Молчание — золото

Примечание Автора: Итак, да, я перевёл его из драбблов в полноценные произведения. Потому что хочу писать по Игре Престолов, даже не удивлюсь, если потом ещё и второй том Эйгона вылезет. Вторая глава готова уже наполовину, но это потребует ещё пару дней, чтобы её выложить. Там текста тысяч на 30+ символов точно будет. А всем пока - удачного прочтения

Блошиный конец полнился людьми также, как навоз мухами. Старики и старухи сидели возле дряхлых лачуг, по грязным улицам бегали дети — босоногие, с грязными лицами и волосами, не видевшими мыла. Мужчины работали или пили, жёны их дома старались приготовить что-то на обед. Полуденное солнце жарило всю Королевскую Гавань, столица превратилась в ту ещё печку.

Жаркое, солнечное лето длилось почти десять лет. На четыре года меньше, чем вся его дрянная жизнь.

Анри Уотерс никогда не счёл бы себя удачливым парнем, его мать была шлюхой, а отец и того хуже — карликом. Мать говорила, что продалась ему за серебряного оленя, правда в итоге понесла больше убытков — потому что растратила деньги раньше, чем додумалась купить лунного чая и убрать плод в своём чреве. Так родился её единственный сын, а потом мальчишка умер от пневмонии и его место занял он. Получив в подарок кровь бастарда, грязный лежак и отказавший после болезни голос. Он заболел в конце прошлой зимы, и с тех пор ни разу не смог произнести и слова.

Единственный луч света в этом мраке — дядя, изредка приезжавший на коне из Красного Замка. Анри мозгов не требовалось, чтобы понять, кем он оказался, и жизнь от этого сделалась только хуже.

Сын Тириона Ланнистера, племянник Цареубийцы и Королевы.

Да и мир он знал, по книгам, конечно. Песнь льда и пламени, Война Роз по Вестеросски и прочая-прочая. Удивительно неспокойное место, где горло резали за добротные сапоги и пару медяков. Не то чтобы это сильно отличалось от его прошлой жизни, но вырос он в обычном цивилизованном городе, где такое пусть и случалось, но не так часто, как здесь.

— Принеси мне дрова, мальчик, — мать позвала его с кухни, если так можно назвать ту часть их лачуги, где доски не настолько прогнили и можно было спокойно развести очаг. Её звали Роя, крепкая женщина с чёрными неряшливыми волосами и потерявшим всякую красоту лицом. Годов ей было около тридцати, родила она его, как и многие другие, лет в шестнадцать.

Анри кивнул и убежал во двор. К отсутствию любви он давно привык. Сиротой он был тогда, сиротой остался сейчас, разве что мать живая, пока. Первые годы в груди болело, ему хотелось хоть раз почувствовать материнскую ласку. Со временем все чувства к этой женщине сгнили. Анри был готов защитить её, мать всё же, но притворяться, будто любит её всей душой? Нет, спасибо, и так живётся неплохо.

В отличие от матери он полностью пошёл в семью отца, забавное обстоятельство. Золотые волосы, строгое красивое лицо и ярко-зелёные глаза с золотыми искрами. Дядя Джейме клялся, что Анри вылитый лорд Тайвин в молодости, прямо как с портретов, и как-то даже смог притащить ему небольшой рисунок лорда-деда, сделанный каким-то художником. Лицо и вправду было одинаковое, только дедушка был лыс и носил густые бакенбарды.

Ну и различало их лет сорок разницы.

Он пробежал по двору, голые ступни мягко давили грязь. Обувь была, но по земле приятнее бегать голыми ногами, особенно если найти траву. Здесь, среди камней и мостовых, Анри с удовольствием наслаждался всеми проявлениями далёкой природы. Из столицы, огромной и пугающе громоздкой, он выходил редко и только с дядей, который тренировал его носить латы и доспехи, управлять конём и держать копьё и пику. Город он любил, но так, без упорства. В первый год от одного запаха Черноводной — реки, как говорил дядя, бравшей свой исток в Западных Землях, где правил дед, хотелось блевать. Простой люд купался в ней, сбрасывал туда отходы, вымывал грязь, туда же сливали отходы из богатых домов, особняков и Красного замка. Пахла она соответствующе, и подходить к ней не хотелось.

Воду он старался брать в других местах, всегда кипятил, даже сооружал по старой памяти простенький фильтр из куска ткани, угля и песка с берега реки. Вода всё равно ему не нравилась, но пить уже было можно.

Быстро наколов дров старым топором, он осторожно сложил поленья в стопку и поднял их. Потом, смотря под ноги, пошёл до дома. Мать ждала его на кухне. Рукава простого платья из серой ткани она закатала по локоть, волосы сбились в ком, несколько прядей обрамляло усталое лицо. Морщины изрезали его возле носа и на лбу, словно шрамы. В своё четвёртый десяток она выглядела намного старше.

— Клади к печи, я сама затоплю, — Анри кивнул и ровно разложил дрова в устойчивую стопку у печи из глины и потресканного кирпича.

Он повернулся к ней, и, дождавшись внимания, сделал несколько жестов: указал на рот, потом на стол, на её руки.

— Сегодня сделаю хлеб и похлёбку из овощей, если притащишь несколько крыс, то будет и мясо.

Анри хмыкнул: в Королевской гавани живности водилось много. Крысы, псы, дикие кошки, и, конечно, разные насекомые. Мальчишки-беспризорники ловили грызунов и жарили их разделанные тушки на тонких ветках, словно шашлык. Грилем им служил открытый огонь или печь. Крыс ловить Анри не умел, только стучать кулаками по зубам излишне наглым ребятишкам.

Он снова вышел на улицу, солнце палило кожу. По мостовой застучали копыта и вскоре появился всадник по сером коне, люди попрятались по домам, но Анри его узнал.

— Опять охотишься за кошками, бастард? — всадник открыл лицо и улыбка острая, как нож, сверкнула на нём. Золотые локоны ложились на крепкие плечи, прекрасное лицо с изумрудными глазами светилось насмешкой.

Анри улыбнулся и подбежал к коню, Джейме Ланнистер соскочил с лошади, и приобнял племянника за плечи.

— Я принёс твоей мамаше денег и еды, так что сначала зайдём в дом. Расскажешь, как у тебя дела, пергамент я принёс. Ты ещё не потерял перо и чернила? — Анри покачал головой и улыбнулся, Джейме взъерошил ему волосы, сделав гнездо на голове ещё неопрятнее.

Он любил Джейме, заменившего ему отца. Там, где мать шипела на него рассерженной кошкой, дядя смеялся и хлопал по плечу. Удивительно, как легко он привязался к этому насмешливому и высокомерному человеку. Из четырнадцати лет его тела, десять прожил он, и каждый приезд Джейме скрашивал жизнь. Он научил его писать и читать, дарил безделушки и тренировал: к семи годам Анри попросил научить его сражаться и в следующий раз дядя притащил с собой деревянные мечи со свинцовым сердечником. Джейме был лучшим мечом Семи Королевств, быстрым и ловким, настоящим штормом из ударов и выпадов. Анри сомневался, что есть ещё один такой же воин, способный потягаться с Ланнистером.

Он учил его семь лет, бою на мечах, обращению с копьём и прочим рыцарским арсеналом — от топоров, до булав. Правда, как и дядя, Анри предпочёл меч — сначала короткий, а потом и длинный.

— Опыта мало, но ты талантлив, малыш, — говорил дядя и после этого обычно Уотерс оказывался спиной на земле.

Когда-то в прошлой жизни он успел походить на секцию по историческому фехтованию на длинных европейских мечах. Короткое время, пусть и насыщенное — тренер хвалил, навыки впитывались быстро, но, на тот момент, подростковый максимализм не вытерпел долгих нудных тренировок и он ушёл. И отправил свой талант коту под хвост.

Когда понял это, уже тут, как Анри, во рту стало горше. Искать себя, как и любой молодой парень, а в итоге пропустить склонность к редкому навыку. Да, бесполезному с практической точки зрения, но уникальному, который мог бы выделить его из серого большинства.

Он хотел выделиться и даже после смерти это желание не пропало. Гореть ему в Седьмом пекле, как говорят септоны, если Анри позволит себе сдохнуть никому не нужным бастардом в Блошином Конце во время будущей войны.

— Скоро тебе пятнадцать, — задумчиво сказал Джейме, пока они шли к лачуге. Анри согласно кивнул, его день его рождения знала мать, она же и сказала Ланнистеру, — я достаточно натренировал тебя, ты не уступишь и старшим сыновьям некоторых знаменосцев в воинском деле, хотя по знаниям они обойдут тебя. Наш славный король решил устроить турнир в честь двенадцатых именин своего сына, Джоффри.

Он посмотрел Анри в глаза:

— Ты будешь выступать в конной сшибке и только. До общей схватки я тебя не допущу. Будут мой лорд-отец, Серсея, король и десница. Ещё приедут знаменосцы и из Западных земель тоже. Если покроешь себя славой на турнире, то будет великолепно, — он похлопал племянника по голове, — не хочу найти твою золотую головушку на пике близ Ланниспорта, Анри, так что уж постарайся. Мой отец не станет чинить ущерб собственной репутации и казнить бастарда, но только если этот ущерб будет слишком дорогим. Паук уже знает о тебе, он не дурак — чёртов евнух догадался, куда я уезжаю. Постарайся показаться королю, отцу, знаменосцам, даже Серсея подойдёт. Возможно на турнир придёт Тирион.

«Отец» — мелькнуло у Анри в голове. Он не знал, что чувствовать. Младший из Ланнистеров никогда не посещал его, возможно, что даже и не знал, что его семя дало всходы и появился бастард. Но о похождениях карлика слышали, наверное, все и никакой приязни к папаше Уотерс не питал. Если всё, что может в жизни человек — это тратить отцовские деньги, трахать шлюх и пить до посинения, то знакомства лучше избежать.

— Если выйдет так, что пройдёшь в последние этапы, я смогу представить тебя королю, может возьму в качестве оруженосца прямо при дворе. Тогда мой лорд-отец точно не станет посылать за тобой палачей.

Они зашли в дом, мать всё ещё трудилась на кухне. В печи потрескивали палки и дрова.

— Кого там принесло? — она высунулась и, заметив Джейме, тут же отвесила глубокий подобострастный поклон. Роя могла быть груба с собственным сыном, но вид дяди ввергал её в ужас. Он приносил ей деньги, иногда давал еду и подарки и с насмешливой улыбкой втаптывал всю её немногую гордость в грязь. Мать Анри он недолюбливал, пусть тот ничего плохого про неё не упоминал — ни бумагой, ни жестами.

— М’лорд Ланнистер, чувствуйте себя, как дома, — Джейме ядовито хмыкнул:

— Что-то маловато золота и львов, женщина, — Анри хихикнул, одно из немногих действий, которое позволяла немота. Он мог кричать, хрипеть и мычать, хихикать и даже издавать звуки, отдалённо напоминавшие окрик «эй». Комплект для нарушения этикета, не иначе.

Дядя бросил на стол мешок с подарками и мать, выпросив взглядом разрешения, полезла смотреть. Мыло, солонина и вяленое мясо, простой кинжал из железа, несколько полотен ткани, хлеб и прочее. В самом низу лежал мешок с парой с серебрушой и горсткой медных — этого вполне хватило бы и на больший срок, чем на месяц, но Джейме было плевать. В золоте он недостатка не испытывал.

Анри благодарно поклонился дяде, но тот только махнул рукой.

— Скоро твой сын отсюда уйдёт, — объявил он, Уотерс увидел, как вскинулась мать и с тяжестью на сердце заметил, что ничуть она не грустит. Глаза блестели от радости.

— Как пожелает м’лорд, — сказала она и поклонилась. В голове у неё наверняка крутилось, что теперь нахлебника не будет и можно жить спокойней и краше.

Распрощавшись с матерью, Анри увёл Джейме на задний двор, где они около часа сражались на деревянных мечах. Дядя показывал финты и обманки, рассказывал из личного опыта, как можно обмануть противника и разделать его быстрее. Было жарко, пот ручьём тёк по коже и одежда липла к телу. Волосы превратились в мокрую тряпку, и он уже мечтал о мыле и воде. Дядя напротив почти не вспотел.

— И запомни — латы не всегда хороши. Сапоги могут скользить по грязи, если рядом мокро или вязко, в доспехах ты далеко не уплывёшь, так что на переправе через реку всегда снимай броню — оставь что-то лёгкое, ткань, например. Если видишь, что погода то ещё дерьмо, то надень кольчугу — к богам отправишься позднее своих врагов.

Меч Джейме змеёй скользнул и больно ткнул его в предплечье, Анри с шипением уронил деревяшку на землю. За весь час дядя почти не запыхался, хотя постоянно говорил и наставлял. Он двигался резко и ярко, но без лишних ударов, пустых финтов и траты сил. Там, где Анри требовалось три или пять ударов, Джейме справлялся одним.

— На турнире будет много врагов, особенно опасайся Клигана. Гора безжалостный ублюдок и никогда не промахивается — если решит убить тебя, то пойдёт напролом. Я отправлю опытных оруженосцев, они оденут тебя по всем правилам, так что всё зависит от тебя. Ещё смотри на сира Барристана и мальчишку Тиреллов — у первого опыта больше, чем у половины Семи Королевств вместе взятых, а второй ещё растёт, но уже выбил несколько сильных рыцарей из седла.

Анри согласно кивал и запоминал, а внутри начинал загораться огонёк азарта и желания победить.

Под конец Джейме залихватски ухмыльнулся:

— Молись Семерым, чтобы на турнире мы не встретились на поле — я поддаваться не буду, вылетишь из седла быстрее стрелы из лука.

Он уехал на закате в Красный замок, напоследок крепко обняв Анри. В следующий раз они встретятся уже на турнире, и это, похоже, тревожило Ланнистера. Уотерс ощущал лишь лёгкий мандраж — перед схваткой и выходом в свет. Только от него зависело — сможет ли голова остаться у него на плечах или Старый Лев оставит её на корм воронам. Фантазий на этот счёт он не питал — Джейме рассказывал, как его лорд-отец отдал солдатам простолюдинку-жену его младшего сына и те пустили её по кругу, а под конец заставил самого Тириона использовать её последним, отдав золотой, вместо обычного серебрянного оленя.

«Ланнистеры стоят дороже»

Для Анри дороже стоила его голова, не снятая с плеч.