Мисс Казанова

Ася вытащила из стопки очередную глянцевую жертву, взяла ручку и забралась в постель. Перевернув сразу несколько страниц, открыла журнал: на неё, слегка прищурившись, смотрела смуглая белокурая женщина в легком платье (тонкие бретельки, глубокое декольте, на голубом фоне платья розовые пересекающиеся круги), сидящая в кресле с чуть раздвинутыми ногами. Все вполне прилично, но она была вся такая до неприличия красивая, что Ася с удовольствием поднесла ручку к бумаге и начала рисовать. Пока рука жила своей жизнью, уши девушки прислушивались к звукам в материнской спальне, а мысли появлялись и исчезали, вполне обычные, чтобы их запоминать. Мысли, с которыми она уже давно жила.

Она думала о том, что есть счастье. Неужели, в этих движениях, в этих звуках. Неужели, ради этого мать живет?! Привести домой мужчину. Лечь с ним в постель. А утром, заглядывая ему в глаза, подавать завтрак, бессмысленно надеясь на то, что он задержится здесь.

Мужчины не задерживались в спальне матери, меняясь с частотой смены погоды.

Она думала о том, что как бы было хорошо, если бы мама пришла к ней, и они бы поговорили о том, что пришла весна, и растаял снег. Она бы рассказала о своих успехах и неудачах в школе, и выслушала бы её советы о будущем. А потом они бы пошли на кухню, и попили чаю, затем – посмотрели бы вместе какой-нибудь сериал, или просто посидели перед телевизором, но …

За стенкой в соседней комнате поскрипывал диван, и глухо стонала мать. Когда в семилетнем возрасте Ася первый раз услышала этот стон, она спросила у мамы, почему она стонет, оттого, что ей больно, но в ответ получила строгое внушение о необходимости тихо сидеть в своей комнате и вовремя ложиться спать.

Рука закончила творить, и Ася посмотрела на результат – у журнальной красотки в промежности было нарисовано овальное отверстие, которое она называла «пирожок». Отверстие призывно зияло, и это было главное – она сделала журнальную красотку счастливой.

К звукам за стеной добавилось мужское пыхтение – ритмичное выдыхание, в такт с которым появилось еще и похлопывание. Словно аплодисменты.

Ася перевернула следующую страницу и осчастливила улыбающуюся девушку в солнечных очках и полосатом раздельном купальнике. Очередной «пирожок» ничем не отличался от предыдущего. Во-первых, этими уже привычными «пирожками» было зарисовано около десятка блестящих журналов. Во-вторых, это был рисунок с натуры: Ася в последнее время часто имела возможность видеть мать голой.

Сегодня, судя по звукам, у матери был новый мужчина. Как правило, Ася не видела приходивших в их дом мужчин, потому что сидела в своей комнате, а утром рано уходила в школу. Она прислушалась к многочисленным звукам за стеной, не замечая, что рука рисует очередной «пирожок» на следующей странице. Звуки (скрип дивана, стон матери, пыхтение и аплодисменты) были ритмичными. Ася всегда пыталась представить, что происходит в спальне матери (и обычно эти представления походили на рисунки из журнала, что дала ей посмотреть Машка из их класса), но те звуки, что она слышала сейчас, выходили за рамки её представлений.

Решительно отбросив журнал, она встала с кровати и тихо вышла из своей комнаты. Подкравшись к полуоткрытой двери маминой спальни, она заглянула в хорошо освещенную комнату. Мама, уткнувшись лицом в подушку, стояла на коленях на диване, приподняв зад, к которому пристроился мужчина. Он ритмично двигал тазом, и, в момент соприкосновения с ягодицами матери, возникал тот звук, который Ася воспринимала, как аплодисменты. Руки мужчины лежали на бедрах женщины, и, когда он двигался вперед, словно притягивая к себе мать, он выдыхал. Движения стали учащаться и Ася, заворожено глядя на эту сцену, замерла, не замечая, что рука по-прежнему рисует «пирожки». Мужчина, замерев на секунду, протяжно выдохнул, и, навалившись телом вперед, сделал еще несколько хаотичных движений ягодицами.

Ася, опомнившись, отдернула зажатую в руке ручку от линолеума, на котором растянулись пять «пирожков». Тихо развернувшись, Ася ушла в свою комнату. Забравшись под одеяло, она посмотрела на свой последний рисунок в журнале – жизнерадостный молодой мужчина в светлом костюме с «пирожком» между ног. Она закрыла журнал и еще некоторое время смотрела на глянцевую обложку, не видя её. Перед глазами было то, что она видела, и, непроизвольно сжимая бедра, она еще долго прокручивала в своем сознании увиденное.

Засыпая далеко заполночь в давно наступившей тишине, Ася думала, что она никогда не сможет так сделать.

* * *

Утром, встав рано, Ася умылась, оделась и, прокравшись на кухню, взяла кусок колбасы. Жуя на ходу, подхватила свой рюкзачок с тетрадями и учебниками, и пошла к выходу.

-Доброе утро.

В проеме материнской спальни стоял мужчина с полотенцем на бедрах. Ася, чуть не поперхнувшись куском колбасы, кивнула в ответ. И непроизвольно опустила глаза. Мужчина стоял босыми ногами на нарисованных на линолеуме «пирожках». И это было неприятно – волосатые голени, переходящие в плоско стоящие стопы с коротко стрижеными ногтями на нарисованных ею «пирожках».

Но - странное тепло, разливающееся внизу живота, и так трудно проглотить кусок колбасы, что застрял в горле.

-Это было классно, чувствовать, что за тобой наблюдают. Это так заводит! – сказал мужчина.

Ася, чувствуя, что стремительно краснеет, повернулась и выскочила из квартиры. Она опомнилась только на улице, и, пока быстро шла по двору, ощущала взгляд на спине из окна на седьмом этаже.

Она присела на скамейку в соседнем дворе, вытащила из рюкзачка плеер с FM-радио, включила его и вставила в уши наушники. И первым для неё на «Нашем радио» был Шнур, пропевший хрипловатым голосом «O, yes, baby». Она встала и медленно пошла, слушая и не слыша слова песни, погрузившись в свои мысли.

Первым уроком был английский, с которым у Аси никогда не было проблем, поэтому она сидела за своей партой и думала. У неё было ощущение, что она вот-вот нащупает ту мысль, которая объяснит ей, в чем смысл того образа жизни, что ведет её мать. И смысл её существования.

И почему для матери так важно, чтобы мужчины обращали на неё внимание?

И откуда эти странные ощущения, когда мужчина смотрел на неё?

-Miss Kàzanova, come to the blackboard and tell us about London.

Ася почувствовала, как её толкнул сосед по парте, и только тогда поняла, что к ней обращаются.

Преподаватель английского языка, мужчина лет тридцати, по которому сохла пара её подруг, и к которому она относилась достаточно благосклонно, повторил с улыбкой, не закончив фразу:

- Miss Anastasya Kàzanova, come to the …

Ася, задумчиво посмотрев на него, встала из-за парты и пошла к доске. В голове вертелась дурацкая рифма (London – gondon), и поэтому она улыбалась. Не замедляя шага, она прошла мимо преподавателя и вышла из класса. Она шла по коридору, улыбаясь, и, думая о том, что мужчины всегда приглашают женщин в постель, что всё это делают, и что бы она сделала, если бы за спиной преподавателя стояла кровать, и он бы приглашал её туда.

И сделала для себя вывод, что пошла бы в эту кровать.

Ася спустилась на первый этаж и пошла в сторону комнаты охранника. Сегодня дежурил Саша, молодой охранник, который всегда ощупывал её взглядом. Она столкнулась с ним в дверном проеме, и, глядя в глаза, толкнула его обратно в комнату для охраны.

- Кàзанова, ты что? – спросил Саша.

И прочитав ответ в её глазах, потянулся руками к её юбке.

Ася смотрела в его глаза, чувствуя сильные и уверенные руки, которые освободили её от трусиков и подсадили на стол.

Почувствовав первую боль, Ася поморщилась.

-Ты, чё, целка? – испуганно спросил Саша. И она, обхватив его за шею, прижалась к его небритой щеке и напела на ухо:

-Казановà, Казановà, зачем делать сложным, то, что проще простого! Я – твоя женщина, ты – мой мужчина, если надо причину, то это причина!

Через пару минут Саша хрюкнул и, расслабившись, опустил Асю на стол. Сел на стул и, счастливо улыбаясь, сказал:

-Ну, ты, Кàзанова, и даешь.

Она кивнула, подняла трусики и обтерла ими между ног. Задумчиво посмотрев на испачканную кровью тряпочку, скомкала её в руке.

-Побрейся, мачо, - сказала Ася, перед тем, как выйти из комнаты охранника.

-Ага, - ответил Саша, который широко улыбнулся, получив надежду на продолжение.

Ася шла по весенней улице, улыбаясь теплому весеннему солнцу. И уже не опускала глаза, когда чувствовала, что очередной встречный мужчина смотрит на неё с интересом. Испачканную тряпочку она выбросила в первую же урну.

Она шла и со странной грустью думала, что всё в её жизни просто супер!

* * *

Часа через четыре бесцельного шатания по городу, Ася подошла к своему дому и увидела, что на лавочке перед подъездом сидит её сосед по парте Лёша.

-Я тебе рюкзачок принес, - сказал он, встав при её приближении.

Ася, отметив про себя, что парень смотрит на неё кроличьими глазами, улыбнулась.

-Спасибо, Лёшик, - сказала она и провела ладонью по щеке юноши, заметив, какая у него бархатистая кожа. Взяла из его рук свой рюкзачок и открыла дверь подъезда.

-Может, я …, - нерешительно начал говорить парень.

-Нет, Лёшик, - не оборачиваясь, отмахнулась рукой Ася.

Она поднялась в квартиру (ни матери, ни её мужика дома не было) и, первым делом, собрала все журналы и вынесла к мусоропроводу. После оттерла «пирожки» с линолеума и пошла в душ. И затем легла спать, уснув практически моментально. Проснулась только вечером, потому что услышала привычные для неё звуки.

Скрип дивана, глухие стоны матери, мужское пыхтение и аплодисменты.

Встав с кровати, она, как была в длинной ночной рубашке, прошла на кухню, вытащив по пути из рюкзачка плеер. Взяла из холодильника банан, и, на ходу снимая с него шкуру, прошла в материнскую спальню.

Мать была в уже знакомой для неё позе, и все также глухо стонала в подушку. Мужчина, почувствовав её присутствие, повернул голову и улыбнулся.

Ася села в кресло, прямо напротив совокупляющейся пары, воткнула наушники плеера в уши и погрузила банан в рот.

Мать, тоже ощутив, что что-то изменилось, повернула голову, и замолчала, забыв, что надо стонать. Мужчина же, не отрывая взгляда от Аси, стал ускоряться и почти сразу же кончил, издав победный выдох.

Ася наслаждалась создавшейся ситуацией,

слушая Бутусова, поющего на «Нашем Радио»,

глядя на красное лицо матери, её округлившиеся глаза и открытый в немом крике рот,

чувствуя на себе взгляд мужчины, от которого появился легкий зуд в сосках и приятное тепло внизу живота,

вспоминая о тех нескольких минутах безграничной власти, когда мужчина был словно пластилин в её руках,

думая о том, что в отличие от матери, она никогда не будет покорно заглядывать в глаза мужчине, ожидая подачек.

Ася жевала банан, слушала музыку и думала, что она счастлива.