Моё любимое кино

Моё любимое кино

Мне тридцать два. Я работаю на нелюбимой работе. У меня нет ни друзей, ни близких, ни даже просто товарищей. Моя жизнь вертится вокруг моей кровати и кассы, на которой я ежедневно пробиваю одни и те же товары, ценник которых не могу запомнить вот уже несколько лет. Образования у меня нет, так уж вышло. Целей на жизнь и мечты нет тоже. Единственное, что у меня есть – деньги и время. И времени много, в отличие от денег. Хватает, я бы так сказал. Хватает. Хотя нет, пожалуй, я немного соврал. Даже не соврал, а недоговорил. Помимо денег и времени у меня есть любимое занятие. Я люблю кино. Нет, не фильмы. Кино. Я люблю именно кинематограф.

Так уж вышло, что я устал менять работы и засел на одном месте, как ржавый, гнутый до безобразия гвоздь. Меня уже не выдернешь. Да и не сказать, что я сам того хочу. До работы я езжу на автобусе, но вот домой всегда иду пешком, прямо через весь город. Всё потому, что каждый день после смены я остаюсь смотреть кино в кинотеатре, расположенном на том же этаже, что и магазинчик, в котором я работаю. Я не трачу зарплату ни на что, кроме билетов на очередной сеанс. Мне платят ежедневно, сразу отдавая деньги за смену, чем я и приноровился пользоваться. Треть сразу откладываю на билет, ещё треть – на еду для просмотра, а остаток просто кладу в карман, после складывая дома на отдельную полку.

Каждый день у меня одинаков от и до, шаг в шаг, слово в слово. Приходя в магазин, я открываюсь, делаю утреннюю уборку, поливаю цветы и с девяти до девяти просто сижу и смотрю в пол, бессмысленно и абсолютно беспечно коротая время до окончания смены. Работаю я в магазине чая, но из-за своих особенностей совсем не различаю его на запах и вкус. Как по мне, все сорта одинаково вкусные. Их нет смысла сравнивать. То же касается и сладостей, стоящих у меня на краю прилавка – вкусно и всё тут. Сколько бы меня ни спрашивали, какой сорт лучше или какой из них ароматнее, я всегда отвечаю одно и то же вот уже несколько лет – вкусно. Мой начальник меня ненавидит. Невзлюбил с самого первого дня, и сделать с этим я ничего не смог. Хотя, вернее сказать, даже не пытался. Постоянно называет меня неучем и дурнем за то, что я не различаю чай. Но разве мне должно быть до него дело? Я ведь просто прихожу отдать ему своё тело в использование на двенадцать часов, после чего я, как и обычно, пойду тратить деньги за углом, на кассе кинотеатра. Меня не волнует ни выкладка товара, ни чистота зала, ни отчётность кассы. Не волнует, но делаю ведь. Как и оговорено. Я что-то делаю – мне дают деньги.

Быть может, я отношусь ко всему этому совсем уж просто. Купюры любого номинала уже давно перестали быть для меня ценностью. Я вижу в них лишь соразмерную цене билета бумажку, которую так или иначе отдам в конце вечера. Уж не знаю, почему люди готовы грызться за столь незначительную вещь. Как по мне, оно того явно не стоит.

Я люблю кино, правда. И я каждый раз убеждаюсь в этом, выходя на улицу после очередной просмотренной картины. Воздух каждый вечер ощущается по-разному. Порой он может давать второе дыхание, а порой даже вызывать омерзение. Всё зависит от того, что я посмотрел накануне. Потому что кино тоже бывает разное. Бывает хорошее, бывает плохое. Бывает превосходное, а бывает ну совсем уж разочаровывающее. Мне нравятся все эти варианты. Нельзя, заходя в кинозал, всегда ожидать благоприятного исхода. Совсем наоборот. Занимая своё место, я каждый раз как первый готовлюсь к активной перепалке. К спору, из которого не всегда выхожу победителем. К ссоре, которая оставит на моём сердце глубокие рубцы. К терапии, которая залечит старые раны. И это того стоит. И если люди идут не за этим, то я искренне не пойму, почему они меняют так любимые ими деньги на билет. Не исключаю, что кто-то стремится к подобному подходу, прилагая большие усилия, чтобы перевоспитать своё сознание, но если брать статистику, то по моим личным ощущениям таких людей от силы по три головы на один забитый полностью зал. Такие вот дела.

Есть такая вещь, как насмотренность. Её часто путают с профдеформацией, но я стараюсь не смешивать эти два абсолютно разных понятия. Профдеформация, как правило – вынужденное изменение, на которое ты идёшь сознательно. А вот насмотренность меняет тебя совсем помаленьку. Неспешно так. Аккуратно. Ещё с полгода назад ты мог плакать над самой рядовой картиной, а сегодня сидеть с каменным лицом над сильнейшей драмой, берущей за душу даже самых прожжёных киноманов. Это если преувеличивать, конечно. Но к чему я веду. Насмотренность давно стала моим спутником. Пока что она смотрит кино вместе со мной, и я очень надеюсь, что не доживу до момента, когда она начнёт смотреть кино вместо меня. Потому что в противном случае процесс потеряет всякий смысл. Быть заложником собственных представлений и собственного замыленного взора – настоящая трагедия. И, боюсь, это не та трагедия, которую лично мне удастся пережить. Можно как угодно относиться к просмотренной картине, но ты не должен давать мозгу обмануть себя. Позиции объективности и субъективности так далеки, но в то же время так близки друг к другу. Потерять бдительность и переступить эту маленькую черту может каждый. Даже не может, а точно это сделает, если вовремя не поймает себя же за руку. Нельзя вестись на поводу у собственной головы, нельзя, и всё тут. Как бы то ни было, мозг и «ты» – две разные вещи, объединять которые сугубо и категорически воспрещается, если человек хочет быть самосознательным и самостоятельным существом, а не просто набором функций и инстинктов. Кровь не всегда должна вызывать страх и омерзение, равно как и слёзы не всегда должны вызывать грусть или счастье. Нужно брать больше, копать глубже, чтобы было из чего выбирать спектр своих эмоций, которыми пытаются управлять буквально все: начиная авторами кино и заканчивая своим собственным мозгом.

Я смотрю всё: от боевиков до мелодрам, от живой съёмки до мультипликации и анимации. Любой жанр и любой подход может подарить незабываемые эмоции и впечатления, нужно лишь открыть им своё сердце. Довериться, как самому ближнему, впустить их внутрь себя. И только в таком случае есть шанс расцвести. Засиять своими блёклыми от усталости глазами. Сорвать маску понурого и обделённого человека. Не все могут себе такое позволить, по правде говоря. Не каждый на подобное способен. Но я спешу осуждать, вовсе нет. Я давно зарёкся обсуждать увиденное на экране с другими людьми. Помнится, когда-то давно я тратил свой единственный выходной на встречу в клубе по интересам. Такие же почитатели кино, как и я, собирались вечерами и обсуждали просмотренное, делясь своими впечатлениями. Надолго я там не задержался. Не видел смысла. Все слушали друг друга лишь для того, чтобы дождаться своей очереди и уже там рассказать о своих переживаниях, о своём опыте. Присутствующие просто плевали друг на друга, им было важно высказаться о себе. И это было самым обидным. Высказаться о себе, а не о картине. Не о постановке, не об игре актёров, не о вычурных режиссёрских решениях, не о смелом выборе декоратора, не об экспериментальной цветокоррекции, не о титанической работе операторов. Отнюдь. Исключительно личные впечатления и только «я» да «я». Что уж говорить о «дружеских советах». Никто и никогда не смотрел фильмы, которые там советовались. Потому я и довольствуюсь таким наслаждением в одиночестве. Мне не придётся объяснять людям то, насколько они грубы и невежественны.

На сеанс я всегда беру с собой одно и то же: бутылку лимонада, плитку молочного шоколада с фундуком и мягкие вафли со вкусом варёной сгущёнки. Это вкусно, а главное, негромко, посему я никогда не мешаю другим смотрящим хрустом попкорна или чипсов. Мне ли не знать, как это может сильно отвлекать, особенно во время важных сцен. После сеанса я всегда провожу обязательную уборку, выкидывая и свой мусор, и мусор тех, кто не постеснялся оставить его на своём месте. Уборщица постоянно прогоняет меня, приговаривая, что это не моя работа, но разве я могу не поухаживать за местом, подарившим мне столько прекрасных, искренних, совершенно неподдельных эмоций? Вот именно. Не могу. Я бы даже сказал, не имею морального права.

Важно и то, какое берётся место для ознакомления с картиной. Следуя всеобщему убеждению, оптимальным вариантом будут те места, что находятся в самом центре кинозала. Средний ряд, среднее кресло. Но это лишь глупость, не более. Я всегда беру исключительно первый ряд с местом посередине, бронируя билет с самого утра. Размах современных экранов настолько велик, что при просмотре с первого ряда занимает всё твоё зрение от и до, позволяя полностью погрузиться в показываемую историю, что и даёт тот самый эффект присутствия. Ты становишься не сторонним наблюдателем, а самым что ни на есть прямым участником действия. В ином случае я совсем не возьму в толк, для чего люди покупают билеты. Посидеть на заднем ряду и побыть просто очередным «фотографом», который запечатлеет от силы два-три хороших кадра? Ну уж нет, я на такое не согласен. Отказываюсь быть таким, и всё тут.

Словом, почему-то многие стесняются показывать свои чувства при просмотре. Совсем этого не понимаю. Я никогда не стеснялся плакать навзрыд, если сцена меня действительно тронула, или смеяться во весь голос, раз уж шутка в самом деле была хороша. Не боюсь я и кричать во всё горло от страха, когда очередной хоррор вновь играет на моих нервах. Что в этом такого? Разве это не то, ради чего стараются киноделы? Они ведь самые настоящие волшебники – творят на наших лицах те эмоции, которые хотят видеть. Ну и что, что я им чуть-чуть поддаюсь и не стараюсь корчить из себя непоколебимого взрослого? Пустяки ведь. Мне приятно думать, что создатели увидят такую реакцию и поймут, что вся проделанная работа была не зря. В конце-то концов, не все занимаются кинопроизводством только ради денег. Интересно, куда они потом их тратят…

Мне нравится, что у меня всегда есть время хорошенько обдумать и обсудить фильм с собой же. Путь до дома не близкий, сорок минут идти точно. Поскольку фильмы я смотрю поздно, то и выход из торгового центра приходится использовать запасной, поскольку главный закрывается ровно в девять, когда и заканчивается моя смена. Я всегда выхожу позади здания, в тёмный переулок, освещаемый одной маленькой лампочкой. Сегодня эта лампочка красиво подсветила мне кружащийся над головой снег. Ну разве не прелесть? Сказать по правде, я периодически делаю короткие видео, когда вижу потенциально хороший кадр. Мой телефон забит подобными огрызками под завязку, и каждый дорог мне как память. Сегодня эта лампочка не стала исключением и пополнила мою коллекцию. Снежинки так красиво блестят на фоне света в тёплых оттенках. Даже в такую непогодицу, как сейчас, это греет сердце. Закончив со съёмкой, я, как и планировал, двинул домой, по пути вспоминая весь просмотренный этим вечером фильм в деталях. Это давно стало традицией. Я выделяю для себя сильные и слабые стороны, делаю относительное сравнение с другими похожими картинами, местами даже допускаю свои вольности, представляя, как бы выглядел сюжет в том или ином месте, если заменить там хотя бы одну деталь. Это приятный, медитативный процесс. Оттого и дорога до дома отнюдь не кажется длинной. Наоборот, я бы хотел жить чуть дальше, чтобы уделять этому больше времени. К сожалению, дома подумать о фильме уже не получится. По приходу я обычно наспех готовлю себе свой поздний ужин, моюсь-умываюсь да ложусь спать, благополучно избегая домашних обязанностей, отчего моя квартира временами выглядит как временное пристанище для бездомных. Благо живу я один, и никто не может указать на это пальцем, мол, глядите, какой у нас тут грязнуля. Не грязнуля я, просто очень не люблю убираться ежедневно. Для этого у меня есть выходные.

А вообще, я забыл, что снова наврал. Вернее, не наврал, а снова оставил кое-что недосказанным. На самом деле, часть денег уходит ещё и на покупку вещей, связанных с моими любимыми картинами. Я покупаю блюрей диски, плакаты, коллекционный мерч, особые предметы, фигурки и ещё много-много чего ещё, однако всё это не расставлено на красивые полочки и не радует глаз на ежедневной основе. Всё перечисленное хранится самым непримечательным образом – в коробках, которые занимают отдельный угол в моей квартире. Мне просто приятно знать, что я в любой момент могу достать любую из этих вещей и она так или иначе будет связана с моей любимой вселенной или любимым персонажем. Разве есть большее счастье?

Я долго спрашивал себя, почему же мне столь по нраву подобное увлечение. Может, всему виной визуальное наслаждение? Али мне просто доставляет огромное удовольствие наблюдать за тем, как актёры всеми силами пытаются передать все тонкости своих персонажей? Боюсь, мысли я столь однобоко, то не смог бы с такой уверенностью называть себя киноманом. С годами я пришёл к выводу, что притягивает меня именно весь комплекс данного чуда. Всё, абсолютно всё, от и до, что хоть как-то причастно к процессу создания. Потому я знаю, какие камеры применяются для съёмок, знаю на зубок все виды постановки кадра, помню поимённо почти каждого актёра, с лёгкостью отвечу на вопрос, связанный с расстановкой света на площадке. По крайней мере, я сам себя в этом убедил. И понял это я достаточно скоро, придя домой очередным вечером, усевшись на кровати и разрыдавшись, как дитё. Я не мог объяснить самому себе причину этих слёз. Всё было хорошо. Точнее, было как обычно. Не было ни единого довода, который обосновал бы такой перепад настроения. Но стоило самую малость призадуматься, как ответ буквально родился на глазах. Я скорбел. Скорбел по жизни, которой у меня никогда не будет. По мирам, в которых я никогда не поживу. По землям, на которые никогда не ступлю. По ситуациям, которые никогда не переживу. По людям, с которыми никогда не познакомлюсь. Вся моя жизнь – лишь жалкая попытка наполнить оболочку в виде собственного тела смыслом. Я смотрю кино, проживая чужие судьбы, но при этом никак не меняя свою. Плохо ли это? Не берусь судить. Но хорошо ли? Точно нет. Мне уже почти тридцать три года. Ни девушки, ни детей, ни друзей. Я просто потерянный безымянный человечек. Один из миллионов штампов в паспорте. Просто очередной налоговый вычет. Моя ценность ограничивается лишь тем, насколько широко я смогу открыть рот и съесть то, что мне скормят люди свыше. Насколько я буду восприимчив и открыт. И я сам потворствую этому, стараясь не замечать, что гроблю собственное «я», которое уже давным-давно потерял где-то за нагромождениями коробок от дисков с любимым кино, которые я так люблю коллекционировать.

Ладно, уже не важно, на самом-то деле. Поздно я как-то задумался о подобном. Наверное, надо было питаться хоть чем-то, кроме быстрой и вредной еды, и спать больше пяти часов в сутки. Скажи я это себе раньше, то, может, не лежал бы прямо сейчас на лестнице собственного подъезда, не в состоянии подняться. Ещё и сердце так болит… И голова разрывается… Забавно, что сказать. Кажется, я умираю, но меня заботит только то, что не получится посмотреть ещё одно кино дома со своего миленького проектора. А ведь хотелось. Правда хотелось. Но, похоже, жизнь имеет схожие с кинокартинами приёмы. И один из них – занавес.

В данном случае занавесом меня стал мой сосед, который вышел на балкон и с размаху разбил фонарь перед своими окнами черенком от метлы. Подъездная дорожка погрузилась во тьму вместе со мной, и я остался лежать на месте, пока снег заботливо и не спеша накрывал меня своим белым одеялом. Такое тёплое…

Если так подумать, то я знаю, какое кино было для меня любимым. Это была моя жизнь. Но сценарист, пожалуй, постарался очень и очень скудно. Можно было и лучше.