Мини-отель

Это был подарок.

В виде праздничного билета, с колокольчиком и оленями. Рождественская бронь номера-люкс в мини-отеле «Парадиз». Судя по дате — католический сочельник. Сотрудница, которая держала билет в руках, что-то смущенно мямлила про неоценимую помощь руководителя и благодарность, что хотела сделать приятное, при этом так краснела, что к концу разговора Наталья испугалась, что с бедолагой случится гипертонический криз, настолько малиновыми были ее уши и щеки, просто тронь — закипит.

— Спасибо, — сказала она, забирая билет из руки коллеги, имя которой, к своему стыду, не очень помнила, необычное какое-то, то ли Малина, то ли Милана. — Всегда хотела попробовать пожить в люксе.

— Пять звезд, — шепнула коллега в полуобморочном состоянии. — И отзывы хорошие. И недалеко от вашего дома.

Наталья взглянула на адрес — действительно, соседняя улица. Потом накатило понимание, что она знает этот отель. В ее старом историческом районе подобного добра как-то вдруг оказалось навалом в каждом доме, где до этого множество лет ютились загаженные коммуналки. Их внезапно стали выкупать, засовывать в каждую комнату по унитазу с душем и называть это студиями. По документам, впрочем, эти студии были и оставались тем, чем родились — долями в коммунальной квартире. Кому повезло, у того кровать стояла на полу, всем остальным приходилось лезть на полати с матрасом. Адрес на карточке относился к самому красивому зданию на их улице — розовому, с лепниной по фасаду, в отличии от других, стоящих по линеечке, утопленному немного вглубь за узорный заборчик с небольшим палисадником: пара деревьев, клумбы. Раньше там была стоматология, Наталья как-то раз туда сунулась, охренела от цен и потом ходила мимо быстрым шагом. И вот, значит, зубных дел мастера не выдержали конкуренции, сгинули, уступив мини-отелю.

— Спасибо, — повторила она. — Побываю разок внутри этого пряничного домика, поживу как в сказке.

Коллега с облегчением кивнула и испарилась: католический сочельник в России не предпраздничный день, обычный, а она жила далеко и надо было успеть нырнуть в метро до того, как туда стечёт человеческая лава.

Наталья сунула билет в карман, накинула пальто, взяла сумку и спустилась к своей старенькой «мазде», чтобы через десять минут оказаться дома — покормить кошку Муху, прежде чем уйти на всю ночь. Муха была уличной подобранкой, несчастную к ногам будущей хозяйки отшвырнуло колесом залетного внедорожника, который даже не остановился — черную, тощую, вертлявую и совершенно дикую, как любое дитя улицы. Других дел у Натальи сегодня не было, жила одна и готовила только себе, потому что Муха питалась сухим кормом. Но ведь положено в рождество случаться какому-то чуду, чтобы хоть чем-то запомнилось. Почему бы не смена обстановки? Одну ночь Муха прекрасно обойдется, а у нее хоть что-то в жизни изменится. Не к лучшему, а вообще.

В последнее время все сутки напоминали день сурка, бесконечно повторяющиеся своими действиями. И если сначала Наталью это устраивало, стабильность как-никак, то потом стало напрягать, а в последнее время даже пугать — что же, так теперь всегда будет? Одно и то же до самой смерти? В книгах с героями, живущими такой жизнью, обязательно что-то случается. Нечто, разрывающее бесконечную последовательность независимо от их воли. Вот и у нее… гм… будет приключение.

«Мазду» она припарковала у забора отеля где-то за час до полуночи, синяя разметка бесплатна только для жителей района, может быть поэтому других машин у отеля не было, кроме такси, нетерпеливо урчащего мотором. Поднялась на три ступеньки, потянула на себя тяжелую дверь с ручкой под старину — и тут же отстранилась, чтобы не сбили с ног — навстречу впопыхах выбежал человек, лица которого она не разглядела. Нырнул в такси и тут же уехал.

Наталья пожала плечами, вошла в отель, опустила глаза и остановилась — на полу валялась сумка. Мужская. Кожаная. Полураскрытая. Из ее нутра на мягкий ковер высыпались какие-то пластиковые карты. Одна своим сиянием просто резала глаза, была покрыта не то зеркальным напылением, не то и вправду сделана из серебристого металла. Наталья сгребла их обратно под крышку с замком, постояла в прихожей, ожидая, что забывчивый бегун вернется, но никто не хлопал дверями машины и не пыхтел по ступеням в обратную сторону. С сумкой в руке она вошла в зону рецепции.

— Добрый вечер, — сказала она сразу трем девицам, синхронно поднявшим к ней головы. — У вас там кто-то личную вещь потерял, сейчас за ней прибежит.

Она положила сумку на кругленький столик с резной ножкой.

Девицы выскочили и облепили находку взглядами, но почему-то держались на расстоянии.

— Нет, — пропищала одна, решительно мотая щеками, — мы не можем взять. А вдруг там бомба?

— Какая еще бомба? — не поняла Наталья. — Сумку потеряли на выходе, а не на входе, насчет бомб раньше надо было бдить. Кроме того, я уже ее подняла, и ничего, жива-здорова. Берите.

— Вы не понимаете, — раздраженно вступила вторая. — Если там ценности, а мы их примем, то уже будем оказывать услуги ответственного хранения, а у нас ОКВЭДы только на гостиничный сервис.

— Может это вообще проверка, — ляпнула третья. — Чтобы нас лицензии лишить. Не возьмем.

— Что же мне теперь делать? — Наталья стала заводиться, и так устала после работы, да еще и это. — Сумка явно какого-то вашего постояльца, не моя.

— Вы нашли, вы и храните, — снова запищала младшая из девиц. — А если он появится, мы его к вам направим, сами отдадите. Или несите в полицию.

Остальные согласно закивали. Наталья поморщилась — что за голос, точно мультяшка или клоунесса какая-то, а ведь взрослая девка.

— Хорошо, — сдалась она, не желая иметь никаких дел с полицией. — Сумка будет у меня, а я у вас. Вот!

Билет лег на стол рядом с сумкой. Писклявая взяла его двумя пальцами, прошестововала к своей конторке и вернулась с ключом на брелке.

Четвертый номер.

— Паспортные данные писать не будете? — удивилась Наталья.

— Нам их уже сообщили при покупке, — легкомысленно отозвалась писклявая. — Потом документы покажете на выезде — и все. Идите в ту дверь, ваш номер на первом этаже.

Странные порядки мини-отеля были последним, чем Наталье хотелось заниматься в конце рабочего дня. Она забрала ключ, найденную сумку, прошла в указанном направлении и оказалась в коридорчике, по обеим сторонам которого шли двери. Весь их номерной фонд, фыркнула она про себя. Точно раньше коммуналкой было.

Нынешний ремонт в отеле сделали на совесть, стены ровненькие, полы не скрипят, ковер не какой-то синтетический палас, а что-то шерстяное и мягкое. Освещают не бра, а петербургские фонари, только мини-копии. И двери… Она провела рукой по косяку — не ламинат, дерево какое-то. Если не дуб, то хорошо тонированная сосна, массив.

Опасения насчет туалета в комнате не оправдались — номер не был студией, он действительно выглядел люксом — прихожая, дальше гостиная с выходом на небольшую террасу с другой стороны дома, спальня за отдельной дверью. Терраса в два шага, узкая, но вымощена плиткой, а не залита бетоном, ограждение ажурное, все это освещает уличный фонарь, красивая петербургская зимняя перспектива. На окне белый тюль между плотных бордовых штор с помпонами по краям. Белейший. Белоснежный.

Наталья зачаровано двинулась к этому окну с террасой, продолжая держать сумку под мышкой, и вздрогнула, когда кто-то за ее спиной басом кашлянул.

Она обернулась — из спальни вышел низенький жирный мужик в халате. Под махровой полой торчали кривые волосатые ноги.

— Не пугайтесь, — поспешно сказал он. — Я тоже из этого номера.

— В смысле?

Наталья только сейчас заметила, что на шкафу висит мужской костюм, а в открытую дверь видно разобранное лежбище размера кинг-сайз.

— У них заезд до трех дня, а выезд до двух, — объяснил мужик, растянув красные губы в подобие улыбки. — А раз сегодня до трех никто не заселился, то мне разрешили до самолета остаться в номере, так сказали.

— Но я же заселилась, — тупо возразила Наталья.

— Поздний заезд, об этом предупреждать надо, — мужик так разговаривал, точно правда была на его стороне. — У меня жена с ребенком, я так специально билеты брал, чтобы им эту ночь по зимнему Питеру погулять. Мы утром уедем.

— Я тоже на одну ночь, — Наталья почувствовала, как кровь уже долбит в виски. — И совершенно не хочу делить номер с вами.

— Тогда идите к администратору, — мужик пребывал в святой уверенности, что это она, а не он должна решить проблему. — Может, у них другой есть, свободный.

Наталья смерила его взглядом — Мойдодыр хренов, похож на одного типа из телеграмм-канала, который вечно несет дикую ахинею, так что она долго думала, что смотрит комика, а потом оказалось, что это какой-то иноагент и все говорил взерьез. Наталья подхватила обе сумки и вышла за дверь. Прекрасный вид за нежным тюлем остался мужику.

На ресепшене толклась только писклявая девица, которая совершенно не удивилась, что Наталья бухнула перед ней ключ.

— Дайте мне другой номер, в моем посторонние!

— А у нас только один люкс, — запищала девица.

— Тогда не люкс дайте.

— Остальные номера заняты, ни одного свободного.

— Что вы предлагаете?

Девица пожала плечами и снова опустила глаза. Наталья перегнулась и увидела у нее в руках телефон, на котором дергалась какая-то игра с множественными коридорами. Недолго думая, она выхватила гаджет у девицы и грохнула его на стойку экраном вниз.

— Вы меня вообще слышите?

— А что такого? — девица даже не пропищала, а проныла, с манерным издевательским прононсом, точно и вправду была стендапершой, изображающей богатую жизнь. — Ну, откажитесь от бронирования, если вас что-то не устраивает.

— Я отказываюсь. Верните деньги.

Может, оно и к лучшему, подумалось Наталье. Деньги она найдет куда потратить, у нее кредит висит, а этот отель ей вообще не уперся. Глупее подарка не придумаешь, разве что сеструхин сертификат в спа для ног, ради которого ей пришлось сделать педикюр и эпиляцию, чтобы полтора часа просидеть с ногами в тазике, куда был добавлен ароматизатор и какие-то пузыри.

Неслышно появились остальные две девицы, но не вмешивались, позволяли писклявой самой рулить ситуацией. Наталья положила рядом с телефоном выданный ей ключ.

— Раз вы номер сдаете, надо его проверить, — девица забрала брелок и потянула руку за телефоном, но Наталья его не дала, подняла вверх — этой пигалице придется подпрыгнуть. — Надо посмотреть, все ли там в порядке.

— Да я в вашем номере была пять минут!

— Это ничего не значит.

— Хорошо, идите, только имейте в виду, что за ту семейку адамс я не отвечаю!

Писклявая удалилась, прошла минута и она вернулась, торжествующе показывая ладонь, где лежали две оторванные от шторы помпошки.

— Вы занавеску испортили, — заявила она. — За нее надо удержать.

— Что? — Наталья сдвинула брови, чувствуя, как мучительно хочется придушить эту пигалицу. — Серьезно? А мне кажется, вы их только что сами оторвали.

— Я на полу нашла.

Слова девицы оборвал удар локтем в бок от стоявшей рядом коллеги.

— Не наглей, — приказала она.

Писклявая сразу сменила тон.

— За сутки по сертификату у вас пять тысяч рублей, с завтраком — семь.

Она прошла за конторку, открыла ящик и вынесла оттуда две бумажки, положила их перед Натальей и осталась стоять, выжидающе помаргивая.

Купюры были фальшивыми. Сувенирные деньги вроде тех, что раздают всем в качестве рекламы или игры.

— Они не настоящие, — сквозь зубы процедила Наталья.

Писклявая тут же зашлась внезапным хохотом.

— Ой, не могу! Конечно, не настоящие! А вы что хотели, чтобы мы вам настоящие отдали? Сами уходите, а мы вам — деньги?

И она снова истерически засмеялась, согнувшись пополам, отступив в приступе смеха назад и врезавшись в фикус Бенджамина, которые едва не рухнул.

Наталья посмотрела на ее товарок — те хранили выжидательное молчание.

— Она ненормальная? — осенила ее догадка. — Больная на голову?

— На габапентине, — тут же подтвердила стоявшая ближе.

— А вы почему ее терпите?

— Отец ей отель купил. Она тут главная. Инклюзия…

— Ясно, — Наталья взяла и показала им телефон пискли. — Забираю с собой в качестве компенсации. Моральной и материальной. Захочешь получить обратно — принесешь мои деньги, только нормальные. Нет — значит, нет, продам на авито.

Последние слова она адресовала обнимающейся с фикусом пискле. Вышла из отеля, выудила ключ от машины и залезла в нее, бросив обе сумки на заднее сиденье. И там неожиданно распсиховалась.

Вот почему у нее все так? В кино с героинями в праздничную ночь происходят прекрасные чудеса, вместо жирного и слюнявого отца семейства непременно окажется красивый холостой незнакомец. Наталье, конечно, это счастье ни на что не сдалось, возраст уже не тот, да и не станет она ломать свой налаженный быт, но как факт! И так вся жизнь кувырком, никаких сказок, голая реальность! Школу закончила — страна рухнула, за ней — идеология, закон, порядок, ни профессии толком попробовать, ни себя поискать, как эти нынешние, сразу пахать пришлось, сначала за жратву, потом за крышу над головой, ладно, приспособились, сейчас опять все по новой, радостно бежим обратно, только они, межвременные, ни то, ни се, поколение эпохи дикого капитализма. Может, потому и чудес не бывает с такими, как она, вся эта идея с люксом изначально бредовая. Верить надо в сказки-то…

Машина остыть не успела, греться не пришлось. Подруливая к своему дому, Наталья думала, что теперь еще владельца сумки придется искать.

Припарковавшись, она погасила фары, включила верхний свет и перетащила находку себе на колени. Тугая, набитая чем-то. Дорогая. Отстегнула замок — серебристая карта снова выпала к ней на ладонь. Наталья достала телефон пискли, набрала свой номер, определила чужой. У себя открыла приложение банка и набила перевод по номеру карты в один рубль. В сообщении получателю написала «Нашла вашу сумку, позвоните. Наталья. Телефон…». Набила номер пискли и отправила. Незачем свой светить, мошенников полно, да и вообще, научены, спасибо. Достала сигарету и закурила. Переводы сейчас быстрые, владелец увидит и перезвонит ей.

Сумка продолжала давить на колени. Интересно, что в ней такое тяжелое? Куча денег? Хватит кредит погасить, и еще останется? Может, это и было то чудо, которого она хотела, а теперь вот в упор не видит подарка судьбы? Почему-то живо представилось, как потрошит эту сумку, выгребает оттуда «котлету» денег, а ее саму выбрасывает на помойку. Наверное, так сделали бы девять из десяти людей. Нашел — не украл. Не надо терять, и вообще не надо быть разинями. Вот только в начале двухтысячных одна ее коллега так лишилась сумки со всеми документами, отобрали ночью. Она с работы шла, в той конторе они пахали до одиннадцати вечера, девчонка жила в каких-то гребенях и добиралась до дома глухой ночью. У ее мужа тогда был казахстанский паспорт, дети вообще не пойми кто, без вкладышей, она чудом купила комнату, дала всем доли, чтобы было имущество в России, собрала справки на гражданство, гигантскую пачку отксерила на работе. И всю эту пачку вместе с сумкой бандитски отобрали в темном переулке. Она, тоже дитя девяностых, не зарыдала и не позвонила в полицию, примчалась домой, растолкала сонного мужа и заставила вместе с собой обходить все помойки района. Нашли. Вор деньги взял, а сумку и папку с документами выбросил. Она прижала этот пакет к лицу прямо там, на помойке, и только тогда зарыдала, пока муж смущенно топтался рядом. Сейчас-то они все граждане, и муж, и дети, даже внуки у них есть уже. Квартира своя. Две. Их поколение вообще до жилья ненормальное, хватали как не в себя. Зато копеечной пенсии можно не бояться.

Наталья вздрогнула, когда телефон пискли зазвонил.

— Да?

— Сумка, — сказал мужчина в трубке. — У вас?

— Да, конечно. Приезжайте и забирайте.

— Куда ехать?

Наталья продиктовала адрес и номер дома.

— У меня мазда-два синяя, маленькая. Во дворе стоит. Я в ней буду. Ну, или возле курю.

— Я сейчас!

Трубка запищала отбоем. Наталья сунула чужой телефон в бардачок и подняла воротник. Зима все-таки, без обогрева в машине прохладно. Но бензин нынче кусается, особо не пошикуешь. Хорошо бы он быстро приехал, и не притащил бы ей шоколада. Она его не любила, а на работе постоянно дарили, лежал пизанской башней в шкафу, пока племянники не наедут. Те все сметали.

Но вряд ли притащит хоть что-то. Сейчас так не принято. Типа, все, что ты делаешь, делаешь для себя и своей самооценки, это и есть награда. В детстве она однажды нашла чужой паспорт, они с подругой ехали черти куда по указанной там прописке, потому что мама сказала, что если вернуть паспорт, то дадут шоколадку. А им ничего не дали, мужик в трениках даже жевать не перестал, когда паспорт забрал. Кивнул и дверь закрыл, и они тащились обратно пешком пять остановок, потому что денег на трамвай не было.

А тут дорогая сумка. Люди разные. Бывает, что получат потерянное и начинают проверять, все ли на месте. И если деньги пропали или еще что-то, тебя же еще и обвинят. Со всеми вытекающими.

Она чуть не подпрыгнула, когда в стекло постучала чья-то рука. В свете из машины было видно, что рука в перчатке, и пальто у человека белое. Наталья опустила стекло и подняла взгляд, человек, напротив, нагнулся.

Возникла пауза, во время которой он разглядывал ее, никуда не торопясь, она же искала слова, с которых можно было бы начать и закончить это дело, а ничего в голову не приходило, ступор какой-то нашел.

— Вы — Наталья, — точно сжалившись, подсказал человек. — Я за сумкой.

— Да, — одними губами отозвалась она. — Если она ваша, скажите, как выглядит карта, которая прикреплена к вашему номеру телефона. На которую я вам рубль скинула.

— Почему именно карта? — человек словно удивился такому вопросу. — Я могу описать все, что там лежит.

— Я только карту видела. Остальное не смотрела.

Лицо человека стало странным.

— А как же вы ее вытаскивали, с закрытыми глазами, что ли?

— Она выпала. Сама. Когда я подобрала ее с пола, она сверху лежала. В отеле. Какого цвета?

— Платиновая, — человек усмехнулся. — Серебристая. Код на обороте шесть-восемь-два.

— Верно.

Наталья с облегчением просунула ему в оконную щель карту и сумку, тот взял. Открывать и проверять не стал, просто держал в руке, а смотрел на нее. Наталье не хотелось идти к своему подъезду при нем, чтобы он знал, где она живет, поэтому продолжала сидеть с сигаретой в пальцах, делая вид, что решила докурить.

— Интересно, — вдруг сказал человек. — Картой вы не воспользовались, я вижу, но что же вы, действительно не заглядывали внутрь сумки?

— Действительно.

— Можно спросить, почему? Так не любопытны? А вдруг там миллион лежит?

— И что из того?

— Не знаю. Могли бы погасить свой кредит, и еще осталось бы.

Она пристально посмотрела ему в глаза — откуда знает про кредит? И тут же себя одернула — вот дура, у кого сейчас нет кредитов? В любого пальцем ткни — все по уши.

— Сама погашу, там немного осталось, — сказала она. — И у меня все есть.

Мужское лицо за стеклом стало еще более заинтересованным.

— Серьезно? Я думал, женщинам всегда…

— Молодой человек, — досадливо перебила она. — Мне ничего чужого не надо, это понятно, нет?

Он вцепился своими перчатками в край стекла, чтобы она его не подняла и не закончила разговор, в выражении губ у него скользнуло что-то просительное.

— Вы — нравственный человек? — предположил он. — Закон внутри вас? Всю жизнь живете по высоким моральным принципам?

Наталья покраснела.

— Нет. Я школу закончила в девяносто втором, мне надо было родителей кормить, им тогда ни черта не платили, сестра только пятый класс заканчивала, в магазинах — талоны. Но я не горжусь. Наоборот. Именно поэтому и хочется прожить оставшуюся жизнь без поступков, которых будешь стыдиться. Хотя бы эту вторую половину. Я сумку отдала, чего вам еще надо?

— Я могу сделать вам подарок, — вдруг сказал человек. — У меня большие возможности, не смотрите, что так выгляжу. Любой, какой вы захотите. То есть не так выразился, извините — я хочу и готов сделать вам подарок.

Наталья засмеялась. Наверное, это разница поколений так сказывается, раз он считает, будто ее сделает счастливой новый телефон, в который еще три дня придется переписывать все содержимое старого, или украшение вроде тех, что подсовывает реклама в день зарплаты — «Бриллианты Якутии», пятьдесят миллионов колечко, в самый раз для офиса напротив туалета. Смешно.

— Хорошо, я скажу, чего мне не хватает для счастья, и вы от меня отстанете?

— Да! — радостно согласился молодой человек.

— У меня кошка, Муха, — сказала Наталья. — Не ручная. Сама по себе кошка. А мне всегда хотелось ласковую. Если бы у нее характер немного улучшился, я была бы счастлива. А то живем в разных комнатах, как чужие, а ведь у нее никого нет, кроме меня. И у меня тоже. Вот то, что я действительно хочу. Поняли… как ваше имя, извините?

— Николай, — растерянно пробормотал молодой человек.

— Понимаете, Николай? А больше мне ничего не надо.

Она бросила окурок в стакан-пепельницу, закрыла ее, вышла из машины и хлопнула дверью. Мигнула сигнализация, машина погасла. Николай попятился, давая ей дорогу, и все время, что она шла к дверям, наплевав на меры безопасности, смотрел на нее без единого звука.

Свет в парадной вспыхивал при движении. Наталья поднялась к своим дверям, открыла их и шагнула в темноту коридора широким шагом — упрямая Муха игнорировала лоток и делала свои дела на коврик в прихожей, иногда складывая его уголком. Но сейчас при свете лампы никаких сюрпризов от Мухи на полу не обнаружилось. А сама Муха была. Сидела, водя ушами и щурясь от света, в комнатных дверях. Наталья присела и привычно протянула ей руку, сложив пальцы так, как если бы держала там что-то.

Кошка раньше убегала, а сейчас вдруг подошла, обнюхала ее руку, и неожиданно вложила голову в кисть, прошлась так, чтобы ладонь хозяйки проскользила у нее по всему телу.

— Муха, — потрясенно прошептала Наталья. — Ты что, дашь себя погладить?

Вместо ответа та вернулась, встала на задние лапы, уперев передние в пальто, и мяукнула.

Наталья сгребла ее, целуя теплую меховую голову и усатые щеки. Ветеринары же говорили, что нужно время, только не говорили, сколько. И вот, значит, произошло. Ну, наконец-то!

В этот момент за окном кто-то крикнул «С рождеством!», запустил фейерверк, и кошачья морда с прозрачными зелеными глазами некоторое время озарялась разноцветными всполохами с улицы.