Мираж

Я брел по горячему песку пустыни, преодолевая один бархан за другим. В горле пересохло, и жажда стала настолько невыносима, что все мысли фокусировались лишь на ее утолении. В груди медленно и глухо стучало сердце, с трудом перекачивая густую кровь.

Внутри что-то подстегивало меня идти дальше, но силы были на исходе. Пытаясь унять дрожь от напряжения конечностей и сохранить последние остатки сил, я рухнул набок в объятия невысокого бархана возле беспорядочно наваленной груды веток какого-то пустынного дерева.

Вдруг рядом раздалось чье-то тихое рычанье. Открыв левый глаз, я понял, что лежу рядом с хищником, покрытым короткой жесткой шерстью бледно-серого цвета. Зверь стоял на расстоянии вытянутой руки, глядя на меня в упор и виляя слабо опушенным хвостом.

«Волк», - мелькнула догадка, - «но меньшего роста, чем лесной и с более длинными ногами. Пустынный и по виду – голодный».

Поймал себя на мысли, что несмотря на наличие опасности, отсутствовало чувство страха; я не замер, не оцепенел и не собирался бежать. «Может жажда и усталость притупили чувство самосохранения, да и куда бежать в пустыне от голодного хищника? Будь что будет», - я открыл второй глаз и уставился на рычащую морду.

– Ну давай, нападай, - крикнул волку, но в ответ услышал лишь жалкий хрип.

Он по-прежнему не отрывал от меня взгляда. Потом зажмурился, зевнул, облизнулся, и, сделав пару шагов в сторону, тихо взвыл от боли, загребая передними лапами. Его левая задняя лапа была надежно зафиксирована металлическим капканом, привязанному веревкой к вбитому в песок деревянному колу.

Мозг лихорадочно просчитывал варианты развития событий. Самое очевидное – свалить подальше от этого места, оставив хищника тому, кто поставил капкан. С другой стороны, можно поступить по совести и помочь волку. А что потом? Он может уйти, а может и напасть на меня. Когда-то читал, что волки опасны, если раненые.

Пока я обдумывал последствия своих предполагаемых действий, до сознания начали доноситься какие-то странные звуки, больше похожие на стоны, мольбы о помощи. Они шли как будто волнами, то приближаясь, то отдаляясь. Я приподнялся на локтях и, напрягая глаза, огляделся в поисках источника. Но кроме красных песчаных дюн, беспорядочно наваленной светло-коричневой кучи обломков дерева и раненого волка, никого и ничего видно не было.

Мой взор опять остановился на хищнике.

- И что мне делать с тобой?

Взгляд волка стал настороженным. Он тряхнул головой, оскалил пасть, показав ряд острых зубов и зарычал.

- Понятно, хочешь освободиться, и мне надо тебе помочь, - предположил я.

Хищник перестал рычать и одобрительно вильнул хвостом. Стоны о помощи тут же прекратились.

«Ага, значит это он звал на помощь», - мелькнуло в голове.

- Ладно, обожди, сейчас что-нибудь придумаю.

С этими словами я оглядел капкан. Две железные скобы, словно челюсти, крепко держали волчью лапу. Чтобы их разжать, нужен рычаг в виде палки, а лучше две.

Легко сказать, но где взять в пустыне пару крепких палок? Разбитые кем-то ветки дерева, похожего на саксаул – не в счет. Я все-таки решил обойти кучу и, о, чудо. На другой стороне в песок были воткнуты именно две нужные мне деревяшки. Похоже на то, что тот, кто ставил капкан, пользовался этими палками для его взвода и оставил их, чтобы потом вытащить пойманную жертву.

Хорошо, инструмент есть, осталось всего-ничего – попытаться разжать капкан, в то время как волк может с легкостью вцепиться в мою руку или ногу. Я взглянул на зверя, но в ответ увидел доверительный взгляд, прям как у домашней собаки. «Зверь, а все понимает».

К моему счастью, данная рискованная затея осуществилась благополучно. Животное успело выдернуть лапу прежде чем мои силы иссякли и капкан захлопнулся вновь.

Хлопок металлических скоб подстегнул песчаного хищника. Он отбежал от этого злополучного места на несколько метров, обернулся, искоса взглянул на меня, снова одобрительно вильнул хвостом и пошел прочь на трех лапах, четвертой оставляя на песке неглубокую борозду.

«Ну вот и ладненько, и мне пора идти дальше», - я вздохнул от облегчения и сделал несколько шагов. - «Стоп, а сколько прошло времени?» - Левая рука рефлекторно поднялась, и взгляд упал на синий циферблат наручных часов. - «Время, его осталось совсем мало, надо спешить».

Чувство, оно подсказывало мне, что я должен куда-то вовремя прийти и получить что-то значимое. Я напряг зрение, всматриваясь в горизонт. На секунду мне показалось, будто вдали, возвышаясь над песком, появились три фигуры жителей пустыни в необычно ярких одеяниях. Я зажмурился, настолько ярким мне показался блеск их одежды, а когда открыл глаза, фигур уже не было. Мираж или мне показалось. Несмотря на все мои дальнейшие усилия, сквозь колеблющийся от жары воздух просматривался только пустой горизонт: пустыня не хотела раскрывать свои тайны…

Сон оборвался вмиг.

Проснувшись в холодном поту, я вдруг понял, что лежу на полке в купе камазовской передвижной гостиницы, ощущая влажность подушки правой щекой. По ощущениям, в купе была комфортная температура, кондиционер исправно работал, тем не менее в горле пересохло и страшно хотелось пить.

На соседних полках чуть посапывая дремали штурман и механик - товарищи по экипажной команде. В небольшое окно пробивался луч утреннего латиноамериканского солнца, высвечивая на противоположной стене яркое пятно.

Я повернулся на спину и, уставившись на висящую надо мной верхнюю полку, с удовольствием потянулся, пытаясь вспомнить все подробности прошедшего сна.

«Кстати, почему я во сне, находясь рядом с хищником, не испугался? И даже помог ему освободиться. Я чужую собаку-то боюсь погладить, а здесь раненый волк. Уж не эффект ли это от работы с психологом Романом Викторовичем? Он кажется говорил, что примерно через одну-две недели мое тело адаптируется к новой психологической реальности, которую мы с ним выстроили. Я его еще спросил: «Как я это узнаю?». «Все увидишь сам, когда попадешь в экстремальную ситуацию, твой разум будет вести себя совершенно по-иному». Видимо началось …».

Тут мои мысли переключились на сухость во рту, заставив меня идти на кухню. Быстро налил квасу и махнул его залпом. Прохладная пенная жидкость, скользнув по горлу, сразу утолила мучавшую жажду и придала бодрости. «М-м-м… Прям песня!», - глядя на запотевший от холодного кваса стакан, на ум пришел отрывок из песни военных лет «Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой, он трудный самый, а я в Россию домой хочу…». Почему именно эта песня, а не что-то из новомодного? Может потому, что я родился в СССР, мой дед – фронтовик, прошел всю войну до Берлина, всего с одним ранением. Еще будучи пацаном мы часто напевали ее вместе с ним…

И тут же все встало на свои места: сегодня – последний этап многодневного ралли Дакар, а также один из продолжительных и сложных участков трассы.

Наш «боевой» КАМАЗ перед заключительным этапом на четвертом месте грузового зачета. Первое место у чехов на «Татре», затем – белорусская команда на «МАЗе». Тройку замыкает голландское трио на «Ивеко». Ближайшие соперники - голландцы впереди на пять с небольшим минут. До предпоследнего дня наш экипаж был в лидерах по сумме всех этапов. Но ведь это Дакар. Здесь может случиться все, что угодно: безвозвратно застрять в песках, сломаться на финишном участке или получить травму.

И случилось, именно на предпоследнем этапе. Большую половину спецучастка все было нормально. Потом бац – внизу стук, щелчки. Наш штурман сразу: «Ну все, ребята, приехали». Меня тоже эта мысль было зацепила. Сниматься с ралли, когда ты уже одной ногой на пьедестале, просто жесть. А механик - мужик опытный, прислушался и говорит: «Да не-е, ребят, похоже, сателлитам конец пришел. Если бы главная передача крякнула, то все бы уже заклинило, а мы едем, уже хорошо». Я ему: «Останавливаться, осматривать будем?». Он в ответ: «А смысл? Запаски все равно нет. Да и время потеряем. Поди дотянем, ты вот что, попробуй межколёсную блокировку включить, оба колеса чтобы вместе крутились, а сателлиты при этом не будут вращаться. Стук должен прекратиться». Штурман опять своё: «А вдруг все разлетится? Вообще тогда встанем». «Не разлетится. Было у меня уже такое…», - и к штурману, - «Что там с дорогой? Когда жесткая трасса будет?».

Так за разговорами и ехали. Наш боевой КАМАЗ нас не сдал, уперся и дотянул до последнего метра. В скорости мы правда потеряли и с первого на четвертое место переместились. Но доехали все-таки. Наши механики потом вскрыли редуктор и ахнули: сателлиты разорваны в клочья. Сказали, что вовремя мы блокировку включили…

Воспоминания о вчерашней проблеме разбудили в голове какую-то спящую извилину, как будто изнутри щелкнул тумблер. Я поймал себя на мысли, что во мне что-то изменилось. Вчера об этом просто не было возможности думать. Я стал другим. Нет, не внешне, внутренне. Поменялось мое отношение к происходящему. Если на прошлогоднем Дакаре и на других ралли я очень волновался, переживал, да что там греха таить, костерил всех и вся за каждую мелочь, будь то косяки, свои или соперников, дорога, стихия, то теперь – я перестал на все это реагировать и … обижаться. Обида просто куда-то исчезла, испарилась что ли. И даже вчерашняя проблема с редуктором и откат на четвертое место… В душе я отнесся ко всему спокойно. И сегодняшний сон, не знаю к чему он, но мое внутреннее состояние – отсутствие страха перед будущими событиями. Никогда бы не подумал, что за четыре визита к психологу будут такие удивительные результаты.

Я вышел на улицу. Бивуак (лагерь для участников ралли) уже бурлил, как пчелиный улей. Отовсюду слышалась иностранная речь, смех и радостные возгласы вперемешку с шумом работающих моторов. Все готовились к заключительному этапу соревнований.

В эту ночь нашему экипажу удалось поспать что-то около четырех часов. Штурман накануне получил свой последний роудбук (дорожная легенда этапа) и допоздна углубился в его изучение, обильно разукрашивая цветными фломастерами различные для себя понятные пометки, которые, во время гонки на скорости и тряске, помогут ему вспомнить элементы маршрута и выдать мне указания куда ехать.

Я же с механиками до последнего принимал участие в восстановлении редуктора и установке его на грузовик, сделав по окончании работ тестовый выезд. Потом мы с экипажным механиком, уставшие, но довольные, отправились спать, а трое механиков еще остались устранять мелкие неисправности.

Подходя к своей машине мне встретился один из механиков, занимавшихся ночным ремонтом нашего грузовика. Усталость и отсутствие сна оставили на его лице свой отпечаток, но светившиеся от счастья глаза говорили без слов: «Ремонт и проверка всех систем, узлов и агрегатов окончены, машина готова к сегодняшней гонке».

- Спасибо Михалыч, - я улыбнулся и кивнул ему, - что бы мы делали без вашей помощи.

- Вот смотрю я на тебя, Серега уже две недели, - начал механик с хитринкой в глазах, - какой-то ты не такой стал, ругаться перестал, улыбаешься, «спасибо» говоришь. В прошлом году я за тобой такого не замечал. Что, новая женушка на тебя так положительно каблуком воздействует? – он растянулся в довольной улыбке.

- Скажешь тоже…, - я махнул рукой, - может я сам решил другим стать. Имею право.

Оказывается, не только я сам заметил в себе перемены, людям со стороны тоже видно.

- А почему нет, - продолжил механик, - у тебя в этом году результат есть, лидировал, вон, почти все этапы, поломок капитальных не было, ну, кроме вчерашней. Наши все держат за тебя кулаки.

А ведь если по существу, Михалыч-то прав. Юлька, моя новая жена, какой-то особый ключик ко мне подобрала. Бывшая всегда была недовольна моим увлечением техникой, и сама в ней ничего не понимала. Часто ссорились из-за этого. А Юлька - бывшая мотогонщица, вся такая заводная, как байк спортивный, ей все всегда интересно, везде со мной ездит, поддерживает. И на психологе она настояла. «Я же вижу, - говорит, - что ты хочешь Дакар выиграть. А для этого нужно быть в ладах с нервами, держать себя в руках. Знаю я одного практического психолога…».

Сегодня, в последний день гонки, организаторы решили оторваться по полной: на почти восемьдесят процентов спецучасток будет «песчаным», также будет запрещена любая техническая помощь. Поэтому, если что случится, надежда только на себя, свои умения, взятые впрок запчасти и помощь других участников-соперников, если кто-либо соизволит помочь, теряя собственное время. Казалось бы, чем еще можно удивить закаленных гонщиков, прошедших почти двухнедельный раллийный марафон? Ответ прост – усложнением навигации в придачу с ландшафтом со множеством камней и пеньков от спиленных деревьев. Это в совокупности более трудный поиск верного курса, а также риск пробить колеса и потерять десятки минут драгоценного времени, которое уже не удастся компенсировать – этап-то последний.

Подошло время и наша машина, заправленная и нагруженная запчастями, с помощью которых можно быстро отремонтировать машину в полевых условиях, подъехала к линии старта заключительного 475-километрового этапа.

- Ну что ребята, вырвем у иностранцев «бедуина», - начал я, вытянув правую руку к центру кабины. - Один за всех.

- И все за одного, - подхватили штурман и механик, накрыв мою ладонь своими.

- С Богом!

Метнулся вниз красный флаг судьи и наш КАМАЗ, издав рев почти тысячесильного мотора, рванул вперед. Все наши основные соперники, «Ивеко», «Татра», «МАЗ», стартовали раньше, в том числе голландцы – на восемь минут. Так что, если нам удастся их догнать, то как минимум, у нас будет трехминутная фора.

На участках проведения ралли Дакар дороги – понятия весьма условные: их придумывают и прокладывают организаторы по горным тропам, руслам высохших рек, пескам и степям. Маршруты спецучастков зачастую, для придания сложности, по большей части, пролегают по бездорожью. Покрытие дорог разнообразное, от рыхлого песка до твердого каменистого грунта. На каждом этапе имеется несколько контрольных точек, собственно, определенных мест, где каждый экипаж должен получить отметку судьи – комиссара точки. Контроль необходим для соблюдения маршрута всеми участниками ралли.

Чтобы участники не заблудились в незнакомой местности, каждому экипажу выдаются навигационное устройство для определения координат и прибор мониторинга, совмещенный со спутниковым телефоном для связи с экипажем в случае чрезвычайной ситуации.

В экипаже нашего КАМАЗа три человека: пилот, штурман и механик. Каждому отведена своя роль.

Я – пилот. В спортивных автомобилях все водители зовутся пилотами. Мое дело – слушать штурмана, крутить баранку и жать на педали.

Штурман - Николай, он же Колян, самый молодой из нас, что не мешает ему быть мозгом нашего экипажа. Его задача – смотреть по сторонам, следить за приборами навигации, читать роудбук и, связывая все это воедино – выдавать мне команды куда ехать.

А еще Колян – главный по дизелю. Благодаря данным из роудбука о качестве и количестве дорожного покрытия, он заранее высчитывает количество литров, которое оптимально нужно заправить в машину. Ежу понятно, что если на поездку в среднем нужно порядка пятисот литров, то заливать тысячу и возить полтонны мертвым грузом нет никакого смысла.

Захар Андреевич, или просто Андреич – механик, самый возрастной и опытный член нашей команды. Настоящий бортинженер, знающий назначение и работу всех приборов и систем автомобиля. Про таких говорят, что, когда ты еще ходил под стол не нагибаясь, он уже водил грузовики и мог самостоятельно разобрать и собрать двигатель. Его задача – быстро реагировать на дорожную ситуацию, подкачивая и приспуская давление в шинах. Механику, как никому другому известно: если грузовой автомобиль заедет на большом давлении в шинах в песок – обязательно застрянет. А это – потеря драгоценного времени и более низкое место в зачете. А после выезда из дюн давление надо повысить, иначе не разовьешь максимальной скорости.

И, если штурман – мои уши, то механик – глаза и руки. Иногда между собой, в шутку, мы называем его пианистом, так умело он играет на клавишах подкачки шин.

А еще в задачу механика входит отслеживать расход топлива и передавать сведения пилоту. Иногда, при слишком большом расходе дизеля (бывает и до 200л/100 км) его элементарно может не хватить до финиша, и тогда пилот на ровных участках сбрасывает скорость, экономя топливо.

Гонку начали бодро и с оптимизмом. Последний этап – это состязание на выживание - кто сломается, а кто – выдержит: морально, физически, технически.

Сегодня наша тактика – ехать быстро, но, как говорится, аккуратно, понимая, что лучше не ломать лишних дров. Практика показывает, что подобные ралли выигрывают не те, кто едет сломя голову, а тот, кто двигается надежно, стабильно и бережет машину.

Акцент сегодняшней работы штурмана на точной навигации: не отвлекаться на посторонние следы других машин и следовать выбранному курсу. Николай сегодня у нас, пожалуй, главный член команды. На него вся надежда, потому как все участники, которые не возьмут контрольные точки, получат солидные штрафы по времени.

Стартовый отрезок в пятьдесят километров прошли по быстрым песчаным террасам. После этого курс лег на извилистые и холмистые дороги, проходящие между небольшими дюнами.

- … Чуть правее, на шестьдесят… Левее на тридцать пять на подъем, - прокладывал курс Колян, - потом двадцать еще левее… Слева дорога, там будет точка… Стоп. Налево триста… теперь правее, еще правее... Точка где-то здесь скрытая… Точку возьмём и сразу круто направо…

Примерно на половине пути нам стали попадаться тягучие песчаные холмы, по нашей классификации - дюны второго и третьего уровней сложности, взбираться на которые грузовику было очень и очень тяжело, что подтверждалось прибором расхода топлива: доходило до двухсот литров на сто километров. На подобном бездорожье мотор быстро перегревается и приходится сбавлять обороты, чтобы двигатель не вышел из строя.

Для грузовика одно из опасных мест в пустыне – зона песчаных гребней. Обычно на подобных чудах природы твердая поверхность, взобравшись на которую потом можно разогнаться для штурма следующего гребня. Но изредка попадаются гребни-ловушки, у которых на вершине – вязкий песок. И здесь важна максимальная сосредоточенность всего экипажа: легко можно застрять, еще хуже – завалиться набок, а то и – перевернуться.

Не менее опасны дюны, с которых, согласно роудбуку, есть поворот на девяносто градусов. На один такой забрались мы на максимальной мощности, а там поворот влево на девяносто градусов и, если бы не следы впереди прошедших машин, сориентироваться было бы тяжело.

Только повернули, вдруг в шлеме взволнованный голос штурмана:

- Ребята, посмотрите вперед-вправо, Татра на боку лежит, в поворот, видимо, не вписались.

- Да, не повезло ребятам, - негромко обмолвился Андреич.

- А экипаж? Живы? Может помощь нужна? – не выдержал я, чуть сбросив газ, но продолжая смотреть вперед.

- Живы, все трое рядом стоят, руками машут, показывают, чтоб мы ехали, - тут же отчеканил штурман, - мы им тут ничем не поможем, на склоне зыбучий песок, сами встрянем, - и удивленно добавил, - этот поворот не прописан в легенде, хотя, помните, организаторы предупреждали, что будут скрытые…

Еще около тридцати километров мы пробивались через сплошные бугристые пески, пока не увидели «подарок дня», любезно предоставленный организаторами – песочная сопка, на которую, согласно роудбука, нам предстояло забраться.

Неистово взревел мотор КАМАЗа и по целеуказанию штурмана я кинулся на штурм склона. Чем выше к вершине приближался грузовик, круче задирая нос, тем тише становился ход и натужнее работал двигатель, несмотря на утопленную в пол педаль газа.

Затаив дыхание, мы смотрели на приближающуюся вершину. Только бы дотянуть, потому как заход на новый виток неминуемо «съест» несколько драгоценных минут.

Что-то подобное было на одном из участков в прошлом году. Догнали по песчаной дороге одного чудика на внедорожнике и хотели его обогнать, сигналим. А он – ни в какую, так и не уступил дорогу. Ехали так несколько километров, теряя время. На одном из подъемов на дюну третьего уровня сложности внедорожник чудика начал буксовать, замедляя движение, и остановился, не доехав несколько десятков метров до вершины. Этим он затормозил и наш грузовик. Если бы я вовремя не затормозил, наш «танк» раскатал бы его в лепешку. Эх, если бы это случилось на обычной междугородней трассе – он бы от меня услышал все прелести русской речи. Пришлось потом спускаться вниз и разгоняться повторно. За счет этого вынужденного маневра нас догнали некоторые наши соперники.

- Ну «Золушка», давай, давай, еще чуть-чуть осталось, с меня поцелуйчик после финиша, - не выдержал механик.

Если бы кто подслушал, что мы обращаемся к машине как чему-то одушевленному, было бы интересно увидеть их реакцию. А что тут такого, у меня полно знакомых, которые называют свои легковушки «ласточками». А наш КАМАЗ – «Золушка», которая добросовестно трудится без устали и, быть может, в благодарность, латиноамериканская фея пригласит ее на бал и подарит «бедуина».

Есть. Сегодня судьба нас балует и вот уже передние колеса нашего КАМАЗа цепляют твердую поверхность плато и штурман, переключая взор на роудбук, прокладывает дальнейший путь….

- Сергей, двадцать правее, видишь мужика по ходу движения?

- Вижу.

- Контрольная точка.

-. Андреич, карточку, - тут же выдал команду механику.

Я подогнал грузовик правым бортом к одиноко стоящему комиссару промежуточной точки, притормозил, и с ювелирной точностью проехал мимо на самом малом ходу. Механик открыл окно и опустил карточку, прижимая ее к внешней стороне двери. Стук печати об дверь.

- Порядок, едем, - крикнул Андреич, и я среагировал на его слова вдавливанием в пол педали газа.

- Не понял!? - механик повернул голову к нам, хлопая округлыми глазами.

- Андреич, чего не понял?

- Печати нет!

- Как нет, мы ведь все слышали стук, - Колян вгляделся в карточку, а потом повернулся ко мне, - Серега, и вправду печати нет. Теперь с удивлением на меня смотрели уже две пары глаз.

Умом понимаю, что печати действительно нет, но чувства подсказывают: переживать не стоит – все решаемо.

Первым отошел от шока Андреич.

- Ребята, давайте вернемся, потом ведь не докажешь. Сейчас пару минут потеряем, а штрафняк за отсутствие печати – гораздо больше. Похоже, комиссар просто промазал по карточке, мы ведь ехали, хоть и медленно.

После двухминутной потери на повторное проставление печати на всей скорости понеслись к подножию очередной дюны, по нашей классификации, третьего уровня сложности.

- Ребята, смотрите, Ивеко, похоже «бирюза» яму нашла (цвет грузовиков Ивеко на Дакаре – бирюзовый).

На подъеме, зарывшись в песок передними колесами и с приподнятыми задними, стоял голландский грузовик, возле которого с лопатами суетились три человека в комбинезонах.

- Серега, этот подъем уже нарытый, время потеряем, бери левее по не взломанному песку, - звучит подсказка штурмана и я начинаю выкручивать руль влево.

Вдруг у меня откуда-то из глубин подсознания появилось чувство, обрекшее сознательные, хотя и не логические очертания – желание помочь соперникам.

- Ребята, а может выручим их, дернем, мы уже с них три минуты имеем, а пока они будут разворачиваться - далеко будем.

Шлемы механика и штурмана разом повернулись и две пары удивленных глаз непонимающе уставились на меня.

- Серега, - с сомнением начал Андреич, - я понимаю твой благородный порыв, но это соревнование, а «бирюза» – наши главные соперники, претенденты на пьедестал, а еще козлы, не пропустившие нас вчера на скоростном участке. Мы из-за них кучу минут потеряли. Пусть их выручает второй экипаж, идущий после…

- Знаю Андреич, - перебил я механика, - но все равно, ребят, надо помочь. Они ведь застряли, это все равно, что бить лежачего.

- Откуда ты такой добрый стал?

- Я сегодня сон видел, потом расскажу.

Краешком сознания поймал себя на мысли, что в прошлом году я, зная себя, с соперниками так точно не поступил бы.

Подъехал к увязнувшему в песке грузовику на расстояние, достаточное для закрепления троса и, высунувшись из окна, помахал рукой. У всех троих голландцев глаза по тарелочкам. Даже смешно стало. Как так, русские, жертвуя своим временем и, возможно призовым местом, решили им помочь. Но удивление голландского экипажа быстро сменилось профессиональными действиями: пилот бросился к кабине, а механик побежал к нам, таща трос. Я дал полный задний, застрявшая Ивеко сдвинулась и, помогая себе ревущим мотором, откатилась на твердую поверхность. Весь процесс занял около пары минут. Механик со штурманом помахали нам руками, а пилот просигналил какую-то мелодию.

- Вот видите, даже поблагодарили, они ведь такие же люди, - я с улыбкой прокомментировал финал истории.

- Спасибо на хлеб не намажешь. Теперь нам разве что госпожа удача поможет. Если что-то с машиной случится, голландцы свое возьмут, - пробурчал механик.

- Не боись Захар Андреевич, считай, что это жертва, глядишь и нам зачтется, - я повернул голову вправо, встретился с ним взглядом и подмигнул. Потом перевел взгляд на штурмана.

- Колян, а ты что думаешь?

- Чему быть, того не миновать. Никто не знает, что уготовила ему судьба, - с умным выражением лица, не отрываясь от роудбука, невозмутимо ответил тот, - дальше и посмотрим, что нам латинские боги приготовили.

Проехав еще около семидесяти километров увидели стоящий по ходу движения МАЗ, возле которого даже пыль успела осесть.

- Андреич, что с ними? – на автомате спросил я механика, когда мы поравнялись с белорусским грузовиком.

- С коробкой возятся, - поделился своими наблюдениями из окна механик, - похоже, у них опять проблема с этим автоматом (автоматическая коробка передач). Они там в ней незадолго до ралли какое-то усовершенствование сделали, но времени на хорошую обкатку не хватило. Их механики рассказали, что ее уже дважды чинили на начальных этапах. А теперь третья поломка и в самый неподходящий момент. Ребята, вроде, не плохие, за что их так техника наказала, - сетовал он, глядя в зеркало заднего видя на уменьшающееся красное пятно (цвет спортивных грузовиков «МАЗ» на Дакаре - красный).

- Ребят, а ведь мы теперь первые идем. Основные соперники сзади, догоняющих тоже не видно, - сообщил я на радостях.

- Я бы не радовался преждевременно, пока не доехали, - поморщился механик, - на моем веку всякое бывало.

Что у него бывало, Андреич не сказал, видимо и сам понимал, что подобные слова сейчас будут лишними.

- Правее на пятьдесят, там мост через реку, - выдал указания штурман.

Вязкое песчаное бездорожье закончилось сразу после моста, сменившись узкой извилистой дорогой с каменистым грунтом. А вскоре начала появляться более крупная растительность: этакое сочетание резкого контраста между пустыней и лесом.

Постепенно дорога стала сужаться и петлять между деревьями. По обочине многие из них были спилены, и на их месте торчали пеньки, острые края которых представляли серьезную угрозу шинам автомобиля.

Поверхность дороги оставляла желать лучшего и наш грузовик то и дело бросало на ухабах, заставляя нас подпрыгивать на своих сиденьях. Помня заповедь сегодняшнего дня – беречь машину, я старался маневрировать аккуратно, выезжая за пределы колеи для объезда очередной колдобины и не забывая про скорость.

Вдруг на повороте, после очередного объезда рытвины, машину начало тащить влево.

- Вот черт, похоже левое переднее приспускает, Андреич, давай подкачку, - сразу же среагировал я на нештатную ситуацию. Краем глаза увидел, как механик тут же нажал на соответствующую клавишу.

- Колян, сколько еще до финиша?

- Около пятидесяти пяти. Как колесо?

- Вбок не тащит, подкачка держит. Прорвемся.

Добрых полсотни километров мы ехали на подкачке, как вдруг, преодолевая очередную колдобину, машину резко накренило и потащило влево. Я перекинул ногу с газа на тормоз, одновременно подкручивая руль вправо, чтобы остаться в колее.

- Все ребят, покрышку разорвало.

- Серег, ты как? Колесо меняем? – тут же отреагировал механик.

- Минимум двенадцать минут простоя, за это время не то что «бирюза», наши оба экипажа догонят.

- Ребят, всё нормально, беру огонь на себя – едем на трёх.

- Вот это я понимаю – русский экстрим, - прокомментировал мои действия Колян.

О чем думает пилот, ведущий грузовик на трех колесах в последний день ралли Дакар, в непосредственной близости от финиша, когда решается судьба пьедестала?

Я не вспоминал жизнь, не думал о соперниках и не костерил судьбу. Это было в прошлом году. Сейчас я просто вел КАМАЗ в сторону финиша со скоростью, которую позволял мне держать автомобиль. В голове было только одно желание – доехать любой ценой. Доехать и победить, ведь эту задачу никто не отменял. «Мы за ценой не постоим…», - строки еще одной любимой песни деда периодически заполняли фоновое сознание.

Еще пять километров, пять боевых километров на раненой машине. Почувствовал, как на глазах навернулись слезы. Из глубины подсознания всплыл образ волка из утреннего сна, его желание жить и бороться, несмотря на ранение. Вполне возможно, за то, что я решился и освободил его, какая-то неведомая нам сила сейчас спасала нас.

- Серега, «бирюза» догоняет, - вывел меня из задумчивости механик.

- Мы и так едем на пределе наших возможностей.

Боковое зрение в зеркало заднего вида дало понимание слов механика: нас стремительно настигал окруженный облаком пыли бирюзовый грузовик соперников. Еще немного и эту пыль победителя будем глотать мы.

«А ведь мне говорили… Прав был Андреич, у нас проблема и голландцы тут как тут… И Колян как в точку глядел, говоря «чему быть – тому не миновать». Все так и произошло… Странно, почему-то нет сожаления, что решил голландцам помочь… Да, первое место упустили. Потом все будут хлопать по плечу и сочувственно говорить: «Второе - тоже хорошо»… Если бы они знали, как дается любое место. А ведь, по существу, это моя ошибка. Сложно быть длительное время постоянно сфокусированным. Многое делал на автомате. Чуть отвлекся, а ситуация на дороге резко изменилась. Тот пенек за поворотом… Я среагировал чуть позже и задел его колесом… Хорошо, только царапнул, большую часть на подкачке прошли. Будет мне уроком. Надо будет проанализировать и сделать выводы…».

На подъезде к финишу нас встречали «живые коридоры»: тысячи людей махали руками и флагами, кричали, свистели, танцевали. Для местных ралли – это большой праздник: воочию увидеть столько разновидностей спортивно-гоночной техники разных стран мира от мотоциклов до грузовиков. А зрелище, когда грузовик едет на трех колесах – мало кого оставит равнодушным.

Слева по курсу увидел, что над одной группой болельщиков развивался огромный российский триколор. В Южной Америке нас знают и отношение к российской команде хорошее. На радостях не удержался и, проезжая мимо, трижды коротко просигналил.

Наконец-то финиш. Получилось. Народу собралось видимо-невидимо, все кричат и размахивают руками и флагами.

Я с нескрываемой радостью проехал несколько десятков метров в сторону от финиша и заглушил двигатель.

- Дамы и господа! На этом наше южноамериканское ралли окончено. Командир корабля и экипаж прощаются с вами и желают приятного возвращения на родину, - вырвалось из меня, глядя на усталые и напряженные лица своих товарищей по команде.

Их удивленные выражения от услышанного быстро сменились на улыбчивые, поняв адресованную им юмористическую нотку.

- Ну ты, Серега, и дал жару, даже силы на шутки остались, держи пять, - протянул свою руку Колян.

- И мою держи. Хорошо слетал, давно у меня не было таких острых поездок и горячих финишей, - на суровом лице механика появились смешинки.

Не успели выйти из машины, как нас окружили водители, механики, журналисты, фотографы.

- Надо же, без колеса приехал, - послышалось где-то сзади.

- Серега, ну ты даешь, брат! Столько километров на трех колесах. Молодец! – громко воскликнул водитель одной из наших техничек, стараясь перекричать гул толпы.

- Ребята, качай героя! – подхватил идею кто-то из механиков и тут же десятки рук потянулись ко мне, подхватили и стали дружно подбрасывать вверх. – Раз… Два… Три…

Когда меня поставили на место, ко мне подошел наш руководитель команды, ранее неоднократный победитель ралли и обнял за плечи.

- С завершением Дакара тебя. Молодец, поздравляю, я очень рад за тебя, настоящий боец.

Толи от таких душевных слов, толи от того, что не получилось занять первое место у меня навернулись слезы.

- Слезы – это хорошо. Сбылась мечта. Я тоже плакал, когда выиграл первый Дакар. Я не сомневался, что ты будешь на подиуме и верил в твой выигрыш. Но это Дакар. Здесь возможно все. Давай, переобувайся и в бивуак. Вечером на собрании все обсудим.

После него подходило еще много человек из нашей команды, обнимали, поздравляли, говорили про сбывшиеся надежды и так далее. Каждый старался поддержать как мог…

- Вечер добрый, коллеги, - руководитель команды обвел всех присутствующих внимательным взглядом.

- Как вы помните, у нас был план попасть на пьедестал хотя бы одним экипажем из трех участвующих в ралли. Так вот, хочу вас поздравить, план мы выполнили. Место на пьедестале нам обеспечил, - он с легкой улыбкой на губах посмотрел на меня, - экипаж Сергея Хорошилова. В палатке раздались дружные аплодисменты. Руководитель поднял руку вверх, прося тишины.

- Надеюсь, вы все уже в курсе, что его экипаж сегодня боролся до конца, проехав последние пять километров до финиша на спущенном левом переднем колесе, фактически на трех колесах. Но это еще не всё. На спецучастке экипаж Сергея проявил спортивное благородство – жертвуя своим временем, он помог вытащить застрявшего в песочной яме одного из своих основных соперников – голландскую команду на Ивеко, которая потом, к слову сказать, на последних километрах в неравных условиях обошла наш КАМАЗ, – руководитель выдержал паузу и обвел взглядом присутствующих.

- Алексей Николаевич, так что же, голландцы в итоге победили? – не выдержал кто-то из механиков.

- Голландцы? Победили? – руководитель на пару секунд задумался, сделав серьезное лицо, - да, но не в этой жизни, по крайней мере – не в этом ралли. Они пропустили одну из контрольных точек и на их экипаж организаторы наложили пятнадцатиминутный штраф, - руководитель замолк, выжидающе глядя на меня.

- И какой все-таки результат? – опять спросил тот же механик.

- Штраф отбросил голландцев на четвертое место. И поэтому первое в грузовом зачете у экипажа Сергея Хорошилова. С чем я их и поздравляю, - лицо руководителя расплылось в довольной улыбке.

Со всех сторон послышались восторженные, аплодисменты и поздравления. Мы поздравляли друг друга.

- Алексей Николаевич, а Вы не сказали кто занял остальные ступени пьедестала.

- С учетом того, - продолжил руководитель, - что некоторые из лидирующих экипажей сошли с ралли, Татра легла на бок, а друзей-белорусов подвела коробка, второе и третье места… барабанная дробь – также у наших экипажей...

И только стоя на подиуме, в окружении ребят своей команды, радуясь успеху с высоко поднятыми статуэтками «золотых бедуинов», внезапно пришло понимание взаимосвязи сновидения и последующей реальности.