Мой дом родной - тюрьма и зона - 4

Разгоняя свинцовые тучи

Разгоняя свинцовые тучи,

Над городом встает рассвет.

Вчерашний день был слишком мучим,

И в сердце до сих пор осадок, след.

Вчера опять играла скрипка,

В каморке старой, у окна.

И лилась водка, словно речка,

И вспоминалась мне она.

Она, что клялась вечно помнить,

Что жизнь без меня – просто ад.

А нынче, говорят, в Париже тонет,

В шелках и бриллиантах, говорят.

Ну что ж, Париж – не наша тема,

Там воздух слишком уж дурной.

А здесь, в дыму и полутьме,

Я вспоминаю тихий голос твой.

Разгоняя свинцовые тучи,

Я вижу свет в конце пути.

И пусть судьба порой колюча,

Но надо как-то дальше жить.

И пусть скрипит моя гитара,

И пусть хрипит мой старый бас.

Я буду петь, как пел когда-то,

Про жизнь, про боль, про этот час.

Разгоняя свинцовые тучи,

А может, просто выпить чай?

И пусть сегодня будет лучше,

ем этот день, что был вчера. Прощай!

***

Я разгоню в душе свинцовые тучи

В стенах молчанья, в клетке из камней,

Где солнце – гость нечастый и далекий,

Душа томится в сумраке теней,

И сердце бьется, словно зверь в силке.

Но даже здесь, где воля – лишь мечта,

Где каждый вздох пропитан горьким страхом,

Я разгоню в душе свинцовые тучи,

И луч надежды прорастет сквозь мрак.

Воспоминанья – искры прошлых дней,

О воле, о любви, о небе ясном,

Они согреют в холоде ночей,

И не дадут душе навек угаснуть.

Я буду жить, дышать, мечтать, творить,

Внутри себя, в своем укрытом мире,

И веру в свет, как пламя, сохранить,

Пока судьба не распахнет мне двери.

***

Мне снится матушка моя у дома

Мне снится матушка моя у дома,

В платке цветастом, с ласковой рукой.

И запах хлеба, свежего, знакомый,

Что в детстве согревал меня зимой.

Мне снится поле, рожь шумит несмело,

И горизонт, где небо с землей слились.

А здесь лишь камень, серость надоела,

И мысли, словно вороны, взвились.

Здесь время тянется, как цепь стальная,

И каждый день похож на предыдущий.

Здесь тишина, зловещая, немая,

И только сердце бьется, как живущий.

Я знаю, виноват, и искуплю вину,

Но во снах я волен, я лечу к свободе.

И матушку во сне я обниму,

И позабуду о тюремной непогоде.

Проснусь опять в холодной, тесной клетке,

Но образ матери в душе сохраню.

И буду жить надеждой, робкой, меткой,

Что скоро я увижу жизнь иную.

***

За стенами серыми женские судьбы

За стенами серыми, в мире ином,

Где время течет по-другому, как сон.

Там женские судьбы сплелись в клубок,

И каждая носит свой личный урок.

В глазах их – и боль, и надежда жива,

И вера, что жизнь еще будет права.

За прошлое плата, за ошибки расплата,

Но в сердце горит огонек возврата.

Там дружба крепка, там поддержка важна,

Ведь вместе им легче, ведь вместе не страшна.

Та серость и холод, та давящая тишь,

И каждая шепчет: «Ты только держись...»

И пусть за стенами их ждет пустота,

Они учатся жить, начиная с листа.

И верят, что солнце однажды взойдет,

И каждая к новой жизни придет.

***

В эту лунную ночь

В эту лунную ночь, сквозь решетки стальные,

Льется свет серебристый, печальный и злой.

Он касается стен, холодных, унылых,

И крадет тишину, даря сердцу покой.

В эту лунную ночь, за стенами свободы,

Жизнь бурлит и кипит, как весенний поток.

А здесь, в каменном склепе, лишь эхо невзгоды,

И надежды угасшей последний росток.

В эту лунную ночь, вспоминаются лица,

Те, что грели теплом, и дарили любовь.

И сквозь слезы, как звезды, мерцают зарницы,

Напоминая, что где-то есть небо без оков.

В эту лунную ночь, я молюсь о прощении,

О прощении за боль, что я причинил.

И прошу лишь об одном, о простом искуплении,

Чтобы лунный свет душу мою исцелил.

В эту лунную ночь, я надеюсь и верю,

Что настанет рассвет, и откроются двери.

И я выйду на волю, к солнцу и свету,

И забуду про эту ночь, как страшную небыль.

***

Кроваво-красная луна к нам заглянула сквозь решётку

Кроваво-красная луна, к нам заглянула сквозь решётку,

И в камере, где тишина, лишь вздох тоски, как ветра кроткий.

Здесь время тянется, как сталь, здесь дни похожи, словно братья,

И в сердце затаилась жаль, о воле, счастье и объятьях.

Стена холодная, как лед, хранит секреты и проклятья,

И каждый вздох, и каждый год, лишь множит горечь и утраты.

В глазах, что видели лишь мрак, надежды слабый луч мерцает,

И в полумраке, словно знак, о лучшей жизни он мечтает.

Кроваво-красная луна, свидетель боли и страданий,

Она одна здесь допоздна, хранит молчание и терзанья.

Но даже в этой клетке тьмы, душа стремится к свету, к воле,

И верит, что однажды мы, забудем эту адскую юдоль.

И во снах приходят луга, поля, где ветер вольный травы косит,

Где мать родная ждет меня, и сын, что имя мое носит.

Я вижу солнце, слышу смех, и чувствую тепло ладоней,

Но утро бьет, как тяжкий грех, и возвращает в мир агоний.

Здесь каждый шорох – это страх, здесь каждый взгляд – как нож под ребра,

И на иссохших, злых губах, лишь шёпот: «Выжить бы до завтра».

Но в глубине души горит, огонь надежды, еле тлея,

Что справедливость победит, и распахнется дверь за нею.

Кроваво-красная луна, ты видишь все, ты знаешь правду,

И пусть дорога так длинна, я верю, что найду награду.

За все страдания, за боль, за годы, что здесь пролетели,

Я вырвусь на свободу вновь, и буду жить, как я хотел и велел.

***

В мареве кровавом, как в тумане

В мареве кровавом, как в тумане,

Стены серые вздымают свой оскал.

Здесь свобода – лишь далекое преданье,

Здесь надежда – тлеющий уголек, угас.

За решёткой – небо, узкая полоска,

Словно память о потерянном тепле.

В сердце – боль, тоска, глухая злость,

И вопрос: «За что же это все ко мне?»

Каждый день – как капля, медленно стекает,

В вечность, где нет ни начала, ни конца.

Лишь скрип двери, да эхо вдалеке играет,

Напоминая о забытых именах.

Здесь время замерло, как в янтаре,

И каждый вздох – как тяжкий, рваный стон.

В мареве кровавом, в этой серой мгле,

Мечтает сердце лишь об одном – о воле.

И во снах приходят лица, голоса,

Улыбки близких, шепот матерей.

Но утро бьет, и снова полоса

Решётки давит, словно злой злодей.

Здесь учат выживать, а не любить,

Здесь каждый сам за себя, волк во тьме.

И чтобы душу в клочья не разбить,

Приходится носить железное клеймо.

Но даже здесь, в обители греха,

Встречаются глаза, полные тепла.

И искра веры, пусть и так тиха,

Вдруг разгорается, как будто из пепла.

И шепчут губы: «Выстоим, дождемся,

Пройдем сквозь этот ад, сквозь этот мрак».

И в мареве кровавом, прорвемся,

К свободе, к свету, сделав верный шаг.

***

Сквозь тюремный мрак я вижу ад

Сквозь тюремный мрак я вижу ад,

Где души стонут, взаперти томятся.

Здесь время тянется, как вечный яд,

И дни, как тени, в сумраке влачатся.

Решётки – раны на душе моей,

Они кричат о воле, что утрачена.

Здесь вздох – лишь эхо прошлых дней,

И память – боль, что в сердце обозначена.

Сквозь серый камень, сквозь тоску и страх,

Я ищу искру света, луч надежды.

Пусть даже призрак, пусть обманный взмах,

Но он поможет выстоять, как прежде.

И пусть тюремный мрак меня гнетет,

Я верю, что настанет час свободы.

И солнце вновь в мой мир войдет,

Развеяв тьму, и смоет все невзгоды.

И в тишине, когда умолкнет день,

Я слышу шепот стен, их грустную историю.

О тех, кто здесь оставил свою тень,

О тех, кто ждал, надеясь на Викторию.

Их имена, как шрамы на стенах,

Напоминают о сломанных судьбах.

Здесь каждый угол пропитан грехом,

И каждый вздох – молитва о заслугах.

Но даже здесь, в обители скорбей,

Рождается искра веры и терпенья.

В мечтах о доме, о любви своей,

Мы черпаем силы для освобожденья.

И пусть решетки давят, словно груз,

И пусть тоска сжимает сердце в тиски,

Я знаю, что однажды я вернусь,

К свободе, к солнцу, к жизни без тоски.

Я буду помнить этот адский мрак,

Как испытание, что сделало сильнее.

И каждый день, как новый жизни знак,

Я буду жить, ценя свободу все сильнее.

***

В тисках тюремных я застрял, как во мраке

В тисках тюремных я застрял, как во мраке,

Где свет надежды еле-еле мерцает.

Забытый миром, в сыром каменном бараке,

Душа моя от боли стонет, замирает.

Здесь время тянется, как вечность, бесконечно,

И каждый день похож на предыдущий.

Лишь эхо шагов в длинном коридоре зловеще

Напоминает о реальности гнетущей.

Мечты о воле – словно птицы в клетке,

Бьются отчаянно, стремясь на волю.

Но стены серые, как будто в метке,

Напоминают мне о жестокой доле.

И в этой тьме, где правит лишь отчаянье,

Я ищу искру, что не даст мне сломаться.

Надежду тихую, как шепот покаянья,

Что поможет мне из этой ямы выбраться.

Быть может, завтра луч солнца пробьется,

И растопит лед в моей измученной душе.

И дверь тюремная, наконец, откроется,

И я вернусь к жизни, став лучше, чем прежде.

И в ожидании этого светлого мига,

Я собираю крохи веры по крупицам.

В молитве тихой, словно в книге,

Ищу ответы, что помогут мне смириться.

Воспоминания – вот мое богатство,

О доме, о любви, о небе голубом.

Они – как лучик в этом царстве,

Где правит мрак и вечный холод в нем.

Я вспоминаю лица близких, родных,

Их голоса, улыбки, теплые слова.

Их вера в меня – как стимул для живых,

Чтоб не сломаться, не сойти с ума.

И пусть тюрьма – не место для поэта,

Но здесь рождаются стихи от боли.

О жизни, о свободе, о рассвете,

О том, как важно быть на воле.

Я верю, что однажды этот кошмар пройдет,

И я увижу мир другими глазами.

И каждый день, что жизнь мне принесет,

Я буду ценить, как дар небесами.

А пока, в тишине тюремной ночи,

Я буду ждать, надеяться и верить.

И пусть судьба моя не будет прочной,

Я буду жить, любить и не стареть.

***

С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность

С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность,

За мной захлопнулась стальная дверь.

Здесь время тянется, как вечность, честно,

И души ищут выход, словно зверь.

Здесь серые стены давят, словно плиты,

И в каждом взгляде – боль и пустота.

Здесь сны о воле, словно ядовитые,

Лишь будят жажду, что не утолить.

Здесь каждый шорох – эхо чьей-то драмы,

Здесь каждый вздох – молитва о прощении.

Здесь жизнь течет по странным рамкам,

И каждый день – борьба за искупление.

Но даже здесь, в кромешной этой тьме,

Надежда тлеет, словно уголек.

И вера в то, что вырвусь я к весне,

Согреет душу, словно теплый ток.

С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность,

Но знаю точно – я вернусь другим.

И эта тьма, что кажется мне бездной,

Сделает меня сильней, не сломит дым.

И пусть на теле шрамы, словно знаки,

Напомнят о цене свободы, о борьбе.

Я вынесу уроки этой мрачной драки,

И стану чище, ближе к самому себе.

Здесь учат ценить солнце, ветер, небо,

И каждый миг, что раньше не ценил.

Здесь учат видеть то, что было слепо,

И понимать, как хрупок этот мир.

Здесь ложь и правда сплетены в клубок,

И трудно различить, где свет, где тень.

Но я научусь читать меж этих строк,

И отличать друзей от злых гиен.

Я выйду в мир, как будто бы рожденный,

С другим сознанием, с новою душой.

И этот опыт, горький и соленый,

Мне станет компасом, укажет путь большой.

С кривой улыбкой я шагаю в неизвестность,

Но в сердце верю – свет в конце тоннеля есть.

И пусть тюрьма останется лишь повестью,

О том, как дух способен устоять и взвесить.

***

С чистой совестью я выхожу на волю

Сквозь серые стены, сквозь сумрак и мрак,

Где время тянулось, как раненый зверь,

Я вижу просвет, я чувствую знак,

И в сердце надежда стучится теперь.

Здесь каждый кирпич пропитан тоской,

Здесь каждый вздох – эхо боли и лжи,

Здесь небо казалось далекой звездой,

И солнце светило сквозь прутья чужим.

Но выдержал я, не сломался, не сник,

Сквозь тьму и отчаянье веру хранил,

И вот он, заветный, желанный миг,

Когда этот ад я навеки забыл.

Свобода зовет, распахнув свои крылья,

И ветер играет в моих волосах.

Я сбросил оковы, я вырвался силой,

И больше не будет на сердце слезах.

С чистой совестью я выхожу на волю,

Оставив позади все страхи и грех.

Я новую жизнь начинаю, не скрою,

И верю, что ждет меня только успех.

***

Я волной птицей погибаю в клетке

Замок щелкнул, мир исчез во тьме,

И клетка стала новым домом мне.

Я вольной птицей погибаю в клетке,

Вдыхая запах страха и тоски.

Здесь нет ни солнца, ни живой травы,

Лишь серые стены, да чужие сны.

Крылья обрезаны, и голос мой затих,

В пучине боли, в лабиринтах лжи.

Надежда умерла, оставив только страх,

И каждый день – как вечность в кандалах.

Я вольной птицей погибаю в клетке,

И жду лишь смерти, в этих мрачных стенах.

Но сквозь решетку вижу я луну,

И вспоминаю вольную весну.

И шепчет ветер сквозь холодный камень:

«Не умирай! Живи! Борись с врагами!»

Пусть тело в клетке, дух мой все еще силен,

Я вспомню небо, солнца перезвон.

И пусть надежда тлеет угольком,

Я вырвусь к свету, позабыв о злом.

Я буду жить, дышать и вспоминать,

Как птица вольная умела я летать.

И пусть тюрьма – мой временный предел,

Я верю, что настанет мой апрель!

***

Тюремная жизнь мне опалила крылья свободы

Тюремная жизнь мне опалила крылья свободы,

Оставив пепел там, где грезился полет.

В холодных стенах, где лишь эхо непогоды,

Забыт небесный свод, и солнца нежный свет.

Здесь каждый день – как камень, давит плечи,

И время тянется, как ржавая цепь.

В глазах тоска, и в сердце нет предтечи,

Что выведет из этой каменной степи.

Мечты о воле – лишь миражи в пустыне,

Где жажда жизни мучает сильней.

И шепчет ветер в узком, грязном дыме:

«Забудь про небо, ты теперь ничей».

Но даже в этой тьме, в кромешном аде,

Живет надежда, тоненькой свечой.

Что вновь расправлю крылья, что однажды

Я вырвусь в мир, где правит свет иной.

И пусть опалены, и пусть изранены,

Но верю я, что снова полечу.

И вкус свободы, долгожданный, пьяный,

Я в полной мере, наконец, вкушу.

И пусть сейчас я лишь тень в этом мраке,

Забытый всеми, словно старый сказ,

Я помню вкус травы, и солнца знаки,

И неба ширь, что видела не раз.

Я помню смех, и радость, и объятья,

И шепот волн, и запах свежих роз.

И эти воспоминания – как заклятье,

Что не дает душе замерзнуть в мороз.

Здесь учат выживать, учат ненавидеть,

Здесь каждый сам за себя, волк во плоти.

Но я стараюсь в сердце не обидеть,

И человечность в этой тьме найти.

Ведь если злобой душу отравлю я,

То чем же буду лучше тех, кто здесь?

Я должен сохранить себя, такую,

Какой я был, пока не пал на крест.

И пусть тюрьма – мой временный обитель,

Но дух мой волен, он не знает стен.

Он рвется ввысь, как гордый, смелый житель,

Туда, где нет ни боли, ни измен.

И я дождусь, я знаю, час настанет,

Когда откроются ворота предо мной.

И ветер вольный крылья мне расправит,

И я взлечу над этой серой мглой.

***

Мне на воле скучно по братве

Братва, свобода давит, словно груз,

И солнце светит как-то не по-настоящему.

Здесь каждый день - бессмысленный союз

С людьми, не знающими жизни здешней чащи.

Мне воля эта – клетка из стекла,

Где каждый жест под лупой наблюдают.

А там, за стенами, другая жизнь текла,

Где слово «брат» не просто так болтают.

Там в каждом взгляде – верность и закон,

Там дружба крепче стали и бетона.

Здесь каждый сам за себя, как волк, готов

Грызть глотку, лишь бы выжить, без резона.

Я помню смех, и риск, и куражи,

И кодекс чести, выбитый на сердце.

Здесь только ложь, и зависть, и враги,

И пустота, что никуда не деться.

Мне воля эта – тягостный обман,

Без братского плеча, без понимания.

Я жду тот день, когда развеется туман,

И вновь услышу ваше крепкое дыхание.

И пусть тюрьма – не рай, и не мечта,

Но там, по крайней мере, все понятно.

А здесь, на воле, правит пустота,

И одиночество, что так невероятно.

***

Мне предназначено судьбой, быть вором

Судьба шепнула: «Вор ты, не иначе»,

И в моём сердце поселила уголёк.

Я видел мир сквозь призму неудачи,

И каждый шаг был словно поперёк.

Свобода манила, как далёкий берег,

Но жажда лёгкой наживы влекла.

И вот теперь, в стенах, где стонет ветер,

Я расплачиваюсь, словно у стола.

Здесь серый цвет – и стен, и настроенья,

Здесь время тянется, как вязкий мёд.

Здесь каждый вздох – лишь тень сожаленья,

О том, что жизнь моя идёт не в счёт.

Я думал, воровство – игра и слава,

Но здесь лишь пустота и тихий стон.

Судьба, что вором быть меня заставила,

Теперь смеётся, сидя на троне.

И может быть, когда-нибудь, на воле,

Я вспомню этот мрак, как страшный сон.

И вырвусь из порочного раздолья,

И стану тем, кем быть я не рождён.

Но здесь, в тюрьме, под взглядом серых стен,

Я понимаю горькую расплату.

И шепчу в темноте: «А может, всё же, плен

Судьбы моей – лишь горькая утрата?»

***

Я мечтаю, сидя в темноте, о свободе

В сырой темнице, в каменном мешке,

Где свет лишь узкой полоской проникает,

Я грежу, сидя в этой тишине,

О воле, что так сердце обжигает.

Мечтаю о полях, где ветер вольный,

О небесах, без решеток и оков,

О песне птиц, что льется колокольной,

О запахе травы, о шепоте лесов.

Здесь время тянется, как вечность долгая,

И каждый день похож на предыдущий.

Но в сердце теплится надежда робкая,

Что вырвусь я из этой тьмы гнетущей.

Я верю, что настанет день желанный,

Когда откроются тюремные врата,

И я, как птица, вырвусь долгожданно,

Навстречу солнцу, свету и цветам.

И пусть сейчас я в темноте томлюсь,

Мечта о воле – мой маяк в ночи.

Я выдержу, я выстою, клянусь,

И вырвусь к свету, что вдали лучит.

И в этой вере черпаю я силы,

Чтоб каждый день, как испытанье, с честью пройти.

Пусть тело здесь, в неволе, обессилено,

Но дух мой рвется, жаждет высоты.

Я вспоминаю лица близких, милых,

Их голоса, улыбки, теплоту.

Их образ – свет, что тьму здесь победил,

И придает мне стойкость и мечту.

Я знаю, что они меня там ждут,

И верят в то, что я вернусь домой.

И эта вера – самый крепкий прут,

Что держит разум мой в борьбе с тоской.

Я буду ждать, я буду верить, жить,

И каждый миг приближу день свободы.

И пусть тюрьма пытается сломить,

Но не отнимет у меня природы.

***

В тюрьме свобода, будто птица в клетке

В тюрьме свобода, будто птица в клетке,

Бьется о прутья, крылья свои раня.

Мечтает о ветрах, о солнечном рассвете,

О поле, где ромашки, словно пламя.

Здесь дни тягучи, словно мед осенний,

И каждый вздох пропитан горьким дымом.

В глазах тоска, как отблеск лунный,

И прошлое, как тяжкий груз, незримо.

Но даже здесь, в бетонных этих стенах,

Живет надежда, тоненькой травинкой.

Надежда на прощение, на перемены,

На то, что жизнь еще не стала льдинкой.

И пусть свобода – птица в клетке тесной,

Она поет, хоть и с надрывом в голосе.

Ведь даже во тьме, в обители безвестной,

Душа стремится к свету, к воле, к росе.

И в каждом взгляде, брошенном украдкой,

Сквозь узкое окно на мир далекий,

Читается мольба, почти что клятвой,

О жизни новой, чистой и высокой.

Здесь время – враг, и миг – сраженье,

С самим собой, с отчаяньем и болью.

Но в тишине ночной, в уединенье,

Рождается молитва, тихой волей.

И пусть судьба жестока и сурова,

И стены давят, словно бремя тяжкое,

В душе горит огонь, надежды новой,

Что вырвет из оков, из мрака адского.

И птица в клетке, хоть и изранена,

Не перестанет петь о небе синем.

Ведь даже в тюрьме, душа нетленна,

И верит, что станет вновь счастливой.

***

Пусть говорят, что мне не повезёт

Пусть говорят, что мне не повезёт,

Что жизнь моя теперь – сплошная клетка.

Пусть шепчут вслед, что сломан мой полёт,

И что надежда – лишь пустая метка.

Пусть стены давят, серый потолок

Напоминает о былой свободе.

Пусть каждый день, как замкнутый урок,

Где боль и страх – единственные в моде.

Но в сердце тлеет уголёк огня,

Не даст он тьме меня поглотить.

Я верю, что настанет день, когда

Смогу я снова полной грудью жить.

Пусть говорят, что я здесь навсегда,

Что сломлен дух и воля умерла.

Я выстою, пройду сквозь холода,

И докажу, что жизнь не зря дана.

Ведь даже в самой тёмной глубине,

Растёт цветок, пробившись сквозь бетон.

И я, как он, восстану в тишине,

И выйду в мир, где светит яркий сон.

***

Он – страж порядка – я пленник воли

Серый коридор, шаги гулкие,

Ключ звенит, как сталь о сталь.

В глазах конвоира – будни скучные,

В моих – тоска, далёкая даль.

Он – страж порядка, я – пленник воли,

Разделены решеткой и законом.

Но в каждом взгляде – отголоски боли,

И тихий вопрос: «Что будет потом?»

Здесь время тянется, как нить рваная,

Дни сливаются в один серый ком.

Свобода – птица, давно улетевшая,

Оставив лишь память о доме родном.

В камере тесной, как в клетке звериной,

Сны о воле – единственный свет.

И шепчет надежда, едва уловимо:

«Дождись, ещё будет рассвет!»

Сквозь узкое зарешеченное оконце

Виднеется неба кусочек голубой.

И кажется, что солнце, как и прежде,

Светит для всех, кроме меня, здесь, с тобой.

Но даже в этой каменной клетке,

Душа не сломлена, не сдалась.

Она мечтает о ветре, о солнце,

О дне, когда кончится эта напасть.

Я знаю, что время летит неумолимо,

И каждый день – шаг к заветной мечте.

И пусть здесь темно, и пусть здесь уныло,

Я верю, что солнце взойдет и во мне.

И когда откроются двери свободы,

Я вырвусь на волю, как птица из клетки.

И буду ценить каждый миг, каждую воду,

И помнить уроки тюремной отметки.

***

Почерневший забор, приставная калитка

Почерневший забор, приставная калитка,

Скрип железа, как вздох, в тишине ночной.

Здесь свобода лишь призрак, мечта разбита,

И надежда угасла, как уголь сырой.

За стеной этой серой, за мраком густым,

Жизнь течет по законам, чуждым душе.

Каждый день – повторение, серый, пустой,

И лишь память о воле теплится уже.

Здесь слова, словно камни, тяжелы и грубы,

И молчание давит, как гнет вековой.

В глазах узников – отблеск былой борьбы,

И тоска по простору, по жизни иной.

Почерневший забор, приставная калитка,

Символ боли и скорби, печали печать.

Но и здесь, в этом мраке, надежда таится,

Что когда-нибудь солнце сумеет взойти опять.

И сквозь щели в досках, сквозь пыль и туман,

Пробивается луч, робкий, едва заметный.

Он касается лица, измученного, странного,

И в душе зажигает огонек ответный.

Огонек этот – вера, что время придет,

И откроются двери, и рухнут оковы.

Что забудется горе, что боль уйдёт,

И вернутся к жизни утраченные основы.

Здесь учатся ценить каждый вздох, каждый миг,

Каждый луч солнца, пробившийся в клетку.

Здесь учатся ждать, не теряя свой лик,

И хранить в сердце память о воле, как метку.

Почерневший забор, приставная калитка,

Не сломили их дух, не убили мечту.

В каждом сердце живет искра, хоть и зыбка,

Надежда на то, что они обретут высоту.

И когда-нибудь, выйдя на волю опять,

Они вспомнят уроки, что тюрьма преподала.

И будут свободу свою охранять,

Чтобы больше ни разу она не пропала.

***

Надежда умирает последней

В камере тесной, где сумрак густой,

Где дни, как мгновенья, тянутся в вечность.

Сидит человек, с поникшей главой,

В плену у отчаянья, словно в беспечность.

Стены холодные, словно могила,

Шепчут о прошлом, о боли, о страхе.

Надежда, казалось, давно угасла,

Растаяла в сумраке, словно на плахе.

Но в глубине сердца, в самой дали,

Тлеет искра, что не хочет сдаваться.

Надежда, как птица, что бьется в пыли,

Взлететь в небеса, к свободе прорваться.

Пусть дни однообразны, как капли дождя,

Пусть тьма окружает со всех сторон.

Надежда жива, она не уйдёт никогда,

Пока бьется сердце, пока слышен стон.

Ведь даже в тюрьме, где царит безнадёга,

Надежда – последний луч света во тьме.

Она – как маяк, что указывает дорогу,

К свободе, к жизни, к новой весне.

И пусть говорят, что надежда – обман,

Что в этих стенах ей не место совсем.

Но вера в лучшее – это жизни талисман,

И надежда умирает последней, совсем.

***

Надежда – обман, жизнь – талисман

За решеткой небо – серый лоскут,

Надежда – обманчивый, лживый приют.

Здесь время тягуче, как вязкий кисель,

И каждый день – новая, горькая трель.

В глазах отражается тусклый закат,

А в сердце – лишь пепел минувших утрат.

Свобода – лишь призрак, далекий и зыбкий,

И каждый вздох – словно удар плетки гибкой.

Жизнь – талисман, что хранит от конца,

Но радости в ней – лишь крупицы с лица.

Здесь каждый сам за себя, волк волку – брат,

И в этой борьбе каждый сам виноват.

Но даже во тьме, где царит лишь тоска,

Живет тихий шёпот: «Держись, не сдавайся пока!»

Ведь даже в тюрьме, где надежда мертва,

Живет искра веры, что жизнь – не игра.

И пусть талисман этот хрупок и слаб,

Он держит на плаву, когда мир так ослаб.

И пусть обманчива надежды заря,

Но вера в себя – вот что держит меня.

Конец