Мой вечер. Его ночь.

Мой вечер.

Его ночь.

Комната просто утопала в алом свете уходящего дня. В окно врывались алые лучи и преломляясь в зеркалах. Пронизывали все пространство вокруг.

Пол, устеленный жестким татами, уже не казался мне чем то простым сверх меры.

Почти тридцать квадратов темного полумягкого покрытия, светло-бежевые стены с ростовыми зеркалами, почти зеркальный потолок. Металл преломлял отражение, коверкая мое тело на темном фоне. Подсветка по периметру пола давала приятный оттенок стенам.

С потолка свисало несколько колец и перекладина. На одной из стен, напротив окна, была смонтирована замысловатая конструкция. Как будто подъемный кран пробил стену и так и замер. Огромный крюк раскачивался в двух метрах над полом и я раскачивалась вместе с ним.

Я смотрела в окно, на алые лучи, что протягивали ко мне свое тепло. Я нежилась в их успокаивающей тишине. Купалась в спокойствии заката. Плыла в сторону нежно-алых облаков…

А из окна на меня смотрел затихающий после рабочего дня город…

Я пришла к нему в седьмой раз. Чем то зацепил меня этот его надменный, чуть свысока взгляд. Его руки так властно ложились на мои плечи. Низкий голос совсем не вязался с мальчишеской худобой и голубыми глазами. Но он безраздельно властвовал надомной.

Я безропотно вошла в его комнату и сердце предательски забилось в предвкушении…

Снова испытать ту взвешенную боль. Почувствовать себя пылинкой мироздания в его умелых руках. Взлететь в шибари и замереть в немыслимой позе, паря над городом, над проблемами, над страхами и соблазнами, над радостью и печалью всего мира.

Он вновь будет трогать мою душу…

Дверь чуть скрипнула. Солнечный зайчик метнулся по комнате и остановился на моей ноге.

- Цвет…

- Зеленый…

- Еще час. Иначе будет очень больно.

- Зеленый…

Он вышел, оставив меня наслаждаться моей беспомощностью, моей ноющей во всем теле судорогой, которая волнами ломает мое тело.

Наслаждаться солнцем. Его ласковыми лучами через огромные панорамные окна. Видом уходящего дня.

И мимолетными спазмами оргазма. Через вздох, через каждые семь ударов сердца…

Последний луч солнца покинул комнату и сумерки окутали пространство вокруг.

Мягкий свет с пола отражался в полированной стали потолка и растекался вокруг.

В этой комнате не было тени. Везде все было видно с наступлением вечера. Но сам вечер только начинался. За окном еще алела полоска неба, все больше и больше теряя свои краски.

- Цвет…

- Наверное уже желтый. Плавно перетекающий в терракотовый.

- Наверное ты перегрелась на солнце.

- Наверное… Только не быстро…

- Хорошо.

Его руки нежно снимали виток за витком. Тело постепенно выпрямлялось, но мышцы не желали слушаться и все тело пронизывали волны подкожных иголок.

Снова оргазм захлестнул меня. Накатила волна и мир на мгновенье померк, взорвавшись кусочками алого солнца вперемешку с синими закатными облаками.

Очнулась я уже на татами. С вывернутыми в неестественном изгибе ногами и шеей.

- Дышишь?

- С удовольствием. Ты как всегда откажешься?

- Да. Как всегда откажусь.

- Почему?

- Наверное не хочу. Что бы ты ушла.

- Я вернусь.

- Я знаю. Но все равно ты приходишь не ко мне, а за собой.

- Да. Ты как всегда прав.

- Не раньше чем через пару недель.

- Я же тренируюсь. Можно раньше?

- Нет. Через две недели.

Мой вечер.

Его ночь.

Она осталась у меня на татами. Так и пролежала, вздрагивая, пытаясь разогнуть затекшие мышцы.

Я нежно гладил ее кожу, разгоняя кровь по пережатым сосудам.

Пятьдесят семь минут полного контроля. Каждый сустав был зафиксирован. Это что то за гранью.

Многие просто отказывались от дальнейшего, боясь уже причиненной боли. Но эта боль не сильнее пореза пальца во время взятия крови. Пусть даже таких порезов штук пять по всему телу.

Она каждый раз удивляет меня все больше и больше. В уголках ее глаз стоят слезы, а губы изгибаются в солнечной улыбке. Она почти счастлива. Счастлива от причиненной боли.

За что она себя так корит? Или что такого в ее жизни случилось, что она так полюбила боль?

Спросить?

С полной уверенностью думаю, что она не ответит…

Но и оговорено было изначально, что мы не задаем вопросов и не пытаемся расширить наши отношения.

Хотя мы еще не все испробовали в оговоренных рамках…

Она была там, залитая светом, подкрашенная лучами и множилась отражениями в двенадцати зеркалах. Я каждые пять минут смотрел на неё. Любовался ее изгибами, напряжением каждой клеточки. Натянутостью нервов.

Она ни на кого не похожа из моих многочисленных клиенток.

Сразу сказала, что желает и что ждет получить от меня.

Как же она выразилась – «Невесомости…»

Вот теперь она лежит в пределах вытянутой руки беспомощная, всхлипывающая от отпускающего напряжения. До коликов на кончиках пальцев близкая и такая отстраненная.

- Ты правда желаешь большего?

- Да. Но уже не сейчас. Перед тем, как ты спустишь меня на татами. И сразу после. Уже прошло… Мысли вернулись на круги своя.

- Хорошо. Через пару недель…

Тонкие каблучки отстучали ее путь до лифта. Заскрипели канаты и я потерял ее запах в пыли города.

Она придет. Чуть раньше, чем через две недели. Чуть раньше я смогу снова подарить ей ее покой. Когда она парит над полом, освященная лучами солнца.

А потом я подарю ей то, что она просит…

Это будет моя ночь.