Мормилай. Книга памяти

Даже самая дальняя дорога не страшна, если ты выбрал её сам.

Едкий дым окутывал редколесье, сизым ковром расстилаясь над верхушками молодых сосен, не достигавших и сажени в высоту. Куда ни погляди, он следовал за нами по пятам, будто шлейф от тяжких грехов, словно могильный саван, свисающий с наших плеч. Мокрый снег хрустел под ногами и замедлял движение. Следы оставались настолько глубокие, что не было никакого смысла пытаться их скрыть.

«Найдут, чёрт меня подери, найдут, — сумрачно размышлял я, то и дело оглядываясь на своё воинство. — Прятаться бесполезно. Они и не станут. Их попросту уже нечем пугать».

За мной, раскачиваясь, подрагивая, почёсываясь, кашляя и постанывая, брела толпа оживших мертвецов. Их взгляды полнились решимостью, граничащей с безумием. Ноги работали без усталости, вспарывая заснеженную землю, топтать которую вновь они так мечтали. Спасённые души мормилаев, что ждали в Амбраморкс долгие годы, вырвались на свободу и теперь жадно вдыхали воздух — до одурения, до хрипоты, не веря в то, что это на самом деле, взаправду. Что происходящее — не фантом или мираж, призванный лишить их самого последнего, тусклого огонька, который лелеяли не согнувшиеся и не сдавшиеся чёрному солнцу, — надежды.

— Большой пожар, — проговорила, не останавливаясь и не оглядываясь, Агата. — Дым словно идёт по пятам… Не к добру это… Алёша.

Последнее слово было произнесено неловко, так, будто бы ей пришлось выговорить его, пересиливая себя, ни то от стеснения, ни то от… Я не знал. Терпения доставало лишь на то, чтобы не пялиться на неё всё время. Мысли путались и превращались в полнейший балаган, едва мой взгляд обращался к ней. Надежда, ставшая реальностью, всё ещё казалась шуткой или сном.

Я поглядел на неё и в который раз вздрогнул, не веря собственным глазам. На вид совсем юная, едва достигшая совершеннолетия любовница Антони, шагала рука об руку со мной. Но это была не она. Зеленоватые очи молодой Хшанской потемнели, приобретя сапфировый блеск, каштановые кудри пронзила ранняя седина. Она смотрела совсем иначе, не как Марианна. Цепкий и умудрённый жизнью, да и не только, взгляд.

«Не к добру… — эхом отозвались в моём сознании её слова. — Боюсь, это понятие более ко мне не применимо».

— Монастырь Эвт горит, — уверенно заявил я.

— Твои люди это сделали?

Я лишь покачал головой. С момента нападения на конвой, сопровождавший Хшанских, прошла ночь. События, произошедшие во мраке после, стали поистине чудовищным испытанием для этой земли. И, быть может, я хотел бы навсегда об этом забыть, но поклялся себе того не позволить.

«Это я всё спланировал. Это я привёл к смерти столько безвинных людей. Это я — некромант, не считающийся ни с одним из обетов, которые обязан был дать».

— Не думаю, — наконец ответил я, чуть помедлив. — Ландскнехты жадные до добычи, но не дураки. Они озолотились на несколько жизней вперёд. Да и взять штурмом монастырь такими малыми силами… вряд ли. Их уже и след простыл, не удивлюсь, что по дорогам, да ещё и верхом, они разбежались в разные стороны, как крысы. Теперь только ищи-свищи ветра в поле… Впрочем, их и не будут искать.

— Тогда кто? — спросила Агата, на миг задержавшись на мне взглядом.

Я понял, что у неё уже созрела догадка, но она страшится её.

— Сколько с нами людей? — проговорил я, оглядываясь.

— Меньше, чем покинуло Амбраморкс, — протянул хриплый голос неподалёку.

Я тотчас нашёл взглядом говорящего. Им оказался мужчина с курносым носом и красным отёчным лицом да колотой раной на шее. Он уже наскоро перебинтовался обрывками ткани. Чёрные кудри слиплись от запекшейся крови, придавая его образу воинственной стати. Мне не составило труда догадаться, кто это. Я чуял это нутром, безошибочно распознав старого знакомого.

— Арон, потрудись пересчитать и доложить мне, — ледяным тоном приказал я.

Восставший из могилы Веленский собрался было возразить, резко развернувшись ко мне, но Агата моментально его осадила.

— Арон, сделайте это и поскорее.

— Как прикажете, Мытея, — вымолвил он бесстрастным голосом, стараясь не смотреть на меня, и отстал.

— Почему ты спросил? — шепнула Агата, когда мы вновь остались одни.

Она шла быстрым шагом, не останавливаясь и даже не раздумывая, куда идёт. Каждый понимал, что погоня — вопрос времени. Нас слишком много, чтобы затеряться на тракте или даже в городе, а потому пока единственно верным решением было бежать без оглядки.

— На всех не хватило тел, — ответил я. — Всё происходило так стремительно… так быстро. В мир вышло множество беглецов, часть приняла новые тела, а тем, кому не хватило, теперь суждено скитаться неистовыми духами… Впрочем, таких и раньше хватало. Я видел.

— Мы очень долго шли к этому… — кивнула Агата.

— Но реализация оказалась куда как сложнее замыслов, — закончил я.

— Это моя вина, — тотчас проговорила Агата, беря меня за руку. — Мне следовало снабдить тебя более точной информацией о том, сколько нас… Но едва я увидела свой амулет… Мой разум затуманило стократно возросшей надеждой… Алёша, я проявила слабость, — добавила она.

— Отбрось эти мысли. Забудь даже такое слово — «сожаление».

— Мне не следует, — твёрдо и даже яростно процедила сквозь зубы Агата.

— Они устроили пожар, я уверен, — продолжал я, игнорируя перепад в её настроении. — Как знать, каковы истории душ из тех, что мы призвали с собой?

— Мне известна каждая, — коротко обронила Агата.

— И даже их мотивы? — спросил я, останавливаясь и разворачивая Мытею лицом к себе. — Скрытые помыслы? Страхи? Чаяния?

— Почти всё.

— Они могли ненавидеть Эвт и всё, что с ней связано?

— Ещё бы! Как и все мы, — с жаром проговорила Агата, даже зардевшись от негодования.

— Тогда я, кажется, знаю, кто мог устроить пожар. Может, они искали себе тела, но наткнулись на инквизиторов? Да, это монастырь… Но я давно мыслю, что он лишь ширма для совершенно другой организации…

— Либо они сражаются, чтобы дать нам шанс, — сказала Агата.

В небесах раздался отрывистый и сварливый крик лугового луня.

— Ке-ке-ке! — прокашляла птица.

Блеснув серебристыми крыльями, она сделала над нами круг, скрываясь из виду.

— Поблизости гнездо, — машинально заметил я. — Мы потревожили его.

Агата заворожённо проследила за лунем, пока тот не скрылся из виду. Её губ коснулась нежданная улыбка.

— Он прекрасен… Как я от этого отвыкла!

— Отбрось мысли о сожалении, — вновь твёрдо сказал я. — Ты спасла всех, кого смогла. Даже без тел им лучше здесь, чем там. Я встречал многих… таких как они. Эти сущности живут и среди людей, и за пределами городов, иные прячутся в лесах, на болотах… Мир давно не такой, каким мы его мнили, Агата.

— Я знаю, — тихо ответила она.

— А потому забудь и слово «сожаление», как это сделал я.

— Ужель тебе не жалко даже тех, кого нынче мы лишили жизни? — с интересом спросила Агата.

— Нет, — просто, но честно ответил я. — Человеческое во мне плачет по ним, но это пройдёт. Стыдно ли мне за то, что я сделал? Снова нет. Я говорил уже множество раз, пусть и не тебе, — Яровицына давно нет. Я видел то, что не видел он. Я делал то, что не помыслил бы он. Я знаю такое, что не сумел бы постичь он.

— Как и я, — заметила Агата, вздохнув. — Ты же понимаешь, что теперь будет?

— Даже и представить не могу, — со смехом проговорил я.

Она грустно улыбнулась в ответ.

— Эвт не потерпит посягательства на её власть.

— Эвт? — переспросил я с сомнением. — Она вообще ещё жива?

— А как же иначе, Алёша? Она победила много веков назад, изуродовав саму ткань мироздания.

— Но зачем?

— Не со зла, конечно же. Ей не хватило силы, она переоценила себя, растратив могущество на создание отражений для войны с нами.

В этот момент рядом раздались тяжёлые шаги и уже начавший раздражать меня голос доложил:

— Пятьдесят шесть человек следуют за вами, Мытея. Если считать капитана Яровицына, конечно же.

Он говорил прямо, но в то же время тон был издевательским, с акцентом на мой уже не действующий армейский чин.

— Им нужен привал? — осведомился я, пропуская мимо ушей его остро́ту.

— Гм… нет. Они пойдут сколько надо. Вот только хотелось бы знать, каков наш дальнейший план?

Мы остановились, дожидаясь, пока подойдёт разношёрстная толпа. Среди них брели мужчины и женщины, молодые и старые. К моему вящему облегчению, не было детей. Агата глядела на них так, будто бы все идущие — её родственники. В глазах Мытеи лучилась нежность и забота. Когда все замерли, она заговорила.

— Мы долго ждали этого часа. Над нами снова тёплое солнце!

Её слова встретили радушные возгласы. Однако если бы случайный наблюдатель поглядел на эти овации со стороны, то устрашился бы. Забывшие, что такое радость и свет, да к тому же едва успевшие принять чужие личины, они растратили даже способность улыбаться. Лица мормилаев нелепо кривились и корчились в немыслимых гримасах. Им только предстояло вновь обретать себя.

— Впереди нас ждут суровые испытания, — продолжила Агата. — Я, как и раньше, хочу лишь одного — не мести, нет! Но справедливости. Для того, чтобы в мире больше никто и никогда не исковеркал душу живого, мы должны уничтожить всех некромантов.

— До единого! — злорадно прорычал Арон, поглядывая на меня.

— А как быть с ним? — прошипела женщина со спутавшимися рыжими волосами, что стояла напротив меня.

— Да. Как быть с этим? — поддержали её и другие голоса.

— Алексей спас всех нас, — спокойно, но твёрдо проговорила Агата, обводя толпу взглядом. — Открыл дорогу назад. И он один из нас. Такой же, как и вы, — проклятый.

— И всё же он некромант, — нахально заметил Арон.

Я глянул на него, с удивлением наблюдая за метаморфозами обретшего новое тело. Сила ненависти ко всему живому Арона, как и его многолетняя, без преувеличения вековая, боль была столь велика, что он очень быстро адаптировался к новой форме бытия, подчиняя чужое тело. Он жаждал возмездия, как пьяница чарки вина. Но вот для кого?

— Алексей служит Великому плану, — грянула Агата.

Её голос вдруг стал столь громким и чарующе могучим, что я втянул голову в плечи. По ушам словно хлёстким ударом грянул приказ, нарушить который нельзя было даже под страхом смерти. Едва оправившись от потрясения, я выпрямился, будто стоял на смотре войск.

— И его служение завершится нашей победой! — последние слова Агата прокричала так громко, что казалось, будто даже верхушки деревьев закачались от звуковой волны её голоса.

Звенящая тишина была ей ответом. Никто не посмел что-либо возразить или спросить снова.

— Не многие из вас дойдут до конца, — заговорила вновь Агата, когда оробевшая и замершая толпа зашевелилась. — Если кто-то захочет свернуть с нашего пути, пусть сделает это сейчас.

Люди молча взирали на неё.

— В этом нет предательства! — говорила Агата. — Как и нет нужды в ваших новых жертвах. Если кто-то из вас хочет просто жить… заново… я отпускаю всех и каждого. Но вы должны будете решить это немедленно. Даю вам один час. Кто пойдёт с нами дальше, будет лишён такого шанса, — жёстко закончила она.

Толпа стояла неподвижно. Шли минуты. Мало-помалу люди стали перешёптываться. Кто-то отходил в стороны группами по двое-трое.

«Наверное, они давно вместе, — думал я, наблюдая. — Когда-то выживали под чёрным солнцем. Держатся вместе и теперь. Бегите. Бегите, пока не поздно, вот чего желаю вам я».

К нам подошёл Иляс. Лакейский камзол куда-то пропал. Я не заметил, когда старый друг успел от него избавиться.

«Когда я призывал мормилаев, вестимо… Сколько же я пробыл без сознания… Ничего не помню».

Теперь на нём был жёлтый колет без рукавов из телячьей кожи, короткий плащ на шнуровке, тёмные шоссы и ботфорты с широким, закатанным голенищем. Снятые с убитых вещи он подобрал по размеру. Лишь на голове осталась неизменная треуголка, которая, по-видимому, ему нравилась. Перевязь на поясе Иляса вмещала кавалерийский эсток и два пистолета.

— Скоро пойдёт снег, — бросил он, поглядывая на чистое небо.

— Сомнительно, — заметил я.

— Пойдёт, — убеждённо проговорил он.

— Никогда бы не подумала, что буду желать бурю, но сейчас она была бы кстати, — благосклонно проговорила Агата, вглядываясь в край горизонта.

Арон, заметив, что мы стоим втроём и переговариваемся, невольно приблизился. Мормилай бросал на меня угрюмые взгляды, будто бы ревновал к Мытее. Не исключено, что так оно и было. Хотя я списывал его поведение на то, что раз Веленский и при жизни запомнился семье не лучшими качествами, что уж говорить о том, как поломало это озлобленное существо царство вечного мрака.

— Госпожа Мытея… Гм… Разумно ли отпускать их? — полушёпотом проговорил он. — А ну как нас выдадут.

— Кому? — спросила Агата. — Городовой страже ближайшего города?

— Поднимут на смех, — буркнул Иляс. — Мало ли умалишённых?

— Церковники и так скоро обо всём проведают, — добавил я. — Нам надо затеряться.

— Спрятать такую толпу непросто, — покачал головой Арон.

— Поэтому надо её проредить, — согласился я. — Пусть те, кто желал лишь бежать, и бегут.

— Если нас будет слишком мало… — упрямо протянул Арон и замолчал, глядя куда-то мне за спину.

От общей массы отделилось семеро. Трое мужчин и четыре женщины. Они глядели на Агату чуть виновато, но столь моляще, что всё стало ясно без слов.

— Я желаю вам чистого неба над головой и обрести тёплый очаг, — проговорила Агата, заставив себя натянуть улыбку.

От меня не укрылось, как дрогнули её скулы.

«Она не хочет их отпускать… Эти души слишком многое прошли вместе».

— Благослови тебя истинный свет, Мытея, — отвечали они, кланяясь, но не решаясь уже приблизиться, и брели прочь.

Сначала ушли семеро. Следом за ними ещё трое на север. Затем пятёрка отправилась на восток. Некоторые уходили поодиночке. К исходу отведённого Агатой часа нас осталось двадцать три. К тому времени небо затянула серая пелена, которую я поначалу принял за дым, запах которого уже перестал замечать. Но когда поднялась метель, в груди что-то ёкнуло, наполняя тело радостью и надеждой.

— Как ты узнал? — весело спросил я Иляса.

— Да Дулкруд его знает, — ответил тот, подставляя лицо рою снежинок. — Знал и всё.

— Вот нас и стало меньше, — резюмировал Арон. — Госпожа Мытея, нам пора в путь.

— Нас всё ещё слишком много, — возразил я. — Пусть пожар и метель сыграли нам на руку. Орден Пера и Луны будет искать нас.

— Что ещё за орден? — прорычал Арон.

— Те, кто стоят за многими тёмными делами в этой стране и не только.

Сказав это, я обратился к Агате:

— Нас будут искать на каждом тракте и в каждой деревне. Двадцать три — это всё ещё слишком много. Нужно разделиться на три группы. Одну поведу я, вторую — Арон, третью — Иляс. Мы все бывшие военные и должны справиться. Малыми группами мы пойдём в разные стороны, разными путями достигнем трёх городов. Иляс пойдёт в Рутоль, я — в Нутар, Арон — в Жемендо. Под видом мастеровых, уличных артистов, голодающих после неурожая крестьян… мы смешаемся с толпой, заляжем на дно.

— Уж я-то очень похож на крестьянина, — хмыкнув, заметил Иляс, похлопывая перевязь с тяжёлым мечом.

— Думайте сами, за кого себя выдать, — сказал я, махнув рукой. — Нам нужно раствориться… затеряться… Пусть все, кто нас ищет, решат, что мы канули в лету. Что забились в угол где-то на задворках… Через один месяц, когда всё поутихнет, мы встретимся в назначенном месте.

— Мне всё это не нравится, — тотчас заявил Арон. — Но допустим… Что за место?

— Дракул-Тей. Если всё складывается так, как я думаю, он может оказаться под сонамцами к тому времени.

— Сонамская империя нападёт на Поларнию? — с удивлением протянул Иляс.

— Она уже вторглась в Халивию. Если султан остановится, нам и это на руку, мы сможем перейти границу в прифронтовом городе и оказаться вне юрисдикции церкви Эвт.

— Сонамцы поклоняются Якетанри, — задумчиво проговорила Агата. — Зачем нам туда?

— Якетанри — одно из имён Лот, — ответил я.

— Откуда ты… — заинтересованно прошептала она, — это знаешь?

— Меня учил один человек… уже не человек, вампир. Я многое почерпнул из текстов, что хранились в его замке и от него самого. Якетанри, Доминус, Видфари, Фламест, Дулкруд… хотя с ним всё сложнее… в общем, это всё имена одного бога. У сонамцев есть некроманты?

— Я не знаю, — медленно проговорила Агата, глядя мне в глаза.

— А инквизиция?

— Вроде бы нет…

— У нас непростая задача, к решению которой мы приблизимся не скоро. Уничтожить всех некромантов разом пока не получится. Нас быстрее переловят церковники Эвт. Слишком много врагов. Я думаю, нам надо на время стать союзниками с одними из них.

— Ты предлагаешь нам… — запинаясь, прохрипел Арон, — снова стать рядом… с этими… тварями?!

— Другого выхода нет, — отрезал я. — Ваше восстание изначально было лишь бегством! Но что делать дальше, никто не думал! Сейчас на это нет времени. Это проза войны, Арон. Если ты запутался, — выиграй время. Если мы будем вдали от лап инквизиции, то сможем действовать не спонтанно, а планировать. Как бы странно это ни звучало, но сейчас на территории врага нам будет спокойнее, чем здесь.

— Я ни черта не понимаю, о чём вы тут болтаете, но я согласен, — устало сообщил Иляс. — Здесь на твёрдой земле всё как-то поменялось. Там мы жили одной лишь яростью и отчаянием. Нам нужно время и союзники.

— А я против! — гаркнул Арон.

— Но мы поступим именно так, — строго объявила Агата.