Монотон

Заключенный в цепкие лапы городских многоэтажек ветер все норовит выскользнуть из них и заползти хоть на мгновение в коллектор, обрушивая на меня леденящий холод. В очередной раз напоминая мне, насколько я чужероден этому месту. Склизкая, словно человеческие выделения, вода медленно просачивается сквозь мои исхудавшие ботинки.

Городская канализация — очень удобное место для безопасного перемещения по городу. Она словно кровеносная система опутывает весь город, позволяя мне незримо передвигаться, не опасаясь преследования.

Шаг за шагом я отдаляюсь от безопасного укрытия и ухожу вглубь этого проклятого города. Каждый шаг дается мне с трудом, что-то внутри меня все громче призывает вернуться обратно. Просушить ботинки, проветрить пахнущую одежду, поесть, поспать. Во мне говорит малец — Эрик. Его голос раньше был громче, а сейчас не так беспокоит. Раньше он боялся каждого шороха и тени, сейчас скорее просто ноет. Но ему немного осталось, скоро я его добью, загоню настолько глубоко в себя, чтобы он более не смел открывать свой маленький рот. Этот мир таких не терпит, такие, как он, здесь корм. Корм для беспощадной системы.

Кстати о ней, я уже начинаю чувствовать ее. Тут, у люка, она уже начинает действовать на сознание. Вначале чувствуется легкая тревога, словно при высокой температуре, потом расфокусируется зрение, тело немеет, покрывается мурашками, утяжеляется. И все это время в ушах все громче и громче звучит что-то среднее между тиканьем часов и животным клокотанием. И если не принять меры, то превратишься в часть системы. Станешь частью «Монотона».

Я прикладываю руки к наушникам, поправляю амбушюры, зажимаю кнопку включения, слушаю сообщение, проговариваемое механическим голосом, и, наконец, включаю шумоподавление. И уже через пару секунд могу расслабиться. Появляется непреодолимое желание присесть, но я его перебарываю, да и присесть тут некуда.

Глубоко вдохнув едкий воздух, я начинаю подниматься по лестнице, ведущей к тяжелому чугунному люку. Осторожно поднимаю его и сдвигаю в сторону в несколько подходов, стараясь всё делать максимально бесшумно. Тишина — мой союзник. Наушники, что глушат звук системы, глушат и всё остальное. Это сильно затрудняет ориентирование в пространстве. Мне нужно держать в голове, что, если я слышу тишину, есть вероятность, что небольшой шум я все же издаю.

Я выбрался на поверхность на заднем дворе большого склада. Мне нужно пополнить некоторые запасы: аккумуляторы для наушников, нынешние крайне быстро разряжаются; неплохо бы раздобыть лампочки, желательно светодиодные. Может, найду еще что-нибудь полезное.

На этом складе я уже был множество раз, поэтому ориентирование не доставляет мне хлопот. Я быстро, но осторожно забрался по лестнице на крышу. Буквально на цыпочках подобрался к крышке вентиляционной шахты. Крышка держится всего на двух болтах, которые я закрутил в прошлый раз на скорую руку. Раз, два — и крышка повисает на одном болте.

Только я хочу забраться внутрь, как на меня падает капля холодного дождя. Я вздрагиваю и тут же раздраженно выдыхаю. Слишком уж я напряжен сегодня. Какое-то странное чувство с самого утра. Может, не выспался? Я поднимаю свой хмурый взгляд на такие же хмурые облака. Пытаюсь что-то в них разглядеть, получить сигнал, ответ, хоть что-то. Ни-че-го. Опускаю голову, лезу внутрь.

Стальная поверхность холодит ладони даже через перчатки. Раз-два, раз-два, переставляю я руки-ноги. Колени быстро начинают ныть. Вот бы раздобыть где-нибудь наколенники.

Наконец вижу нужный мне люк. Осторожно заглядываю через решетку люка: кажется, рядом никого нет. На этом люке я закрутил все винтики, но лишь наполовину длины. Откручиваю два винта по диагонали, теперь самое сложное: держа люк за решетку, начинаю откручивать третий винт. А потом медленно поворачиваю его в сторону. Еще раз осматриваю помещение — чисто. Начинаю спускать свою тушу вниз. Благо с весом и телосложением мне повезло. Часы, проведенные за тренировками, дают о себе знать. По-другому здесь не выжить.

Я опускаюсь вниз и оказываюсь в небольшой каморке, наполненной разной утварью, предназначенной для уборки: швабры, метелки, ведра, большая куча тряпок и миллион упаковок моющего средства. Внутри очень слабое освещение, словно лампочка доживает свои последние дни. Рядом с дверью небольшой щиток с рубильниками, отвечающими за освещение. Осторожно открываю его и нащупываю между проводов скрученную тугую проволоку — мой импровизированный ключ. Вставляю его в замочную скважину.

Руки уже готовы открыть последнюю преграду, как вдруг что-то толкает мою проволоку обратно. Осознание происходящего заставляет меня крайне быстро поставить ногу позади двери и сделать резкий выпад вбок. Дверь открывается, а мое тело старается слиться со стеной, глаза широко открываются, кулаки готовятся к худшему. «Сейчас или никогда!» — проносится у меня в голове. Меня совершенно точно заменят, нужно попытаться ударить как можно сильнее, чтобы вырубить с первого удара. Потом можно упереться прямо в тело поверженного врага и запрыгнуть обратно в вентиляцию. И бежать, бежать, сколько хватит сил. Главное — действовать решительно, никто меня жалеть не будет, и я не должен.

Мои кулаки напряжены, словно две маленькие звезды на грани гравитационного коллапса. Враг копошится среди полок. Дверь начинает самопроизвольно закрываться, а мозг отсчитывает секунды до удара. «Раз, два, три!» — кричит мое сознание боевой клич. Я замахиваюсь с намерением покалечить, с пониманием, что могу убить.

Дверь наконец стирает преграду между нами, и в тот же момент противник поворачивается в мою сторону. В тусклом свете лампы я разглядываю его длинные светлые волосы, синюю рабочую форму, блестящие светоотражательные элементы, я смотрю прямо ему в глаза, а он смотрит в мои. На мгновение мое сознание замирает, странное, невообразимое, немыслимое чувство заставляет меня остановиться в боксерской позе. Я не могу. Я не знаю, что мне делать. Я в западне. Я сам вырыл себе могилу. Зачем? Зачем я остановился?

Враг тоже замер, сжимая в руках тряпку и бутылку моющего средства. Он смотрит на меня странным, ничего не значащим взглядом. Нет, это взгляд не на меня, а сквозь меня, взгляд куда-то далеко за горизонт. Но зря я всматривался в глаза. Рот врага в это время начал медленно открываться, и мне удалось лишь в последний момент сделать рывок вперед. Я прислонил врага к стене, сжал, сколько хватило, ему рот. А дальше? Я дальше я не знал, что мне делать. Если отпущу рот, нас совершенно точно услышат. Я схватил врага за горло, крайне быстро нащупал сонную артерию и нажал так сильно, что мне показалось, что она лопнула. Глаза врага погасли, руки разжали вещи, что с грохотом упали на пол, а сам он медленно начал сползать на пол.

Как только я удостоверился, что враг не двигается, я тут же повернулся к приоткрытой двери, медленно закрыл ее, нащупал на полу свою проволоку и осторожно, трясущимися руками запер ее. Я сел на пол в эмоциональном и физическом изнеможении, и тут же в голову пробралась боль. Мне не хватает воздуха, но я боюсь дышать. Я бросил взгляд на врага. Горлу подступил комок, который никак не хотел проглатывать. Только сейчас я осознал, кого встретил.

На полу лежала светловолосая девушка, ее обмякшее тело распласталось, приняв неестественную позу. Мои глаза начали всматриваться в ее лицо, такое… такое… спокойное, умиротворяющее. Странные воспоминания из прошлого начали вспыхивать одно за другим в моем сознании, словно солнечные зайчики, они загораживали реальность.

А реальность была отнюдь не солнечной. Есть вероятность, что кто-то нас уже услышал, воображение уже строило в голове ситуацию моей поимки. Глаза отвлеклись от поверженного врага и начали рыскать вокруг. Я поднялся, перевернул стоящее в углу железное ведро, встал на него. Так обычно мне удавалось влезать обратно в прошлые разы. Но этот — исключение. Одна половина меня говорила бежать прямо сейчас, не задумываясь о последствиях. Другая заставляла еще раз взглянуть на нее.

- Ты это сделал!

- Она сама виновата…

- В чем же? Что не брызнула в твои бессовестные глаза тем моющим средством? Убийца!

Я слез, присел и начал щупать пульс у поверженного врага.

- Не убийца…

- Ты не можешь ее здесь бросить.

- Могу… - я потянулся к телефону.

У меня было всего несколько успешных попыток вывести людей из-под воздействия монотонности. Я положил голову девушки на мои колени, надел на нее запасные наушники из рюкзака, достал из него же баночку нашатырного спирта и дал ей понюхать. Она сморщила лицо. Я прикрыл ей рот, а в наушники включил очень громко белый шум. Она тут же открыла глаза и начала барахтаться, пытаясь сбросить наушники. Но я намного сильнее, у нее не было и шанса освободиться от моего захвата, был лишь шанс освободиться от контроля системы. Прошло около 30 секунд, и ее взгляд стал меняться. От тупого взгляда вдаль не осталось и следа, ее зрачки начали хаотично бегать из стороны в сторону. В ее глазах я наконец увидел страх, человеческий страх, она наконец стала похожа на живого человека, а не робота.

Я начал постепенно снижать громкость, не ослабевая хватку, чтобы не дать ей закричать. Мы и так достаточно нашумели. Я повернулся так, чтобы ей было хорошо было видно мое лицо, и стал четко проговаривать про себя обращение к ней, стараясь максимально правильно двигать губами. Она ещё пыталась вырваться, но постепенно начала понимать, что я хочу ей помочь.

Она перестала ворочаться. Я еще долго прикрывал ей рот. Боялся, что инстинкты взыграют над разумом. Я достал телефон, открыл заметки и начал ей объяснять ситуацию.

- Я тебе не враг. Сейчас мне сложно объяснить, что здесь происходит. Прошу тебя не шуметь и передвигаться осторожно. Я проведу тебя в безопасное место, и там я тебе всё объясню. Главное: не говори, не шуми, если нас услышат — нам конец.

Девушка внимательно прочитала сообщение и посмотрела прямо мне в глаза. Не знаю, что она хотела в них разглядеть, но в конце она лишь кивнула, показывая, что готова довериться мне.

Я подсадил ее, она неуверенно схватилась за вход в вентиляцию, ее руки почти сорвались, но я подтолкнул и практически закинул ее внутрь. Это определенно создало некоторый шум, но пути назад уже не было. Я подставил ведро и взобрался сам. Внутри довольно тесно, поэтому, чтобы направить ее на правильный выход, мне пришлось давать команды для поворота по извилистым путям вентиляции, хватаясь за ее ноги.

Мы уже практически выбрались наружу, как вдруг что-то сильно ударило снизу по вентиляции. Моя спутница взвизгнула, подпрыгнула от испуга и ударилась головой о верх вентиляции. За первым ударом последовал еще более сильный, который даже оставил вмятину на поверхности.

Пришлось мне вновь нарушить личное пространство спутницы и протолкнуть ее вперед.

Теперь уж мы точно подняли всю округу на уши.

- Черт! Так и знал, что так будет. Почему я не бросил ее там…

- Потому что мать учила тебя другому. Помнишь ее слова?

- Будь сильным и добрым... Моя доброта нас погубит…

- Согласись, что ты и не мог поступить иначе.

- Заткнись!

Самое страшное могло ждать нас снаружи, если они поймут, откуда мы попали внутрь, шанса выйти из поединка победителями у нас минимальны. Один я бы смог как-то ускользнуть от них, но с недавно пришедшим себя балластом это будет сделать крайне сложно. И вот кульминация. Моя спутница выходит наружу, и мне открывается ситуация снаружи. К счастью, я вижу, что с этой стороны никого, кроме нас, нет. Я мигом сдвигаю канализационный люк в сторону, показательным жестом девушке быстрее спускаться вниз, и пулей спускаюсь за ней, осторожно передвигая люк на своё законное место. Беру спутницу за руку и веду всё глубже и глубже внутрь. И чем дальше мы идём, чем темнее становится вокруг, тем легче становится на душе. Здесь темно, сыро, из-за неосторожных шагов я уже промочил ботинки, но это всё мелочи. Мы в безопасности. Мы дома.