Моя Маргаритка

Все как всегда началось с Сосульки. Она прилетела ранним утром со свежими новостями.

— Ты слышал? Ты слышал? У нас новые жильцы. Уже едут, уже едут, Мася видела их на въезде в город, — Сосулька порхала у раскрытого окна, не оставляя мне шанса на добросонный день. Придется вставать. Сосулька бросила на пол газетный свиток и улетела. Нехотя я перевалился на бок и на четвереньках подполз к газете. Подниматься на обе лапы мне было лень. На первой странице, занимая все возможное пространство, — фотография машины, в которой сидели новенькие. За ними ехал небольшой фургон с мебелью. Интересно, где остановятся? У Маси, наверное, раз она их первая увидела. Пусть к ней едут. Забегу после обеда посмотреть, а сейчас можно и на речку сгонять, лягушек попугать, все равно проснулся.

По пути на речку я заглянул подкрепиться в булочную. Эрик как обычно дрессировал своего Повара: тот стоял на старте, карауля огонь в печи, а Эрик поддувал в нее через специально просверленное им отверстие. Как только Повар моргал, Эрик дул — и бока булочек становились черными. Повар с руганью вынимал партию, и она шла в бракованные. Человек ставил следующую и смотрел в оба глаза, чтобы не подгорело. Несчастный даже не догадывался, что пока Эрик не наестся из кучки бракованных, они так и будут подгорать. Эрику нравились горелые булочки и вечное ворчание его человека на свою нерасторопность. Я немного помог другу и получил с собой кулек свежеиспеченных, ароматно пахнущих гарью, плюшек.

— Пойдем со мной на речку, а то твой скоро психовать начнет, да и людей без еды оставлять нельзя, они будут в плохом настроении. Это скучно, с ними и поиграть тогда нельзя будет.

— Не скучно, вот заведешь себе человека и узнаешь. С ними всегда весело, — Эрик блаженно закатил все четыре глаза, откусывая выпечку.

— Нужны они, с ними столько мороки… Ты и из дома лишний раз не выходишь, всё со своим нянчишься, то суп пересолишь, то свет ему отключишь. У Повара уже глаз дергается от твоих подарочков. Скоро в челолечебницу его отправишь, будешь так с ним играть.

— Да нет, это мы так шутим. Я с ним дружу, знаешь, как классно вечером сериалы с другом смотреть? Я ему мурлыку включаю и убаюкиваю, а он потом все утро вспоминает, что мы вчера смотрели. Зато высыпается, не то что некоторые, — Эрик выразительно посмотрел на меня.

— Я тоже высыпаюсь, это Сосулька меня разбудила, а так я до ночи сплю. Поэтому и человека у меня нет и не надо: они ночью спят, а я днем. Понятно? Мы не совместимы.

— Ага, ага, — рассмеялся друг, — посмотрим.

— Вот и посмотрим, — попрощался я с Эриком, поднявшись на задние лапы и махнув ему лапкой. — Пока!

На речке команда лягушек выполняла боевые задачи: бобер перегородил их любимый ручей, пришлось отряду выдвинуться к незадачливому строителю и объяснить, что так дела не делаются. Наблюдая за их разборками, я плюхнулся в лужу на берегу, заботливо кем-то выкопанную. Вмешиваться не хотелось, солнышко пригревало, и я благополучно уснул.

Сон снился нехороший: Сосулька прилетела с новостью, что меня отправляют учиться на ночного хранителя очага. Я аж вспотел во сне. Проснулся, а лужа, в которой я с утра устроился дневать, за день на солнышке высохла. Вся грязь свалялась на моей шерсти и засохла. Пришлось лезть в речку купаться.

Недовольный и мокрый я возвращался домой, когда мне навстречу на велосипеде промчалась новенькая девочка. Всех жителей нашего городка я знаю в лицо, но такую встретил впервые: рыжая, вся в веснушках, кудрявые волосы развеваются как парус, она что-то щебетала себе под нос в такт музыке, лившейся из ее наушников. Естественно девчонка меня не заметила, они вообще, человечишки, редко нас замечают. На всей скорости малявка прокатила по луже и испачкала меня от ушей до кончика моего хвостика. Все водные процедуры оказались напрасны: грязь стекала по моей бежево-кофейной шерстке ручьями.

— Ах ты мелкая хулиганка, — я погрозил ей вслед кулаком, — подожди у меня!

Настроение мое стало еще хуже, когда я обнаружил, что новенькие въехали в мой дом. В МОЙ дом! Это же надо! По всем правилам они должны были поселиться у Маси, а не у меня! Злой и раздраженный, оставляя грязные и мокрые следы за собой, я поднялся по лестнице и громко хлопнул дверью в СВОЮ комнату. Залез под большую пустую кровать, туда, где стояло МОЕ маленькое уютное гнездышко, плюхнулся в него и попытался заснуть.

— Аааа, — закричал я спросоня, когда меня что-то больно ударило в бок, — ай-яй-яй-яй! Больно!

Швабра вымывала грязь и пыль из-под кровати, опрокинув моё гнездышко и больно ударяя меня.

— Что за наказание? — я вылез наружу, — совсем что ли?

Рыжая девчонка в наушниках мыла пол, не обращая на меня внимания.

— Эй, полегче, полегче, — мой визг не смог перекрыть ее музыку, хотя я старался изо всех сил: после кровати она перешла под шкаф, а у меня там недельный запас горелых булочек.

Вся гора выпечки оказалась вытащена и выкинута. Я семенил вокруг мусорного ведра, хватая лапами себя за голову и выщипывая от расстройства шерсть за ушами. Как же можно? Как можно? Захватчики! Воры! КА-МИ-КА-ДЗЕ! Да я вам! Я вам! Я опрокинул мусорку, сгреб булочки в охапку и попытался спрятать их под столом. Но девчонка подняла ведро и вытащила все и оттуда.

— Маам, — закричала она, вытаскивая наушник из уха, — мааам! По-моему тут мыши! Столько хлеба!

В комнату зашла худощавая женщина в очках:

— Ничего страшного, Маргарита, мы завтра разложим отраву. Ты же смелая девочка, неужели боишься каких-то мышей?

— Не, не боюсь.

— Вот и хорошо, — женщина потрепала девчонку по рыжей голове, — спускайся к ужину.

Пока семейка ужинала, я разрабатывал план мести. Усевшись на люстру над обеденным столом, я разглядывал жильцов, свалившихся на мою голову. Женщину звали Мама, девочку — Маргарита, а мужчину — Папа. Ужиная они строили планы на завтра по превращению моего дома в стерильную камеру, по-другому это не назовешь. Иначе зачем им эти порошки, мойки, стирки? Зачем мыть окна в моем доме? Зачем лезть на чердак? Я все больше нервничал, представляя как сегодня ночью напугаю их, и они уедут без оглядки. Волнуясь, я раскачивал люстру из стороны в сторону, пока предел прочности подвеса не закончился, и я грохнулся вниз. По столу рассыпались брызги из стекла, один из осколков поранил мне лапку, и я взвыл.

— Ух ты, какая ветхая… — произнес Папа, — все целы?

— Да, — Мама отскочила от стола в момент моего крушения, — слышите, что это за вой?

Я продолжал выть больше от обиды, чем от боли. Прохромав к двери, я выл и выл, надеясь напугать семейку, вкладывая все свое отчаяние и обиду в долгий и протяжный звук.

— Собака Баскервилей? — насторожилась девчонка, — здесь есть болота?

— Ну, что ты Марго, просто какой-нибудь пес, — отец задумался, — да, звукоизоляцией тоже не мешало бы заняться.

«Пес? Какой-нибудь? Ну всё, вы дождались!» — я хлопнул дверью так, что стекла в оконных рамах задрожали.

— Окна совсем плохие, — подытожил Папа.

Ночью я оторвался. Это человеки ночью спят, а я люблю дневносон. Теперь я полон сил и энергии, поэтому всю ночь мой дом дрожал от скрипов, хлопанья дверей, моего топанья. Дом трещал, шуршал и ухал. Я устал так, что под утро еле дополз до подкроватного гнездышка, которое вернул снова на свое место. Перед дневносном я перевел все часы и будильники в доме, пусть-ка проспят, утопил все мобильники и с чувством выполненного долга уснул. Надеюсь к вечеру они уберутся из моего жилища.

Однако разбудила меня все таже девчонка Марго. Что за ужасное создание! Она залезла под кровать, нащупала меня и вытащила за шкирку как упрямого кота.

— А я думаю, кто тут у нас мурлычит под кроватью. А это ты! Ты вообще кто? Кот?

— Я это я, я Подкроватник! Настоящий! Отпусти меня! А то счас как заколдую, или вообще — укушу!

— Интересненько, — девчонка крутила меня и рассматривала со всех сторон, — сойдешь за кота, Мама обещала завести к переезду, и забыла. А ты знаешь, что нехорошо в новый дом без кота заходить?

— Да? И что же будет?

— Ну неприятности всякие, нечисть какая-нибудь завестись может…

— Ну так я и есть неприятности, нечисть!

— Какая же ты нечисть? Очень даже чистый! — она еще раз осмотрела меня со всех сторон, — пушиииистый…

Девчонка потерлась щекой о мое лохматое пузико:

— Со мной спать будешь, — и плюхнула меня на подушку, — как же я тебя назову?

— В смысле назовешь? У меня есть имя! И ни с кем я спать не буду! Я под кроватью живу, а не на ней! — я кубарем скатился вниз и залез под кровать.

Девчонка опустилась на колени и заглянула ко мне:

— Ну Пушистик, ну не обижайся. Хочешь спи под кроватью… А что ты ешь?

— Я детей маленьких ем, надоедливых! — надулся я.

Поразмыслив, решил добавить:

— И булочки. Горелые!

— Ах, так это твои были? Извини, я не знала, завтра напеку тебе новых.

Девчонка выглядела расстроено. Надо же. Ладно, посмотрим, что там она завтра мне напечет.

— А телефоны ты утопил? А то Мама говорит, что это я хулиганю. Потому что новый хочу, а папин и мамин заодно утопила, чтобы замести следы. Знаешь, как заметают следы?

— Не знаю. Ну я утопил. А что? Вы почему без приглашения ко мне подселились? Я вас не звал!

— Не обижайся, просто твой дом — лучший в этом городе. Такой ветхий и старый: мои родители так и сказали «это лучшее, что мы смогли найти».

— Марго, ты почему не спишь? Что ты там делаешь? — Мама заглянула в комнату.

— Ничего, Мам, игрушку уронила, — Маргарита выбралась из-под кровати, поднялась, отряхивая колени, — я спать. Спокойной ночи, Мам.

Девчонка залезла в кровать. Мама закрыла дверь.

— Спокойной ночи, Пушистик!

Только когда Марго засопела, я вылез из-под кровати. Надо же, какая нахалка. Имя мне даст. Ага, счас, я Подкроватник! Не надо мне другого имени. Весь в расстроенных чувствах, я зашел к Эрику. Тот уже уложил своего Повара спать и грыз булочку, сидя на крылечке дома. Прохладный ветерок развевал его длинную шевелюру. Обычно он ходит с дредами, чтобы случайно волосы не попали в тесто. Раньше я как-то не задумывался над этим, а сейчас понял, что он делает это из-за любви к своему человеку.

— Ты сменил прическу?

— Да, Мася обещала сегодня меня подстричь. Коротко. Жарко последнее время.

— Да, лето в разгаре.

— Как твои человеки?

— Они не мои, они временно живут в моем доме.

— Понятнооо, — лениво протянул Эрик. — Булку хочешь?

— Угу.

Так мы и просидели всю ночь на крыльце. Смотрели на звезды, болтали и ждали Масю. Когда она пришла, я засобирался домой — уже светало. Шкодить мне почему-то не хотелось. Обидно, что за мои проделки поругали Марго. Какое-то чувство досады мешало пакостить. Я тихонько зашел в свою комнату. Марго спала, свалив одеяло на пол, что за растяпа? Подняв его и укрыв мелкую негодяйку, я шмыгнул под кровать и уснул. Спал я недолго — разбудила меня недовольная речь Мамы, которая доносилась снизу, она за что-то отчитывала Марго, а в воздухе витал вкусный запах гари. За окном ярко светило солнце. Опять мой дневносон прервали. Я повернулся на другой бок и закрыл глаза. Ну уж нет, буду спать.

Вечером, протерев лапкой глаза, я первым делом увидел довольную моську Марго, торчавшую рядом с моей мордочкой. Девчонка лежала на полу, засунув голову и половину туловища под кровать.

— Проснулся?

— Ага.

— А я тебе булочек испекла, горелых, как ты просил, — девчушка пододвинула ко мне целую тарелку булочек.

Я взял одну, аккуратно надкусил. Не отравлено! Сдержаться я не смог и схомячил целую тарелку. Маргаритка довольная наблюдала, как я сую в рот одну булочку за другой.

— Вкусно?

— Угу, — внятно отвечать с набитым ртом — та еще проблема. — Вкуснее, чем у Повара.

Маргаритка довольно улыбнулась.

— Кстати, если ты не хочешь, чтобы Мама тебя ругала за сгоревшую выпечку, то Повар Эрика печет отличные горелые булочки. Это в булочной за углом, — поделился я ценной информацией. Чего только не сделаешь после хорошего завтрака.

— А что ты сейчас будешь делать? Ну когда мы уснем. Хулиганить? Ты только не сильно хулигань, а то Мама не очень добрая, когда кто-то сильно шалит.

— Нет, я сегодня на речку пойду, там лягушки с бобром воюют. Знаешь как интересно!

— Ой, я тоже хочу! Но мне ночью нельзя, — сникла Маргарита.

— А я приду пораньше и тебе расскажу, договорились?

— Да.

Под утро я пришел с речки, где с удовольствием накупался, залез на подушку к Марго и оставшиеся часы ее сна нашептывал о жизни на реке. Маргаритке в эту ночь снились удивительные сны. Я сам задремал, когда взошло солнце. Марго, проснувшись, аккуратно переложила меня под кровать. А вечером рядом с моим гнездышком лежали вкуснейшие булочки. Так началась наша дружба. Эрик оказался прав: найти своего Человека — это большая удача в жизни. Теперь меня зовут Пушистик, это ведь лучше чем Подкроватник. Верно, да? И Сосулька все-таки принесла мне письмо, я буду учиться на ночного хранителя очага, посылать Маргаритке добрые сны, а когда она вырастет, хранить очаг в ее новом доме.

***

— Сосулька, никогда не задумывался, а почему тебя так зовут? — мы смотрели на ночное небо, сидя на крыше нового дома повзрослевшей Марго.

— Так назвал меня мой человек, когда был маленьким. Он нашел меня в снегу, я почти замерзла, а малыш меня отогрел. Говорит, что я была как сосулька.

— Понятно. А Повар Эрика тоже познакомился с ним, когда был маленьким?

— Да, взрослые не способны видеть волшебство. Его видят только дети.

— Но Марго видит меня.

— Она просто еще дитя. Не смотри, что она выросла.

— А так бывает?

— Редко.