Мятежник

Помещение, в которое его привели, нельзя было назвать кабинетом, но и на камеру оно не было похоже. Окна не были забраны решётками, стены были выкрашены в нейтральные пастельный тона, в комнате, кроме стула, к которому он был пристёгнут, было ещё офисное кресло и стол, на котором стояла в бутылках вода. Он сидел уже двадцать минут и за это время в комнату никто не входил, словно о нём все забыли. Если бы он не был пристёгнут к стулу, то ожидание здесь было бы даже приятно, но сейчас начинали затекать все части тела. Когда его вели сюда, то в голове возникла мысль, что всё – его жизни настал финал, но он старался не терять лицо, не давать возможности эмоциям проявить себя и доставить удовольствие своим конвоирам. Вообще странно было всё устроено в этой изоляции. Хотя он и не был в других, но казалось, что изолированных должны держать в строгих условиях, так чтобы всё куда не упадёт взгляд давило на них. Но вопреки ожиданиям его помести в сносную камеру, где для нормального существования были созданы все условия, даже окно выходило ни в стену или соседнее здание, а на большой и пышный лес. За всю неделю, которую он провёл в изоляции, к нему не приходил никто, чтобы допросить, никто его не бил, да и вообще никак не воздействовал, а только кормили три раза в день, словно кабана на убой. После первых дней он даже перестал нервничать и воспринял это как не худший вариант, только немного тревожило непонимание того, что будет в будущем. А будущее его напрямую зависело от прошлого, что и не давало ему покоя.

Кальмар, а именно так называли изолированного, родился и вырос в Междуморье, стране богатой на природные ресурсы, богатой территорией, имеющий, как видно из названия, выход к морю. Собственно страна была очень выгодно расположена: с севера её загораживали горы, так что холодные ветра хоть и приносили зиму, но это было на ограниченной территории, да и то снег и лёгкий мороз создавал возможность для отдыха, а не для выживания. С юга же они были отделены рекой с другой страной – Заречьем. Она уже лежала частично в пустыне и была гораздо меньше и беднее Междуморья. Но была у той страны другая особенность – свобода. И эта свобода не давала покоя Кальмару. О ней он услышал, когда был студентом, так на одной из посиделок кто-то рассказал о том, что знакомый его знакомого был по политическим делам в Заречье, а приехав сюда, рассказал об образе жизни, который был там. А там было чему завидовать: свобода слова, свобода мысли и печати, свобода творчества, настоящие выборы, когда главу страны выбирает каждый житель, там не обязательно было работать, так как можно было прожить и на те выплаты, что Заречье даёт безработным, там не нужно было сидеть на одном месте и предупреждать Управление по перемещению жителей о своём передвижении, да там даже не было такого управления. Но больше всего Кальмара восхитило то, что философия там не только не наказуема, но и даже похвальна, что там можно смело высказывать свои взгляды на управление или на какие-то другие сферы и ничего за это не будет, а, даже, наоборот, могут прислушаться и принять. С того времени он загорелся переменами. Ему хотелось, чтобы сюда, в его родное Междуморье пришла свобода, такая, чтобы она была не ограничена и всеобъемлющая.

Вот на этой почве сначала среди студентов, а потом уже и среди прочих жителей начал зарождаться и развиваться кружок, а после и движение «За свободное Междуморье». Его первые шаги были глубоко законспирированы, словно это было какое-то тайное общество. Его основатели боялись, что станет известно о них и Комиссия по изоляции схватит их до того, как они успеют взбудоражить массы. Они собирались на тайных квартирах, выстраивали свои планы, создавали Устав и разрабатывали тактику привлечения новых членов. А потом появился контрабандист со странным прозвищем НВ, он достал журналы и книги из Заречья и Кальмар с остальными смогли увидеть на фото как выглядит свобода, смогли прочитать о ней и в их душах загорелся уже не огонёк, а факел, освещающий путь. И чем больше мог достать НВ, тем ярче разгоралось пламя. Яркие и цветные фото с улыбающимися людьми, отдыхающими и совершенно беззаботными, сделали своё дело. Движение «За свободное Междуморье» стало расти. Вот тогда нужно было выходить из тени, потому что людям было важно видеть лидера. Тогда и показался им всем Кальмар. Первые митинги и демонстрации остались хоть и замеченными властями, но без притеснений. И всё это было лишь до того времени, пока на одной из демонстраций им запретили перемещаться дальше, и кто-то из митингующих бросил в сотрудника Управления по поддержанию порядка камень. Вот тогда они почувствовали, что такое слезоточивый раз, резиновые дубинки и резиновые пули. Обороняться и драться сторонники Движения не умели, так что проиграли они в тот раз быстро. С того времени началось шатание Кальмара по квартирам. Он боялся, что его схватят, но при этом не хотел менять свои убеждения и цели, он не мог контролировать мирный настрой Движения, но не хотел уступать место лидера. Он пару ночей проводил в одном месте, потом переходил к другому члену общества, потом к третьему и так дальше, дальше и дальше.

В октябре на площади «Семи улиц» они устроили стихийный митинг, но кто-то донёс об этом в Управление по поддержанию порядка и митинг, не успев начаться, превратился в драку, в результате которой часть митингующих была задержана, часть попала в больницы, а часть на Стороннее кладбище - туда, где хоронили маргинальных личностей и преступников. После этого стоило бы остановиться, но популярность Кальмара росла как на дрожжах, и он уже не мог сделать шаг назад. Долго бегать он не мог и его ночью забрали прям из кровати одного из его сподвижников.

И вот теперь он сидел и ждал сам не понимая чего.

Он уже потерял счёт времени, даже начал засыпать, но дверь открылась и в помещение вошла группа людей. Различить кто из них главный Кальмар не смог, потому что все были одеты в обычнее тёмно-синие костюмы.

- Так это и есть мятежник Кальмар? – Удивился одни. – Я представлял себе его по-другому. Думал, что это будет какой-то громадный отморозок с пышущими огнём глазами, а тут какой-то загнанный мальчишка.

Кальмар наконец смог сфокусировать сонное зрение и понять кто говорит.

- Знаешь кто я? – Тем временем спросил один из костюмов.

Лицо было знакомо, но Кальмар боясь ошибиться, покачал головой, чем сильно рассмешил костюм.

- Ты боролся со мной, а сам даже не знаешь, как я выгляжу? Я Лев десятый, правитель Междуморья! – Гордо заявил он.

Он сел в кресло, единственное во всём помещении и стал пристально рассматривать Кальмара.

- Что за странное у тебя имя – Кальмар или это прозвище? – Спросил Лев Х.

- Прозвище. – Спокойно ответил Кальмар, понимая, что все сведения о нём давно известны всем, кто находился в кабинете.

- А как твоё имя?

- Николай Борисович Марков.

- А почему Кальмар?

- Сокращение от Коля и Марков.

- Тогда должен быть Кольмар. Чего же вы неграмотные такие? Или Комар. – И Лев Х рассмеялся опять. – Как же вы такие неграмотные хотели править такой большой страной? А?

Кальмар молчал.

- Сколько тебе лет?

- Двадцать девять. – Всё так же спокойно ответил Кальмар.

- Кто ты по образованию?

- Специалист по разработке горных пород.

- Прекрасная профессия. А чего же тебе не работалось нормально?

Кальмар молчал. Что он мог сказать? Да и разницы не было что он скажет, не для этого все тут собрались, не слушать его речи.

- Ну и чего же ты молчишь? У тебя есть прекрасная возможность обсудить всё лично с правителем. Я вот не пойму, чего же вам всем так не хватало?

- Свободы. – Тихо ответил Кальмар.

- Свободы? И в чём же вас ограничивали?

- Вы всё равно не поймёте. – Голос Кальмара был тих.

- От чего же? – Лев Х даже не отреагировал на дерзость. – Ты расскажи, а мы все подумаем, может быть поймём, что не хватает народу.

- Мы не хотим жить в рамках, которое ставит нам государство, - начал Кальмар, - все свободы тут имеют границы. Никто не может говорить или писать что-то такое, что не приемлет власть, нельзя выражать свои мысли, если они идут в разрез с политикой страны, у нас нет возможности выбора ни в жизни, ни в политики. Мы закостенелая система, которая не развивается.

- Да ну! – Воскликнул Лев Х. – Не соглашусь. Границы, как ты изволил выразиться, у нас возникли не просто так. Если ты не помнишь историю, то я напомню тебе, что во времена, когда каждый писал, что хотел, говорил, что хотел, делал, что хотел в стране была анархия и беспорядки. Увы, дорогой мой Кальмар, люди не способны жить, по совести, когда им позволено всё. Тут же они теряют свой человеческий облик и начинается борьба, где побеждает тот, кто сильнее. Все эти свободы, как ты говоришь, приведут именно к этому. Сначала вам мало свободы в творчестве. Дай её вам, и вы начнёте малевать бред и похабщину, поясняя, что в этом скрыт смысл великий. Знаешь, когда человека нарисовать из кубиков и треугольников, то смысла великого там не будет. Поэтому наша власть и борется с тем, чтобы неумелые писатели, художники и музыканты не извращали понимание культуры, нам не нужны комиксы, у нас есть картины. Понимаешь ты это? Выбор. У тебя, как и у всех есть выбор кем стать. Кто же тебе мешает учиться? Какой же тебе ещё выбор нужен? У нас система такая, что каждый должен трудится, нам не нужны лентяи. Все трудоспособные должны работать, а иначе как содержать стариков, инвалидов, как страну-то обеспечивать? А в политике ещё проще: кому нужны выборы каждый год, да через год? Денег на них уходит куча, как только новые приходят, то новые порядки наводят, а мы к старым ещё не привыкли. Да воруют всё, каждый первым делом. А когда власть по одной линии идёт, то и воровать не надо. Ну какой отец обворует страну, в которой будет править его сын? Неужели ты на столько глуп, что не понимаешь этого?

- Это всё сделано для того, что бы в стране держалась ваша власть, а для людей развития нет.

- А в чём же это развитие? В ночных клубах? В сети информационной, где ищут всё, что угодно, кроме информации? Или может быть в наркотиках и алкоголе? В возможности не работать и жить на пособие? В чём? Наша страна технологически развитие всех соседей, это я не говорю уже об уровне жизни. А тебе развития нет.

- Мы как личности не развиваемся, мы в тех же рамках и остаёмся, а от количества знаний мы не становимся умнее, не дают нам возможности развивать свои мысли.

- Так если эти мысли не портят наш уклад, то развивай. А кому нужны мысли, направленные на развал нашей страны. Да ты спроси у нормальных людей. Все хотят завтра проснуться и знать, что всё осталось так же. Людям нужна стабильность, а не погоня за несбыточной мечтой.

Лев Х встал и прошёлся по комнате. Его удивляло понимание жизни этого человека. Он думал, что тот будет иметь какие-то конкретные претензии, а не весь этот бред.

- У нас и мечты нет. – Тихо возразил Кальмар. – Мечтать можно только о том, о чём власть разрешает.

- Да у тебя во всём власть виновата. А ты сам хоть что-то сделал для общества, для страны? Я отвечу. Ничего.

- Ещё сделаю. Я и такие как я. – Кальмар поднял голову. – Не получится вам нас задавить.

- А нам и не надо вас давить. – Спокойно ответил ему Лев Х. – Ты даже сам не подозреваешь, какую услугу оказываешь стране. Ты своими действиями создал из себя образ. Очень популярный образ. Который хотят видеть и иметь у себя многие. Ты – образ запатентованный государством.

Кальмар поднял на него глаза.

- Что удивлён? Да. Ты образ, за изображение которого в казну идёт налог. Тебя покупают. И вся твоя мышиная возня давно окупилась и принесла прибыль. Вот только сейчас твой образ устарел. Его надо менять, он перестаёт приносить прибыль. Всё, что окружает тебя должно приносить прибыль – это стратегия развития нашей страны.

Всё это мероприятие продолжалось недолго. После чего Лев Х дал кому-то указание о том, чтобы готовили Кальмара на завтра, а потом все ушли. К чему готовиться Кальмар не знал, но уже морально приготовился к казни, но нет. Казни не последовало. Его умыли, привели в порядок и выдали новую одежду. А в обед за ним пришёл конвой, который провёл его в зал, где уже его ждал Лев Х, а с ним ещё куча журналистов.

Лев Х протянул руку, которую Кальмар пожал. Он не понимал, что происходит, но ясно было одно, нужно соблюсти все нормы приличия.

- Вот он, - и Лев Х приобнял Кальмара, - тот самый опасный мятежник. Вчера у нас с ним состоялся очень долгий и плодотворный разговор. Я услышал то, чего не хватает нашей молодёжи. И я понял это, я понял, что наша политика требует развития, наши свободы нуждаются в расширении границ.

Кальмар стоял и не понимал, что сейчас происходит. Неужели Лев Х услышал его, а может быть это очередной обман. Но куча вопросов от журналистов не давали ему сосредоточится, он не понимал, что отвечать и растерялся.

- Ну вы прям завалили его вопросами, - усмехнулся Лев Х, - давайте всё потом, человек устал. К тому же его ждут дома. У него впереди важная задача. Мы решили, что этот гражданин способен со всей ответственностью убыть в качестве посла доброй воли в Заречье. Чтобы потом помочь понять нам всем их ценности и решить подойдут ли они нам. – После чего он наклонился к самому уху Кальмара и произнёс. – Иди, ты свободен.

Ему помогли выйти из зала, а Лев Х продолжал свои речи. Чуть позже его совсем выпустили, сказав, что через два дня за ним приедут.

Кальмар брёл по городу, не понимая, что произошло и что теперь ему делать. Ему казалось, что за ним следят и он несколько раз менял маршрут, но, убедившись, что никто не идёт следом, вернулся на ту же улицу. Пройдя ещё немного, он завернул в переулок, где через дворы пробрался в одну из явочных квартир.

- Здорово, ребята! – Он переступил порог комнаты.

Трое сидевших на диване даже не встали.

- Вы чего? – Не понял Кальмар.

- Это ты нам скажи чего?

- Не понял. – Кальмар стал в проходе.

- Да всё ты понял, не прикидывайся. Сдал лидеров, а самого выпустили. Видели мы на экране только что.

- Вы совсем охренели? Я никого не сдавал. Это всё подстава.

- Ага. – Встал одни из них. – Мы пойдём, пока нас тут не приняли.

Они ушли, а Кальмар прошёлся по комнате, но не смог найти себе места, после чего вышел опять на улицу. Теперь ему казалось, что все смотрят на него как на предателя. Он шёл по улице и не мог поднять глаз, потом свернул в проулок и пошёл в сторону парка, там, где людей не особо много. Теперь в его голове всё становилось на места: их давно вели, но после того как вязли его, то понимали, что он меньшее зло, поэтому и выпустили его, но при этом, как сказал Лев Х, его образ перестал приносить прибыль, и они убили двух зайцев. Теперь Кальмар предатель, он никому не нужен и не интересен, но в то же время и все лидеры задержаны. Всё разыграно как по нотам. Что теперь ему оставалось? Да ничего. Только Заречье.

Через два дня он сам пришёл в место своего бывшего заточения. Теплый приём ему не оказали, но переодели и потом доставили к границе, где под вспышки камер его с почётом переправили в другую страну.

- Зачем вы к нам? – Это помещение в Заречье чем-то напоминало помещение, в котором он сидел у себя дома в Междуморье.

- Послом доброй воли или как там правильно. – Ответил Кальмар.

- У нас нет таких послов, как и каких-то договорённостей с Междуморьем. Все послы – это дипломаты. Всё, на этом закончилось.

- И что теперь?

- Выслать мы тебя не можем, так как Междуморье закрыло тебе пропуск. Посадить тебя или расстрелять тоже не можем… Пока. Так-то у меня приказ определить тебя в жёлтый район. Будешь пока там познавать жизнь.

Кальмару это уже не нравилось, но он старался не подавать вида.

Его сопроводили уже другие сотрудники.

Теперь он жил в жёлтом районе. Сказать, что он был этому удивлён, нет, он ещё в той комнате понял, что будет не легко. Теперь он работал на металлургическом комбинате, закидывал уголь на ленты для печи. Работа по двенадцать часов, с одним выходным. Жить приходилось в общежитие, где в одной комнате ютилось четыре таких работяги, на весь этаж было два туалета и два душа. Ели в столовой при комбинате, потому как готовить сил не было, да и денег хватало на сигареты и немного выпивки. Сначала он думал, что это первый этап, а потом его переселять в другие, но не вышло. Он узнал, что кроме жёлтого района, состоящего из работяг, которым платят копейки, есть фиолетовый, там уже сидят разного рода офисные работники, есть зелёный, там уже владельцы фабрик, банков и заводов, ну а в белом – правящая знать.

Прозвенел звонок, Кальмар поднялся с трудом, спина всё ещё болела. Рядом встал Зорик, дальше на кроватях зашевелились Ванька и Чурбан. А потом они влились в общие массы серых людей, идущих на завод. Внутри завода гудели печи, звенел металл, было жарко и пыльно. Кальмар взял лопату и стал накидывать уголь на ленту. И так каждый час с перерывом в двадцать минут.

- На, Кальмар, про тебя пишут. – Подошёл бригадир и протянул ему уже грязную газету «Новости Междуморья».

Он развернул газету, где на цветном снимке увидел себя, кидающего уголь на заводе и название статьи: «Свобода, ради которой он предал соратников». Он не стал читать, уже понимая, что там будет написано. Взглянул в глаза окружающим – тем было наплевать и на него, и на его соратников, и на всё вокруг. Они знали, что скоро обед, потом конец смены и можно будет пропустить по рюмке. Кальмар взял лопату и закинул уголь на ленту.