Муза ужаса

Вечер удивил деньгами. На мой счет свалилась несуразно большая сумма от некоей Екатерины Викторовны Г. Я подумала, что какая-то ошибка. Но в комментарии отправителя было написано: «Спасибо за ваши книги, Леда». Леда Крамская – мой писательский псевдоним. Так что, видимо, это подарок от какой-то очень обеспеченной читательницы. Странно, конечно, что на счёт, а не в приложениях, где, в основном, публикуются мои книги. Но и номер моего телефона, и номер счёта – информация вполне доступная. Так что я почти перестала беспокоиться и начала немного радоваться неожиданному богатству. Решила утром придумать, что с ним делать. А пока – ударно поработать. Финансовый стимул оказался мощным.

Впрочем, дождливыми осенними ночами мне, в принципе, почему-то не спалось. Зато очень хорошо писалось под шелест капель по стеклу и уютное сопение домашних. В этот раз я несколько подвисла на сцене, где героине пишет её умершая подруга, а героиня еще не знает, что подруга мертва. Только встала, чтобы включить чайник, – пришло сообщение на литературном сайте. От моей постоянной читательницы Хельги. Возможно, это и псевдоним, но несколько лет именно под этим именем она ставила лайки моим книгам, писала замечательные комментарии и поддерживала меня довольно щедрыми наградами. Я вообще всегда стараюсь как можно быстрее отвечать и на комментарии, и на сообщения, но в случае с Хельгой оперативность была оправданной: такая читательница вообще не вес золота. Еще забавным показалось совпадение: в моей книге сообщение от мертвой подруги пришло в начале третьего ночи. Мне же часы показывали 2.34. Оказывается, Хельга-то полуночница, как и я!

Налив себе чаю, я щелкнула по сообщению. И… Несколько оторопела.

- Здравствуйте, Леда! Не один год я читаю ваши замечательные рассказы, повести и романы. Но написать вам решилась впервые. По более чем серьезной, поверьте, причине. Дело в том, что все ваши книги – они про меня. Ну просто как с моей жизни списаны!

Вы понимаете мою оторопь, да? Нет, не понимаете? Ну конечно, я же забыла представиться. Леда Крамская – автор произведений в жанре мистики и хоррора. Так попонятнее, правда? Если бы подобное написали сочинительнице любовных романов или сентиментальной женской прозы, было бы и понятно, и приятно. Но автору ужастиков писать, что его книги с чьей-то реальной жизни списаны?! Попахивает психиатрией, видимо.

А Хельга меж тем прислала следующее сообщение. И еще. И еще…

- Мой сыночек так же пропал из запертой квартиры, как вы и описали. А доченьку плюшевая белочка ночью задушила…

- Моя бабушка жила в том самом доме, где из подвала лезли неупокоенные младенцы. А мой отец повесился, когда застал мою мать в постели с инкубом…

- Бабка-клубочница постоянно путает мое вязание, а голоду́шко загрыз мою младшую сестру, когда она на ночь оставила у своей кровати тарелку с недоеденной пиццей…

- Мне всегда страшно мыться, потому что в моей вентиляции живёт душик, а ночью я иногда превращаюсь в куклу Кланю…

Я понимала, что сама сейчас превращусь в куклу Кланю. Или в кого похуже. Поток бреда не прекращался, сообщения шли потоком. Ужасно было уже то, что человек, которого я несколько лет считала адекватным, оказался так тяжело болен. Ужасно, что ни разу я этого не заметила: все комментарии Хельги были абсолютно нормальными и по существу. Да и «донатила» она явно не с пенсии по инвалидности. И ужасно, что я совершенно не понимаю, что мне теперь делать. Принудительная психиатрия у нас запрещена. Да если бы и разрешена была, куда санитаров-то вызывать? Я ничего совершенно о читательнице не знаю, даже из какой она страны и из какого города. А человек явно не в себе. Такой лютый бред… Причем, из того, что она написала, всего процентов двадцать было из моих книг. Остальное – из чьих-то чужих. Ну или из больной головы Хельги.

Чай остыл. Я замерла перед ноутом, положив руки на клавиатуру. Сообщения закончились, но Хельга была в сети. Господи, что же ей ответить?! Как снять остроту бредового состояния? Мало ли, вдруг она руки решит на себя наложить? И я всю жизнь буду виноватой себя чувствовать. Впрочем, я об этом скорее всего и не узнаю. А виноватой себя чувствую уже сейчас.

Вдруг под значком имени появились слова: «Печатает». Хельга набирала новое сообщение.

- Леда, наверняка вы сочли меня сумасшедшей. И я вас понимаю. Но это не так. Я реально живу в мире кошмаров, которые вы описываете. И если каких-то из них в ваших книгах нет, то это пока. Вот вам куча новых зацепок и сюжетов – дарю. Второй мой подарок вы должны были получить вечером. Я одинока, с завещанием много мороки, поэтому все свои накопления я перевела в дар вам – человеку, с которым мы так тесно связаны. Уверена, вы правильно распорядитесь этими деньгами.

Чёрт! Так вот кто такая Екатерина Викторовна Г.! Может, через банк как-то удастся узнать что-то про неё? И спасти. Хотя бы попытаться. Я уже потянулась за трубкой, но увидела новое сообщение. И застыла. Потому что это было фото. Мёртвая женщина висела в петле. Окончательно и бесповоротно мёртвая. Со всеми неприятными «атрибутами» этой разновидности смерти. Фото было уж очень чёткое и детальное. До мурашек и вставших дыбом волос.

- Меня больше нет, Леда. Меня не стало несколько часов назад. И я сейчас, как так мёртвая подруга, которая пишет главной героине вашего романа.

Если бы можно было еще сильнее оторопеть и испугаться, я бы это сделала. Но, видимо, и в оторопи, и в страхе я дошла до лимитированного пика. Поэтому просто отстраненно подумала, что абсолютно никто не читал мой новый роман. И уж тем более никто не знал, что именно я писала именно этой ночью. Никто. Но Хельга откуда-то знала.

- Не бойтесь, Леда. Помните, в одной из ваших книг пожилая женщина уходит вслед за своим внуком, потому что боится, что он там без неё не обойдется? Я ушла так же. Абсолютно добровольно. И тоже ради кого-то. Ради вас. Рано или поздно у всех писателей заканчивается фантазия. И они становятся никому не нужными и забытыми. Я это знаю по себе, Леда. Я это пережила. Я – Хельга Крукс. Помните?

Боже мой. Конечно, помню. Лет двадцать назад, когда я была совсем юной и писала только стихи про любовь, Хельга Крукс была королевой российского хоррора. Её книги сметали с прилавков, в том числе, и я. По её романам сняли чуть ли не десяток очень неплохих фильмов и сериалов. А потом… А потом она пропала. Как-то незаметно и быстро. И за последние несколько лет я ни разу о ней не слышала. И не видела ни одной новой книги. Ну надо же… Так проходит земная слава… Я всхлипнула.

- Вспомнили? Не печальтесь, Леда. Это нормально. Да и славы-то не было, так, известность. Но страдала я сильно. И очень не хочу, чтобы так же страдали вы. Вы перспективная девочка, Леда. Поэтому я всегда буду рядом с вами. Буду вашей музой. Буду подсказывать сюжеты, чтобы вы не закончили, как я, полной безвестностью и забвением. Буду пугать, чтобы ваш ужас передавался читателям. И сделаю всё, чтобы вы, в отличие от меня, обрели славу.

Я плакала. От страха. От ощущения, что схожу с ума. И от еще более пугающего ощущения, что всё это – правда. Захлопнула ноутбук, проверила детей и нырнула под одеяло к мужу. Я в домике. Мне писала сумасшедшая, фотография – фейк. Завтра утром я расскажу обо всем любимому мужчине, и мы вместе обязательно придумаем, что делать.

Утро для меня наступило поздно. Что неудивительно, если учесть, что ворочалась я почти до рассвета. Муж поднял и собрал детей, отвёз в сад и школу, а сам поехал на работу. Первым делом я проверила банковский счёт: деньги были на месте. Их надо перевести на какую-то благотворительность, пользоваться ими я не смогу. С опаской открыла ноутбук. И отшатнулась в ужасе – много-много документов. И в каждом – изрядно текста. Про душика. Про куклу Кланю. Про инкуба и суккуба. Про младенцев из погреба. За эту ночь в моём ноутбуке появилась пара десятков новых книг. Разной степени написанности. И ни одну из них я не писала! А вот ночного диалога с Хельгой не было. Более того, Хельги вообще больше не было на сайте. Пропал её профиль и её комментарии.

Что же делать… Я заметалась по квартире. И вдруг – телефонный звонок. Воспитатель из группы сына.

- Екатерина Викторовна, Ярику плохо. Он потерял сознание посреди занятия и не приходит в себя. Мы вызвали скорую, приезжайте.

Да. Я тоже Екатерина Викторовна. И тоже Г. – Голубева. И один из моих глубинных страхов – приступ у сына Ярослава, потому что он эпилептик. Приступ, после которого он не очнётся. Что происходит? Ещё одно дикое совпадение? Я всё же сошла с ума сегодня ночью? Или муза ужаса Хельга начала свою работу?..