Моё маленькое солнце.

Школьный звонок вывел меня из состояния полусна. Последние полчаса я только и делал, что наблюдал в окно пару стрижей, что решила свить своё гнездо на дереве прямо напротив кабинета русского языка.

Небрежным движением я скинул свои книги в портфель и потянулся. Оставался последний урок, после которого я наконец буду свободен. Пятница! Какое радостное слово для каждого школьника…

Вдруг я почувствовал лёгкий тычок в спину.

— Чё, Валь, после школы в компы? — спросил мой давний приятель Игорь, щурясь на солнце и улыбаясь во все 32.

— Ещё спрашиваешь! Не даром же я вчера себе чуть спину не надорвал, пока тащил эту хрень на металлолом. — я поморщился, вспоминая как мы тащили здоровую чугунную батарею через весь город. — Возьмём четыре часа и ещё сухариков на остатки купим.

— Это тема, Валь, тема.

Мы так и болтали, пока шли в кабинет математики. За окном стояла середина мая — ещё буквально две недели и летние каникулы, радужная пора. Наконец-то я поеду к бабушке!

— Слышал новый альбом группы «АлисА»? Говорят там вообще… — Игорь всё продолжал что-то рассказывать, когда мы уселись на свои места, но его прервал звонок.

В класс вошла Елена Викторовна, наша учительница математики и по совместительству классный руководитель. Добрая женщина лет пятидесяти, божий одуванчик, однако как же скучно она вела свой предмет… Я приготовился к очередным 45 минутам изучения пейзажа за окном, однако мой организм думал иначе, поэтому уже на 10 минуте урока я заснул.

Разбудил меня противный звук звонка, и я, положив учебники в рюкзак уже двинулся к выходу, попутно слушая очередную крайне интересную историю Игорька, когда меня остановил голос Елены Викторовны.

— Валя, задержись пожалуйста.

Махнув рукой приятелю и попросив его подождать в коридоре, я подошёл к учительскому столу.

— Да, Елена Викторовна?

— Валентин, я бы хотела поговорить с тобой о твоей успеваемости.

— А что с ней не так? У меня не выходит ни одной двойки в году.

— Ты едва перебиваешься с двойки на тройку. Ты же не глупый мальчик, ты можешь хорошо учиться! Возьмись за учебу в следующем году…

— Валентина Викторовна, да кому нужна эта учеба? Мне бы школу закончить и всё.

— Валя, ты же губишь свой потенциал. Ты мог бы стать великим учёным, инженером, врачом… Ты же не хочешь закончить как твой отец?

Это был удар ниже пояса. В горле тут же появился предательский комок, а руки сами сжались в кулаки.

— Плевать я хотел на свой потенциал. Это не ваше дело, как я проживу жизнь, и уж тем более вас не касаются дела моей семьи. До свидания.

После этой череды выплюнутых слов, я быстрым шагом вышел за дверь, громко хлопнув ей напоследок.

— Хэй, дружище, ты чего? — Игорь был удивлен моему взбешенному состоянию.

— Ничего, всё нормально. — ответил я, пытаясь успокоиться. — Эта старая карга снова нудела про оценки.

— Да забей, пойдём быстрее, пока все компы не заняли.

Игорь был прав, и уже через пять минут я, позабыв все обиды, выбегал за калитку школы. В воздухе пахло весной и свободой. Только недавно прошел дождь, но тротуары уже успели подсохнуть, в небе щебетали птицы, молодая и ещё совсем зелёная листва колыхалась под порывами лёгкого ветра. По пути мы заглянули в киоск, где взяли пачку сухариков, и направились прямиком в подвальный компьютерный клуб.

Оплаченные четыре часа пролетели незаметно, и как только компьютер выключился после очередного «Terrorists Win!», мы вышли на улицу, довольные и уставшие. Солнце уже клонилось к закату, и мы лениво шли в сторону нашего района.

— Что, и в этот раз днюху будешь в деревне отмечать?

— Да, ты же знаешь, я уезжаю туда уже в начале июня. Нечего мне в городе делать, предки хотят меня побыстрее куда-нибудь сплавить. Как приеду уже паспорт оформлять буду…

— Чувак, это нечестно! Мою днюху мы празднуем каждую зиму, а твою — ни разу.

— Да ладно, забей. — сказал я, глядя на закатную зарю. Солнце окрасило небо в розовые тона, на улице было тепло, идти домой совершенно не хотелось…

— Ну ладно, кореш, до завтра. Ты ведь выйдешь завтра гулять?

— Да конечно, с самого утра встретимся у труб?

— Договорились.

С этими словами мы разошлись, и я вяло пошагал в сторону дома.

Присев на лавочку около подъезда, я посмотрел на детвору, играющую на детской площадке. Их писки и смех вызывали улыбку. Тяжело поднявшись и отряхнув штаны, я зашёл в подъезд.

Контраст между теплой и уютной улицей и сырым подъездом, исписанным различными граффити вмиг стёр моё хорошее настроение будто его и не было. Я поднялся по лестнице до третьего этажа и дёрнул за ручку двери. Она как обычно была не заперта.

Уже с порога я понял, что сегодня один из тех дней. Маминых туфлей как обычно не было, зато отцовские ботинки были разбросаны по коридору. Я вздохнул и тихо, стараясь не скрипнуть ни одной старой половицей, прошёл в гостиную. Батя сидел там, на своём привычном месте, полуразвалившись на своём продавленном диване и смотрел какое-то очередное дерьмо по телевизору. Судя по запаху и стоящим рядом бутылкам, влил он в себя уже немало.

— Валька, ты? — батя немного повернул свою голову, и в свете от телевизора показался мне разлагающимся зомби. — Иди сюда.

— Привет, пап. — я подошёл к нему и сел на кресло рядом с диваном.

— Как дела в школе, сынок? — он находился в приподнятом настроении, значит в нём от 4 до 7 бутылок пива. Обычно в эти моменты он больше всего напоминает того, кем должен быть. Отца.

— Нормально, не получил ни одной двойки. — ответил я коротко, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Хе-хе, умный ты у меня малый. Я вот в твои годы школу вообще прогуливал, с пацанами на дискотеки ходил, было время. — он сделал очередной глоток и протянул бутылку мне. — Будешь?

— Бать, мне 13, я не пью…

— Ишь ты, какой правильный… — он потрепал меня по голове, немного сильнее, чем следовало. — Ладно иди уж, тут второй тайм начинается.

Я с облегчением встал и пошел к себе в комнату, по пути захватив себе пачку сосисок с кухни, вежливо проигнорировав гору посуды в раковине. Сегодня мне везёт. Если так пойдёт и дальше, то может быть он обо мне и не вспомнит, и просто уснёт до утра на своём диване.

Я лёг на кровать и включил Линкин Парк на плеере, попутно жуя холодную сосиску и размышляя о планах на завтра. Если получится — с компанией сбегаем до пруда, искупаемся. Надеюсь, завтра не будет дождя. Может быть останусь на ночь у Игоря, поиграем в сегу. Не думаю, что отец будет против, по субботам он напивается до состояния нестояния уже к обеду. Скорее всего он тоже будет ночевать не дома, но тут лучше перестраховаться. Что же до мамы… Не думаю, что ей будет дело до меня, если она соизволит вернуться завтра домой.

С планов на завтра мои мысли перешли на планы на лето, и губы расплылись в мечтательной улыбке. Через голову сразу пронеслись воспоминания об озёрах, старом велосипеде, компании настоящих друзей… И подруг. А точнее одной подруге. В прошлый раз я обещал ей привезти из города диск Tokio Hotel, надо бы зайти завтра в магазин и купить с остатка денег…

Мои мечтания прервал вопль отца на телевизор. Это плохо, очень плохо. Если его команда проиграет, то он будет срываться во мне. А он найдёт, до чего докопаться.

Я немного прикрыл глаза и уставился на настольную лампу. Если прищуриться, то кажется, что ты смотришь на летнее солнце. Кажется, что ещё немного и вот вот раздастся плеск воды и ты почувствуешь теплый ветер…

Очередной вопль, в этот раз не разочарованный, а разъяренный… Видимо сегодня мне всё-таки не везёт. За дверью раздались тяжёлые шаги, и в комнату ворвался злой как черт отец. Окинув комнату мутным взглядом, он еле-еле сфокусировался на мне.

— Какого черта ты спишь? Ты уроки сделал? Какого хрена у тебя тут такой свинарник?! — спросил он, его голос становился всё злее и злее, к концу своей тирады он уже орал, брызгая слюной.

Я не стал ему возражать, зная, что это только разозлит его. Просто поднялся с кровати и молча уставился в пол.

— Что молчишь? Нечего сказать? Мы с матерью из кожи вон лезем, чтобы он был обут, одет и накормлен, а эта сволочь даже прибраться не может!

Раздался хлесткий звук удара и мой подзатыльник пронзила вспышка боли. Я сжал губы, напрягая всю свою волю, чтобы из глаз не брызнули слёзы. Плакать перед пьяным отцом категорически нельзя, это я понял ещё в детстве.

— Тварёныш! Столько сил в тебя вложено!

Всё, отец разошелся. Теперь ему даже не нужна причина, чтобы сорваться. Критическая точка алкогольной интоксикации была пройдена, и он принялся расстёгивать ремень.

— Я научу тебя ценить нашу доброту! — с этими словами на мои ляжки посыпались удары ремнём. Я не выдержал и упал на пол, сжавшись в комочек и прикрыв голову руками. Пьяному отцу было плевать, куда бить. Сквозь щель между пальцами пробивался свет настольной лампы, свет моего маленького солнца. Я прикрыл глаза, пытаясь отдалиться от вспышек резкой боли и криков отца.

Озёра, друзья, велосипед, бабушка и её блины по утрам, бескрайние поля и такие родные леса, моё теплое солнце, осталось совсем немного. Осталось совсем немного… Только бы дотерпеть…