке.

Я, как раскрыла рот от слов тётки, так и не смогла закрыть, ошарашенная этим мистером Идеальным. Ну не вязались у меня, прости господи, Голохвостики и этот красавец. Таких и в столице-то не на каждом шагу увидишь, а тут глухомань!

― Явилась, наследница! – раздался с крыльца требовательный женский голос, и у меня шевельнулось нехорошее предчувствие. – Столько лет и знать не хотела бабку, а на запах деньжат подтянулась! Ну, покажись, посмотрю на внученьку Марьяшку!

Я, чуть дёрнув веком от этого имечка, повернулась к двери и увидела статную, сбитую тётку лет шестидесяти с копейками. Модный спортивный костюм, жилетка из овчины, вышитые гладью валеночки, седая коса, уложенная короной вокруг головы, и серьги с крупными кабошонами бирюзы… Эту мадам при всё желании в слабом здоровье не заподозришь. Так и захотелось, как в кино, спросить: “А где бабуля?”

― Собственно, я и не знала о вас, вы же сами меня искали и просили приехать, – пробормотала я, вконец обалдевшая от несоответствия ожиданий и реальности. И невпопад спросила: – А этот мужчина, он кто?

«Бабуля» не ответила, рассматривая меня с явным недовольством, а я оглянулась на дорогу. Но если тётка в пуховике тащилась куда-то вглубь деревни, то красавчика и след простыл. Сосед что ли, успел в дом зайти?

Голохвостики сразу приобрели некоторый шарм в моих глазах. Ишь, какие у Аглаи соседи!

― Ладно, заходи, нечего людям глаза мозолить! – "болезная старушка" ушла в дом, и я поплелась следом, но не удержалась и снова оглянусь. Очень было интересно узнать, что это за брутальное видение меня посетило.

1.2

Внутри дом оказался неуютным и мрачным. Деревянные стены с торчащим между брёвен мхом, выкрашенным белой краской, мебель старая, явно ручной работы, покрытая лаком, на маленьких окнах занавески в цветочек с шитьём по краю… Вроде мило, но всё же было здесь нечто такое, что не по себе становилось.

Я озиралась, словно ожидая, что из какого-то тёмного угла или со шкафа на меня прыгнет паук или того хуже, кот. Может, я одна такая ненормальная, но как люди боятся собак, так я боялась котов. В детдоме жил котяра, так он всех детей терроризировал! Притаится на шкафу и прыгает на голову несчастному малышу. Конечно, дети постарше отлавливали поганца и давали сдачи, но кошак только больше борзел... В общем, ничего хорошего я от кошачьей породы не ждала. Эгоистичные создания, воняют и мебель портят.

К счастью, обошлось! Никакой живности в доме не оказалось. А ощущение, что за тобой следят, было.

― Комната твоя, – родственница толкнула скрипучую дверь, больше подходящую для чулана.

Внутри вид соответствовал. Мрачно, пыльно и паутина кругом. Погорячилась я насчёт домашних животных...

― Будешь по хозяйству помогать, – распорядилась «бабуля». – Домработница сегодня сбежала, а самой мне некогда. Уборка, еда и огород на тебе. Скоро рассада пойдёт, к лету цыплят возьмём. Работы тут много.

― Что? – я почувствовала, как глаза округляются.

― А ты думала, наследство задарма получишь? Видали мы вас, нахлебников! Распаковывайся, и марш на кухню. Сейчас поешь, а ужин сготовишь сама. Стряпне-то обучена?

Не дожидаясь ответа, хозяйка вышла, оставив меня в состоянии тяжелого, не очень культурного шока. Да где же бабуля?..

Желания распаковывать сумки не было. В этом чулане и вещи-то положить страшно. Точно паук в носок залезет... Тьфу! Да что меня так заклинило на этих тварях?

В итоге решила пойти туда, где обещали еду.

Кухня тоже не радовала глаз, но я нашла кастрюльку тёплой овсянки, горячий чайник, сахарницу и пачку чая в пакетиках. Сложнее было отыскать столовые приборы, чтобы положить себе порцию, а в животе уже урчало от голода.

Однако не успела я, довольная, присесть к столу, как ложка с кашей вылетела из тарелки, разметав своё содержимое по комнате, и врезалась в стену. Раздалось негромкое сопение, а следом громкое ругательство. Из спальни появилась Аглая.

― Скрылся-угомонился, дух окаянный! – рявкнула она, глядя в пустоту, и повернулась ко мне, потрясая поднятой ложкой, будто хотела запустить ею мне в лоб. – Что это? Духа угомонить не можешь? И это потомственная ведьма? Хотя чему удивляться, раз дочка моя за простого мужика замуж вышла. А был такой род уважаемый! Эх ты, позорище моё на старости лет!

Я растерянно хлопала глазами, пытаясь понять, что такое услышала, а по стене медленно стекала овсянка.

― Какой ещё дух? И какая потомственная ведьма? – слова прозвучали как писк цыплёнка.

Ёшкин кордебалет, куда я попала? Да тётка же ненормальная! Ну, точно, вот о чём речь в письме была. Аглая не телесно, а умственно не здорова… Надо было у водилы спросить, ходит ли тут какой транспорт. Как выбраться из дурдома теперь? Похолодев от страха, я мило улыбнулась «бабуле», понимая, что стоит она рядом с буфетом, а там стойка с ножами, вполне современными и острыми.

― Чего лыбу тянешь? Почему дух не угомонила? Убирай теперь бардак, не выношу этого! – тётка пошла обратно в комнату, добавив строго: – Дома чистота должна быть.

― И пауки по углам... – вот кто меня за язык тянул?

Бабенция услышала и реально запустила в меня ложкой, которую так и держала в руке.

― Разговорчики! Исполнять!

Я икнула, чувствуя, как задёргался глаз, и принялась убирать кашу, решив, что пока не пойму, как уехать, лучше держать закрытыми рот и дверь комнаты, а спиной к этой болезной не поворачиваться.