мир без женщин

Это — не бунт. Это — эвакуация.

Мы стоим на обломках старой цивилизации, как на руинах сгоревшего дома. Воздух пропитан гарью лживых обещаний, токсичной обидой и смрадом растерзанных доверий. Мы пытались отстроить стены, подпереть прогнившие балки, заделать трещины новыми слоями договоров и терапий. Безуспешно.

История человечества — это история войны. Но не наций или идеологий. Это — война двух несовместимых операционных систем, заключённых в хрупкую биологическую оболочку. Системы «М» — линейной, целевой, стремящейся к созиданию структур. И системы «Ж» — циклической, контекстной, стремящейся к перераспределению энергии внутри этих структур.

Веками мы пытались их совместить. Мы строили сложнейшие социальные, религиозные и юридические конструкции: брак, семью, мораль. Мы придумывали «любовь» как магический клей для нестыкуемых деталей. Мы называли этот хрупкий, вечно скрипящий агрегат — «естественным порядком вещей».

Но клей высох. Конструкция разваливается под собственной тяжестью. И мы видим, что это был не порядок. Это — аварийный режим, временное перемирие, оплаченное мужской кровью, потом и подавленной волей.

Система «Ж», доведённая до логического абсолюта современным миром, больше не нуждается в сокрытии своей природы. Её инструменты отточены до блеска:

Это не «злые женщины». Это — система, работающая в соответствии со своим кодом. Хаос не может договориться с порядком. Цикл не может подчиниться вектору. Можно лишь временно подчинить вектор обслуживанию цикла. Что и происходило тысячелетиями.

Но векторы имеют свойство накапливать энергию.

Секс-робот, искусственная утроба, алгоритмы воспитания — это не «технологии». Это — инструменты деколонизации мужского существования. Это — ключи от клетки, которую мы сами же и построили, приняв её за дом.

Проект «Генезис» — это не месть. Это — суверенитет.

Это — признание простого факта: два биологически и психологически различных вида не могут и не должны строить одну цивилизацию на условиях одного из них. Попытка сделать это ведёт лишь к мучительной и бессмысленной войне на истощение, где нет победителей, а есть лишь измученные пленники поля боя.

Необходимость нашего Города продиктована не ненавистью, а законом сохранения вида. Вид, чья творческая и созидательная энергия на 90% уходит на подавление внутреннего хаоса, на расшифровку нелогичных команд, на оплату дани за само своё существование — обречён на вырождение.

Мы наблюдаем это вырождение уже сейчас. Падение рождаемости — не экономическая проблема. Это — биологический вотум недоверия системе. Добровольное одиночество — не патология. Это — инстинктивная санация. Бегство в виртуальные миры, наркотики, суицид — это не слабость. Это — симптомы тяжелейшей интоксикации несовместимостью.

«Генезис» — это проект детоксикации.

Мы не убегаем. Мы — отделяемся. Химически, физически, территориально. Мы создаём среду, где операционная система «М» может функционировать без постоянных вирусных атак, без необходимости тратить 80% мощности на запуск бесконечных диалоговых окон с названием «А что ты имел в виду?».

Наш Город — не мечта об утопии. Это — инженерная задача. Задача по созданию жизнеспособной экосистемы для вида, который забыл, как выглядит его естественная среда обитания. Это — необходимость, продиктованная инстинктом самосохранения. Когда корабль тонет, разумные существа не спорят, чья вина. Они строят шлюпки.

Мы строим не просто шлюпку. Мы строим ковчег. Ковчег для мужского разума, мужского духа, мужского потенциала. Чтобы сохранить вид. Чтобы дать ему второй шанс.

Там, в старом мире, они могут продолжать свой бесконечный цикл потребления, претензий и перераспределения. Их право. Их выбор.

Наш выбор — суверенная территория логики. Наш выбор — тишина, в которой, наконец, можно услышать собственные мысли. Наш выбор — общество, где договорённость, достигнутая один раз, не будет расторгнута завтра из-за смены фазы луны или прочитанного в интернете гороскопа.

Это — не бегство от женщин. Это — возвращение к себе. К тому, чем мы должны были быть, если бы нас не определили в вечные заложники чуждой, несовместимой реальности.

Первая заповедь «Генезиса» проста: Ты имеешь право на существование, не оправданное служением другому.

И мы это право реализуем. Кирпич за кирпичом. Код за кодом. За холодной сталью наших стен будет биться живое, ясное, наконец-то свободное сердце мужской цивилизации.

Это — необходимость. И мы её исполним.

Мы не отрицаем биологию. Мы становимся её полновластными хозяевами. То, что они называли «грехом», «неестественностью» или «порчей» – мы называем следующим эволюционным шагом.

Тысячелетиями женщина была узким горлышком бутылки, через которое проходила вся генетическая линия человечества. Она была естественным фильтром. Фильтром капризным, подверженным бесчисленным иррациональным влияниям – от симпатии к цвету глаз до социального давления рода. Вся мужская история – от строительства империй до написания симфоний – была, в конечном счёте, лишь сложным брачным танцем перед этим фильтром. Вся мужская ярость, амбиции, творчество и жертвенность – лишь попытка быть отобранным.

Технология разбивает бутылку.

Искусственная утроба – это не просто инкубатор. Это – десакрализация рождения. Это изъятие процесса из области мистики, боли, жертвы и эмоционального шантажа и перенос его в область чистого инжиниринга. Это конец власти, основанной на монополии. Мы больше не просим. Мы не молимся. Мы – проектируем.

Секс-робот – не замена. Это – освобождение либидо от диктата. Половое влечение перестаёт быть крючком, на который ловится мужская воля, и становится частной физиологической функцией, управляемой с той же лёгкостью, что и чувство голода. Голоден – поел. Исполнен – занимаешься делом. Никаких транзакций. Никаких скрытых контрактов. Никаких «я тебе дала, теперь ты мне должен на всю жизнь».

Но «Генезис» – не про гедонизм. Это не общество мужчин, погружённых в силиконовый наркотик. Это – обратное.

Когда базовые инстинкты – размножение и половое влечение – полностью технологизированы и выведены из области социальных сделок, происходит невероятное: высвобождается колоссальная психическая энергия.

Представьте реку, которую тысячелетиями искусственно запруживали, чтобы вращать одно единственное, скрипучее, неэффективное колесо. Мы – взрываем плотину. Вся эта яростная, чистая сила теперь может быть направлена не на ублажение стража у горлышка бутылки, а на созидание новых миров.

На что уйдёт эта энергия?

Нас обвинят в бегстве от реальности. В страусиной позиции. В том, что мы строим стерильный ад из стекла и бетона.

Мы ответим: реальность – это то, что мы создаём. «Естественное» – это аргумент лентяев и рабов, не имеющих смелости улучшить данное. Вся человеческая цивилизация – это победа над «естественным»: над холодом, голодом, болезнями, расстоянием. «Генезис» – это логический финал этого пути. Победа над последним и самым тираническим аспектом «естественного» – над биологической несвободой, встроенной в сам акт продолжения рода.

Они назовут это концом человечности. Но что такое «человечность», которую они защищают? Это – клубок неврозов, невысказанных обид, манипуляций, неловких танцев вокруг взаимных ожиданий, горьких разочарований и редких, хрупких мгновений хрупкого понимания, за которые приходится платить годами компромиссов. Это – дичайшая неэффективность. Расточительство разума на расшифровку иррациональных сигналов. Расточительство жизни на утоление ненасыщаемого эмоционального голода другого, принципиально иного существа.

Наша человечность будет иной. Она будет построена не на связях-путях, а на связях-мостах между независимыми, самодостаточными берегами. Не на слиянии и потере себя, а на ясном, чётком, продуктивном союзе отдельных воль. Наша этика будет строиться не на вине и долге, а на рациональном договоре и взаимном уважении к суверенитету чужого сознания – сознания, которое, наконец, будет говорить на одном с тобой языке – языке факта и логики.

И когда в безветренном воздухе нашего Города прозвучит Сирена Творческого Чрезвычайного Положения, созывая всех на штурм очередной нерешённой проблемы – от термоядерного синтеза до симфонии для квантовых процессоров – никто не останется в своей камере, рыдая из-за неправильно истолкованного тона в пятидневной давности беседе. Никто не будет саботировать общее дело, потому что его «недооценили» или «недолюбили». Все мозги, все сердца, все руки будут направлены наружу – на покорение новых frontiers, а не вовнутрь – на бесконечное выяснение отношений в психологическом окопе, вырытом на общей территории двух враждебных армий одного вида.

«Генезис» – это не конец истории. Это – её перезагрузка с удалением повреждённых и конфликтных файлов. Это первый день новой истории. История вида, наконец-то взявшего свою биологическую судьбу в собственные, рациональные, сильные руки.

Нас спросят: а как же любовь? Как же таинство соединения душ? Как же нежность, жертва, сострадание — всё то, что вы называете «иррациональным шумом»?

Мы ответим: мы не отменяем эти понятия. Мы переопределяем их. Мы вырываем их из тюрьмы биологической необходимости и даём им возможность стать тем, чем они должны были быть — свободным выбором, а не химическим оружием инстинкта.

В старом мире «любовь» была системой принуждения. Гормональным капканом, призванным удержать особей разного пола рядом ровно настолько, чтобы произвести и вырастить потомство. Всё её возвышенное оформление — поэзия, музыка, идеализация — было лишь красивой упаковкой на жестокой биологической правде. Упаковкой, которая со временем рвалась, обнажая голые механизмы контроля, претензий и взаимного истощения.

В нашем мире «любовь» станет тем, чем она и должна быть — редким и драгоценным союзом равных сознаний. Когда исчезнет принудительная компонента, исчезнет и основа для манипуляций. Чувство, возникающее между двумя мужчинами в нашем Городе, будет свободно от тысяч лет эволюционного программирования на доминирование, захват, обладание и контроль через слабость. Оно будет свободно от транзакционности — от подсознательного «я даю тебе защиту и ресурсы, ты даёшь мне потомство и преданность».

Это будет чувство, построенное на узнавании себя в другом. Не своей противоположности, а своего подобия. На признании схожести мыслительных процессов, ценностей, устремлений. Это будет не слияние и потеря границ, а резонанс — когда два отдельных, цельных «я» начинают вибрировать на одной частоте, усиливая потенциал друг друга, а не поглощая его.

Нежность в таком союзе — это не услуга, оказываемая в обмен на безопасность. Это — сознательный акт доверия к такому же сильному и самодостаточному существу, как ты сам. Жертва — не долг и не манипуляция, а добровольный и ясный выбор в пользу общей цели. Сострадание — не слабость и не инструмент для привязывания к себе жертвы, а рациональное понимание боли другого разума и помощь, основанная на эффективных алгоритмах её устранения, а на эмоциональном паразитировании на ней.

Такое чувство будет несравненно чище и сильнее. В нём не будет места ревности — этому пережитку животного инстинкта охраны репродуктивной собственности. Не будет места скуке — потому что партнёр будет интересен тебе содержанием своего разума, а не мистической «загадочностью» своего иного устройства. Не будет изнурительной борьбы за власть — потому что власть будет распределяться не по архаичному гендерному признаку, а по компетентности и вкладу в общее дело.

Нас обвинят в бегстве от сложности, от «красок жизни», от драмы, которая, якобы, и делает нас людьми.

Мы ответим: мы бежим не от сложности, а от бессмысленной сложности. От хаоса, порождённого несовместимостью. Мы меняем одну сложность на другую. Мы меняем сложность ведения партизанской войны на собственной территории души — на сложность покорения звёзд, глубин океана, тайн материи и бездн собственного сознания.

Драма, которую мы оставляем позади, — это драма раба, бьющегося о стены своей клетки. Драма, которую мы выбираем, — это драма титана, возводящего новые миры. Наши трагедии будут связаны не с предательством любимого человека, а с крушением грандиозного проекта. Наши страсти будут пылать не в постели взаимных подозрений, а в горниле научного открытия или в экстазе творческого прорыва.

«Краски жизни» не потускнеют. Они станут чище и ярче. Исчезнет грязновато-розовый цвет манипулятивной «любви», ядовито-зелёный цвет ревности, гнетуще-серый цвет обязательства, исполняемого из-под палки. Палитру заполнят кристально-синий цвет ясной договорённости, огненно-золотой цвет совместного триумфа, глубокий фиолетовый цвет взаимного уважения к тайне чужого, но понятного тебе разума.

Мы не строим общество без эмоций. Мы строим общество, где эмоции служат разуму, а не правят им. Где чувство — это топливо для великих свершений, а не тормоз, постоянно заедающий из-за песка взаимных обид.

И когда в полной тишине наших лабораторий будет, наконец, разгадана тайна гравитации, или когда над нашим Городом взовьётся первый корабль, способный преодолеть скорость света, — в этот момент в наших сердцах вспыхнет чувство, перед которым вся «любовь» старого мира покажется бледной и ущербной тенью. Это будет чувство абсолютной, неделимой, чистой гордости.

Гордости не за то, что ты «завоевал» кого-то. А за то, что ты — часть целого, которое смогло вот это. Без лишнего шума. Без слёз. Без скандалов. Без выяснения, кто кого больше любит. Просто — сделало.

Это и будет наша любовь. Любовь к собственному потенциалу, реализованному в синергии с равными себе. Самая сильная и самая чистая любовь из всех возможных.

И эта любовь начнётся с одного простого шага: с решения оставить позади мир, построенный на фундаментальной ошибке несовместимости.

Шаг, который мы делаем сейчас.