МУРЧИК

В то утро я, кажется, немного переел.

Крыса была крупной. Слопав её голову, я уже насытился, но остановиться не мог. Я съел лёгкие, мясо на рёбрах, сердце… Ел, пока не добрался до горьковатого мешочка желудка…

Заставив себя остановиться, я отволок тушку в тенёк, под большой зелёный лопух, растущий за гаражом, а сам задремал поблизости.

Спросонок я и не заметил, что со мной начало что-то происходить. Всё чесалось, будто в подшерстке развелось очень много блох. Перед глазами мелькали какие-то непонятные клочки ранее неразличимого мной цвета – красного, а когда я закрыл глаза, они никуда не исчезли.

Мне стало страшно. Я никогда не видел такого цвета, никогда не видел с закрытыми глазами. Мне хотелось вскочить и бежать, но не смог даже пошевелить лапой или хвостом!

Мне показалось, я куда-то проваливаюсь…

***

Когда я пришёл в себя, смеркалось. Я смог встать и побрёл домой.

– А вот и Мурчик! – Радостно сообщил Старший, которого кто-то называл Миша, кто-то – Михал Палыч, кто-то – Палыч, а Мелкий, противный маленький человек, частенько тягающий меня за хвост – Папа.

– Где ж ты пропадал столько времени? Иди сюда, бродяга!

Старший подхватил меня на руки. Он умеет обращаться с котами. Поднимает меня всегда легко и аккуратно. Я кладу голову ему на плечё и мурлычу. Он легко гладит меня по спине и потихоньку бормочет: – Мурчик… Мурчик! Где тебя черти носили? Жаль, говорить не умеешь…

– Я умею… – Вдруг вырвалось у меня. Это оказалось так неожиданно, что я сам испугался.

Палыч замер.

– Не может быть! Мурчик! Не может быть!

Он осмотрелся по сторонам. Рядом с ним сидела Ирина, его Подруга. Сейчас она боялась шелохнуться и с каким-то страхом смотрела на меня. Она никогда не брала меня на руки, не гладила, но и не обижала. Больше того, она часто подбрасывает в моё блюдце какую-нибудь вкусняшку… Кусочек мяса, рыбки, или вкусную воду, которую она называет «супчик». Только обязательно нужно подождать, а то обожгусь!

– Что с тобой случилось, Мурчик?

– Не знаю. – Ответил я ему.

– Ты давно говорить умеешь?

– Только что начал.

– Ириш… – Палыч обратился он к своей подруге. Она, кажется, его не слышала и продолжала неподвижно сидеть и смотреть в свою чашку.

– Ириш... Ты меня слышишь? – Она вздрогнула.– А? Что ты говоришь?

– Ты меня слышишь? – Повторил он.

– Знаешь, Миш… Мне показалось, что кот… Нет! Не может быть! Показалось, наверное…

– Не хочу тебя пугать… Так и есть! Наш Мурчик, похоже, попал под воздействие «Сирены»! Она, всё-таки, работает!

– Миш… Нет! Миш… Ты ведь обещал, что твои опыты никому не повредят!

– Ир… Я ведь не делал опытов над Мурчиком. Может, диаграмма направленности… Установка-то, не отработанная! Мурчику просто повезло!

– Миша… Ты думаешь, что повезло? Как он теперь будет?

– Как будет… Хорошо будет! Мурчик – первый в мире кот, который может рассказать человечеству всё, что о нём думает!

– А ты у Мурчика спрашивал? Может, он не захочет ничего никому говорить?

– Не захочет – не станет! Кота, знаешь, вообще не заставишь делать то, чего он не хочет…

– Пить хочу! – Объявил я. – Мя!

– Видишь? Кот пить хочет! Плесни, пожалуйста, ему водички.. – Попросил Старший.

3.

Лето промелькнуло быстро.

Всё чаще я стал слышать слово, которого раньше не замечал: «школа».

Впервые он пришёл домой такой гордый, с огромной сумкой за плечами… Появилась масса новых запахов. Признаться, эта самая сумка, которую люди называли «ранец», меня, почему-то, раздражает! В ней нет ничего вкусненького, лежат отвратительно пахнущие штуковины – карандаши, ручки, тетради и книги. Тогда мне они совершенно не понравились, и мне стоило больших усилий, чтобы не «пометить» их.

Какое-то время Андрюшка листал свои книги, рисовал палочки в тетрадях, а потом ему это наскучило, он подхватил меня, посадил на стол и сказал:

– Мурчик… А давай, я научу тебя читать? Правда, я сам, пока, не очень умею… – Он говорил тихо, что б никто его не услышал. – Я даже буквы ещё знаю не все. Но это – ничего! Я буду учиться в школе, а дома – буду учить этому и тебя!

– Валяй! – Ответил я ему. Не знаю, правда, для чего это мне нужно, но попробовать – интересно!

* * *

К середине зимы я уже почти умел нормально читать. Правда, мне было трудно открывать книгу, а про то, чтоб когтём переворачивать страницы, уже и не говорю… Но Андрюшка – мальчишка упорный, а я – терпеливый!

Мы несколько раз прочитали «Букварь». Потом, Андрюшка принёс мне совсем другую книгу. Потом Андрюшка принёс мне целую кучу удивительных книг. Среди них были книжки с картинками, сборники сказок, песен…

О песнях стоит рассказать отдельно.

Это такие забавные рассказы, которые не рассказывают, как обычно, а поют – рассказывают, растягивая некоторые слова, некоторые куски рассказа повторяют несколько раз. Эти рассказы очень часто оказываются неоконченными… В смысле, что непонятно, чем заканчивается эта история. А ещё бывает, что в них, вообще, нет никакой истории. Но, в то же самое время, слушать песни – интересно и приятно. А некоторые – можно слушать подолгу, хотя не понимаешь ни одного слова! Наверное, важно не это …

Среди прочих книг, которые я успел прочитать до следующего лета, была одна, которая меня очень сильно впечатлила – «Сказки Пушкина». На одной из картинок, по цепи, намотанной вокруг толстого дерева, ходил кот.

– И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом;

Идет направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит.

Мне показалось, что именно так, рассказывая сказки и распевая песни, лучше всего проводить время. Это, наверное, даже интереснее, чем охотиться на птичек! А морда у этого кота, судя по всему, довольная… Вот это – жизнь!

5.

Прошло ещё несколько лет.

Михал Палыч устроился на работу, которая ему совершенно не нравилась.

Раньше он работал в каком-то НИИ. Оказывается, так назывался научно-исследовательский институт. Я спрашивал у Андрюшки, что такое институт. Он ответил, что это – такая школа, в которой «двигают науку». Я так понял, что Палыч – учёный. Может, не такой, как тот кот, что ходил по цепи, но всё же…

Я как-то попросил Палыча рассказать о своей прежней работе, почему он «двигает науку» не в лаборатории, где работал, а у себя дома, в гараже…

Палыч взял меня на руки, мягко прижал меня к себе. Я положил свою голову ему на плечё, немного помурлыкал, и повторил вопрос.

– Знаешь, Мурчик, всё не так просто… Я попробую рассказать тебе всё, но, боюсь, не всё тебе будет понятно.

Когда-то, НИИ, где я работал, разрабатывал разные интересные устройства для Министерства здравоохранения той страны, которой больше нет. Я работал в отделе, который занимался «Сиреной». Мы так называли аппарат, с помощью которого собирались давать возможность говорить людям, которые в силу своих причин не могли этого делать… Работа шла, но тут – наступил Развал. Наша страна – развалилась. Через несколько месяцев наш НИИ закрыли, а ещё через неделю, я нашёл почти готовую «Сирену» на помойке…

– Я тоже много чего нахожу на помойке! – подбодрил я Палыча.

– Да, Мурчик, мы с тобой – помойники… Так вот, я принёс «Сирену» домой. Конечно, дома её не поставишь. К тому же, она ещё не была испытана, да и нескольких узлов я так и не нашёл. Пришлось собирать их самому.

– А зачем? Палыч, скажи, для чего ты решил доделать эту самую «Сирену»? Твоей работы больше нет, значит, никто не заставлял тебя заниматься этим аппаратом!

– Знаешь… если заниматься интересным делом долго, то трудно остановиться. Я и продолжил. В начале, надеялся, что закрытие НИИ – временно! Не может же нормальная страна без Большой Науки. Если в стране не занимаются Наукой, она обречена!

– А потом?

– Потом, когда стало понятно, что возвращения не будет, я решил доделать начатое, но уже с другой целью – выгодно продать. Неважно кому и для чего. Меня интересовали только деньги… Семью нужно чем-то кормить, сын подрастает. Правда, для достройки нужны были деньги, я и продал своего «Жигулёнка», надеясь вскоре разбогатеть на продаже установки.

– И что? Доделал?

– Доделал, Мурчик! И то, что ты теперь можешь говорить – тому подтверждение! Только вот, Мурчик, вышло, что ты у меня – жертва опытов сумасшедшего учёного. – Палыч провёл своей ладонью по голове, от чего мне стало уютно и приятно. – Извини, Мурчик!

– О чём ты говоришь, Палыч! Ты подарил мне целый мир! Андрюшка мне запрещал говорить об этом, но тебе я скажу… По большому секрету… Он научил меня читать! Так что теперь, я тоже учёный…

– Не может быть! – Как-то странно сказал Палыч. Так он говорит только тогда, когда очень сильно удивится. – Когда успел?

– Давно! Когда он только пошёл в первый класс. Он делал свои уроки, я сидел рядом. Мне было скучно, ему – тоже. Вот от скуки Андрюшка и начал учить меня буквам, слогам…

– Родной мой! Мурчик! Так ты теперь…

– Ага! Кот-учёный! Идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит…

. – Мурчик…. – Коллега! – Захохотал Палыч. – Ну, уморил!

– А что здесь смешного? Разве вы смеётесь с того, что кто-то умеет делать что-то? Что кто-то умеет рисовать или водить машину? И что смешного в том, что Андрюшка научил меня читать?

– А если я скажу… – Палыч поставил меня на диван, взял с полки и открыл какую-то книгу. – Почитай-ка?

Было видно, что Палыч ни капельки не верит в моё умение.

– Где читать?

– Да, хоть здесь! – Палыч ткнул пальцем в текст.

– Я вышел из кибитки. Буран еще продолжался, хотя с меньшею силою. Было так темно, что хоть глаз выколи.[1].… – Прочитал я.

– Не может быть!... Мурчик! Да ты и вправду, Кот-учёный! Прости, брат, не поверил… Очень уж неожиданно это для меня.

Палыч снова взял меня на руки и приятно погладил по голове и спине.

Я снова замурлыкал.

6.

Всё хорошее когда-то заканчивается. И Счастливые Времена, к сожалению, тоже сменились на «Не очень».

Андрюшка подрос и утратил интерес к учёбе. Ирина совсем перестала приезжать из Города в наш посёлок. Всё чаще Палыч тосковал и глядел в стену. Я бы его понял, если б в там был «портал», через который можно было увидать кого-то из Иномирья, но на той стене ничего не было.

Всё бы было ещё ничего, если б Палыч не пристрастился к водке. Он выпивал по нескольку стаканчиков, после чего я переставал его узнавать. Палыч непрерывно говорил гадости и про Ирину, и про Андрюшку, а меня, так и вовсе, винил во всех страшных событиях своей жизни.

Как бы то ни было, во время его очередной «лекции о вреде молока и пользе курения», я обиделся и ушёл. Не далеко, за гараж, где когда-то я хватанул излучение от «Сирены».

Мне не хотелось идти в дом, не хотелось есть, не хотелось ни с кем говорить или читать. Не хотелось и спать, но я закрыл глаза, чтобы яркое солнце не слепило. Так и не заметил, когда я куда-то «провалился».

* * *

Придя в себя, я оглянулся по сторонам. Совершенно незнакомое место! Нет ни гаража, ни огромного куста репейника, ни знакомых лопухов…

Куда всё подевалось?

Надо бы хорошенько осмотреться… Места, скажем прямо, незнакомые. Надо бы найти какое-то дерево, или крышу… Может, увижу оттуда, куда я попал… Я сдвинул лапой несколько небольших камешков в виде буквы «М»: никогда ещё я не видел, чтобы камешки сами выкладывались в виде букв, так что это – хорошая метка…

Как назло, никаких построек нигде не видно. Где-то вдалеке – раскидистое дерево всё-таки, есть, но… Как мне потом найти место, где я очнулся? Вдруг, здесь есть какой-нибудь портал? Я сейчас уйду от него… как потом вернусь?

– Ладно! – Говорю я себе. – Как-нибудь разберёмся! И пошёл к дереву. Жаль, не видно солнышка… можно было бы хоть как-то сориентироваться…

По мере того, как я приближался к дереву, у меня возникло убеждение, что это дерево я, всё-таки, где-то видел, а когда заметил, что оно обмотано блестящей цепью, то уже не сомневался – это ТОТ САМЫЙ дуб! Правда, цепь была вовсе не золотая, а, скорее, латунная, хотя, кое-где, на ней сохранились следы позолоты.

– Есть тут кто? – Что есть силы, крикнул я.

В ответ – тишина.

Интересно, а где тот кот-учёный? Ведь, если есть дуб с золотой цепью, то должен быть и кот… Как он тут работает… Идёт направо – песнь заводит…

Пытаясь изобразить того кота, что я когда-то увидел в книжке, я запрыгнул на цепь. Что бы спеть? И, наверное, не из любимых Палычем «Битлов»…

Немного поразмыслив, я понял, что старинных песен, подходящих для такого случая, я, наверное, и не знаю… Впрочем, вот!

Во саду ли в огороде

Девица гуляла

Невеличка, круглоличка,
Румяное личко.

– Хорошо поёшь, котик! Может, и сказку мне расскажешь?

– Можно, конечно, и сказку! – Я развернулся на цепи, едва не свалившись, и начал:

– В некотором царстве, в некотором государстве, жил-был царь…

Я не торопясь шёл по кругу, пока не заметил, что на меня смотрит какой-то парень в странной одежде… Он показался мне знакомым.

– Извините, сударь, мы не могли с Вами где-нибудь встречаться?

– Боюсь, что нет, мурлыка! Я б непременно запомнил столь удивительного и образованного кота!

– Что ж… В таком случае, честь имею представиться: Мурчик!

Парень расплылся в улыбке. Где же я мог его видеть раньше?

– Весьма… весьма приятно! Александр! Я, знаешь, очень люблю сказки…

– Сударь, Вы, случайно, не Пушкин? Александр Сергеевич?

– Да, брат, Пушкин… А откуда Вы меня знаете?

– Признаюсь, я сам не очень понимаю… Несколько лет назад, один маленький человек мне показал книгу, в которой был Ваш портрет! Там было много интересного… Признаться, именно в той самой книге, я и узнал, что можно ходить по цепи вокруг дерева и рассказывать сказки. Только… Тот маленький человек мне говаривал, что Вы давным-давно умерли… Как такое может быть?

– Не знаю! Видишь ли, Мурчик, я вполне живой! Наверное, то был какой-то другой Пушкин! – Он засмеялся. – А вообще, я и сам не могу сказать, давно ли я здесь… Может, я сейчас сплю, и ты мне снишься?

– Какой дивный сон! Мне снится Пушкин, который писал про меня…. А я – снюсь Пушкину… Кстати, сударь… Вы, помнится, писали, что на ветвях этого самого дуба – сидит русалка. В книге была картинка, что на дереве сидит девушка с рыбьим хвостом вместо ног… Вам не кажется, что ей там делать, в общем-то, нечего?

Парень протянул ко мне руку, погладил по голове и захохотал.

– Конечно, нечего! Что ей там делать?

– Русалка на ветвях сидит… – Это не я про неё написал!

Мы долго беседовали с Пушкиным.

Вдруг, он исчез…

Хотелось пить, есть, но нигде не было видно ни мышки, ни птички… Только абсолютно белое небо…

7.

Как ни странно, я довольно скоро нашёл то самое место, где выложенные мной камешки лежали в виде первой буквы моего имени.

Пора вернуться!

Я какое-то время ходил вокруг, надеясь «провалиться» обратно, но ничего не происходило. Обессилев, я лёг и вскоре уснул.

***

Когда я проснулся, было очень холодно и сыро.

Никаких лопухов поблизости не видно… Да и репейник теперь – стал совсем другим – на волокнистых стеблях – коричневые колючие шарики. Знаю я эту гадость!

Я осторожно, чтобы не нацеплять на себя репехов, отправился в дом.

Едва я расположился на пороге, внутри послышались Андрюшкины шаги, потом – два раза лязгнул замок, дверь открылась.

– Му-урчик! Мурчик вернулся! – Закричал Андрюшка, подхватил меня, и принялся гладить. – Где ты столько пропадал? Знаешь, сколько всего с тех пор было? За день всего не расскажешь! Мне, правда, в школу пора бежать, но это ничего! Скоро Папа с работы придёт…

– Я тоже по тебе скучал! – Сказал я ему. – Знаешь… Мне надо многое тебе рассказать…

[1] См. А.С. Пушкин, «Капитанская дочка»