Мои мяу - мяу отношения...

...Небольшое предисловие автора.

В последнее время так сильно и часто меняется жизнь.

Не успеваю за ней, даже с маленькими своими рассказами.

Помню, недавно мой мелкий ребенок меня на свой сайт за руку привёл. И с трепетаньем душевным я, первый свой рассказ в интернете выставила. И ждала, замирая всей душой, появится ли, хотя бы один, читатель!

- Писатель - публичный человек, - говорил мне часто муж. Потом косился строго и добавлял:

- Не надо путать публичность писателя с доступностью публичной женщины. Писателю, больше чем хлеб, необходимо признание его литературных поклонников. И восхищение тоже.

А мой рассказ взяли и на полудетском маленьком сайте снесли!

Не тот рассказ, который выставлен был первым, не в самый - самый первый раз.

Дождалась я всё - таки своего первого прочтения и первого читателя.

... Потом пустилась во все тяжкие...

В литературные приключения, конечно же, не более...

Как сейчас помню, занесла нас с младшим соавтором судьба на детский сайт ЛГБТ.

Времена изменились. Не буду даже название расшифровывать.

Но пару - тройку лет назад, толерантность повсюду была усиленная.

И обсуждалось право юного человека на самоопределение, начиная с тринадцати(!) лет.

Итак, на этом небольшом сайте мы тоже стояли и состояли.

Уж - жасно обидно стало мне уведомление от кого - то главного на детском сайте получать, что обычные женщины деревенские, которые у дороги продают банками молоко, чтобы заработать себе на жизнь, а своей корове на еду, пару тюков прессованного (тюкованного) сена, не участвуют в своих продажах молока, еще и актами определенной однополости...

Сдаваться не привыкла. Ходила. Думала. Потом поняла.

Могу признаться в любви к своей деревне!

Деревня моя тоже женского рода. В грамматических правилах русского языка так навсегда было прописано. Поэтому признавалась в своей любви. И признаюсь:

- Родная деревня, она моя!

О, Боже мой, как же я ее любила!

Я не врала тогда. И не вру сейчас.

При желании, если хорошенечко посмотреть, в нашей нынешней жизни и теперь можно найти ещё и не такие ляпы и ляпсусы!...

Часть первая. Мои многополые отношения...

...Ранний октябрь ткал во дворе солнечным светом вуаль, золотистую и прозрачную, почти невесомую из каждого последнего теплого лучика и солнечного света.

Вуаль получалась не дымкой, а скоплением отдельных блестящих нитей. Октябрь обогреть не мог. Но старался порадовать. И развлекал...

И подходил постепенно к концу первый год Пандемии Вируса: Великой и Ужасной. Но чаще всего – непонятной…

Настолько, что выйти со двора за водой, дойти с ведром до колонки, было почти равно Гражданскому Подвигу Самопожертвования…

Потому что за воротами, не часто, но иногда, скрываясь с улицы так старательно, что почти опирались всем автомобилем на столбы ворот двора и прижимались к столбу осветительному, лежали вместе с патрульной машиной в засаде сотрудники ДПС. Кого они сторожили, кого вылавливали в тихом переулке, посреди коттеджной застройки домов, коттеджами новыми и домами сильно старыми, мне оставалось неизвестным.

Но их засаду я все – таки, рассекретила.

Выходишь со двора с ведерком воды простым. Идешь поливать цветы, что чахнут от жаркой погоды на улице. Считаешь про себя за сколько проходов от клумбы цветочной к колонке водопроводной и назад, цветы напьются водой. И до следующей поливки не высохнут.

И застываешь на невидимой границе улицы и двора, потому что броская машина «Патруль ДПС» бросается в глаза и не может быть ничем замаскирована.

И вылезает неторопливо офицер. И пальчиком манит:

- Пройдемте! Почему нарушаете? И почему! По улице! Ходите без маски?

И нет сил возмущаться, потому что объявлен Всеобщий Карантин! А нормы человеческой жизни сменились полностью и стали совсем непонятными!

И держишься, держишься из последних внутренних сил за границу улицы и двора. И объясняешься робко:

- Я ведь не вышла на улицу пока. И больше не выйду. А, значит, ничего не нарушила…

Идут вдвоем, вылезли из машины всем патрулем, подходят ближе. И понимаешь тогда, что отступать нельзя. Как легендарным героям - панфиловцам под Москвой, пора не погибать бесславно или бесчестно, но сражаться…

Не отдавать же от своей земли ни крохи или ни пяди…

И громким голосом заявляешь тогда:

- А что вы здесь делаете? Ваша работа – отслеживать нарушения на дорогах.А не арестовывать одиноких цветочниц с их цветами и поливальными ведерками...

Они вдруг заторопились, всем патрулем. Они перестали наступать на меня. В свою машину сели. И очень быстро уехали. Я тоже, перепугавшись, отменила поливку цветов. И жаловалась мужу, что захватили меня около двора. Я пешеходом была. А они – Службой, которая за нарушения арестовывает водителей.

Муж созвонился, посоветовался и объяснил, что на время пандемии две службы: ДПС и ППС были слиты в одну. И стали мы ждать на адрес дома и нашей семьи штрафа или административного взыскания…

…И только двор, насквозь прошитый светлым, золотым октябрем, обещал укрытие и покой, свободу и независимость…

Муж начал собираться на работу с утра. Что делать еще в период Объявленного и Всеобщего Карантина по Вирусу…

И нас, всю семью, с собою, как помощников, забирал.

Ребенок дрыгнул левой пяткой. Он спал. Вставать и помогать отказывался решительно.

Мы с мужем переглянулись и поняли:

- Надо уступать. Какие у детеныша годы…Успеет еще, наработается.

Сопровождаемые котами и кошками, выходили во двор. И выносили инструменты, подсобные приспособления, разматывали их, развертывали.

Наш рыжий пес, домашний Тузик косил любопытным глазом. Но потерял весь интерес, когда понял, что вышли мы все не только его супом кормить. А муж для пробы повыл пилой – «болгаркой» два раза.

Пес Тузик сбежал. Укрылся в своей будке. И больше не рассматривал нас. Прошли те времена, когда молодым любопытным кобельком, он бегал вокруг, деловито подгавкивая. И сторожил нас всех, чтоб злоумышленники не унесли вместе с домом хозяев, не очень любимых, но все же нужных, иногда, собачьей душе. Хотя бы из - за чашки ежедневного, двухразового супа.

Муж брал его на руки, и пес на коленях его сидел. Он ростом был тогда уже с большую собаку, но возрастом - щенок, поэтому послушный и легкий. Он постарел теперь, наш Тузик.

А уж как состарился дом! Впрочем, по документам, дом оставался квартирой со всеми удобствами! И никакие документы состариться у нашей хижины не могли!

Документы, выданные всеми службами ЖКУ навсегда оставляли наш ветхий барак жильем со всеми удобствами.

Я, иногда, набиралась храбрости и спрашивала у этих Жилищно Коммунальных Служб:

-- А где же тогда наши дворники? Уборщики мусора? Ремонтники?Снегоочистители?...

Молчали ответственные за все уровни уборки вокруг дома и двора.

Лишь регулярно выставляли цены за свои услуги. И регулярно находила в почтовом ящике я квиточки к оплате работ, включая обслуживание лифта и ремонт мусоропровода.

Вздыхала тогда. Принималась за уборку вокруг дома сама. Гребла бурьян. Или пилила пилой - ножовкой лишние ветки.

Не понимала в каком фантастическом мире живу я или, быть может, работники управляющей компании, если в одноэтажной хибаре без коммунальных удобств, они каждый месяц разыскивают лифт и мусоропровод. В каком четырехмерном пространстве они спрятали все удобства от меня. И крыша опять протекла.

И где заранее мною оплаченные для ветхой крыши ремонтники?...

И как же хорош бывал муж с визгливой болгаркой в руках. Высокий, худощавый, широкоплечий. Так, что от ширины собственных плеч, казался немного ссутуленным. Болгарка крутилась пильным диском и пела воинственные песни в его руках. Кричала фальцетом.

Я подойти бы испугалась к ней. А муж держал пилу в руках и прикасался нежно. И распадался от прикосновений болгарки в мужских руках большой лист профнастила на две, три, шесть, нужных частей и половинок.

Муж был языческим богом в тот момент, огня, грома и молнии.

И ранняя седина превращала волосы в прическу скандинавских викингов. А ранняя лысина становилась то блеском стального шлема у викинга на голове, то знаком личной божественности!

О, как же он на меня кричал!

- Не стой с ведром на месте! Вон искра под виноград пошла! Подпалится виноградник, на следующий год урожая не будет!

Под виноград пошли не только искры, но и все наши кошки. Им надоело слушать визгливые причитания болгарки.

Я не могла, не успевала быть всеми подсобными рабочими, которые были тут нужны. Металась вокруг и под виноградником с ведром с водой и заливала искры. С лопатой бежала тоже. И засыпала искры от болгарки землей. С граблями торопилась еще. И чувствовала я себя Вшивой и Восьмирукой… Совсем не богиней. И не сверхвездесущим существом никаким. А только обычной и замученной, только нигде за мужем не успевающей.

Муж объявляет перекур… Ох, за возможность вытянуть ноги… Ах, за возможность дохромать до садовых стола и диванчика. Ой, с тихим стоном блаженства растянуться поперек! И отдохнуть! Хотя бы три минуточки!

Неважно, что кошки поудобряли виноград и подошли мурлыкать и греться о собственных, личных, хозяев…

Минут через несколько бездумного разглядывания облаков, наконец, понимаешь, что октябрь по - настоящему хорош, если можно спрятаться в своем саду от всех несчастий и бед карантина и вируса.

Протягивает тонкие ветки молодая грушка и режет золотую дымку октября квадратами, ромбами и другими причудливыми узорами.

Коты вымешивают лапками колени, вспрыгивают на живот. Лежишь вялой тряпочкой, страдаешь. И хочется спихнуть домашнего, откормленного кота. И нету силы поднять руку, даже немного пошевелиться.

Муж отдохнул чуть раньше. Рассказывает что – то, чем - то делится. Я благодарно понимаю: пытается дать отдохнуть мне.

Заранее боюсь.

По плану Ремонтных Работ впереди занятия с пилой цепной, особо опасной в использовании.

Но крышу сарая надо чем - то подпирать.

Муж будет пилить бруски, стараясь, как тот орегонский лесоруб на соревнованиях по Американскому Художественному Распиливанию выглядеть достоверно и убедительно. А я вспоминать начертательную геометрию, придерживать бруски руками, вычислять траекторию движения пилы.

Ни в коем случае не думать о страшной картинке из интернета, где вместе с порезанными сосисками, легли продолжением кухонных работ и ровно покрошенные мелкими кусочками пальчики…

Пила ревет грозно, рассекает легко любую, самую узловатую и кряжистую древесину.

Но несколько минут отдыха пока у меня еще есть…

За тучи спряталось солнце, ушла вся золотистая привлекательность сада.

И я услышала, как муж рассказывает для меня:

Прилетела первая женщина - космонавт на далекую населенную планету

К ней вышли навстречу туземцы – гуманоиды. Она говорит инопланетникам: «Привет!» Ей отвечают инопланетяне: «Привет!» И каждый ее пальцем за плечо трогает. С женщиной – космонавтом инопланетяне разговаривают. Ее расспрашивают:

- А как вы размножаетесь? – Смутилась женщина – космонавт.

-О, это долгая история.

А мы размножаемся так, - говорят ей инопланетные жители.

И снова указательным пальцем космонавтку за плечо трогают.

- Что? Что? – Удивляюсь теперь и я. А муж объясняет:

- Совсем не слушаешь ты меня. Второй раз тебе анекдот рассказываю. И пальцем указательным за плечо меня трогает! Тогда начитаю понимать.

Мужчина женат давно, уверенно, надежно, прочно. Разумное Сознание устраивает в этом браке все. Ну, или почти все…

А неразумное мужское подсознание выкидывает разные фортели и штуки.

Разумное и упорядоченное сознание не задумывается о возможностях разных там непонятных или ролевых игр между партнерами.

А подсознание…

Мужчина прикасается указательным пальцем к моему плечу и говорит:

- А это мы близнецов сделали, Ваську и Машку. – Еще одно прикосновение указательного пальца к плечу:

- А это ты в одном халатике на нашей вилле сидишь. И книжку свою печатаешь. – В ответ хмыкаю, уточняю:

- На той виле, которая рядом с граблями в сарайчике для инструмента стоит?– Мужчина обижается:

- Нормальная вилла. У теплого моря, нет, рядом с океаном… Там круглый год купаться можно. Там же всегда тепло...

Еще одно прикосновение указательного пальца к моему плечу:

- А это я тебя полюбил два, нет, три раза, в совсем непередаваемой, самой извращенной форме..

Октябрь, мы вышли только поработать во дворе! Октябрь золотой, ну что же ты с нами делаешь!...