Москабад самоизоляционный: часть первая, действие восьмое

Окливий

Великая Поэма «Москабад самоизоляционный»

Часть первая: «В клещах повсеместного животного ужаса»

Действие восьмое

(В коем красочно описывается прибытие в Москабад Куль-отыра).

Москабад. Тот же вечер.

Неслись, клубясь, воздушные овраги

Сбиваясь скопом в тучные ватаги.

Они, то трепетно сливались…

То рассыпались. А затем

Терялись. Преображаясь постепенно в знаки

(В едва ли кем замеченный тотем!)

Понятные и сокровенные для тех, кто посвящён

Был в суть их многомерную. Менялись

Оврагов формы движимые. И казалось,

Что путь их (порознь) дальнейший предрешён

Был кем-то всемогущим. Но осталось

Не прояснённым хоть и немногое

Но… безусловно, и не малость!

Стороннее превратное сужденье

Помочь здесь вряд ли бы смогло. Разъединенье

Или слиянье трепетное то… кто попускал им?

Вот обличительный вопрос. Но разрешим

И он. Кем был неведомый, степенный повелитель?

Овражный и невидимый гонитель?

Чьё мимолётное одно лишь мановенье

Столь истово свободное паренье

Дальнейшее всецело пресекало? (Как смещён

У люда смертного миг пониманья самомненьем!).

Увы! Он оставался скрыт, надменен и… польщён

Одновременно, ретивым своей воли исполненьем:

То ускорял движенье масс воздушных строгим наставленьем

То замедлял их, если нужно. Благодаря ему

Ватаги тучные неслись за горизонт.

И там крошились. Растворялись в тьму.

Став строфами для стратосферных од.

Принявший ветреное зелье небосвод

Темнел стремительно.

В безвольном и тяжёлом ожиданье

Чего-то страшного. Томительно

Яд вихревой воздействовал:

На безответное закланье

День обрекая подытоженный. Исполненный забот

Перед прибытьем Куль-отыра. И витийствовал

Утихнув (день тот), уступая. Так в бурю роковую среди вод

Бурлящих, увязнув окончательно кормой

Неслышно призрачный фрегат пустой мольбой

О помощи взывает. Приговорённый, но не принявший покой!

И гибнущий, сколь ни был бы он горд!

(Хоть призрачен означенный фрегат

Не более чем фон скользящих дат

В чьей образности гибель скрасит фарт

Последующий: возобновятся будни, всколыхнув азарт!).

Для обывателей событий шаг изложен невпопад.

Им кажется порой (почти всегда - на первый взгляд!)

Смешение следов запутанных судеб бездарно-беспричинным.

Ничем не нарушаемым и непоколебимым.

А между тем: под небосводом (зельем ветреным травимым)

Чернел чуть различимый сверху Москабад.

Он источал в шатёр подзвёздный мерзкий смрад

Не замечая сам того. И уязвимым

На предстоящую внезапно оказался ночь

(Фрегата призрачного участью довольствуясь точь-в-точь)

Пред приближающимся на порывах Куль-отыром.

Сырел и участь свою ждал столичный град

Глядящийся не то чтобы сапфиром,

А как укутанный и задичавший сад

В манто холодного ненастья.

В пятнистых сумерках уже и непроглядных

Исчахший, несмотря на сладострастье

Демонстративное и показное средь нарядных

Убранств бетонных. Весь изошедший поступью веков

На внешнюю браваду, желчь и роскошь.

О, церемониальный Москабад! Пристанище креаклов,

Суккубов и нахлебников. На жухлость разменявшийся венков

Обрядовых. Вскормивший только низменность и пустошь!..

__________ __________ __________

Ехидней, ближе раздавался грома вздох

(Похожий на раскаты плача птицы-Гора)

Метались вихри; силились. Весь воздух пересох.

Дышалось тяжело. Предчувствовалось: скоро

Близка разрядка. Ватага туч дробившихся, поди, не солгала!

На их зловещих гребнях зачиналась мгла

Ночная. И посиневший свет вечерний отдавал косою

Заката прорезью, над коим проплыла

Не то мелькнувшая луна (пролив печаль серебряной слезою)

Не то… видение реки Оби. Воздав положенные Куль-отыру

Почести, прислужники его все ветровые

Катили с воем проблеск смерти вслед ушедшему светилу

Солнечному. Вновь кончилась его пора! Да! Не впервые!

Угасший день, качая тени брёл.

И вместе с тем уже и мягко падал в вечность

Ступая в жизнь иную; и (уготованную!) заслужив беспечность.

И в тот же час: бесшумно нанизав на шампуры своих лучей

(Испущенных из-под свирепой пары проявившихся очей

Над городом) пугливые стада скоплений туч снующих,

Безжалостно пронзив их,

О силах возвестил своих растущих

Главенствующий пришлый господарь над Москабадом.

И тут же схоронился среди сирых

(И волей же его и вездесущих!)

Ветров небесных штормовых. Укрылся за фасадом

Овражной черни облачной, проворной.

Тем взором вскользь он, несомненно, возглашал

(И прежде всего - собиравшейся придворной

Лакейской шайке в культовом амбаре)

О своём скором, непреложном воцаренье.

Чтобы осмыслил каждый (из лакейской шайки той) шакал:

Кому гораздо более к лицу покорность и смиренье.

Спешил к столице Куль-отыр.

Он наваждений шторы до утра растормошил,

И обрядил приход свой под химеры

Погодные. Под европейского циклона шутовство.

Под символический британской королевы

(Для братьев общей с нею веры)

Дар, ею присланный. И тонко разыгравшей баловство

Подобного сюрприза подношеньем.

А упивался Куль-отыр лишь тьмой и отчужденьем!

Циклон – гонец изобретательный, исландский.

От берегов туманной Темзы то ль шутом заправским

А то ли отзвуком капели (в пространстве не пошедшего дождя)

Проследовал к верховьям Москабада. Шелестя

Плащами ливней обещаемых, чьи частые набеги,

В действительности не развеют праздность сонной неги

У подсобравшихся гостей; у жаждущих начала торжества.

(Да и к тому же: на зонты спрос у людей совсем недолговечен:

Он порождает споры и ненужные им встречи!)

Вторгался хитро Куль-отыр! Не обделив ни зги

Своим присмотром. Пугливости неровные шаги

Упрятав шаткого, залётного циклона

Под гулкие свои же каблуки

Заоблачные. По правилам оккультного закона

Оберегая лож преемственность.

(Сколь ни были б географически те ложи далеки!):

А Англия-то рядом! – Атлантику увидишь и с реки…

__________ __________ __________

Под верную уж ночь дар шутовской (циклонный) на зеро

Свёл обе стрелки на часах в одно неразличимое перо.

Нули взошли на циферблате электронном

Сигнал к началу мессы в зале тронном

Давая. Эллипсоидный узор

Их высветился. Нет, не затевали неуместный спор

Экраны циферблатов. А отмеряли единицы неуклонно.

Часы аналоговые, электронные - все тикали синхронно.

Исландским принцем шутовской дар покружил и огласил:

«Двенадцать»! Словно влагой полуночной оросил

(Присущей издали дошедшему циклону).

Лакейскую, заждавшуюся свору.

«Двенадцать»! Преодолев последнюю препону

(Под видом замкнутости электронного нуля

Статично на табло сверкавшим формою овала),

Минута первая явилась, у руля

Встав суток новых. И ринулась куда ей и пристало.

Торжествовал столицу захвативший инфернальный царь:

Пал Маскабад! Низвергнулся во хмарь

Неведомую ранее ему.

И незнакомую приветив кутерьму

Да поневоле! Недаром розою ветров

(Чьи лепестки не есть подобие шатров!)

Он бакенбарды истрепал

(Ничуть притом не сомневаясь

Ни в благозвучности чужих похвал

Отпущенных про его честь, ни в праведности всех своих начал)

Столичным памятникам. Персонажам, чей оскал

Был прежде на их лицах каменных совсем и не приметен.

Угрюмо замерли они, утратив эйфорию чувства и рассудка!

Увековеченный, закованный в гранит пиит пусть и бессмертен

Но всё ж лишён возможности свершения проступка.

Во всяком случае, заведено исконно было так.

Но в эту ночь (всю целиком себя сцедившую впросак!)

Закономерного, логичного, привычного нам русла - не найдёшь.

Сколь ни восшествуй по пятам за Москабадом

По хватким линиям дворов и улиц стоптанных, где сплошь

Мест призраки, сипя, твердят: «Он уже рядом»!..

И провожают запримеченный (конечно же - у нас!) испуг

Своим нездешним, но… презренным… взглядом.

__________ __________ __________

Измотанный, уставший заместитель мэра

Сидел вблизи обители обрядной (возле сквера)

Взирая в небо бесноватое, где настежь

Воронками раскрылись чванливые врата. Где фетиш

Тотемный, овражным тучным скопищем чертимый

Конфигурацию менял ничем (или никем!) не укротимый.

Да-да! Мы не ошиблись: чертимый (и Им же и… не укротимый!).

Дымили чумы. И козлов заезженная пара

Троек, сновала взад-вперёд (зубами скрежетала)

Перевозя гостей к дверям священного амбара

(Ещё сегодня утром бывшим зданьем мэрии, но в клик,

В щелчок единый! – градоначальнический! – вмиг

На время мессы преображённой). Чтобы господарь

Пожаловавший стал вполне доволен.

Но, заместитель мэра (и вообще любая тварь

Тверской обители), хоть оставался внешне и спокоен,

Но изнутри терзался мыслями (упорно, через гвалт

И какофонию - на ум бредущими ему!). Галдящий этот маскарад

Страшил его! И выдержке своей теперь он не был кормчий!

А гости же (свозимые козлами) скандировали громче

И громче визгливым хором имя: «Куль-отыр».

Все понимали: пришло время начинать оккультный пир!

Амбар уж собран и украшен, и пустырь

Расчищен символично перед мэрией. Псалтырь

Тут оказался бы не более уместным

Чем вид того, как инфернальный царь,

Выкрадывает у козла его невесту.

В кромешной толчее неслось со всех сторон:

«Куль… Куль… Куль… Куль… отыр… отыр…». Готовый трон

Стоял внутри амбара у восточного крыла

Под Дельтой Лучезарной. Ночь легла

На город: беспокойная, ревущая, гулящая; скупая

Лишь на безветренность. И… полная беспримесного зла.

Но зла - подобного реке Оби: без края.

И… не погода вовсе в Москабад зло это принесла…

Занавес!

Действие восьмое завершено!

Продолжение следует…

Вторая декада июня 2021 от времён Первых Строек на Прекрасных Сугробах