Мясо

Все события, имена и фамилии, а также локации с реальностью не имеют ничего общего и чистой воды авторский вымысел. Я даже не уверен, что всё, описанное здесь, произошло в нашей с вами стране, потому что ни раззу сам не видел ни ведьм, ни чародеев за всю свою жизнь. Посему за любые совпадения автор ответственности не несёт. Короче можно выразиться так: этого никогда не было, нет и быть не может! Хотя... Но я вам этого не говорил!

Андрей

Всё в доме напоминает о маме… Выматывает душу… И ведь она была вовсе не старой — сорок лет сегодня для женщины самый расцвет. Что же произошло? Как так получилось, что вдруг раз — и всё?

Короче, после сороковин я решил съехать. Хотя бы на время, пока боль не уляжется. Снял комнату, перевёлся с очного на заочное, подыскал работу. Не прям вот престижную, но хотя бы что-то — без образования и опыта о какой престижной работе мечтать? Курьеры — тоже люди. А кушать хочется даже детям некогда знаменитых певиц. Вступить в наследство, чтобы получить доступ к её счетам — это надо ещё ждать полгода. Так что буду работать там, куда берут.

Мне предлагали какие-то типа дальние родственники мамину недвижимость им сдать в аренду, даже денег обещали за это заплатить, но я поостерёгся. Видел на похоронах я их впервые, что за люди — не понял. Зачем и рисковать? Лучше уж попрошу соседей приглядывать, они попроще, я с ними знаком. Горничная ещё вот попросилась пожить некоторое время — ей некуда съезжать пока. Да и повару тоже разрешил пока обитать тут же. Не гнать же людей на улицу?

Не скажу, что на новом месте мне удалось как-то отвлечься, но вроде бы стало чуточку полегче. После работы в первый свой трудовой день я даже решил прогуляться.

Вечер был чудесный: снежок слегка припорошил землю, но холодно пока ещё не было. На небе уже зажглись звёздочки, а вот самой луны видно не было — спряталась за тучкой. Окна домов бросали на побелевшую землю мягкий свет. Было как-то уютно и… спокойно, что ли? Такое удивительное чувство, как будто бы я не одинок. Дома у меня никогда такого ощущения не было, хотя там-то я точно был не одинок в прямом смысле этого слова: прислуга постоянно ночевала в доме, иногда наезжали мамины друзья чуть ли не по пятнадцать человек разом. Но я всегда там чувствовал себя как будто бы маленьким ненужным, потерянным ребёнком в громадном мегаполисе.

А тут вдруг понял, что уже не ребёнок, что вырос из детских штанишек. Как будто бы я был до этого орехом, а сейчас скорлупа вокруг меня раскололась. И я увидел свет. И скамейку. А на скамейке — её. Маленькую такую, на воробышка похожую. Сидит одна, голову закинула и ртом снежинки ловит. Смешная…

— Ты чего тут одна? — присел рядом.

— Ничего. А ты чего тут один? — голосок у неё приятный, мягкий.

— И я ничего. Прогуляться вышел просто.

— И я просто.

Сняла рукавичку и стала ловить снежинки ладошкой. А рукавичка повисла на резинке, которая тянулась из рукава пальтишка, как у малышей детсадовских. Смешная…

— Андрей, — протянул ей руку.

— Женька, — она подумала немного, а потом всё-таки вложила свою ладошку в мою раскрытую ладонь.

Я наврал ей, что я Андрей. Не хочу, чтобы она догадалась, что я сын знаменитости. Типа мажорчик. Я и в универе, кстати, скрывал эту инфу. А зачем светить тем, что не моё? Не я же певец известный. И вычислить меня сложно: на фотках с мамой я старался не сниматься, как и рядом с домом, на её тусовках вообще из комнаты не выходил, у себя и ел, и умывался, благо, личные туалет и ванная были с выходами прямо из моей спальни. Да и мама сама редко где сообщала, что у неё есть сын. Всё из себя молоденькую девочку изображала, незамужнюю и бездетную. Считала, что иначе, узнай все о реальном положении дел, её рейтинг резко упадёт. Мама...

— Учишься? — Женька повернула лицо ко мне и посмотрела в глаза.

— Заочно, — я постарался выдержать её взгляд, хотя почему-то стало как-то страшновато. Глаза её как будто бы заглядывали в самую душу…

— А я очно. В колледже. У нас нет заочного отделения. Ещё два года надо как-то дотерпеть. На акушерку учусь.

— Понятно. Хотела бы тоже учиться заочно? С деньгами проблема?

Женька кивнула.

Не хотел ведь говорить, а как будто кто за язык потянул:

— А у меня мама сорок два дня назад умерла…

И чуть не разревелся. На похоронах — и то не плакал, а тут… Сказал и сразу же напрягся, ожидая глупых слов сочувствия, жалости, которые меня наверняка выбесят. Или вопросов, почему и как всё это произошло. Пустое любопытство, а ранит больно.

Но Женька промолчала, только пальчиком осторожно стряхнула с моей чёлки снежинку.

— Снег какой… Хлопьями повалил. Надо домой идти. Вернее, в общагу. Завтра с утра зачёт, готовиться буду. А ты… держись. Ты сильный, я это чувствую.

Всё-таки пожалела. Но почему-то в этот раз меня вовсе не взбесило сочувствие это девушки, почти что девочки. Вообще-то я же сам и вынудил её что-то сказать, так что и нечего теперь щёки дуть.

— Можно, я завтра к тебе забегу? Погуляем.

Вот дурак-то! Чего это я к незнакомой девушке привязался? Хотя, почему к незнакомой-то? Женька она.

— Забегай. Я вон в той общаге живу, — она указала на здание в двух шагах от скамейки. — Попросишь на вахте позвать Симонову из пятьдесят восьмой.

Значит, она Евгения Симонова. Красиво звучит. Не то что Гавриил Брыкалов. Мама потому и взяла себе псевдоним, что фамилия ей эта не нравилась. А уж имечко моё — это отдельная песня. За него деду спасибо. И, пока он жив, менять нельзя, а то обидится смертельно. А с дедом я ссориться не хочу, можно сказать, я даже люблю его по-своему.

В квартирке, которую я снял, пахло почему-то приторной сладостью, как будто бы кто-то недавно там рассыпал пакетик ванилина или обрызгал всю мягкую мебель вместе со шторами освежителем воздуха. Хотя, почему это ванилью-то? Нет, это какой-то цветочный запах. Я принюхался. Ну да, это же акация в период цветения так пахнет! Только вчера, когда я вместе с хозяйкой осматривал квартиру и подписывал договор, никакого запаха не было.

Я огляделся внимательнее. Вроде бы, всё на своих местах. Хотя… Вон на полке что-то лежит, чего я раньше не видел. Пусто там было, точно помню. Я ещё хотел туда попозже колонку от компа поставить.

Подошёл, взял в руки книгу. Названия нет, но на обложке какой-то глаз выдавлен в треугольнике, от которого во все стороны лучи расходятся. Это что, типа треугольного солнца, которое бдит за нами, землянами, что ли? Чушь какая.

Открыл. Ха, а это и не книга вовсе, а что-то типа блокнота. Все страницы пустые, только на первой запись сделана красными чернилами — кровь, что ли, имитировал тот, кто писал? Но сама надпись меня заинтриговала: «Ты хотел бы узнать, кто твой отец?»

Хммм… В детстве матери я пытался задавать подобные вопросы, но она всегда быстро переводила тему. А как подрос, понял, что ответа всё равно не получу, потому что маме неприятно об этом вспоминать. Ну, и перестал спрашивать. Да и фиг с ним, с отцом! Нет и нет. Нужен был бы ему сын — давно бы нарисовался. А сейчас я уже привык считать, что его не существует. Когда меня кто-то спрашивал про отца, я врал, что он умер, отравился грибами. У нас так сосед один умер, вот и я решил так говорить про отца.

Я и про мать всем врал всегда. Говорил, что работает детским врачом в поликлинике. Хотя врать пришлось только в универе. Учиться в обычной школе мне не довелось — ко мне учителя приходили сами. Только в интернете иногда спрашивали, ну, я и врал. Там почти все что-нибудь да врут. Я не исключение.

И потому меня сильно удивило, что кто-то вдруг сейчас, когда я уже вырос, решил пролить свет на вопрос о моём происхождении. И каким-то очень уж странным образом. Вопрос задан, а как отвечать? Подумав немного, я написал под вопросом ответ: «Да». Ну, а что? Знание — сила. У меня с того не убудет, в конце-то концов.

Ноги с непривычки гудели, плечи тоже — сумка рюкзакообразная нехило так оттянула их. Не мудрено поэтому, что, выпив чая, я сразу же вырубился, лишь только успел прилечь на кровать. Даже раздеться не успел.

Среди ночи я резко проснулся от какого-то хлопка. Нашарил рукой рубильник бра, висевшего на стене недалеко, щёлкнул. Какая-то тень проскользнула в коридоре и следом хлопнула входная дверь. Фигово. Кто-то запросто входит в моё жилище, не спрашивая разрешения. Утром узнаю у хозяйки, кому она ещё давала ключ от квартиры, да и замки на всякий случай сменю.

Книжица с выдавленным глазом валялась на полу. Этот незваный гость, видимо, брал её и уронил, когда клал на место. Я встал, поднял блокнот, открыл.

«Завтра в шесть вечера будь около дома купца Игошкина», — прочитал под своей записью. Разумеется, написано это было опять же красными чернилами.

Прогуливать занятия я не планировал, но как поступить иначе, если как раз первая пара начиналась именно в шесть? Придётся прогулять. Хотя страшновато, факт. Не прогулять страшно — это-то фигня, я думаю, а идти к этому дому Игошкина стрёмно. Про него всякие ужасы в интернете постоянно пишут. Не от балды же? Как говорят: «В каждой сплетне есть капля правды».

Положив книжонку на полку, где я её нашёл в первый раз, я снова лёг. Если бы этому визитёру думано было бы меня грохнуть, давно бы он это сделал, так что бояться сейчас нападения глупо. А спать хотелось ужасно.

Ещё эта ужасная вонища акации... Просто скручивает мозги в трубочку. Завтра, зато, я узнаю, кто та сволочь, которая не захотела меня воспитывать в раннем детстве, а сейчас вдруг решила нарисоваться. Видимо, почуяла, что можно поживиться, раскрутив сыночка, который унаследует за матерью хорошее наследство. Вот увижу эту дрянь и скажу ему... завтра... увижу...

Сны были странные и настолько реальные, что я на утро с трудом понимал, было ли всё это на самом деле или попросту приснилось.