Мыльный гномик

В хозяйственный отдел магазина поступил новый товар. Яркие красочные щетки, зубные пасты, мыльницы, да много еще чего интересного появилось на полках. Новоселы весело знакомились со старыми жителями прилавков, а те недоверчиво присматривались.

– Нихау! – приветствовала китайская зубная щетка российскую. Петербургские тюбики уморительно бонжурили французские кремы. Но самый большой шум стоял в углу, где лежало мыло.

– Чудненький... Лапочка... Ох!.. Ах!.. Ух ты!..

Все окружили бархатный футляр синего цвета. На красной атласной подушке сидел симпатичный Гномик в желтом колпаке, зеленой короткой куртке, узких белых штанишках.

– Ты тоже мыло? – спросили его соседи.

Гномик кивнул, смутился и отодвинулся в глубину коробки.

– А надухарился-то! Надухарился, как павликан! – фыркнуло Хозяйственное мыло.

– Вы, наверное, хотели сравнить меня с павлином? – скромно улыбнулся Гномик.

– Ой, так ты еще и умный! – Хозяйственное мыло наступило на ребро коробки. – Как есть павликан.

– Да и не павликан я вовсе! Я, честное слово, простое мыло! Такое же, как и вы! – стал доказывать Гномик.

– Да, тяжелый случай, – задумалось Хозяйственное мыло. – Аромата простоты я в тебе не чую! Разве не так? – Мыло в поисках союзников огляделось по сторонам.

Отовсюду раздались несмелые вздохи одобрения.

– Нюхай – вот как надо благоухать! – и Хозяйственное мыло сунуло кулак под нос Мыльному гномику. Гномик закашлялся, а мыло удовлетворенно хихикнуло. – Отличное качество! Всю грязь убивает наповал.

Гномик вдруг стал оправдываться, говорить что-то доброе и простое.

Все его слушали, но не очень-то верили: «Как же! Такой же! Душераздирающая скромность – мы не лыком шиты, понимаем что к чему!»

Хозяйственное мыло продолжало возмущаться:

– Скоро туалетная бумага будет разъезжать на машинах. Ты меня раздражаешь! От твоей уси-пуси чесаться хочется. – И чтобы ему поверили, Хозяйственное мыло поскребло свою спину. Из пересохших трещин посыпалась серая мыльная стружка.

Гномик сжался, обхватил колени руками, потом чуть подвинулся, предлагая Хозяйственному мылу место рядом. Мыло движение оценило, но взбираться на атласные подушки отказалось.

Щетка прошлась вокруг бархатной коробки, убрала мыльную стружку и даже умудрилась смахнуть невидимую пыль с желтого колпачка Гномика.

– Мне б такую упаковку! – размечталась Щетка.

Все на нее оглянулись, осуждающе зафыркали: – Какая наглость! Какое высокомерие!

Щетка смутилась: её щетина обмякла, глазки уставились в угол, в котором обычно серыми клубками копилась пыль. Сегодня там было чисто.

– Мне бы и бантика хватило, – стала оправдываться Щетка.

Гномик совсем растерялся. Ему стало стыдно за нарядную коробку, одежду, тонкий аромат наполнителей. Он готов был уступить подушку любому желающему. Пусть забирают, он не жадный…

До открытия магазина оставалось несколько минут. Товар стал разбредаться по своим полкам.

– Надеюсь, мы подружимся, – сказала Скатерть ручной работы и посмотрела на ценник Гномика. – У-у-у, с такими цифрами ты в нашем магазине навечно, как в музее. Я, например, живу здесь третий год. Ничего – привыкла к своей роли. Служу украшением витрины. Да и на твоем фоне продажи дешевого мыла резко возрастут – тоже неплохо.

Хозяйственное мыло со Скатертью не согласилось. Пообещав при случае намылить ей шею, оно вернулось на свою серую полку. Скатерть не испугалась. Она свернулась в какой-то замысловатый кокон и стала напоминать стройную девушку в ситцевом платье. Гномик ею залюбовался.

Он вернулся в коробку, сел на взбитую подушку, быстро вскочил, лег, поспешно встал. Он явно волновался из-за скорого открытия магазина. Он прикрыл глаза и ничего не видел, кроме носков своих собственных ботинок, которые с трудом умещались в коробку. Поминутно он спрашивал у соседей:

– Уже открылись? Скоро будут покупатели? Скоро меня купят?

По правде говоря, его никто не слышал и не отвечал. Каждый переживал и готовился по-своему.

Худенькая продавщица в нарядном платье утянула волосы в хвостик, распушила челку, улыбнулась себе в зеркало и поспешила открыть магазин.

Первой в магазин зашла старушка и сразу отправилась в хозяйственный отдел. Сегодня обещали уценить «Белизну». Уценили! Старушка взяла две бутылку и тут увидела Гномика. Увидела и полюбила его большие глаза, смущенный взгляд, румянец на пухлых щеках.

Гномик неловко ей улыбнулся, осторожно кивнул. Старушка от его движения пришла в восторг. Подошла ближе, переломилась через прилавок и ухитрилась сунуть нос в коробку. Она словно не верила своим глазам и поэтому обязательно хотела уловить аромат.

Гномик вскочил, запнулся о подушку, вывалился из коробки. Старушка от восторга пустила слезу умиления. Ее драповое пальто с грубым ворсом ходило ходуном на дородном теле, издавая такой звук, словно от ветра хлопали паруса.

Гномик спрятался за крышку коробки.

– Великолепно! – вздохнула старушка и, забыв «Белизну», ушла домой.

Напуганный Гномик еще долго хоронился, изредка выглядывал, осторожно наблюдал за ранними покупателями. Они постепенно заполняли этажи и отделы, спорили, переговаривались. Кому-то нравился новый товар, кому-то – нет. Кто знал, что ему нужно – быстро раскошеливался, исчезал по делам. А кто не знал – бесконечно шатался по отделам, ничего не находил, обижался на продавцов, потом долго просиживал в кафе.

Когда Гномик вернулся на атласную подушку, его сразу заметили. В хозяйственный отдел набился народ, поднялся шум. После долгих охов и ахов Гномику принялись аплодировать. Стало слышно «браво, отлично». Хотел сбежать, но ноги почему-то не слушались, они словно одеревенели. Он грустно улыбался, раскидывал руки и замирал в поклоне. Все ему хлопали и даже стучали ногами. И стучали до тех пор, пока он вдруг тонюсеньким голосом не спел песенку. Не очень хорошо, но всем понравилось. Гномик послал всем воздушный поцелуй и убежал за крышку коробки, как настоящий артист убегает за занавес. Его вызывали на поклоны. Еще! Еще! Еще!

С этого дня в хозяйственном отделе был аншлаг: выручка поднялась, а на ценнике Гномика добавился еще один ноль.

Так продолжалось следующие недели и месяцы.

Сначала Гномик недоумевал:

– Чего это они, я такой же, как и все. Уф, как это неприятно!

Гномик хмурился, спорил, молчал, страшно переживал, жаловался соседям. Особенно злился на слишком назойливых покупателей, которые теребили его, вытаскивали из коробки, заглядывали под рубашку. Обижался на продавщицу, которая без умолку восхваляла его и пыталась впихнуть покупателям. Ей верили, но не покупали.

Постепенно Гномик привык к своей исключительности.

А куда деваться? Не хотел, приучили!

Теперь он сидел на подушке в привычной царской позе и собирал в копилку слова восхищения.

– Да, я милый! Красивый! Замечательный! Изумительный! Обворожительный! Дорогой! Очень дорогой! – хвастался Гномик соседям. – Все хотят меня купить, но не могут себе позволить.

– И однажды это случится! – парировало Хозяйственное мыло. – Посмотрю я на тебя, когда тобою намылят шею. Вспомни, кто ты есть? Ты есть мыло, ты должно служить чистоте.

– Ты мне завидуешь! Что с тобой говорить! – и Гномик надменно глянул на очередного покупателя.

Покупатель в ответ ему улыбнулся и почему-то купил Хозяйственное мыло. Оно так обрадовалось, что даже само завернулось в яркую бумагу. Продавщице осталось только завязать красивый бантик.

Гномик полдня переживал, а потом забыл о Хозяйственном мыле и вскоре без его нотаций совсем обнаглел.

Однажды Гномика решила купить дама с огромными жемчужинами в ушах.

Она острыми коготками схватила его за талию, приподняла над прилавком, зачем-то оттянула губу и, как врач-стоматолог, внимательно осмотрела зубы.

Естественно, Гномику такое внимание не понравилось. Он стал барахтаться, отмахиваться, а под конец и вовсе укусил даму за мизинец. Она испугалась, от боли разжала пальцы. Он полетел вниз, где должен был разбиться. Хорошо хоть продавщица оказалась проворной и поймала его практически у самого пола.

– Коза! – в ужасе заверещал он, карабкаясь по руке продавщицы.

Дама ошалела. Придя в себя, она растворила толстые губы и что есть силы загудела:

– Кто посмел оскорбить меня?

– Извините. Вам показалось, – смутилась продавщица, вернула Гномика на подушку.

Дама пробуравила вопросом Гномика:

– Это ты?

Казалось, что жемчужины в ее ушах качались маятниками и отсчитывали последние секунды его жизни. Гномик струсил, засуетился и, чтобы отвести от себя подозрения, скосил глаза в сторону продавщицы, незаметно показал пальцем. Дама подсказку приняла и уплыла в кабинет директора магазина.

Продавщицу уволили. Через двадцать минут она вся в слезах уже бежала к трамвайной остановке.

Гномик этот урок уяснил со всеми знаками препинания.

Теперь продавщицы в хозяйственном отделе долго не задерживались. Гномик неизменно выживал каждую. То мыльную стружку в чай положит, то сыпанет в косметику, то «Белизной» капнет на стул.

Но, как это бывает, всему приходит конец.

Однажды директор принял в отдел новую продавщицу – сорокалетнюю женщину в сером платье, стоптанных тапочках. Поначалу Гномик ее недооценил. Ему показалось, что справиться с этим прозрачным, словно привидение, созданием будет пара пустяков. Две секунды, и он смахнет ее с работы, как крошку со стола. Но женщина словно включила какой-то прибор под названием «игнор». По отношению к Гномику она была слепа, глуха, нема. А он старался. Пыхтел с утра до вечера, от завтрака до ужина. У-у-у, сколько сил он на нее потратил. Аж вспотел однажды.

Продавщица не реагировала.

Вскоре ему наскучило и он утратил к ней интерес.

Потекли унылые рабочие дни. Покупатели приходили, уходили. Гномик продолжал жить в коробке на атласной подушке.

Как-то раз к прилавку подошла невысокая старушка. Тут надо отметить, что она очень понравилась Гномику. Он прямо-таки сразу в нее влюбился. С первого взгляда. Честно, честно! Его подкупили ее нежный взгляд, улыбка в уголках губ. Обычно про таких старушек говорят «божьи одуванчики».

Естественно, старушка обратила на него внимание. И Гномику впервые захотелось кому-то понравиться. Он пригладил волосы, выпрямил спину и так широко улыбнулся, что это сразу заметили старушка и продавщица.

– Нравится? – спросила продавщица у старушки.

– Дороговато.

Продавщица сняла коробку с полки, поставила на стекло перед старушкой:

– Хотите, я вам его подарю?

Старушка удивилась. Так же удивился и Гномик. Оба удивленно уставились на продавщицу.

– Я же вижу, вы ему тоже нравитесь, – пояснила продавщица и уточнила у Гномика. – Я права?

Гномик промолчал, смутился. Ему вдруг показалось, что она, действительно, права. Ему явно надоел этот прилавок, толпа покупателей, эта продавщица.

– Залежалый товар, – честно выдала продавщица. – Давно пора продать, тем более, из-за него уволили мою дочь и многих других хороших девчонок.

От такой новости Гномик рухнул задом на подушку и сжал кулаки.

«Так не честно!» – хотел закричать он, но от возмущения забыл слова.

Старушка рубанула рукой воздух.

– А давай, дочка, заворачивай! Сделаю внучке подарок на день рождения. Она так не любит мыться, да еще с мылом. Может Мыльный гномик научит ее быть опрятной, аккуратной, – радостно бухтела старушка правильные, воспитательные слова. Похоже, она была честной: говорила то, что думала.

Мыльному гномику вдруг стало грустно расставаться со своим хозяйственным домом. Здесь его друзья, братья, сестры. Здесь он привык. Самое главное, ему ужасно не хотелось учить неизвестную девочку быть опрятной и аккуратной.

– Никуда не пойду! – решительно заявил он продавщице.

– Пойдешь! Еще как пойдешь! Я уже за тебя заплатила. Вот чек! – Продавщица захлопнула коробку и будто случайно шлепнула Гномика крышкой по затылку. Гномик ойкнул от боли, а продавщица стала усердно крутить коробку, заворачивая ее в нарядную бумагу. В одну, еще одну, еще одну. Коробка становилась то синей, то красной, то зеленой. И вот, наконец, вся процедура завертывания закончилась большим пушистым бантом.

Гномик кричал, колотил ногами. Он готов был выцарапать всем глаза, выдергать уши. Особенно продавщице-предательнице. Но сколько бы он ни старался, все было бесполезно. Всем понятно, что в закрытой коробке не больно-то разбежишься и тем более, не повоюешь. В ней неудобно сидеть, трудно дышать, удобно только лежать и скучать по свету.

Повинуясь заботливым рукам старушки, коробка поднялась и тихонько поплыла из магазина.

– Товар обмену и возврату не подлежит! – довольным голосом предупредила продавщица, переливаясь всеми цветами радости.