Мы на всё лето!

Солнце пекло немилосердно, выжигая последние силы из дремлющих на веранде. Анна дремала, подперев щеку ладонью, а Иван следил, как над раскаленным асфальтом на горизонте пляшет марево.

Вдруг он замер, прищурился, затем резко дернулся, опрокидывая стакан с остывшим чаем.

— Аня! — его голос сорвался на шепот. — Смотри.

Она вздрогнула и посмотрела туда, куда смотрел он. На дороге, в дрожащем воздухе, возникла темная точка. Она росла, приближалась.

— Нет, — простонала Анна. — Только не сейчас!

— Мои куры!!! — Иван уже бежал к заднему двору, его движения, вдруг стали резкими и точными. — Они их сожрут!

Началась суматоха. Иван защелкивал наглухо ставни, запирая их на старый засов. Анна, бормоча под нос, металась между кухней и гостиной, пряча предметы которые могли стать потенциальным оружием.

— Помнишь, в прошлый раз? — крикнула она мужу. — Самый мелкий… Рыжий… Злобный... Он мне чуть мочку уха не откусил! А тот, который съел все листья на орхидее? Боже! Мои орхидеи!

Иван мрачно кивал. Он помнил погрызанную ручку двери, разворошенный кабинет, где были разбросаны все его чертежи, порезанные неизвестным орудием на идеальные квадратики. А чего стоили пятна крови на белом ковре? Происхождение которых так и осталось загадкой. Они были стихийным бедствием на ногах. Некоторые на четырёх, некоторые на двух, а иногда и на восьми, когда сливались в нечто общее и ужасное... Он никогда не мог толком сосчитать. Они проносились мимо с рычанием, с рёвом, сокрушая все на своем пути, съедая всё на своем пути.

Грохот двигателя заглушил стрекот кузнечиков. Он перешел в низкий, хищный рык, а затем резко оборвался прямо у их калитки. Иван и Анна замерли посреди комнаты, прижавшись друг к другу, как олени, застигнутые фарами. Сердце Ивана колотилось где-то в горле.

Скрипнула калитка. Затопали шаги целой орды.

Дверь распахнулась, впустив ослепительный солнечный луч, в котором клубилась пыль.

— Деда! Баба! Мы приехали!

На пороге стояли они. Четверо. Некоторые на четвереньках. Загорелые, веснушчатые, с сияющими глазами и размазанным по щекам шоколадом. В руках они сжимали огромные, страшные на вид пластиковые мечи.

— Мы на всё лето! — просипел старший, Вадимка, и бросился обнимать Анну, прилипая к ней липкими руками.

Сережка, уже висел на Иване, обвивая его шею тонкими, но удивительно сильными руками.

— Деда! — его горячее, липкое от конфет дыхание обожгло ухо Ивана. — Дед, я научился делать рогатку! Мощную! Давай вечером твоих куриц убьем? А?

Сердце Ивана, только-только начавшее успокаиваться, сделало гулкий, тяжелый кульбит и замерло. Он обнял внука, этого маленького, кровожадного монстра, прижал его к себе, чувствуя, как тот весь пульсирует энергией и жаждой разрушения.

Он посмотрел на Анну. Самый младший, Рыжий сидел у неё на руках и злобно теребил мочку уха. Лицо жены сияло самой чистой, самой счастливой улыбкой на свете.

Монстры приехали на каникулы. И это было прекрасно.